Чайлд-фри

Сегодня мне хотелось бы обсудить, или хотя бы просто проговорить, одну довольно интересную и неоднозначную тему, которая недавно стала для меня весьма актуальной. Так совпало, а, может быть, дело в том, что это общая тенденция современного мира, мало-помалу становящегося всё менее традиционным и естественным, но более осмысленным и произвольным. В сети я с завидной периодичностью натыкаюсь на обзоры исследований о материнстве, серьёзных возрастных сдвигах этого периода и сокращении количества детей в современных семьях. На статьи, анализирующие психологию женщин в нынешних реалиях, в сопоставлении наших с зарубежными, и итоговых выводах о том, почему сейчас женщины всё чаще отказываются от таких естественных и, казалось бы, безусловных «радостей материнства».

Что это за радости, я лично знаю не понаслышке. Я такая же женщина, как и подавляющее большинство составляющих наше общество. Я тоже влюблялась, разочаровывалась, выходила замуж и рожала. Я выкармливала и нянчила, сидя в декрете, возвращалась на работу, бегала по общеизвестному стандартному кругу, состоящему из детского садика, поликлиники, школы, больницы… Сколько моей личной вины в том, что сейчас у меня больше не осталось таких забот, я не знаю, и думать об этом больше не хочу. Факт в том, что сейчас, в моей нынешней бездетности я неожиданно оказалась вполне счастлива и довольна.

Вернее, сначала-то всё было как у всех. Я очень горевала от того, что не оставлю после себя никого, переживала, что мой прекрасный последний муж тоже не передаст никому свои замечательные гены, засматривалась на очаровательных карапузиков на улице, вспоминая ушедшее… А потом приключилось нечто, к чему я попросту не была готова. Ко мне в гости напросилась из дальней волости приятельница со своими детьми. Отказать я ей не могла – отношения у нас были вполне дружеские, и опыт взаимного гостевания уже имелся. Я знала её как очень организованную, трезвую и аккуратную женщину, старший сын и дочка которой были просто идеальными – умными и самостоятельными. В общем, проблем я не ожидала, разве что некоторые сложности. Ближе к сорока она родила ещё одного ребёнка.

Отца у них давно уже не было, да и никогда он в этом доме особенно не был нужен. Дамочка привыкла полагаться только на себя, за что я, кстати, всегда её уважала. И, не ожидая сюрпризов, подготовила для них комнату, предоставив возможность жить в своём режиме, пользоваться по утрам кухней и не мешать нам. Могла ли я представить себе, что лёгкая на подъём, молодая душой женщина, которую я знала, все свои человеческие качества потратит на эти роды… Ко мне приехала откровенная хабалка, тупая и наглая. С ней была маленькая принцесска – синеглазая и белокурая, с тонкими чертами лица и неважнецким здоровьем, страшно избалованная запоздалой материнской любовью и постоянной вознёй вокруг неё. При них состояла на положении бессловесной и бесправной Золушки когда-то любимая дочь, сейчас замкнувшаяся в кокон подросткового отвержения, патологически молчаливая и послушная матери.

Они сразу заняли всю квартиру. Просыпаясь на несколько часов раньше нас, бежали готовить завтрак – гремели, шумели, топали, разговаривали и играли. Малявке было мало матери, и она неслась будить нас, заходя в комнату, которая не закрывалась, и стоя в дверях. Она пряталась в моих шкафах, садясь насквозь промокшим памперсом на чистые и выглаженные вещи. Её мать для проформы воспитательно ворковала над ней, но от моих бесстрастных объяснений, почему так делать нельзя, тихо зверела. После того, как эта донельзя разбалованная паршивка разрисовала карандашом стену в нашей съёмной квартире, и я потребовала с матери денег на ремонт, она сказала, что потом переведёт на карту, сгребла в охапку всё своё хозяйство и ушла, пылая праведным гневом. Больше я её, естественно, не видела.

Их визит не доставил нам с мужем ничего, кроме кучи бытовых неудобств, потрёпанных нервов и незапланированных расходов, да ещё безмерного моего удивления от того, как может необратимо измениться давно знакомый человек с появлением ещё одного незапланированного чада. Да, мне не видно себя со стороны. Но я точно знаю что от меня самой, прежней, уже мало что осталось. И за последние годы у меня сменился не только цветотип и размер одежды. Внутренне я стала более полновесной, зрелой, стабильной и независимой. Сейчас мне гораздо легче с собой, а людям со мной, напротив, намного сложнее. Я больше не задавливаю в себе чувства и эмоции и давно разрешила себе весь спектр переживаний и желаний без оглядки на мнение других.

И сейчас, с позиции моих личных потребностей и прав, я с удивлением обнаружила внутри себя расползающееся от справедливого негодования отвращение – конкретно к этой невоспитанной девчонке, а также ко всем маленьким детям в принципе. Да-да, ко всем этим истошно орущим, во всё лезущим, требующим кучи самых разных затрат и вложений – начиная со здоровья во время беременности и заканчивая бесконечными покупками одежды, обуви, школьных принадлежностей и разнообразных гаджетов. Всё это мы уже проходили. Я любила своего ребёнка и никогда не считала, сколько времени, сил и денег тратила на него. Но сейчас, из моей нынешней жизни, вдруг крепко задумалась, во что же обходится родительство. Задумайтесь и вы – отбросив на время естественные человеческие чувства – что сейчас в нашей жизни означают дети, какое место они в ней занимают…

Буквально каких-то сто лет назад уклад жизни людей был таков, что именно от наличия многочисленного потомства зависело благополучие семьи. Когда количество детей напрямую влияло на поддержание рода, их рожали не задумываясь – и ценили соответственно. Дети были насущной необходимостью, дешёвой рабсилой и, зачастую, расходным материалом. А сейчас, когда насущная необходимость в их непременном наличии отпала, более того, когда их из подножного положения перевели в разряд основополагающей ценности и даже центрообразующего стержня семьи, они совершенно перестали быть функциональной частью в составе фамилии, став отдельной ценностью, требующей только вложений и забот. Потомство для людей в современном мире стало предметом роскоши, ибо обходится в разы дороже любых других живых игрушек, да простят меня все искренне и глубоко, на уровне инстинктов, любящие своих детей люди, не представляющие своей собственной и семейной жизни без её логичного продолжения. Но вот в чём вопрос: как такое положение в семье и социуме влияет на психику и сознание наших отпрысков, вырастающих с ощущением себя пупом земли и пониманием того, что весь мир – и родители в том числе – принадлежит им и живут только ради того, чтобы у них было всё, что только можно придумать?

Я начала анализировать то, какую роль в моей жизни сейчас играет любовь и привязанность, обязательства перед мужем и желание подарить ему как можно больше хорошего. И осознала, что никакой третий человек в наших отношениях, будь он сколько угодно очарователен и похож на моего самого лучшего мужчину на свете, не стоит нескольких лет нашей жизни, рваного сна, кучи испорченных вещей и бесконечных затрат на самое насущное. И, самое главное, не стоит того времени, которое мы сейчас тратим на себя и друг на друга, на работу и творчество. Мы счастливы вдвоём, мы свободны дарить себя друг другу, и нам в наших удивительно тёплых, взаимодополняющих и полностью принимающих отношениях больше не нужен никто. А, самое главное, мой вполне разумный эгоизм подсказывает мне, что, даже если я и вытяну в свои сорок три ещё одну беременность, то гормоны, затопившие мой мозг, отнимут у меня не только значительный кусок физического здоровья, но и неизбежно катастрофически сузят сознание, круг интересов и деформируют личность.

Вопрос: зачем нам нужны такие жертвы? Ведь дети это отнюдь не подарок судьбы. Это колоссальная лотерея. Они или радуют, или разочаровывают, заставляя родителей в уже солидном, «рассудочном» возрасте пожалеть о том выборе, который в своё время был ими сделан. И, зачиная, вынашивая и рожая ребёнка, заливаясь окситоцином и умиляясь на это полуигрушечное, пока ещё беспомощное существо, никто не может предположить, кем и каким оно вырастет. Да и вырастет ли вообще… Многие знания – многие печали, это правда. Поэтому человеку и не дано выбирать и решать самому, производить ли ему на свет себе подобных. Это слепой инстинкт, тот же самый, что ведёт рыбу на нерест навстречу её собственной гибели. Собственно, поэтому мы и обзаводимся потомством в том возрасте, когда наш молодой ещё организм находится на пике своих физических сил, а разум ещё не в состоянии критически обозреть жизненные перспективы и позволить здравому смыслу остановить нас. Природа устроила так, что нами управляют гормоны и инстинкты; и лишь к зрелости, когда страсти стихают, а жизненный опыт, наконец, из большого мешка с унылым разнородным тряпьём превращается в весьма полезное и довольно любопытное лоскутное одеяло, мы начинаем осознавать масштабы пережитой по молодости катастрофы. И понимаем, какое это счастье – внуки, когда они есть.

Ведь нянчить внуков можно только по выходным, для собственного удовольствия, по своему желанию, ежели таковое имеется. А можно и подорваться на встречу с приятельницами, сходить в театр, сделать вылазку на природу, или просто проваляться все выходные дома с книжкой. Просидеть за вязанием или написать очередной пейзажик – пусть непрофессионально, но кого это касается, если творчество – такая колоссальная радость! В зрелом возрасте мелкие дети становятся из центрообразующего объекта всего лишь одним из аспектов полноценной жизни. Они перестают обуживать, принося теперь только радость, поскольку становятся уже не вашей проблемой. И худо, когда человек, находящийся в собственном возрасте – бабушка или дедушка – так и не переходят на новый жизненный этап, из оголтелых родителей-наседок становясь такими же «сумасшедшими» прародителями. Такие люди проживают данную им жизнь лишь в одном очень узком направлении, лишая себя всего остального богатства, которое человек может найти в невообразимо многомерном мире, расстилающемся перед ним.

Известная в научных и не только кругах персона, профессор Сергей Савельев, специалист по морфологии и эволюции человеческого мозга, палеоневролог и составитель восхитительного стереоскопического атласа ЦНС, не стесняется популяризовать в научно-популярной, вполне человеческой и доступной форме свои воззрения, взятые очень даже не с потолка. Среди множества интересных вещей он вполне компетентно заявляет и о том, что человек в полной мере становится человеком именно после завершения детородного периода. Потому что ни в период роста (развития мозговых структур, не успевших сформироваться внутриутробно), ни во время взросления, когда начинается гормональная перестройка организма, готовящая его к полноценной взрослой жизни, ни даже в процессе её – по крайней мере, когда мужчины в подавляющем большинства проходят первобытно-охотничий период, а женщины постоянно ощущают тиканье биологических часов, оглушающих их разум и отвлекающих ото всего, что не связано непосредственно с физиологией и «предназначением», люди в принципе не принадлежат себе.

О чём я? Именно о том, что все – ровно все, такие умные, самостоятельные, ведущие активный образ жизни и пробивающиеся «в люди»; такие независимые в своих суждениях и намерениях, на самом деле не что иное как огромное стадо, живущее по строгим законам существования общества. Все, ровно все – и высокоориентированные на социальные ценности конформисты, и мятежные субкультурщики, подобно норме и мутациям, великолепно укладываются в Гауссову кривую, выстраивая собой мозаику полноценности социума в данном конкретном временном срезе. И, строит ли человек свой бизнес и увлечённо делает деньги или сразу после армии женится и начинает строгать детишек; выскакивает ли замуж за вчерашнего одноклассника или получает три высших образования и руководящую должность в каком-нибудь холдинге, не представляет особой разницы с точки зрения мотивации каждого из них. Потому что всё это – разные роли в едином обусловленном природой спектакле.

Все эти так или иначе реализованные жизни суть подтверждение того, как сильно мы зависим от влияния на нас общественного. Потому что, вне зависимости от направления, всё равно движемся одними и теми же заранее определёнными коридорами. И только когда наше сознание перестаёт быть влекомым общественно поощряемыми или порицаемыми тенденциями, мы из рабов своих инстинктов – от половых до высших – становимся полноценными людьми. Потому что у нас, наконец, заканчиваются перспективы. Мы больше не должны получить хорошее образование, найти высокооплачиваемую работу, состояться как личность, «поднять» детей и обеспечить себе достойную старость. Всё позади, абсолютно всё, что ориентировало, привлекало, направляло и отпугивало нас. Возраст дожития? Пусть так. Пенсия – и не та гарантированная минимальная финансовая поддержка, что кажется очень нужной с определённого возраста, а именно сам факт выставления на обочину, прекращения прежнего стремительного течения жизни и ощущение незнакомой пустоты вокруг…

И осознание того, что это – свобода. Самое сладкое, что можно найти в жизни – свобода идти туда, куда захочется, заниматься тем, что нравится. Творить, в конце концов. Помните поговорку: для себя жить – тлеть, для семьи – гореть, а для народа – светить? Она именно об этом. Люди, всю свою жизнь потратившие только на семью, эти вечные Яжематери, прокакавшие собственную человеческую уникальность и изуродовавшие своей непомерной заботой и необъективной любовью произведённых на свет чад, не оставят после себя совсем ничего, кроме материального наследства, которое вряд ли будет оценено избалованными детишками по достоинству. Может, ещё немножко воспоминаний о себе у нескольких людей, которые сотрутся и выветрятся из их  памяти в течение довольно короткой жизни. И всё. Никаких следов в истории они не оставят, поскольку ничего более существенного и ценного не сотворили. Никто из них так и не нашёл внутри себя тех человеческих ресурсов, которые позволяют ему стать чем-то большим, нежели массовый представитель своего биологического вида.

Так неужели кто-то из нас родился только для того, чтобы откатать обязательную программу – вклад в сохранение вида, а потом вернуться в небытие, став субстратом для протекания иных естественных процессов на планете? Серьёзно, разве такое может быть целью жизни у человека разумного? Я видела и таких, но разумными они мне не казались… Я почему-то совершенно уверена в том, что специфически человеческое дано нам свыше не просто так. И любая даже самая заковыристая данность это возможность осмысления, а, значит, и выбора. Выбора и возможных изменений. Отработав положенное на благо социума и внеся свой вклад в биологическую копилку, мы имеем и возможность и полное право задуматься – а чего же стоит наша персональная, конкретная жизнь – притом, что и упаковка уже давно в мусорке, и товарный вид не тот, и естественный износ… Что, мы прожили «лучшую» (базисную) часть своей жизни – и не получили ничего взамен? Отдали, а теперь можно и забыть про себя, как это сделали выросшие дети? Нет, дорогие мои. Дети о родителях забывают, и это даже не их вина и ответственность.

Это та же самая биология, что действовала в своё время и на нас. Это не их эгоизм, а всего лишь та программа, от влияния которой мы только что освободились. И это наше счастье! Потому что мы больше никому ничего не должны. Кроме самих себя. И теперь – самое время. Мы, наконец, свободны сами решать, чем заниматься, с кем общаться и куда вкладывать свои ценные ресурсы. А они ещё какие ценные – неужели не понятно? Это как с вином: молодое, только что перебродившее, которого много, должно настаиваться месяцами, а то и годами, выдерживаться в определённых условиях… Большой ли процент его претерпевает все нужные преобразования и доходит до нас в таком восхитительном виде, что мы готовы платить немалые деньги за то, чтобы соприкоснуться с его необыкновенным вкусом? Ведь большая часть недозревшего вина выпивается в самые первые месяцы и годы. Жизнь есть жизнь, всякое вино востребовано в свой срок. И тем ценнее оставшееся… Тем дороже оно для понимающих, имеющих страсть и возможности. Они дорого заплатят за то, что внутри каждой, наперечёт уникальной бутылки.

А с нами разве не так? Нажитое, наработанное, вызревшее – то, во что вложены годы нашей работы над собой, горечь опыта и сладость удивительных и неповторимых переживаний… То, что отфильтровалось и отстоялось в нас, прошло серьёзную обработку, из чего было выкристаллизовано самое важное – оно бесценно. Так же как и становящееся всё менее условным и абстрактным оставшееся у нас время. Время на самое ценное – на себя и всё то, что нам дорого. Мы наконец, получаем и право, и возможность выбирать, во что вкладывать эти золотники. Внуки? Прекрасно, если в них наибольшая радость. Собственный сад или семейный огород – почему нет, если об этом отдыхе вы мечтали всю свою трудовую жизнь. Творчество вопреки всем теориям и школам, именно такое, которого просит душа, а, может, и наставничество – передача уникального опыта, чтобы не угасло любимое дело или уходящая в прошлое профессия, в которой вы специалист, не имеющий равных?

Ваш выбор дальнейшей жизни может быть абсолютно любым. У него только один действующий критерий правомерности: он должен быть вашим личным, свободным, а не вынужденным. Чувство долга, на котором спекулируют ваши родственники и все, кто привык, что вы тащите на себе привычный воз, пора отстегнуть и оставить в прихожей. Путь большая часть жизни уже позади, но её остаток ваш. Целиком. Потратьте его так, как считаете нужным. Ставьте фильтры в делах и общении – помните, что время это невосполнимый ресурс, и никто из докучающих вам сейчас его не вернёт и даже не заплатит компенсацию за растраченное. Помните, что у каждого –собственная жизнь, и, если кто-то жалуется вам на свою и даже просит совета, то это всего лишь означает, что ему нужно ещё одно мнение в копилку его барабана, из которого он потом вытащит то, что его самого устроит. Не жалейте и не экономьте, помогайте и дарите. Просто помните: вы никому ничего не должны. И пусть этот мир подождёт. В конце концов, он крутился задолго до вас и не остановится после. А вот вы у себя точно одни. Так что дорожите собой, занимайтесь тем, что вас радует и получается, и помните: ваша личная жизнь только начинается – во всех смыслах.
 
На самом деле, чем больше у нас опыта, тем проще даются решения. Даже жёсткие и неудобные. Чем больше нас тёрла жизнь, тем более чётко и изящно мы отшлифовались и тем проще нам с собой – и держать себя в руках, и управлять… Мы знаем, что с собой делать, мы больше не ищем себя, мы все свои качества знаем наперечёт и используем их оптимальным образом. Может быть, пора уже, наконец, себя полюбить – безусловно и безгранично, как можно любить только самого близкого человека… Любить, ценить и дорожить всем тем, что вы открываете в себе, и пользоваться этим так, чтобы не пожалеть потом ни о чём. Ведь, на самом деле, дети это совершенно другие жизни, которые волей Судьбы однажды проросли сквозь нас, но следуют только своей траектории развития. Воспитывать их бесполезно, потому что – старайся или нет, но вырастет всё равно именно то, что заложено изначально. И, в сущности, по-настоящему у нас есть только мы сами да, пожалуй, ещё те, кого мы осознанно выбрали. И только один сегодняшний день…