Прикоснуться к прекрасному

   Я разочаровалась в людях и остро почувствовала, что жизнь не такая уж и хорошая штука, как мне казалось в начале. А если точнее, то... совсем плохая. Какие то сомнения уже давно не давали мне покоя. Они прятались в дальних уголках, да нет, в каких там к черту уголках, в завитках моей души и иногда подавали голос. Стоя на полке магазина и даже раньше, в темноте холодного склада, я думала, что впереди у меня столько всего нового и увлекательного - встреча с интересными людьми, знакомство с их образом жизни, с их внутренним миром (хотя я и считаю, что нельзя смотреть на внутренний мир человека, глазами туалетной бумаги). Мое воображение рисовало радужные картины, в которых поэты, вдохновленные уединением, вдруг начинали писать на мне свои стихи, те самые первые строки, рожденные в  муках творчества, свои душевные откровения, свои рифмы. Я слышала подобные истории от салфеток. Не знаю правда это или нет, но поговаривали что некоторые из них хранятся в музеях, как экспонаты, увековечившие творчество Великих. Как это всё-таки здорово, иметь возможность быть причастным к чему то такому, о чем потом останется память в веках, прикоснуться к прекрасному, к истории, к вечности. Хм, ну да... прикоснуться...
   А сомнения, из тех самых завитков, шептали мне противным шепотом – «Не будь такой наивной. Все может быть совсем не так. Будь готова ко всему». Да и мои вечно ноющие, депрессивные подруги, с которыми я по воле случая попала в одну упаковку, нагоняли тоску своими рассуждениями о никчемности жизни и неотвратимости судьбы. Презренные наследницы декадентства серебренного века. Мы все - продукт вторичной переработки, только в отличии от них, в моих жилах течёт кровь жизнеутверждающей поэзии советского периода. Стоп… какая там кровь, какие там жилы? У бумаги? О чем это я? Ну не важно. Просто у меня была твердая уверенность, что все будет именно так, как я мечтаю. Ведь для этого есть все предпосылки. Я – бумага. Я буду находиться под рукой там, где никто не помешает творчеству поэта. А если меня рвать по контуру перфорации на отдельные листки, а  потом как то там их склеивать, то вполне может получится приятный на ощупь сборник стихов. Я для него даже эпиграф сочинила:
     На бумаге туалетной
     Рифм сплетенье,
     Пишет о мечте заветной
     Вдохновенье...
По моему не плохо. Гены. От них никуда не денешься. Жалко только, что не с кем поделиться. Этим трем дурам ничего не интересно, кроме своего нытья. 
   Так я думала ожидая своего покупателя. А когда наконец то нашу упаковку с полки взяла какая то толстая тётка, ее мне было видно сквозь прозрачную пленку, я только и делала что как заклинание повторяла про себя – «Хоть бы поэтесса, хоть бы жена поэта… хоть бы…» Дальше все помню обрывками. Касса, шуршащий пакет с какими то продуктами, машина и поездка в неизвестность. Что ждёт меня там? Будет ли судьба благосклонна ко мне? Или я тупо буду выполнять свою санитарно-гигиеническую функцию, постепенно растрачиваясь и отдавать частичку себя каждый раз, когда меня будут использовать? Пусть так. Я всё равно буду ждать. Ждать своего поэта.
   На полке, в туалетом шкафу, пропитанном запахом освежителя воздуха, было темно и тихо. Прежде чем засунуть нас туда, упаковка была разорвана и мы, за исключением одной из моих  меланхоличных подруг, которую насадили на штырь, были выстроены в сиротливый рядок. Стоя в дальнем углу, мне стало понятно, что востребована я буду последней. Это  было хорошо, потому что  появилась возможность осмотреться и поразмышлять, но в тоже время вызывало беспокойство. А вдруг самые важные строки, самые яркие образы, будут написаны не на мне. Я попыталась расспросить о хозяевах и их гостях у этого вонючки освежителя, но он только шипел что то невнятное, воняя своим запахом морской свежести и я отстала от него.
   Наступили унылые в своём однообразии будни, а вместе с ними и то самое разочарование и чувство неудовлетворенности жизнью. Неужели я попала под влияние этих, оставшихся  со мной любительниц пессимизма и безнадёжности? Не думаю. Просто изо дня в день повторялось одно и тоже. Приходили и уходили люди, но ничего не менялось. Не было поэтов, да и прозаиков не было тоже и только первая из нас, скованная штырём и страхом, с покорностью перед неизбежным, таяла на глазах. Я успела присмотреться к хозяевам. Эти люди ничего общего с поэзией, да и вообще с литературой не имели.  Мать, пенсионерка и её сынок - переросток, в голове которого ничего кроме футбола не было. Да и его друзья были ему под стать – такие же раздолбаи. Угасала последняя надежда, так же, как на штыре по очереди угасали мои подруги. Их нытье оказалось пророческим. Скоро и мой черёд. Сами собой сложились строки:
     Вдруг пропала к жизни тяга
     Мысли стали словно вата…
     Туалетная бумага,
     Ты ни в чём не виновата…
Мне стало страшно от предстоящей развязки. Неужели это все? Неужели это конец? Эх, вся жизнь насмарку…
   Это произошло неожиданно. Дверца шкафчика резко открылась, меня кто то схватил, я ослепленная, не успела рассмотреть кто, сунул в спортивный рюкзак и куда то потащил. Вдогонку послышался крик хозяйки:
«Витька!!! Ты опять всю бумагу перетаскал!!?»
«Отстань!» - огрызнулся тот.
Паника охватившая меня, утихла.  Может это и к лучшему, подумала я. Наверно сынок захватил меня с собой в лес на природу. Хоть сам он и «лопух», но... пользоваться лопухом не хочет. Ха-ха... Природа, костёр, песни под гитару, это всё лучше, чем тоскливая безысходность в вонючем шкафчике. От романтических мыслей меня отвлёк какой то гул, шум, свист, отдельные крики - «Давай-давай-давай!», многоголосые вздохи разочарования и дружное скандирование:
     Зе нит!!! Чем пи он!!!
     В высшей лиге!!!
     Бу дет он!!!
Я поняла, это был стадион. Футбол. Но зачем он притащил меня сюда? Что делать здесь мне, привыкшей к тишине и уединению? Я терялась в догадках. Слушать эти крики, эти примитивные, бездарные стихи, было невыносимо. Не в силах что либо понять и изменить, я с ужасом ждала конца... или начала. Не знаю. Просто ждала.
     И это случилось... На стадионе поднялся невероятный, оглушающий рёв. Меня выхватили из рюкзака, сорвали обертку и что-то крича , распустив мне длинный хвост, с силой кинули вверх в сторону футбольного поля. Я летела. Выше всех, таких же как и я хвостатых рулонов. Всё вокруг воспринималось как в замедленном действии. На лету я  раскручивалась и от этого мой хвост становился всё длиннее, а я всё тоньше. Невероятное ощущение полета. И прозрение. Вот оно!!! Вот оно моё истинное предназначение! Раскрыться! Отдать всю себя без остатка! Быть выше всех предрассудков! Воспарить! Подняться над толпой! Я счастлива! Я ле-чууу!!! Бац!!! Ой!!! Всё…