Вещий сон на Страстной неделе

              Сценарные эскизы к известному сериалу (2002 год)

     За три дня до Пасхи, на Страстной Четверг, Потапов увидел настолько странный сон, что не услышал даже будильника. Опоздал он на полчаса и особенно не волновался – бригада и без него знала, что делать. Однако, выпрыгнув из маршрутки, он сразу почуял неладное: кровельщики топтались у вагончика и к работе не приступали. Тиша вчера уходил последним, унес ключи от бытовки и пока не приходил. Мобильника у Тиши принципиально не водилось, домой ему звонили – никто не подходит. «Он, наверное, в пути. Подождем еще», – решил бригадир.
     Но Тиша в четверг не появился. Не появился и в пятницу. А через неделю нашелся – за Стрельной, справа от шоссе, – присыпанный строительным мусором…
Тогда-то и вспомнил Потапов свой странный сон. Вспомнил и лишь покачал головой – не идти же в полицию с этим сном.

     Полиция сама пришла к Потапову – что и как, не можете ли чем помочь следствию? Бесстрашные такие ребята, вылезли на крутую кровлю – побеседовать с товарищами покойного.
     – Извините, у нас тут запарка… – объяснил Потапов. – Но, если по одному и ненадолго…. Потолкуйте, парни Тишу любили.

     Так, под стук кровельных молотков и блики новенькой жести, перед Зерновым и Федотовым прошла вся бригада. Любопытный портрет погибшего составили они.

     Тиша оправдывал свое редкое имя – Тихон. Человек он был искренний и религиозный – спешил спасать душу и замаливать грехи. Лет пятнадцать назад он был совершенно другим – «крутым»  или, как теперь говорят, успешным художником. Настолько крутым, что угодил за решетку. На зоне Тихон крестился, переродился и стал тем самым Тишей, которому даже сопляки-подсобники через пять минут начинали говорить «ты» и изливать душу.
     Тиша до такой степени был чист и кроток, что даже матюгнуться в его присутствии стало невозможно. После работы он сразу же отделялся от коллектива – торопился на вечернюю службу. В дни получки (тому Потапов был сам свидетель) он покупал в церковном киоске с десяток молитвословов или Евангелия, в соседнем ларьке – несколько банок пива, и шел «в народ». Он бесстрашно втирался в любую молодежную тусовку, с помощью пива заводил беседу и стремился навести бездумных оболтусов на мысли о Вечном… [Зернов уже мысленно отправил Федотова по этому следу].
     Жил Тиша один. Жена ждала-ждала его освобождения, растила дочку, дождалась-таки и развелась, не приняв перемен Тишиного мировоззрения – хоть «бремя Христа и легко есть», да не каждому по силам. Она, в отличие от мужа, тяготела ко всему светскому…[еще одна «птичка» в блокноте Федотова].

     Дольше всех, и не однажды, следователи беседовали с бригадиром. Были ли деньги у Тихона, и, вообще, сколько получают сейчас кровельщики? Тут Потапов слегка смутился, но потом «не для протокола», а, так, по-свойски, поведал много чего интересного о размерах и методах оплаты в современном строительстве. Но к Тише, по его убеждению, это никак не относилось – деньги, как носители скверноприбытчества и мшелоимства, его не интересовали. Он никогда не поднимал нудных, но неизбежных при «черном» расчете вопросов…
     Ну, а сохранились ли у Тихона какие-нибудь связи с «корешами» по заключению?
     «А, вот, я –  самый близкий его кореш», – сказал Потапов и закашлялся папиросным дымом. Кашель никак не унимался, и Потапов попросил разрешения выйти… «я сейчас… кхе-кхе!… вернусь…»
     «Конечно, конечно!» – разрешили ему, но при этом выразительно переглянулись.

     Смутился бригадир оттого, что опять вспомнил сон.
     Приснился ему покойный Тиша – именно, уже покойный, хотя о гибели его Потапов в четверг ничего не знал. Но во сне знал. Они стояли в деревянной церковке (такая, в точности, была на зоне), и Тихон в чем-то грустно винился перед Потаповым – даже на колени встал. Сизоватый воздух в храме был такой плотный, что Потапову сдавило грудь. Он хотел поднять Тишу с колен и выйти с ним наружу, но Тиша только улыбнулся: «Не могу». И тут произошло самое жуткое: пропиликал мобильник – такая известная мелодия из какого-то фильма… (позже Потапов голову сломал, вспоминая, где он ее слышал…) – и на них наехал автомобиль. Ослепил фарами и подбросил так страшно, что тело, которое вдруг стало принадлежать им обоим, и Потапову и Тише, – это тело перевернулось в воздухе несколько раз.
     Причем, как в каком-то кино, Потапов знал, что это – не случайная авария, а задуманное и исполненное убийство. И страх, какого давно уж не испытывал бригадир кровельщиков, заключался не в самой этой дикой картине, а в том, что одновременно с ней пролетел целый вихрь видений, в которых присутствовала одна и та же мрачная Тень – и, тем не менее, они с Тишей продолжали оставаться в церкви, и Тень была там же.  Потапов видел ее лицо, ему казалось, даже знал его… но, проснувшись, напрочь забыл.

     Зернов задался резонным вопросом, если Тихон был настолько верующим, почему в этот важный для православных день, Страстной Четверг, когда читаются Двенадцать Евангелий, и огонь со службы стараются донести домой, он не спешил на вечернюю службу, а задержался и ушел последним… Кто его, вообще, видел, покидающим строительный объект?

                *   *   *
    
     Автор, конечно же, знает ответ. Эта история подлинная, и изуродованный труп верующего кровельщика, и вещий сон, приснившийся его другу, и зона, и даже местность, увиденная во сне, – все реально. Одно «но» – реальная полиция ничего не нашла по сей день. Если честно – подлинные служители порядка не поднимались на крышу, не беседовали с рабочими и, тем более, не строили тех логичных умозаключений, которые сделали наши герои. Значит, вся надежда на них – наших киногероев: ведь осталось совсем немного, и цепочка замкнется – иначе зачем и снился этот вещий Сон?