Здесь, каждый дом знаком...

               

                Здесь, каждый дом знаком,
                Хоть глаза завяжи,
                Где-то, за тем углом,
                Детство вдаль бежит...

                Эта песня, с ярким перезвоном гитарных струн, раздавалась, в те незабвенные времена, и из нашего двора, притаившегося неподалеку от перекрёстка двух тираспольский улиц, по дороге на Бородинскую.

                Честно говоря, улица 25 Октября с Правдой практически не пересекалась. Она , просто, переходила в Правду, поворачивая на самом углу завода Ткаченко. На этом небольшом переходе, перекрестке, земельном  участке, называйте как вздумается, располагались дома, где мне и друзьям повезло прожить один из самых-самых счастливых отрезков жизни.    

                Двор сложился  на редкость удачно. К  нашей первой пятиэтажке, возведенной ещё в шестьдесят пятом году, всего за пару лет, добавилась троица таких же. Одна параллельная ей и две перпендикулярных. Так получилось особое светлое пространство, заливаемое тёплым тираспольским солнцем и улыбками дружелюбных соседей. Наш любимый ДВОР.

                В новые квартиры вселилось энергичное и радостное племя дорогих и любимых родителей, которым было, всего-ничего, от  тридцати до сорока. Тогда были живы и наши бабушки. Только с дедушками была напряжёнка. Многие погибли во время войны, поумирали от ран, ушли в другой мир от многочисленных стрессов.

                Водители автомашин "Мебель" , выстроившихся  у свежевыкрашенных подъездов, постоянно переругивались из-за очереди на разгрузку бесконечных и почти одинаковых мебельных стенок, полированных по последней городской моде.

                В квартиры заносилось множество столов,стульев и прочих гарнитуров. Десятками в день, в дома въезжали важные телевизоры, пылесосы, холодильники и сифоны для газированной воды.

                У пунктов заправки этих стеклянных пузато-алюминиевых, розово-голубых и серо-буро-малиновых творений,  особенно перед праздниками, выстраивались громадные очереди.

                Меня с Юркой Слободенюком это очень даже устраивало. Мы старались почаще пристраиваться в компанию к Марику Шору - долговязому добродушному умнику из первого подъезда, учившемуся в самой престижной  английской школе номер шесть.

                Скорее из зависти, остряки местного разлива называли эту школу палатой номер шестой. Не шесть, а  именно шестой,- так Антон Павлович Чехов назвал своё произведение в своей первой авторской редакции.

                Марику, конечно, льстило то жадное внимание, с которым мы, каждый Божий день, справлялись о дате следующего пополнения его домашних запасов газировки. Секрет заключался в простом - Марик Шор был феноменальным рассказчиком научно-фантастических произведений.

                Блестяще, практически один к одному, он легко запоминал и великолепно рассказывал нам все, что проглатывал за последних несколько дней. Благодаря незаурядным артистическим способностям, рассказы, озвученные им,  впечатляли, порой, гораздо  сильнее самого печатного оригинала.

                Мы искренне восхищались Ведой Конг и Дар Ветром, героями Гарри Гаррисона, Рэя Брэдбери и знаменитого Понедельника братьев Стругацких , который начинался, почему-то, именно в субботу.

                Нам страстно хотелось, чтобы очередь на заправку сифонов двигалась как можно медленнее. Бывало, что приходя домой, мы выискивали дополнительные емкости, вновь и вновь, отправляясь за бесценной порцией удивительного Будущего, щедро поставляемого Мариком , прямиком из блистающих книжных миров.

                Конечно, и сам я активно потреблял великое множество печатной продукции, начиная с маленькой школьной библиотеки, где наша добрая Серафима Михайловна , таинственно улыбаясь, заботливо подбирала очередные книги. Она делала свою архиважную работу в полном соответствии с нашими интересами. А она их знала, чувствовала лучше нас самих.

                Наряду со школьными, в родном Тирасполе вовсю процветала и большая городская библиотека, где самыми востребованными жанрами того времени также были  приключения и фантастика.

                Дотошные библиотекарши требовали на одну книжку фантастики, брать домой и прочитывать не менее двух-трех научно-популярных.

                При обмене книг, они изощренно выпытывали подробности и, зачастую, легко разоблачали хитрецов, не желавших читать "Занимательную физику" Перельмана или «Погоню за мыслью» Леви.

                Очень многие наши ребята, что называется
«по гроб жизни» , обязаны тем незаметным женщинам, помогавшим узнать самое важное об удивительном мире, окружавшем и обнимавшем со всех сторон.

                Во дворе, нас - пацанов одного возраста, было десятка полтора. Все мы многому учились и перенимали друг у друга. Все самое хорошее и не очень.

                Каждое воскресенье, после легендарной радиопередачи Виктора Татарского "Запишите на Ваши магнитофоны", начинавшейся в 14-05, мы выходили во двор и азартно обсуждали новые хиты Битлз, Роллингов и Криденсов.

                Сашка Кинер выносил гитару и пробовал наигрывать интересные пассажи. Первым  из нас, он научился музицировать и даже стал подрабатывать музыкантом на различных торжествах. Это было секретно, таинственно и сильно добавляло  Сашке авторитета в нашей мальчишеской среде.

                Сигареты «Кинг», которыми он  угостил нас впервые , пахли так ароматно, как могут, наверное, благоухать только прерии в далеких экзотических странах.

                Юрка Слободенюк, тот  был для нас паном Спортсменом. Он не только совершал ежедневные многокилометровые пробежки, но и часами выматывал себя на тренировках по гребле на каноэ.

                Бывало, зимою, после очередного опрокидывания лодки в ледяную днестровскую воду, он приходил домой абсолютно мокрым. От него интенсивно шёл пар, а Юра только улыбался,

                - Ничего, не заболею,- заявлял он в ответ на встревоженные взгляды,- Настоящие йоги могут жить подолгу в самом настоящем ледяном саркофаге

                Чтобы переводить книжки по каратэ и йоге, он неплохо освоил польский, часто демонстрируя нам немыслимые позы. С улыбкой супермена, он заставлял нас бить себя в живот. Причём, и ногами, и кулаками. Так Юра  демонстрировал свой  непробиваемый мышечный щит.

                Из группы наших  дворовых музыкантов, поступивших в знаменитое тираспольское музыкальное училище , помимо Игоря Розеблата и Гриши Любарского, своим ярким особенным артистизмом отличался Саша Барбах, окончивший , в последствии, и ленинградскую консерваторию.

                Это был точно, и Луи де Фюнес, и Аркадий Райкин, и Чарли Чаплин, в одном флаконе. Меткие высказывания, эмоциональные восклицания и фантастические паузы, обрамленные удивительным драматическим взглядом и незабываемым выражением лица, взрывали смехом любую компанию.

                Особо чутким отношением ко всем окружающим отличался Алик Шварцман. Своим примером он учил, и интеллигентности, и хорошим манерам.

                Саша Шофлер был ярким образцом мужественности, честности, прямоты и бескорыстной дружбы.

                Будучи легендарным капитаном баскетбольной команды в спортивной школе у самого Вилия Михайловича Калинникова, Сережа Пелехов   прослыл блестящим учеником школы, продвинутым аспирантом, учившим компьютеры надежной работе в космическом пространстве и, самое главное, очень добрым, светлым человеком. Он  вызывал у нас устойчивое подозрение, что ангелы обитают не только на небе, но и на земле.

                Володя Любарский учил серьезному отношению к дружбе, Аркадий Котляр - к шашкам и прочим занятиям,  братья Валера и Вова Кочневы отличались удивительной простотой и доброжелательностью, Боря Коган  прекрасно пел,  Гриша Фильштейн и Гена Нестоитер умели легко дружить, общаться и смешно рассказывать, Юрка Возмилов научил нас верить в мечту. Он стал военным летчиком, несмотря на, казалось,  непреодолимые препятствия.

                На нас - старших, во все  глаза смотрели младшие. Братья Коля и Павлик Крупко - прекрасные музыканты и спортсмены, юморные - Вотя Шор и Вова Шофлер, скромняги-добряки Ромка Финкель, Генка Майко и Сашка Мокроусов, неразлучные Сашка Куляница и Толик Бараненко.

                Нельзя не вспомнить девчонок, украшавших наш двор нарядными платьицами, роскошными бантами и радостным звонким смехом. С ними мы играли и общались с детства , начиная  ещё с  классиков, выбивал и разнообразных карточных баталий.

                Оля Коваль и Марина Майко, Люда Возмилова и Таня Сокур, вечные подружки Надя Кричко и Оля Мокроусова, сестрички Оля и Рита Цинцаренские, Инна Котляр, Тоня с третьего этажа, сестры Хавкины, Ира Кабанова и ее главная подружка Таня, фамилии которой я уже не помню.

                На лето, из Кишинева часто приезжала красивая и удивительно соблазнительная Ритка - сестричка Саши Шофлера, становившаяся частью нашей прекрасной компании и заполнявшая двор своим задорным смехом и волшебным взглядом удивительно привлекательных глаз.

                Не менее дружным и интересным был двор четехэтажек, примостившихся между знаменитым Тираспольским театром, пединститутом и Парком Победы. Жанна, Марина, Света Бараш - мои дорогие сестрички, проживавшие в переулке Труда, составляли прекрасное общество. Там, со мной замечательно дружили , и Марик Гутман, и Люба Капралова, и Наташа Науменко, и сестрички Оля и Лена Политовы. Их папа - крупный седовласый преподаватель сольфеджио, все уговаривал меня  не бросать занятия в музыкальной школе.

                Пусть простят меня те девчонки и мальчишки, которых я забыл перечислить, либо неточно воспроизвел некоторые имена. Ведь чаще бывало, что младшие гораздо лучше запоминали старших, не наоборот.

                Конечно, мы разлетелись по разным городам и весям. Сейчас, удивительные искорки дорогого Тирасполя  светят своими драгоценными лучиками не только в родном городе. Они проживают , и в Москве, и в Питере, и многих-многих городах России, Украины, Израиля, Австралии, Германии и других Европах, Штатах и Канадах.

                Но все, кто вырос в то удивительно-прекрасное и светлое время, продолжают и продолжают усердно  излучать вокруг себя удивительные  свойства ТОЙ незабываемой Любви и Доброжелательности, согревая и объединяя многие-многие неравнодушные сердца...