Однажды вечером. Часть 3. 6. Андрей. Надежда

Андрей. Из Дневника.
2000 год 24 декабря. Шри-Ланка, Унаватуна.

      Тот день был моим днем рождения и парадом – это был опять май месяц. Мне в тот день исполнилось восемнадцать лет. И теперь мне опять – восемнадцать. Прошло два года – я пока еще тот же. Я стал таким по твоей воле или по воле провидения, я не знаю, но все, что потом произойдет в моей жизни, будет подчинено этому состоянию возрождения моей души.

       Так уж случилось, что в моей прошлой жизни мне не было восемнадцати. Кто-то или что-то из высших сил вне моего понимания наказал меня. Счастливое детство с моими родными как сказочный сон развеялось в мои неполные девятнадцать лет. Я стал старым за три дня в том страшном ноябре 1969 года, когда я рвался из армии на похороны моего отца. Самолет посадили в Нижнекамске, и я сидел и ждал почти двенадцать часов. Тогда я и сорвал свою душу. Утром меня отправили на транспортном самолете, и я ворвался в Зал Союза архитекторов за 10 минут до того, как закрыли гроб. Я взбегал по этой лестнице на прощание к отцу и тоже умер. Умерли мои восемнадцать лет, и я стал старым. Старым в душе, расчетливым и бесстрастным.

      Я рассчитался с долгами отца, посмотрел на номер в Суханово, где он провел последний день, простился с родными и уехал дослуживать свой срок.
 
      Годы! Годы! Годы! Они летели один за другим. Но уже ничего не случалось в моей душе. Ничто не затрагивало меня. Кажется, что я постоянно работал на скучной и неинтересной работе. Жизнь была постоянной необходимостью делать то, что просто нужно, и то же было в личной жизни: существование и выживание было единственным, что окружало меня.

      Наверное, нельзя было так жить, но так происходило. Мои браки и разводы, отношения с женщинами всегда воспринимались мной, как та необходимость, без которой в определенное время нельзя было обойтись. Это было моим выбором и предначертанием: заботиться, накормить, одеть, причем тень моего отца стояла за этим – все надо было делать хорошо, как завет. Но не было радости и ощущения счастья. Как в жизни тех, кому Боги не даровали душу. В зависимости от необходимости мы всегда заботимся о своей половине, потом о своих птенцах, но когда этот период кончался, у птенцов вырастали крылья, они расставались, и начиналась совсем другая жизнь. Природа безжалостна – есть только, как кажется, «выживание», и иногда мы, наделенные еще чем-то кроме нашего тождественного с окружающим миром организма, начинаем жить по тем же принципам.

      Мне кажется, что это называется смертью души, не знаю, я не уверен, что и жил я все эти годы. Называть это жизнью я не берусь и не хочу писать здесь о том, как я упорно существовал и боролся за выживание. Это другая жизнь, другая история и не имеет отношения к нам. Я описываю только состояние окружающего меня мира до тех первых слез, которые смыли эти бессмысленные годы и освободили меня для возможности любить тебя!