Гвозди

Пахло деревом и смолой. Доски весело стыковались друг с другом и принимали в своё строганое тело острые кинжалы гвоздей.

Молоток не унимался. Стучал без устали и сожаления. Металлические уколы впивались в дерево и оставались там.

- Что ты все крутишься под руками у меня, Макарка! Отойди, не мешай!
- Я хочу посмотреть! Я хочу постучать!
Детский голосок скакал по доскам словно мячик, а глазенки шныряли между шляпок и искали недоколотыши.
- Вот тут! Вот тут! - кричал Макар и указывал деду на недозабитый гвоздик!

Дед смеялся и подавал внуку молоток. Тот, едва удерживая тяжёлый и желанный груз, возносил его над торчащей шляпкой и сожмурившись опускал. Тук! - говорил молоток и застывал на шляпке в ожидании. Макаркины руки, дрожа от напряжения снова поднимали его и опускали на гвоздь.

Когда шляпка сравнивалась с жёлто- деревянной поверхностью доски, воздух резал Макаркин вопль: Вот тебе! Не высовывайся!

Дед щурился от набежавшей улыбки и брал молоток своей мозолистой рукой.

Это было первое Макаркино лето в деревне. Как он полюбил этот деревенский быт, размеренность и неторопливость здешней жизни, в которую он внес маленькие поправки.
Он любил комнату с высокой кроватью, пышными подушками и лоскутным одеялом. Кухня с утра всегда встречала его добрым бабушкиным голосом и запахом пирогов или блинчиков.
Но самым излюбленным местом была дедушкина мастерская.

Он с упоением копался в дедовом сундуке с сокровищами. Гвозди всех размеров жили тут.
Макарка любил раскладывать их по величине от маленького к большому и предсказывать им их дальнейшую судьбу.

- Ты маленький - ты будешь работать в полке или ящике. Ты, который побольше, будешь делать скамейку.

Так он придумывал назначение для каждого. Но самый любимый его гвоздь был огромный. От шляпки до острия составлял он аж 15 см. Но он был один. Кованый, толстошляпный. И Макар все никак не мог придумать ему дело. Он просто гладил его своими маленькими пальчиками и с уважением и трепетом клал обратно в коробку с гвоздями.

Бабушка ворчала:
- Опять с гвоздями балуешься! Дед! Пошто разрешаешь! Ведь руки исколет!
Дедушка только подсмеивался, косился на внука и специально недозабивал гвозди в доску до конца.

Макар любил, как пахнут руки после перебирания гвоздей. Запах терпкий, металлический, грязный. Запах труда. Запах работы и старания.

Он вдыхал его пока тот не исчезал. А бабушка заставляла мыть руки с мылом. И нежно розовая пена уносила с собой волшебный запах рабочего человека.

Беседка была готова. Новая, душисто-деревянная с резными перилами, точеными балясинами, пирамидкой-крышей  и петушком, вращающимся от ветра.

Макар целые дни проводил в ней. Сидел на ароматных лавочках, пил с дедом горячий чай на столике с изящными ножками, катал вырезанные дедом деревянные машинки по ступенькам.

Лето проходило быстро. Вот уже пошла смородина, набух от бордового сока крыжовник, накатилась жёлтая репа, раскраснелись помидоры.

Теперь Макар помогал старикам с поливкой, уборкой урожая, заготовками на зиму. Вечера прохладные, росистые, звенящие комариными голосами наступали быстро. Макарка, уставший от хлопот убывающего летнего дня валился к деду на колени и слушал сказки о том, как молоток и гвозди мир строили.

Он представлял как Боженька, похожий на деда своими глазами и густой седой бородой, брал в руки молоток и гвозди и деловито мастерил каркас будущего мира.
Образы мелькали, таяли, сливались в разноцветную ленту и тянули Макарку в сон. Потом жилистые стариковские руки брали сопящий комок и несли на кровать, где заботливо укрывали его лоскутным одеялом.

Лето пробегало босоногим мальчишкой, загорелым и всклокоченным. Сменяясь одно другим оно уносило детство, пропитанное деревянной стружкой, ароматным чаем, дедовыми сказками, бабушкиными оханьями и смелыми мечтами. Каждое лето дарило ему новые навыки, он рос, поднимался ступень за ступенью.

Макар возвращался в город, грустный и тоскующий об оставленном в дедушкином ящике запахе труда и строительства. Теперь его сменял запах бумаги, чернил, типографской краски учебников.

Дома Макаркины руки, скучавшие по тяжести молотка и холоду гвоздевых тел искали в отцовских инструментах что-то похожее, но не находили. Они чесались в жажде работы, колочения, забивания и мастерства.

Однажды, поддавшись на уговоры, родители купили Макару молоток и гвозди. Маленькие, совсем несмышленые.

В его умелых руках они научились трудится. Вначале смастерили коробочку-домик для них же самих, потом самолетик, машинку, табуреточку, полку. Ящик для гвоздей рос вместе с их размером и постройками, сделанными Макаркиными руками.

В ожидании лета он мастерил подарки для деда и бабы. Какие-то милые безделушки из дерева. До каникул их скапливалось великое множество.

И вот, проводив учебный год, загрузив свой ящик инструментов и поделок Макарка ехал с родителями в деревню Котлово.

Вот постаревшие глаза деда и бабули, их тёплые руки, их объятия и новости.
Вот за вечерним чаем с горячими пирогами Макарка хвастает подарками и своими инструментами. Старики смеются, хвалят и гладят морщинистыми руками светлую головушку, деревянных кривеньких лошадок, тележки, самолётики и танки.
Потом лето в мастерской. Дедушкин опыт. Знакомство деревенских и городских гвоздей. Новые творения. Ощущение себя Богом.

Макарка рос и впитывал запах досок, металла, умения соединять то и другое в симбиоз, приносящий пользу окружающим.

Но однажды ехать в Котлово пришлось зимой. Макарка сквозь горькую пелену слез смотрел, как металлические гвозди трудятся что есть силы, одним ударом забиваясь в деревянную коробку, спрятавшую дедушку от него навсегда.

Потом бабушка.

Макарка каждое лето потом приходил к их мраморным фотографиям. Потом шёл в дом, холодный и осиротевший. Отрывал доски, жадно впившиеся гвоздями в двери и окна.
Все также как тогда. Лавки на месте. Печь немного осунулась, но стоит. Бабушкин передник все ещё ждёт её тёплые руки на гвоздике, который он сам же и забивал, подхваченный и поднятый вверх дедушкиными руками.
Только серая пыль застелила как покрывалом его деревенское детство.

Макар боялся идти в мастерскую. Он слышал их плач. Инструмент и гвозди оплакивали своего Бога.
Но все же он решился. Смело отпер тяжёлый замок и шагнул в запах металла и дерева.
Плач смолк. Они узнали его. Он подошёл к ящику с гвоздями, взял горсть металлических тел со шляпками и заплакал.
Слёзы капали на гвозди. Они дрожали в его руках. Он уплывая от реальности запускал пальцы в холодную и колючую массу. Тут он нащупал что-то большое. Это был гвоздь одиночка. Гвоздь король.

Макар крепко сжал его в кулаке. Потом он взял ставший непривычно лёгким молоток и пошёл в дом.

Он знал где она хранится. Фотография в тяжёлой резной раме.

Старики смотрели с неё молодыми, яркими и полными счастья глазами.

Удар. Ещё удар. Король гвоздей все глубже погружался в деревянную стену.

Он был забит. И торчал лишь кусочек со шляпкой. Заботливые руки внука вешали молодость любимых дедушки и бабушки на белую стену рядом с иконами.