Сладостная месть любви

      Они случайно встретились в зале ожидания железнодорожного вокзала.
            Бросившись друг к другу, обнялись и застыли. Они стояли прижавшись, не видя и не слыша окружавших их людей будто не было десяти лет  разлуки после тяжелого разрыва. Он прикасался губами к ее волосам, пахнувших, как и  прежде хной и ароматом согретых солнцем спелых колосьев пшеницы. Она, прильнув щекой к его груди, улавливала   знакомый запах когда-то нравившегося ей одеколона и слышала стук его сердца.
      Они простояли замерев несколько секунд пока пришли в себя.            
      - Извини, - сказала Ольга отстраняясь от Николая и поправляя волосы. - Ты появился так неожиданно...Не успела взять себя в руки...
      - Я благодарен им за это, - сказал Николай, целуя руки Ольги.
      Они нашли свободные места в самом отдаленном уголке зала ожидания. Когда схлынула первая, лишенная всякого смысла и логики лавина вопросов, восклицаний, обрывков воспоминаний и нервного смеха  -  все, скрывавшее их волнение и растерянность неожиданностью встречи, Николай предложил:
      - Может посидим в ресторане?...
      - Мой поезд отправляется через сорок минут...- сказала Ольга.
      - Обменяешь билет на позже, - сказал Николай, глядя ей в глаза и сжимая ее руку.
      Ольга вздрогнула. От интонации и взгляда Николая холодок пробежал по телу. Она вдруг на мгновение почувствовала себя, как и десять лет тому назад, влюбленной, обезволенной студенткой, подчиненной себе этим, сидящим рядом с ней мужчиной. Она освободила руку, которую продолжал держать Николай.
      - Дома будут волноваться, - ответила Ольга. - Я уже позвонила, когда выезжаю...
      - Перезвонишь еще раз...- более настойчиво сказал Николай.
      - Нет, - после секундной заминки сказала Ольга. - Это разволнует их совсем...
      - Ревнивый муж? - рассмеялся Николай.
      - Любимый...
      Ольга заметила, как дрогнула улыбка Николая, как он с трудом удержал ее на лице. Продолжая улыбаться, спросил:
      - Тогда почему без кольца? - Николай показал на пальцы правой руки Ольги.
      -А зачем оно на пальце, если моя любовь здесь, - Ольга приложила руку к левой  груди.
      Николай расхохотался.
      - Вспомнил, как ты клялась, что твое сердце навсегда принадлежит мне...
      - Дура была вот и клялась, - вслед за Николаем рассмеялась Ольга. - Чего не наобещаешь по глупости...
      - А я поверил, - перестал смеяться Николай. - Неужели все прошло, как с белых яблок дым?
      - За столько лет не то что дым, сама яблоня исчезла вместе с ним...
      - И куда же ее занесло, несчастную? - насмешливо  спросил Николай.
      - В семью, дорогой, в семью, - с такой же насмешкой призналась Ольга.
      Они замолчали, глядя в глаза друг другу. Наступила напряженная пауза. Оба чувствовали, что во внешне легкомысленном разговоре-воспоминании дошли до черты, за которой сгрудились упреки прошлого и они могут закончить воспоминания ссорой. Раньше у них так часто бывало. Но если тогда, не сдерживаясь, они шли на это с уверенностью в возможность примирения на следующий день, то сейчас их удерживало отсутствие этого «завтра».
      - Семья большая? - уже  серьезно спросил  Николай, чувствуя, что слово «семья» далось ему с трудом.
      Подавив в себе растущее раздражение, Ольга рассказала о себе.
      Муж успешный бизнесмен. Двое сыновей. Живет в двухэтажном коттедже. Есть домработница.
      Ольга чувствовала, что Николаю неприятен  рассказ о благополучии ее семьи. Он несколько раз пытался перевести разговор на другую тему. Но Ольга, мстя за прошлую свою безропотность, не  останавливалась, делая вид будто увлечена рассказом. Давно забытое и притупленное временем чувство обиды, все эти годы молча жившие в ней, проснулось и взывало к запоздалому отмщению, не давая остановиться...
      - Как ты сейчас напоминаешь мне жену, - сказал Николай с улыбкой, беря Ольгу за руку. - Она хоть на восемь лет моложе тебя, но о наших двух дочерях тоже готова рассказывать часами, как любящая бабушка о внуках...
      Ольга споткнулась на полуслове. Попыталась удержать на лице вымученную улыбку. В голове все перемешалось. Она не понимала о чем продолжал говорить Николай. Только чувствовала, как в висках стучало: жена, жена... Все годы после их разрыва она жила с мыслю о его одиночестве и сожалении о разлуке с ней. Мысль о его далеких муках примиряла их, притупляя обиду, нанесенную ей разрывом. К тому же, один или два раза встреченные сокурсники подтверждали его холостяцтво.
      Ольга молчала. Весь ее подробный рассказ о семье и любимом муже утратил свой мстительный смысл. Ее счастье, обретенное вопреки его предсказанию, что она пропадет без него, уже не выглядело мщением. Какое  мщение, если Николай без нее не страдал, а был счастлив с другой женщиной. Они не пропали друг без друга, как им этого хотелось...
      По вокзальному радио объявили о начале посадки.
      - Мой поезд, - сказала Ольга, вставая.            
      Николай поднялся со скамьи.
      - Провожать не нужно, - сказала Ольга, перекладывая билет из сумки в карман пальто.
      Ольга протянула руку.
      - Прощай, - сказала она, пожав протянутую Николаем руку. - Передавай привет жене...
      - Непременно...А ты - мужу...Он не обидится, если ты дашь мне свой телефон?..
      - Зачем?
      Она посмотрела ему прямо в глаза взглядом, который когда-то переворачивал его душу.
      - Как зачем, - переспросил Николай, выдерживая ее взгляд, - чтобы позвонить...
      - Зачем? - повторила она свой вопрос.
      - Чтобы узнать, как ты живешь...
      - Так же, как любая счастливая жена... Спроси свою — и узнаешь...
      Ольга взяла стоявшую на скамейке дорожную сумку и пошла к выходу на перрон, не оглядываясь.   
      ...Приехав в разные города, они вошли в свои однокомнатные одинаковые квартиры одиноко живущих людей. Ольга сняла на балконе пересохшее в ее отсутствие белье и, вынув из сумки купленную в вокзальном буфете ватрушку, привычно приготовила себе кофе.
      Николай в своей холостяцкой квартире помыл сковородку, лежавшую в раковине на кухне, оставленную там до отъезда в командировку и пожарил яичницу из одного яйца остававшегося в пустом холодильнике.
      Сидя в своих кухнях и вспоминая рассказы любимых о их семьях, они страдали и ненавидели тех, с кем их любимым было хорошо. Но постепенно чувство горечи уступило место  странной радости. Радость появилась при воспоминании о боли, которую они преднамеренно причинили друг другу рассказами о своем вымышленном семейном счастье.
      И это упоение мстительной болью, причиненной любимому человеку, было не менее сладостным, чем их любовь...