О чём не сказал Президент

Сентябрь 2018


Ну, ессе-ссно, по теме пенсий.

Почему сейчас? Потому что поутихло, слава Те, Господи! Кому не терпелось призвать МУЖИКОВ к топору и вилам, призвали. Кому зудело харкнуть в портрет, харкнули. Кому полагалось поддержать, поддержали. Холёные детишки среднего класса оттянулись на демонстрациях протеста. Люди повзрослее похихикали над плакатиками детишек «ПУТИН, ГДЕ НАШИ ДЕНЬГИ?».
Поуспокоилось как-то окрест. Вот я и выполз на свет Божий. Со своим, разумеется мнением.
Сообщаю: сам я уже восемь лет пенсионер, жена тоже сколько-то лет… Но дети и внуки имеются. Им предстоит…
Я к тому, что не надо меня ненавидеть за то, что я успел. Прикиньте – я теперь слегка со стороны гляжу, спокойнее думаю, мне мозги подключить легче. Может и стоит разок послушать?
Шут его знает!.. Может и стоит…

Так, стало быть, чего такого особенного не сказал Путин.

Он не сказал, уважаемые господа, во-первых, то, что пенсии у вас будут такие же, как у меня и у жены, хотя и несколько позже. Он не сказал, что очень уж многого вы не потеряете за лишние три-пять лет ожидания. Я обращаюсь, разумеется, к работникам, а не к тем, кто знает наверняка, что честно наворованного хватит не только ему, а и внукам (только надо правильно зарыть это честно наворованное). Для спокойствия нашего общего скажу, однако, что страна до сей поры живёт, и живёт более-менее стабильно, стало быть, ворья должно быть меньше, чем работников. Или иначе – мы с вами должны красть меньше, чем производим. Ну, просто здравый смысл это подсказывает.

Конечно же, сразу соглашусь, никакие деньги нам не лишние. Всё, что в дом – всё благо. Но на работу бегать вам всё равно придётся. Как и мне приходится.
Моя тёща, дай Бог ей здоровья на обозримый промежуток времени, оттрубила всю свою жизнь на сварке парогенераторов для АЭС. Сначала технологом, потом ведущим технологом. Наездилась, нанюхалась, наскандалилась, набегалась – поверьте! Стала инвалидом второй группы. Сейчас, как понимаете – на пенсии и инвалидности. Она вынуждена со своей пенсией и инвалидностью ездить по распродажам дешёвой картошки и уценённых яиц. Вынуждена.
Противно это? Ещё как!

Одна наша дальняя знакомая, милая старушенция, получает пенсию в два раза большую, нежели у тёщи. Кто она? При Советах сидела в собесе на распределении путёвок. При Ельцине была помощником депутата.
Вникаете?
ГОССЛУЖБА!
Не какие-то там врачи-учителя, а – ГОССЛУЖБА!
Тёща тоже была на ГОССЛУЖБЕ. Сказать по правде, тогда все были на госслужбе. Частных компаний при Советах не было. И работала тёща по самое не могу. И на очень важной для государства работе. Милая старушенция отсидела своё в тихом и чистом собесе, получала взятки борзыми щенками за путёвочку в нужное время года, или – просто за путёвочку.
Она, как и все наши соотечественники в таких тёплых местах, не брезговала…

Для тех, кому, что Советы, что Николай Первый, всё – история, поясняю: Советская власть, при всех своих достоинствах и удобствах, имела некоторые свои же особенности. Удовольствия, а то и простые жизненные потребности, отсутствующие в продаже, распределялись государственными органами по некоим правилам. И возможность дать или не дать то или иное благо в обход правил, было (у тех, кто сидел на соответствующем стуле, разумеется) ВАЛЮТОЙ. Она, эта возможность, почти в открытую менялась на другие возможности… или деньги, или родственные связи.
А те жизненные необходимости, которые, по идее, на всех углах должны были продаваться за обычные деньги, старательно прятались от покупателя, гноились на складах и базах, и таким нехитрым способом тоже потихоньку становились валютой.
Кстати, возможность юридически пресечь рыночные отношения с ворованным контентом, тоже в последние десятилетия Советской власти стало валютой. Оттуда и пошла эта самая привычка наша к воровству. А если – не привычка к воровству, то равнодушно-благодушное к нему отношение. Жульничество с продуктами, ворованный на заводе инструмент, квартира вне очереди по знакомству были в те прекрасные времена обыденностью.
Оттуда, от Советской власти это пошло, от облегчения после сталинской смерти и от той идиотской правящей идеи, что, ежели плакатом и песней пообещать человеку рай земной (коммунизм) при его жизни, то рано или поздно человек лишится всякого греховного помысла. Все всё понимали, но вслух говорить про идиотизм идеи было нельзя. Можно было аккуратно воровать, делясь при этом с начальством и надзорными дядями.

Давайте не будем обливать помоями МИЛУЮ СТАРУШЕНЦИЮ. Её сын погиб в Чечне. Вот такая она, загадочная русская душа. И по жизни подсуетиться, куда нюх ведёт, и сына вырастить приличным человеком… Мда-аа…

Возвращаясь во времена нынешние – почему же не была наведена справедливость, после того как ушла в небытиё Советская власть?
Почему же такие грязные законы приняли в новой России?
Да, ведь, когда вспомнить, кто эти законы писал, то оно и ясно будет. Обратно же – индивидуумы с загадочной душой. Американские советники с загадочной американской душой, работавшие над окончательным уничтожением главного конкурента своей Родины. Соотечественники интеллигентского разлива с загадочной интеллигентской душой, люто ненавидевшие всякого работника и принадлежность свою к высшему сословию считавшие естественным законом природы. Да те ещё соотечественники, что, вполне по нашему с вами характеру, О СВОИХ РАДЕЛИ. С загадочной русской душой.
А кто определял, какие пенсии будут получать ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ?
Да, те же самые специалисты. Чтобы особенно не заживались на этом свете упрямые россияне и россиянки.
А когда ещё вспомнить, кто тогда выбирал писателей этих ельцинских из окружающего пространства, то, крути – не крути, а вернётся к нам. Мы выбирали, испытывая возбуждение от свободы и уважения к самим себе. Нам крепко тогда сломали здравый смысл и мироощущение. Не сработал тогда наш коллективный разум, который в Китае, к примеру, сработал.

Депутаты регионального уровня и того же уровня чиновники получат пенсию уже раза в четыре большую, чем пенсия у меня или у тёщи моей. Какую пенсию получат дьяки, подьячие и писаря из высшей номенклатуры ГОССЛУЖБОВСКОЙ – и думать боюсь. Достойную, полагаю, пенсию получат. Европейскую, прост-таки. И упрямо продолжат свою непростую деятельность в ГОССЛУЖБЕ, пока их оттуда за уши не оттянут.

Если учесть то обстоятельство, что ГОС-СЛУЖБИСТОВ у нас не тысячами считают, а миллионами, то не сказал Путин ещё и того, что один работающий у нас сейчас содержит помимо одного неработающего, ещё и половинку гос-службиста. Ведь на свою повышенную в несколько раз пенсию они перечисляют такой же процент, как и мы, грешные, а не повышенный в несколько раз, соразмерно предстоящей пенсии.

Уж не будем говорить о том, что заметное количество любезных наших соотечественников работают втёмную и никакой Пенсионный фонд не финансируют. Но пенсий ждут всенепременно. И готовы скандалить. И мы их знаем и сочувствуем неподдельно. То есть, ещё четвертинку отечественного жулика мы вполне добровольно сажаем себе на шею.

В этом месте разговора обязательно озвучена будет достаточно известная фраза: «Вот за что не люблю Путина, так за то, что ворьё не стреляет, справедливость не наводит, жуликов не гоняет! Как Сталин». Нет, ну, действительно, почему не возьмёт и не хватит державной рукой по загривкам бессовестных? Почему не уменьшит, где – чересчур уж, и не прибавит, где ничтожно мало?
А, действительно? А почему?

Очень добрая, ответственная и милая женщина сообщает жене конфиденциально, что невестку после института удалось пристроить прокурором. «Правда, – добавляет она, – пришлось заплатить два миллиона».

Другая простодушная женщина рассказывает, что сына её внедрили обратно же в прокуратуру. «А образование он заочно получил. Потом уже». И добавляет: «Он год отдавал свою зарплату». Не говорит, правда, кому именно. Сын её уже через два года купил квартиру, поменял машину и – ЖИВЁТ, КАК ЛЮДИ.

Хороший и очень добрый мужик, байкер, путешественник, искренний патриот, работает в московской налоговой службе. Каким-то начальником. Одну за одной покупает квартиры, обеспечивает ими не одну свою семью, пристраивает родственника-пацана в таможню. Пацан через год покупает квартиру, машину и прочее. Они уже живут КАК ЛЮДИ. Наши знакомые, его родственники, весьма порядочные (никакой фигуры речи – весьма порядочные) люди, помалкивают об этих делишках, вовремя умолкают в скользком направлении разговора, общаются без затруднений с симпатичным этим жульём, и даже радуются благополучию пацана.

Ну, и так далее, и так далее, и так далее…

Надо объяснять, что прокуроры и налоговики – это та самая державная длань?

Я думаю, что если надо платить за место в прокуратуре и даже можно об этом упоминать в разговоре, то это место подразумевает жизнь на крупных взятках, а не на зарплату. То есть, работа в нашей прокуратуре подразумевает всевозможную поддержку высокого уровня преступности и шумный вылов безденежной мелочи для отчётности. А возражений от населения по каждому конкретному случаю не поступает. Никто не пишет кляузы от имени НЕИЗВЕСТНОГО ДОБРОЖЕЛАТЕЛЯ. Стыдно, дескать. Это – стыдно. Другое – нет.
Так у меня в голове складывается, когда прикинешь одно к одному.

Второе, о чём не сказал Путин, это то, что, если каким-то умозрительным образом прижучить всех наших жуликоватых соотечественников, если перекрыть гигантские финансовые потоки на взятки и воровство, а пустить их в экономику, если хотя бы со взяток и откатов брать налоги и отчисления, то, пожалуй, и пенсионный возраст не надо было бы увеличивать. А, ежели все пенсии по одним правилам установить, по нашему минимуму, то, глядишь, и этот минимум можно было бы приподнять несколько. Наполнили бы и Пенсионный фонд, и бюджет России раздулся бы необычайно.

И третье, чего не сказал Путин. Если даже чудом каким-то правоохранительные органы (но только они!) наполнились бы честными и порядочными людьми, а не той швалью, что забила все поры прокуратур, налоговых и прочих надзорных структур, то оздоровление финансовой системы по методу Сталина мгновенно привело бы к остановке государства.
Поясняю. Президент и Правительство – это командные пункты. Без исполнительных механизмов (державной длани) и средств связи с ними они бессмысленны, как вы понимаете. А исполнительные механизмы и средства связи – это чиновники наши драгоценные, писаря, да топ-приказчики, прокуроры, да налоговики. И ежели сейчас исполнительные механизмы с трудом, криво-косо, но работают на смазке взяток, воровства и несоразмерных зарплат, а средства связи с сопротивлением и ошибками, но соединяют одних с другими (в надежде ещё ПОРАБОТАТЬ да пенсию ОСОБЕННУЮ выработать), то приступи с уголовным кодексом поближе к тем соотечественникам, что – государство, кое какие механизмы завизжат, задымят, встанут, а то и назад покатятся. По причине вполне сознательного саботажа втёмную. Саботажа не отдельных негодяев, а всех наличествующих подьячих, наших, прошу заметить, соотечественников. А средства связи, глядишь, из полупроводников перейдут в разряд диэлектриков. Опять-таки – по вполне человеческим факторам. И мы все здесь, ВООБЩЕ, возмутимся на саботирующие СТРУКТУРЫ, а конкретные вопли и ругани отдельных жуликов жалостливо поддержим и нелживо посочувствуем страдающим и напуганным знакомым и родственникам.

Заметьте, что упомянутый Сталин имел в своём распоряжении гигантский репрессивный аппарат, который был верен и честен ввиду невиданных репрессий (в том числе – и в самом аппарате), а также то, что грёб людей этот аппарат в два, а то и в три раза больше надобного. Чтобы уж – наверняка.

Очень может быть, что и Путин разделяет взгляд Эдварда Радзинского на эту проблему. Тот взгляд, что дельного и умного царя Годунова скинули с трона не Шуйские и прочие высшие бояре, а думные дьяки – саботажем. Поскольку Годунов был единственным русским правителем, который открыто боролся со взяточничеством.

Эвон, собрал Президент олигархов – и что? Вежливо попросил поделиться СВЕРХПРИБЫЛЯМИ. Не прибылями, уточним, а СВЕРХПРИБЫЛЯМИ!
«Никак невозможно, отец родной! – ответили олигархи, в пояс поклонившись. – На хлеб не хватает, яхты второй год поменять не можем! Так на ржавых посудинах и плаваем – чистый срам!» А, ведь нам, на пенсии просил. Нету нашим олигархам и ихним топ-приказчикам надобности о наших пенсиях думать. Не чувствуют они неудобства от того, что в месте их кормления народ как-то не шибко кудряво живёт. Не чувствуют они сопротивления среды. А они, признайте же, наконец, из нас выросли, тут рождены, тут начальные жизненные установки получили, в школу ходили, курили по подъездам, с людьми говорили, работали даже где-то.

Эвон, какая туча гладкомордых НАШИХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ собралась по думам и зак-собраниям! И впрямую требуют повышения своих зарплат… как вы думаете – для чего?.. для возможности раздачи милостыни СТАРУШКАМ!
Мы на этот счёт помалкиваем. Наша активная часть, суб-интеллигенты и прочая образованщина, споро сбегаются на митинги против передачи церкви верующим, против гонений на пропаганду педерастии. А вот на митинг против того, что пять лет не пропихнуть через суд делишки депутатов и чиновников с вырубкой пригородных лесов, никто и не зовёт, да и суб-интеллигенция при упоминании тем такого рода скучнеет, вздыхает сочувственно глупости, и отворачивается. Да и мы с вами, приличные, вроде бы, люди, помалкиваем, ждём кого-то. Героя ждём на самом деле. Со сталинскими усами.

Вам не кажется, что мы все тут… как бы половчее выразиться… не совсем взрослые?

Так что четвёртое, о чём не сказал Путин, это то, что ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ ОТБОР у нас с вами имеет не узкую площадочку для своего развития, а обширнейшее поле – всех нас с вами. Мы все с вами не видим греха в воровстве и мошенничестве своих родственников и знакомых, радуемся, коли попал племянничек на хлебную ГОССЛУЖБУ, более того – не стесняемся подавать руку тем, кто живёт на взятки и откаты. Осуждая безусловно воровство каких-то иных безликих индивидуумов, ВООБЩЕ осуждая, в принципе.
Это – обвинение? Нет. Это – констатация. Я сам такой.

Возвращаясь к тёще моей, такой, вот, эпизод припоминается:
когда сдавала она комнату немцам-евангелистам, приехавшим в лихие те времена спасать детишек в гибнущем неподалёку посёлке, предложила она руководителю миссии, симпатичнейшей Анхен, не регистрироваться у неё, чтобы, соответственно, и не платить государству. На что Анхен возмущённо воскликнула: «Как можно обманывать государство!» Буквально.
Представляете? И деньги-то небольшие, а – нельзя!
Она, немка, разделяла взгляды наши на то государство, на ельцинское, – паскудное было государство! Но обманывать любое государство по её мнению нельзя было в принципе.

(Отметьте себе ещё то, что спасать наших людей кинулись немцы, а не соотечественники, которые тогда уже заставили всю Европу морщиться и кривиться от дури и бешенных денег российских эмбрионов предпринимательства)

В двадцатом веке Италия всё-таки победила мафию. Как писали ещё в советской печати, победила, когда всем итальянцам наконец-то стало стыдно. Всем! Некуда стало деваться прокурорам, налоговикам, депутатам итальянским, которые не меньше наших любили жить на широкую ногу и в личном благополучии.

Вы понимаете, чего нам не хватает в России? Не репрессий – нет! Репрессии отодвигают проблему, а не решают её. Там, где есть страх, там нет совести. Общего стыда нам не хватает за тотальную нашу, но спрятанную поглубже, нечестность. Общего стыда за трусость нашу перед жульём, за расслабленность нашу. За то, что нет у нас пока настоящего СОПРОТИВЛЕНИЯ СРЕДЫ.
Не визгов, не лая из подворотни, не плевков в портреты, не шутовских демонстраций благополучных отпрысков, а общего сопротивления нецивилизованности. Общего на всех достоинства.
Патриотизма, может быть, и хватает, да только жулики наши бывают вполне себе патриотичными.

Так и что теперь, спросите? Вот какие мы отсталые? Так, что ли?
А страна вон какие проекты осваивает, дороги-мосты строит, заводишки пускает какие ни то повсюду, хлеб растит… Понимаете, да?

В связи с этим расскажу следующее:
Наша нищая конструкторская фирмочка работает на очень приличное прокатное производство. Основное оборудование этого производства было спроектировано нашей фирмочкой, когда-то мощной и известной. Вот она и кормится пока что рядышком. Лет десять-двенадцать назад, прокатное производство это возглавил, направленный сюда по решению высочайшего руководства холдинга, весьма мощный руководитель. И за три-четыре года заставил и людей и машины работать, КАК НАДО. Дельный, очень дельный был дядька! Был. Потому что лет пять назад в срочном порядке свалил с ближайшим помощником в отдалённые от нас края. Мы, конструкторы, к которым всякий раз бежали с криками о поломках нашего оборудования, которых костерил на совещаниях этот самый директор за хреновую нашу прокатную клеть, а, впрочем, и все работники цеха, включая руководителя, прекрасно знали одно обстоятельство – поломки ВСЕГДА случались после ночных смен в выходные дни. Все знали, что в эти ночные смены приходили чужие операторы, садились за пульты и катали то, что катать в клети было категорически нельзя. Бизнес. Ничего личного. Все понимали, что дельный, умный, крепко знающий своё дело руководитель гребёт на этих воровских операциях СУММЫ. Все помалкивали. Возможно, потому, что каждый на своём месте МАЛЕНЬКО приворовывал.
И только, когда служба безопасности холдинга начала высказывать некоторое беспокойство, руководитель свалил оперативно. Но цех он поднял. И был очень дельным мужиком.
Загадочная русская душа! Упрямо работает, дело делает, несмотря на воровство и прочие колдобины. И ворует тут же, создавая себе и всем остальным эти самые колдобины. И снова их преодолевает. Круглосуточной работой, железной волей, придумками дельными. И снова ворует.

То, что мы отстали (не уточняя от кого) на двести-пятьсот лет, это нам твердят лет сорок наши интеллигенты.
(У нас это уже стало профессией – ИНТЕЛЛИГЕНТ, конгрессы ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ регулярно собираются, где каждый раз выдаётся каждому участнвующему официальный ДОКУМЕНТ о  принадлежности к почтенному этому сословию)
Лет сорок уже профессионалы-интеллигенты вдалбливают нам в головы, какие мы негодные люди, какая у нас негодная страна, как мы отстали. Они тоже жулики, проф-интеллигенты, скажу я вам. Они увернутся от вопроса, на сколько лет отстали от нас наши дети и наши внуки. Они плечами пожмут – что за дурацкий вопрос? А когда спросишь их, сколько лет социальной структуре общества в Германии или Италии – не два тысячелетия ли, а сколько лет социальной структуре общества в нынешней России – не тридцать ли лет? – они обидятся, поскольку самих себя полагают сияющими носителями смыслов российских и посему считают себя соответственно полномочными представителями тысячелетий, не востребованными диким этим народом. Хотя познакомиться с этим самым народом хотя бы на уровне немцев-евангелистов считают излишним. Жулики, одним словом.

Мы, после очередного ломания хребта нашей стране, действительно пребываем в младенческом состоянии. Мы обижаемся на начальство за то, что оно, начальство, такое же, как мы. Мы дуемся на Президента, за то, что он не царь из сказки. Нам плохо здесь, там, ещё где-то, но мы не в силах сосредоточиться, поговорить с такими же, как мы, что-то сделать. Хотя бы жилконторы свои к порядку призвать. Хлопотно. Напряжённо. Устаём. Мы не повзрослели ещё до взрослого стыда. До взрослой привычки жить в напряжении – в социальном напряжении. В честности не вынужденной, а принципиальной.
У нас не было времени на взросление. Каждая революция наша отбрасывала нас во младенчество. «Весь мир насилья мы разрушим до основанья…» То есть, до младенческого состояния социальных отношений. У нас принято восхищаться разрушителями, а не созидателями. У нас принято говорить о том, как много создали Пётр и Ульянов, но то, что и тот и другой разрушили фундамент общества, посадив это общество во младенчество, как-то не привилось у нас думать.

И что же делать?
Не знаю. Наверное – взрослеть.
Но если мы, взамен тому, начнём самих себя жалеть и оправдывать (так, как делают детишки в подобных ситуациях), то, как вы понимаете, мы никогда не повзрослеем.
А так и будем дожидаться, когда Президент займётся нашими с вами делами. Оставив, разумеется, свои.