Откуда ангелы берутся? Гл. 10

Глава 10,

в которой астрофон проявляет себя с неожиданной стороны.

 

Кент провел ребят в свою комнату на втором этаже, щелчком пальцев зажёг светло-зелёный шар под потолком. Высветилась очень скромная обстановка: деревянная кровать, покрытая лоскутным одеялом, стол на четырёх толстых ногах и две табуретки. На стене висело единственное

украшение — нарисованный на листе бумаги портрет удивительно красивой золотоволосой девушки с зелёными глазами. Вместо окна была наполовину застеклённая дверь, она вела на ограждённую перилами площадку — что-то вроде балкона или террасы. За нею мрачной стеной чернел ночной лес, над которым висела полная луна. Никаких огней — ни праздничных разноцветных, ни самых обычных уличных — в лесу не просматривалось.

Даша глянула туда, поёжилась и уселась на кровать. Варя примостилась рядом и уставилась на портрет; чем дольше она на него смотрела, тем знакомее казалось лицо красавицы. И наконец вспомнила. Похожий рисованный портрет, вернее, фотографию портрета, она видела в альбоме бабушки. На вопрос Вари «Кто это?» бабушка небрежно ответила: «Кто-то из наших предков. Кажется, немка. У нас же в роду и немцы были. — Сравнила портрет и Варино лицо, добавила: — Ты на нее чуть-чуть похожа». Не бог весть какая информация, подумаешь, кто-то из предков. Варя не придала ей значения и почти забыла, а вот сейчас она всплыла в памяти.

Кент заметил Варин интерес, спросил:

— Что, нравится?

— Кто это?

— Одна знакомая ведьма, — небрежно ответил Балагул. — По памяти нарисовал.

— Ведьма?! И ты сам нарисовал?! — изумилась Даша.

Кент с удовольствием кивнул и спросил промолчавшую Варю:

— Правда, на тебя похожа?

— Есть немного, — согласилась Варя и поинтересовалась: — Где ты её откопал?

— Встретилась там, — неопределённо махнул рукой Кент. — В Германии.

У Вари ёкнуло сердце: ведьма! в Германии! Только этого не хватало! Но она постаралась не показать своего волнения, хотя внутри всё затрепетало: уж не родственница ли обнаружилась? И нет ли в ней самой чего-нибудь от ведьмы?

Спросила как бы вскользь:

— Это ты с ней меня путал?

Кент смутился:

— Ничего удивительного. Я её видел всего однажды, а вы, и верно, похожи.

— А ты не знаешь, случаем, способности ведьмы могут передаваться через поколения?

— По женской линии могут. — Кент подозрительно посмотрел на Варю, на портрет на стене. — Думаешь, она имеет к тебе отношение?

— Всё может быть, — ответила Варя и отвернулась, прекратив разговор.

Тем временем Сева сел за стол и вытащил из сумки, висевшей через плечо (он с ней не расставался даже за чаепитием), коробку с астрофоном и приёмник.

— А куда же ты их подключишь? — спросила Даша. — Тут же нет электричества. И аккумулятор не взял!

— Даш, ты чего? — удивилась Варя. — Как это нет электричества? А откуда тут освещение? Да Кент, наверное, сам как электростанция! Правда, Кент? Щёлкнет пальцами, и всё заработает.

— Даже то, чего нет, — добавил Сева. — А мне что-то подсказывает попробовать вот так.

Он подключил астрофон к приёмнику, потом дотянулся до осветительного шара, благо рост позволял, и… воткнул в него вилку электропитания. Девочки ахнули, Кент посмотрел на Севку с нескрываемым удивлением, однако ничего не сказал.

Шар слегка потускнел, зато у приёмника появились признаки жизни: звенящий писк, прерывистое шипение… Сева подкрутил ручку настройки, и вдруг из динамика послышались голоса.

— Это… что?!. Это звёзды… разговаривают? — прерывистым шёпотом спросила Варя.

Сева пожал плечами, а Даша насмешливо заявила:

— Что-то голоса у них уж больно знакомые.

И верно, голоса в приёмнике очень походили на те, что ребята только что слышали за столом. Да и раньше — на вышке. Варя бросила быстрый взгляд на Кента, но тот в полном обалдении замер, глядя на приёмник, и, похоже, ни на кого не реагировал.

А из приёмника доносился обычный семейный разговор. Сара Балагул пеняла сыну:

— Кент, мальчик мой, я понимаю: тебе захотелось покрасоваться перед красивой девицей. Но на глазах у всех превращать железо в золото! Так неосторожно! Что о тебе могли подумать?!

«Это ты, что ли, красивая девица?» — шепнула Варя Даше на ухо и прыснула туда же. Даша отодвинулась и покрутила пальцем у виска. Да ещё головой осуждающе покачала: ты, мол, дурочка и не лечишься.

— Там этот учёный профессор из губернии вандлер умыкнул, — сердито сказал Яков Балагул, — и сбежал, тать бесстыжий… Быстрее лани бежал, быстрей, чем заяц от орла!

— Что ж ты не вмешался? — обиженно отозвался Кент. — Как укор чинить, так первый, а как п;мочь оказать — не дождёшься.

— Интересно знать: что бы подумали обычные люди, вмешайся в это дело невидимка?

— Интересно другое, — сказала Сара. — Что профессор будет делать с вандлером? Пожалуй, всё железо в округе пустит на золото. Вот чем твоё доброе дело оборачивается, сынок.

Сквозь шипение приёмника послышался басовитый смешок.

— А ты, отец, чего посмеиваешься? — рассердилась Сара. — Не мог ребёнку подсказать лишний раз, что нельзя нам, Балагулам, высовываться...

— А то я не знаю! — Это Кент. — Но ведь дедуля учил, что добро рождает добро, что надо помогать людям... Вот он бы за меня заступился.

— Дедуля неизвестно, когда проснётся, — вздохнула Сара. — А люди сильно изменились. Они и раньше-то были не ангелы, а теперь даже самые лучшие больше думают о себе...

— Чему их учат, о том и думают. — снова хохотнул Яков.

— Ну, чего тут смешного?! — окончательно возмутилась Сара.

— Извиняюсь. Это я представляю, что будет, если профессор всё-таки включит вандлер.

— А что будет? — насторожился Кент.

— Понимаешь, Кент, я тоже заглянул в эту лавку, когда вы там собачились, и слегка подправил нашу машинку. Да уж, кое-кому теперь не позавидуешь! — уже откровенно захохотал отец.

— Ну-у, ты, батя, кажись, перестарался... Слышите, какой в городе гвалт поднялся? На голову жалуются!

— Ай да профессор! Включил-таки! Вот что значит учёный человек!

— О-ох, что отец, что сын ; одна семейка!

— Надеюсь, вандлер стараниями бати никого не убьёт!

— Разве я похож на убийцу?

— С той поры, как тебя сожгли на Гревской площади, — вздохнула Сара, — ты вообще ни на кого не похож. Каким ещё боком это нам выйдет?! Как аукнется?!

— Я туда пойду, исправлю, — заявил Кент. — Что они мне сделают? В Америке бы повесили, так уже было однажды. А в России линчевать не принято. Изобьют — потерплю. Главное — доброе дело сделать!

— В России на кол сажали. Но ради доброго дела можно потерпеть, — снова хохотнул отец. — Дольше проживешь.

— А тебе, батя, стыдно должно быть! Пользуешься своей невидимостью и в ус не дуешь. — Послышался звонкий шлепок. — Мам, чего он дерётся!

— Старших надо уважать, — объявил Яков, — невзирая на лица.

— Тем более, что отца сожгли из-за нас с тобой, — добавила Сара.

— А дедуля сказывал: батя по глупости попался...

— Дедуля, конечно, прав, — вздохнул Яков. — Как всегда.

— Нет, не прав! Не прав! — возразила Сара. — Ты же меня и детей спасал, о себе не думал. Пойдём, мой хороший!

Послышался скрип половиц: родители уходили.

— Мам, ты вот видишь батю, а я нет. Почему? — спросил Кент вдогонку.

— Любил бы, как мама, увидел бы, — ответил Яков, удаляясь.

— Любил бы… — проворчал Кент. — Я, может, тоже кого-то люблю.

На этом разговор оборвался, осталось только шипение и лёгкое посвистывание в приёмнике.

Некоторое время все молчали.

— Нехорошо получилось. Как будто мы подслушивали. Ой, как нехорошо! — виновато произнесла Варя, ни к кому, в общем-то, не обращаясь.

— А мне понравилось, — заявила Даша. — Сев, представляешь, как тебе полиция будет благодарна! С астрофоном они любое преступление расщёлкнут, как орешек.

И вдруг!..

— Это что же за машинка у тебя такая, уважаемый Сева? — «Живой» голос Якова Ивановича оказался таким громким, что все вздрогнули. — Неужто сам сделал?

— Батя, ты что тут делаешь?! — завопил Кент. — Мог бы и объявиться!

— Да погоди ты с пустяками! — видимо, отмахнулся отец. — Тут чудо научное! Слушать прошлые разговоры — такого даже мы не умеем! Как ты это сделал, парень? А?

— Я не знаю… — растерянно глядя на астрофон, произнёс Сева. — Я просто… хотел повысить чувствительность… и, наверно, переборщил.

— Ничего себе переборщил! Настроиться на тончайшие вибрации эфира и перевести их в слышимый диапазон — это тебе не дурацкую болтовню звёзд ловить!

— А можно на нормальный язык перевести? — раздражённо спросила Даша. — Для особо одарённых.

— Да, объясните, пожалуйста, — попросил Сева.

Кент промолчал, а Варя просто кивнула.

— Объясняю. — В голосе невидимки появились интонации учителя. — Всё, что в мире — в этом или каком другом — происходит, не исчезает, а сохраняется в вибрациях эфира. И звуки, и изображения. Сохраняются они слоями. Сева подключился к самому свежему, верхнему слою. Если он

придумает, как подключаться к более глубокому прошлому… к истории… Но это вряд ли возможно.

Невидимка помолчал, и этим воспользовалась Варя:

— А что такое «эфир»?

— Эфи-ир? — немного смущённо протянул Яков Иванович. — Ну… как тебе сказать… по-простому… это среда, в которую погружены все миры Вселенной и всё сущее в этих мирах… живое и мёртвое…

— А дедуля говорил, что мёртвого нет, — возразил Кент. — Всё — живое, только каждое живое по-своему. И камни, и деревья…

— Дедуля, конечно, прав, — согласился отец. — Но не стоит так глубоко забираться. В общем, наш вчерашний разговор в этой комнате сохранился, и машинка вашего друга его повторила. Я и спрашиваю: как ему это удалось?

— Ёшки-матрёшки, он же гений! — торжественно объявила Даша. — Он будет великим учёным!

— Он — индиго! Новое поколение гениев! — в тон ей добавила Варя.

— Да ну вас! — покраснел Сева. — Сами вы индиго!

— А зачем ты воткнул вилку в светоносный шар? — вдруг спросил Яков Иванович.

— Не знаю. Кто-то в голове сказал: «Воткни». Я и воткнул.

— А позволь, я проведу легонькую проверку твоей головы?

— Да пожалуйста…

— Только ты не дёргайся, сиди спокойно. Всё будет хорошо.

Сева выключил астрофон и сложил руки на столе. Волосы на его голове пошевелились, словно их сначала взъерошили, а потом пригладили. Девочки, внимательно следившие за тем, что происходит, заметили, как менялось выражение Севкиного лица. Да не только выражение — менялось и само лицо. Сначала оно было округлым и безмятежным, но с каждой секундой удлинялось и становилось суровей и суровей, как у взрослого мужчины, обременённого тяжёлыми заботами. Черты грубели и заострялись, глаза словно погрузились в глубокие ямы и потемнели. Изменились и волосы на голове: до того светлые и слегка вьющиеся, они выпрямились и порыжели, стали похожими на волосы Кента.

Напуганная этими изменениями, Варя вцепилась в руку Даши, но и та была напряжена ничуть не меньше.

А вот Сева, похоже, ничего не замечал. Сидел, не шелохнувшись, глядя куда-то вдаль поверх голов своих подруг. И — молчал.

Кент тоже молчал, хотя едва ли не подпрыгивал на табуретке от нетерпения. Ему хотелось вмешаться, однако прерывать отца он побаивался.

Так продолжалось несколько минут. И вдруг — закончилось! Лицо Севки мгновенно приняло прежнее мальчишеское выражение, он зашевелился и как-то криво улыбнулся девочкам. А те дружно и так шумно вздохнули, словно всё это время боялись дышать.

— Ну, что ты там нащупал, батя? — сразу же завопил Кент. — Чего молчишь?! Ты, вообще-то, здесь или уже смылся?

— Здесь я, никуда не смылся. — Голос Якова Ивановича показался слишком серьёзным и даже растерянным. — Просто не знаю, что сказать…

— Что есть, то и говори! — потребовал сын. — Не испугаемся. Верно, ребята?

Ребята энергично закивали.

— Ну, ладно… — сдался невидимка. — Только учтите, я могу ошибиться… Нужна тщательная проверка…

— Да не тяни! — рассердился Кент. — Какая ещё проверка? Ты же учёный!

— Все мы учёные — яблоки мочёные… Так вот, по результатам моего довольно поверхностного обследования, Всеволод… как твоя фамилия? — неожиданно обратился Яков Иванович к Севе.

— Дегтярёв.

— Значит, Всеволод Дегтярёв вроде бы является… потомком кого-то из наших.

— Кого-о?!! Каких наших?! — дружно вскрикнули все присутствующие.

— Точно не скажу… Ты, Всеволод, что-то видел, когда я тебя обследовал?

— Видел… — неуверенно подтвердил Сева. — Обрывками… Какие-то аппараты летающие… очень странные, на башни похожие… и на пирамиды.

— Виманы?

— Не знаю… Может, и виманы… как по телевизору иногда показывают… про древние цивилизации.

— Ну, вот! Точно из наших! Потому и способности у него вроде твоих, Иннокентий!

— Батя, ты можешь внятно и толково объяснить?

— Ежели бы ты столько лет дурака не валял, а учился…

— Ну вот, опять завёл старую песню! Сам не знаешь, вот и увиливаешь.

— Да, сомнения есть, но… В общем, ребятки, дело такое… Я вам про бомбу сказывал, много народу тогда погибло, но, слава богам, не все. Выжившие получили многолетие… почти бессмертие и большие способности, вот как у нас, например. Среди выживших был человек… сейчас бы сказали «инженер-конструктор», а тогда говорили «умелец», который и придумал эти виманы, на которых боги летали…

— Так он был не Балагул? — разочарованно перебил Кент.

— Нет, но всё равно он был из наших. Звали его, кажется, Йона. Да, Йона.

— А откуда ты знаешь, кто из наших, а кто — нет? — не отставал Кент.

— У наших в голове есть некий признак, отметина, по которой можно опознать. Детей, внуков Йоны так и прозвали йонами. Одно время их было довольно много, но жизнь каждого длилась недолго, самое большее — двести лет. И мы думали, что они все вымерли, а вот поди ж ты!..

— А может, Севка вовсе и не потомок Йоны, — сказала Даша. — Может, просто совпадение, а он сам по себе — гений!

— Может, и совпадение, — согласился Яков. — Но есть у него в голове этот признак, правда уж больно расплывчатый… Впрочем, возможно и обратное: то есть это просто признак изобретателей. Наверно, потому и машинка у него получилась! Йоны все были изобретателями!

— А много ваших тогда выжило? — спросила Варя.

— Почему ты спрашиваешь?

— Так, может, ещё потомки найдутся. Сейчас у нас столько объявилось этих… экстрасенсов, целителей разных, ясновидящих… Даже ведьмы водятся.

— Я так думаю, — заявил Кент, — ежели они творят добро и не за деньги, то, пожалуй, — наши. Но, наверно, есть и настоящие потомки. — И почему-то посмотрел на Варю.

О шёпоте звёзд никто даже и не вспомнил.

Глава 11 http://www.proza.ru/2018/09/08/632