Миссия сострадания. Фасолька-1 18 плюс

Это - начало первой части романа "Периметр".
Отрывки публиковались. Новая глава - через три дня.
Все новеллы связаны, но фактически имеют законченную форму.
Не содержат ненормативную лексику, но 18+.

Фасолька

1
Почему я сел именно на эту скамейку? Ведь буквально за углом было ещё несколько, также пустых в теплый субботний вечер. Так сел и сижу, тень, актуальная днём, сместилась, но мой краешек всё ещё…. К чему это я? И разве имеет какое-то отношение к произошедшему чуть позже? А я сидел и не думал ни о чем. Субботний вечер, впрочем, как и остальные, в моем полном распоряжении. Посижу часок, потом двину домой, к верному другу телевизору. Программу можно не изучать, я и так знаю. Никакой политики, любимый сериал, заполонивший 5-й канал, и что-нибудь про зверюшек на географическом. А завтра спать до упора. Телефон отключу.
 
А сначала зайду в магазин, он – по пути. Рядом со мной – бутылка минеральной, ещё одна – в сумочке. Вы, вполне логично, можете спросить, почему же не пиво? И будете правы, сейчас отвечу.
Так вот, после….

Я не успел ответить воображаемому собеседнику, как передо мной внезапно материализовалось создание. Именно создание, иначе девушку было трудно охарактеризовать. Полненькая, рыженькая, в зелёной юбке, белой блузке с фиолетовым галстучком, таком же беретике, на котором сбоку две золотые, перекрещенные буковки вязью – “М и С”. Или готикой? И сумочка через плечо с таким же логотипом.

– Здравствуйте, у Вас есть несколько минут, – она замялась, – времени?
Чего-чего, а у меня его навалом до утра понедельника. Отчего же не поговорить?

– Присаживайтесь, – я показал на место рядом с собой, и подумал про себя – небось, какая-то секта. Но от меня не убудет. А девчушка симпатичная, всяко раза в два моложе, и ножки – в меру полненькие и стройные, – минералки хотите? – я полез в сумку за второй бутылкой…

– Нет, спасибо. А…. – вроде о чем-то задумалась. И выпалила: – Я представляю организацию «Милосердный секс». (То-то буковки на беретике и сумочке). Вообще-то мы называемся «Секс из сострадания», но так как-то неудобно, и сочетание двух букв «С» нехорошо выглядит.
Я кивнул, предоставив ей продолжать.

– Наша задача – помочь людям в решении сексуальных проблем, тем, кто не может сам себе найти партнера или никто по желанию, вы понимаете.
Куда уж больше.

– А, вы группа «вконтакте» или одноклассниках, да?

Девчонка вздохнула.

– Нет, там мы зарегистрироваться не можем, сочтут за девиц лёгкого поведения, – опять замялась, – а мы ничего общего с ними не имеем. Мы – добровольцы, вот – она протянула визитную карточку, сиренево-зелёно-белого цвета…
«Милосердный секс». И, чуть ниже, «Волонтёр Фасолька».

– Фасолька – это я, у нас у всех псевдонимы. Настоящие имена скрыты, чтобы … – Она чуть покраснела и повторилась – и мы оказываем безвозмездные сексуальные услуги тем, кто в этом нуждается. Вот Вы, например. Я чувствую, Вам это непременно надо, и я готова прийти на помощь.

Да, дожил, называется. Они что, ходят и выбирают? Тех, кому никто, хотя надо. Но это же опасно. А вдруг попадётся сексуальный маньяк или извращенец, или псих? Риск большой, всё может случиться. Я, конечно, нормальный человек, но кто ж гарантирует?

– Я вижу, Вас можно не бояться.

Странно, а меня не спрашивают, не боюсь ли я? Приведут в незнакомую квартиру, ограбят, а потом ещё и на органы разберут.

Теперь у меня с органами всё в порядке, после ухода жены я, не в пример другим, не ушёл в запой, а, наоборот, занялся сокращением печени, перешёл на минералку. И это вызвало негативные последствия – сидеть тверезым во время дружеских застолий – странно и непонятно, как же так, все расслабляются, а ты пьешь «Боржоми» и натянуто улыбаешься.

Постепенно я почти прекратил и так нечастые встречи, в результате чего образовалось много свободного времени, и я либо гулял, либо тупо смотрел в зомбоящик. Сейчас же просто отдыхал. С утра пятницы до утра понедельника не брился, ходил в простеньких джинсах и старых любимых кроссовках, и летней футболке. И видок у меня был, действительно, несколько заброшенный. А женщина – да как же без неё! Да только не получалось. Слова жены в записке – она ушла, когда я был в отъезде – «надоело исполнять роль жены и хозяйки, дети выросли, надоело исполнять супружеский долг, в котором ты так и не преуспел», невольно давили на психику.

А что, если я окажусь несостоятельным? Женщина может как бы невзначай, между строк, обронить «Этот? Да, как-то было, и никак. И размер у него….» – так, презрительно. Тогда, считай, с реноме можно распрощаться навсегда. Подобное для мужчины – что обвинение в деловой некомпетентности, если не хуже.

Наверное, тень пробежала по моему лицу, раз девчонка спросила:

– Что с Вами? Тяжелые мысли? Или нехорошо?

Да я не такой уж и замшелый, а мысли, мысли…

– Вы точно нуждаетесь в сексе из сострадания! – патетически продолжила она, – у вас всё получится, и вы сможете повысить самооценку, и улучшить отношения с миром.

Да что она понимает! С миром! Да у меня всё хорошо, кроме одного, но я же не трублю об этом на каждом углу. Неужто это уже на лице написано?

– От такого предложения грех отказываться, – я попытался улыбнуться, – помочь страждущему – богоугодное дело. Я специально упомянул Всевышнего.
– Он тут не причём. Мы сами определяем, кому нужна помощь.
– И как это, с вашего позволения, будет происходить? И где?
– У нас есть несколько квартир, номеров в скромных гостиницах, а на дом мы не выезжаем. Вот, мы приходим в номер, и волонтёр занимается с вами милосердным сексом, но не более суток. И всё записывается в специальный журнал. Для отчёта.
– А в номере клиента усыпляют, потом продают на органы, и концы в воду. Кто же будет искать одинокого и несчастливого?

– Это исключено. А ваши, – она скептически посмотрела на меня, – уже не годятся. Секс же необходим всем, для разрядки и поддержки тонуса, хотя бы из сострадания. Или из милосердия, как вам будет угодно. Но надо записаться в журнале. У нас – строгие правила и ограничения.

Молчу, а зачем спрашивать? Пусть расскажет. Мне становится интересно.
Девчонка открывает сумочку и, действительно, достает пресловутый журнал. На фиолетовой обложке – те же символы, «М и С», она протягивает его мне, открываю. Журнал – пустой, на обратной стороне обложки – правила.

На первой странице, как и в любом журнале, написано, кому журнал принадлежит: «Волонтёр Фасолька», причем имя вписано шариковой ручкой. Листаю дальше. По идее, должна присутствовать запись о каждом страдальце. Но пока записей нет. Специально, или, чтобы не смущать?

– Я – в первый раз, – девчонка вроде смущается.
Верить? Никто не мешает каждый раз менять журнал на новый, что вполне объяснимо. В борделе, конечно, не спрашивают анкету, а здесь, наверное. Не избежать вопросов. Кому приятно быть не первым, а сотым в подобной последовательности? Тоже своего рода милосердие. Ладно, пусть считает, что я поверил.
Как в школьном дневнике, или медкарте? Вверху страницы – имя пациента, и подпись. Если я решусь на подобное предприятие, будут мои.
Дальше – почти смешно, порядковый номер актов милосердия.

– Да, и здесь вы должны расписаться, после каждого проявления сострадания.
Мне смешно, а девчонке?
– А здесь?

– Здесь? – она покраснела, – надо написать способ проявления милосердия, ну, вы понимаете. Чтобы всё по-честному. И без приписок. Вот на обложке, правила.
Читаю «Сострадаемый милосердно обязуется осуществить не менее трёх актов», и закрепить это собственной подписью». И ограничения на использования, так сказать, способов. С чем невозможно не согласиться.

– А если, если я, к примеру, не смогу, тогда что? – я едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться, настроение катастрофически улучшается, и мне не важно, будет ли продолжение, или такой беседой всё ограничится.

– Тогда волонтёр получит замечание, и на месяц будет отстранен от участия в акции.

– А приписки? Опустим, ничего не получилось, а написали, что десять?

– Это нечестно, и нам грош цена. Всё равно можно проверить, Вы же оставляете свой телефон, имя-отчество. Фамилию и адрес не надо. Позвонят, проверят. Нет, все должно быть строго по правилам.

Положительно, мне девчонка нравится. Только что я с ней буду делать? Хотя, почему бы и нет? Стройные ножки, приятная внешность, летний загар. Мои мысли устремляются дальше, и, увы, ниже. Подобный разговор невольно вызывает эмоции. Но пока я медлю и соображаю, что делать дальше.
– И много вас, волонтёрок?

– Это не подлежит разглашению. Но все мы работаем добровольно, раз в неделю, не больше, и не встречаемся с пациентом больше одного раза.

– А если, положим, любовь случится?
Девчонка Фасолька скептически оглядела меня:
– А разве можно любить того, с кем занимаешься сексом из сострадания, милосердия?
– Всяко бывает. В общем, вы – живые куклы, да?
– Нет, мы не куклы, а волонтёры. Если вам будет хорошо, неужто и мы не станем чуть счастливее?

Ну и каша в голове! То есть, выбрать более-менее приличного, но одинокого, потрахаться и забыть? А что, в этом тоже есть свой резон. А если у берущего милостыню вдруг возникнут чувства? Он что, не человек? Даже брошенный встречу с такой девушкой не будет ассоциировать с контактом с продажной девкой. Впрочем, я удивляюсь себе – почему до сих пор не воспользовался их услугами? И даже не задумывался. А тут – на тебе, предлагают.

Интересно, соски у неё какого цвета? И грудь в веснушках, наверное. А ниже? Нет, не о том я должен думать, отвлекаться нельзя.

Девчонка, не зная, как расценить мое молчание, опять спросила:

– Так вы готовы?

А, я должен с ней куда-то идти, а потом.

– Да, конечно. Так куда мы направимся?
Девчонка снова открыла свою сумочку и достала карту этого микрорайона, где были обозначены несколько точек. Интересно, да сколько же мест для свиданий в нашем городе, я даже не подозревал!

– Выбирайте, всё оплачено, от вас ничего не потребуется. Только получить милосердную помощь. Не менее трёх раз.

– Тогда пойдём сюда, – я ткнул пальцем в один из символов, хотя не был уверен, что справлюсь хотя бы раз, но план в голове у меня созрел. Встал со скамейки и подал девушке руку.
И почувствовал, что она дрожит. Первое касание? Говорят, от него много зависит, как и от запаха. А девчонка Фасолька пахла летом и юностью. Я же не совсем уж замшелый!

Поэтому выпустил её руку, и мы пошли рядом. Я уже знал, куда мы пойдем, а она думала, что в одну из их квартир,  где должен осуществиться секс из сострадания.
Случайно или нет, но направления совпадали. Фасолька почти на голову ниже меня, рыжее каре выбивается из-под смешного беретика, сумочка на плече. Между нами – полметра, я закуриваю. Мы пересекаем парк, на который неумолимо опускаются вечерние сумерки. Скамейки пустеют, изредка попадаются выгуливающие собак на длинных поводках. Надо перейти через шоссе. Пропускаем транспорт, ждём, когда загорится зелёный. Я инстинктивно придерживаю девчонку за локоть, роль ведущего никто не отменял. Метров через сто я сворачиваю к знакомому подъезду.

– Нам разве сюда? – девчонка лезет за картой.

– Конечно, именно сюда.

– Но ведь это же отель!

– А вам разве возбраняется менять место предполагаемого действия?

– Ну, я не знаю. Домой – точно нельзя, а здесь… Я не уверена.
Она сомневается, но входит вслед за мной в освещённый холл. Наверное, понимает, что здесь ей самой ничего не грозит. На reception – знакомая сотрудница, иногда мне, по долгу службы, приходилось устраивать прибывавших в наш город именно в этот отель. И посему с меня не требуют паспорт – мои данные уже есть в базе, и я избавлен от неизбежной процедуры заполнения документов. Теперь уже я сознательно держу девушку за руку, кто знает, что у Фасольки на уме? Вдруг сбежит в последний момент.

– Вам какой номер? С одной…? – и улыбается так ехидно, но что это заметно только мне.

– Да, и с фруктами.

***
Киваю, расплачиваюсь по карточке, сотня долларов не удар по бюджету одинокого мужчины. А девчонке этого знать не след.

– А как же правила? – Фасолька шепчет на ухо, видимо, смирившись.
Но тут ресепшенка протягивает магнитный ключ, и, приветливо улыбаясь, произносит:

– Приятного отдыха. Кофе, чай и фрукты – в номере.
Я благодарю, а Фасолька краснеет.
  Лифт везет на четвёртый этаж, девчонка:
– Это не по правилам, Вы не должны оплачивать.

Ухмыляюсь:
– А вы, если уж из сострадания, разве не хотите, чтобы ваш подопечный чувствовал себя более комфортно? Тогда я смогу заполнить ваш дневник, а вы – с достоинством исполнить свою миссию.
– Да, конечно, но…, – девчонка сомневается, но послушно следует за мной, я не выпускаю её руки.

Прикладываю карточку, открываю дверь. И, сразу же, нажимаю кнопку и вешаю на дверную ручку, для надежности, табличку – «Не беспокоить».

***
– А здесь уютно, – девчонка осматривает номер, подходит к окну, раздвигает шторы. Светящийся ночными огнями проспект. Но шума не слышно – многослойные стеклопакеты надежная защита.

Скидывает босоножки и садится в мягкое мохнатое бежевое кресло, проваливаясь в нём, прихватив по пути ароматную грушу из вазочки.
– Немножко устала, – поджимает ножки под себя и натягивает на коленки, как бы незаметно для меня, юбочку. Интересный жест.

И тут я понимаю, что не знаю, как себя вести! Если страсть, то, не дожидаясь, пока доберутся до постели, скидывают одежду, и приступают незамедлительно. Сейчас же ситуация иная – понятно, для чего сюда пришли, но как начать?

– Я посмотрю телевизор? – берет пульт, включает. По экрану – заставка, слайд-шоу сопровождаемая мелодичной музыкой – такую ещё называют «музыкой сфер», – ой, как хорошо! И подходит для секса, правда?
Смешно, важно, чтобы подходили друг другу. Ну и музыка, конечно, может стимулировать.
– Кофе?
– Ага, только в туалет схожу.
Я понял – Фасолька волнуется.

***

В номере – не пресловутые пакетики, а маленькая кофе-машина, и несколько блоков капсул, на разный вкус. И маленькие беленькие чашечки, их две, а огромная кровать – одна. Как и задумывалось. Но это потом. Может быть. А сейчас приготовлю кофе. Выбираю сорт.

Из ванной высовывается физиономия Фасольки:
– Здесь халаты есть. Можно, я переоденусь?
Кто бы возражал. Появляется уже в запахнутом халате, завязанном кушачком. Видимо, успела принять душ. И кажется ещё моложе и домашнее. 

Опять лезет в сумку:
– А вы не хотите, для храбрости? Некоторые не могут решиться, не выпив, – извлекает фляжку коньяка, нарезку, шоколадку. Мне – не надо, а девчонке, по всей видимости, не помешает. Для той же храбрости. Она, как я и, не представляет, с чего начать, чтобы выполнить миссию.

Фасолька удивляется, но тоже не притрагивается к алкоголю. Пьет кофе, устроившись в том же кресле за стеклянным столиком, я – напротив, на пуфике. Закусывает долькой мандарина из фруктовой вазы. Мы ни о чем не говорим, но и не молчим. Номер, да. Обсуждаем достоинства.
Затягивается ожидание неизбежного.

Наконец, девчонка решается. Зардевшись, опять открывает сумочку и достает несколько пачек презервативов – мол, выбирайте. А я знаю? Перебираю, откладываю в сторону.

Действительно, раз уж привел, девчонку надо пользовать. И ей необходимо выполнить свою благотворительно-сострадательную миссию.

Душ занимает несколько минут, физиономия – ну не скрыть возбуждения. Нахожу одноразовую бритву, оттягиваю момент. Но мандраж есть, и никуда от него не деться. Разве бывает так – с незнакомой женщиной, и прямо сейчас. Не получится, это точно. Хорошо, что кроме Фасольки, никто об этом узнает. И нужно ли мне вообще? Но я бы не простил себе, если так сразу взял и ушёл. Отель знакомый, и то, что я пришёл сюда с девушкой, скорее хорошо. Вот мол, какой орел! И не потому – сожалел бы наверняка.

***

Девчонка уже в постели. Подождать, когда уснет? Свет в номере приглушен, только ночник над изголовьем. Из-за плотно задернутых штор – только отблески. Ночь. Хотя движение по коридору ощущается. И лифты снуют туда – сюда.
Слева, на столике – те самые пачки. Выбирай – не хочу. Но возбуждаюсь, в предвкушении.

Меж тем Фасолька откидывает одеяло, перемещается ближе в краю постели, встает на коленки. Приглушенно:
– Мы должны начать именно так.

Что, опять правила? Однако попка прикрыта ночной сорочкой до пят. То есть, чтобы получить секс из сострадания, я должен приподнять подол, и уж затем пользовать девчонку.

Но мне не по себе. И разве можно так, без объятий, поцелуев, ласки? Собственное желание съеживается и исчезает напрочь. Если у девчонки его нет, зачем мне такая Фасолька?
– Давай, скорее, – чувствую, сейчас говорит именно из сострадания. Или почему? Нет, так не пойдёт

Я легко хлопаю её по попке, включаю торшер и кофейник, всё равно не заснуть, сажусь в кресло и закуриваю:
– А теперь рассказывай. Что, почему и как.

***
Фасолька набрасывает и запахивает халат, садится в кресло напротив и смотрит в сторону. Молча прихлёбывает кофе, жаль, шоколадки нет. Девчонка – кремень, слова не вытянешь, а я не пытаюсь. И, признаюсь, нравится мне всё больше. Возможно, потом она переместится на мои колени, но не сейчас.
Проснулся около двух. Ни Фасольки, ни следов её пребывания. Кроме визитки, от которой, впрочем, никакой пользы. Обратной связи нет!

А я даже не расписался в журнале! А что ты хотел, старый дурак? Чтобы девчонка, чтобы. И этот милосердный секс окажется страшной пыткой. И хорошо, что его не было. Наверное, девчонка перенесла стресс, и вырубилась в кресле. Я перенес её в постель, и заснул сам.

Но девушка права – ещё несколько встреч, и я привяжусь к ней! Это неизбежно, а исход практически очевиден. Вот вам и сострадание.
Сострадание не помогает, а лишь усугубляет ситуацию. «Человека не жалеть, уважать надо». Можно говорить и думать что угодно, но итог-то однозначен.
Приняв душ и выпив кофе, номер оплачен до вечера, я вернулся в свое одинокое жилище, стараясь поскорее забыть необычайную ночь и необыкновенную девушку Фасольку.

Но не получилось.


Продолжение следует
http://www.proza.ru/2018/09/10/1792