Чёрный Ягуар. Часть 3. Отчаяние

«Ну уж нет!» думал Чёрный Ягуар, выбежав из храма, он чуть не оступился мимо ступеней, и лишь его ловкость воина позволила ему не покатится вниз по крутой лестнице. « Зачем я его слушал!? Зачем вообще к нему пошел!? Всё это ересь! Прости меня Суа! Ну ничего, через два дня я сам принесу тебе жертвенной крови, и Ты простишь меня!». Он немедленно отправился обратно к наставлявшим его до этого жрецам богов, наложил на себя строгий сухой пост на эти оставшиеся дни.  Жрецы отметили его странное состояние, но приписали это осознанию святояти своих богов. По этому намного более благосклонно теперь наставляли его на пути богов.
И вот настал тот день, священный первый день третьего месяца священного календаря Хааба, или же пятнадцатый день шестого месяца календаря Цолькина, и щурясь от яркого утреннего солнца, ведь он провёл двое суток в подземельях, чуть пошатываясь от голода, он в составе длинной и пышной процессии жрецов и воинов поднимался на пирамиду Великого Суа. Тут были жрецы всех богов, даже Канн- Балам- Кукулькан явился вместе с ними, хотя он довольно редко принимал участие в подобных обрядах. Тут был и Пакаль со своей личной свитой, а внизу пирамиды на огромной площади  толпились воины. Совсем недавно, чуть больше двух месяцев Хааба он так же стоял в душной пыли у подножья. Задрав голову вверх, нынче же он с огромной высоты видел всё это многолюдство, вершины соседних пирамид весь огромный город полосу полумёртвых старых полей, лачуги крестьян, поля йомги и абы, и покрытые снегами вершины гор, окружающие огромную, плоскую как стол равнину, в середине которой и стоял великий город.
Звучали раковины, речи говорили жрецы.
Привели пленников, чаки взялись за своё дело, и вот ему передали священный обсидиановый клинок. Он принял его, жрец Вуицлапочтли слегка подтолкнул его вперёд. Он случайно встретился глазами с Канн- Баламом.
Потом посмотрел в глаза пленника почти переломленного через алтарь, в них был не страх, не ужас, не покорность судьбе, и даже не радость предвкушения встречи с божеством. Такое выражение глаз он не встречал ни у людей, ни у зверей. Такого он не видел никогда... Но на него в ожидании смотрели жрецы, с усмешкой глядел Пакаль, и в священном вожделении смотрели воины у подножья пирамиды.
Он загадал : «Если нож не сломается, значит я всё делаю правильно…»
 Удар! И еле слышный треск…
Лезвие осталось в груди жертвы, а бесполезная рукоять выпала из его руки.
Его мгновенно оттеснили жрецы и чаки, он пятясь упёрся в пилон храма, и если бы кто- то кроме Канн- Балама увидел его, то не узнал бы отважного и жестокого воина первого ранга. Канн- Балам видел то же самое, что он позволил впервые в жизни увидеть и Чёрному Ягуару.
А тот, сотрясаясь в душе от неимоверного ужаса узрел, КТО спустился за душой пленника, и ЧТО он с ней проделал.
Ничего подобного тому, что предстало его глазам, вдруг обретшим возможность видеть абсолютно всё вокруг, он не мог и представить. Это была не эманация смерти, которую он иногда ощущал во время бдений в храме Кими, или, очень редко, в бою.
У него небыло слов и чувств описать этот безмерный ужас.
Как только сердце извлекли из груди пленника внезапно прямо на против жреца появился демон!
Он чем- то походил на те статуи и барельефы, что украшали храмы.
Но как человечек- чунсо является лишь жалким подобием человека из плоти и крови, так и те каменные истуканы были лишь бледной тенью явившегося чудовища.
Ни на одном барельефе не было этих огромных паучьих лап из- за спины, рогов, а уж про огонь глаз и говорить не приходилось, в них и вовсе невозможно было глядеть. Над другими пирамидами вились подобные этому создания, а на вершине каждой сидел огромный демон, и жадно вдыхал то, что исходило от людей с площади. Он поднял взгляд вверх, понял, что вся их процессия находится как раз между лап мерзкого, огромного чудовища, которое так же впитывало многочисленными ноздрями то, что выделяли людские души внизу. Душу же пленника схватило восемью лапами, по одному омерзительному когтю на каждой, первое чудовище, взмыло вверх на скудно оперённых крыльях, и бросило её верховному демону.
В этот момент взгляд монстра случайно упал на Чёрного Ягуара, и от ужаса, неиспытанного никем из ныне живущих он рухнул без сознания.
Жрецы заметили это, и громогласно возгласили, что это великая честь священного транса, что это боги решили говорить с ним сами, и пока толпа в священном трепете ликовала, его втихоря утащили с вершины.
Приходил в себя он тяжело, ужасы преисподней мучили его. Он побывал в Доме Холодных Ножей, и в полной темноте его терзали ледяные лезвия, в Доме Ягуаров его  же тотемные звери рвали тело на куски; во всех Девяти Мирах Шильбальбы он был мучим всеми их Владыками, и не было тому ни конца, ни предела, как внезапно он понял, что он не один...
Его озарили свет и исцеление, потом пришел покой.
А за тем тьма и забытье.
Очнувшись он долго не мог ничего понять, и только содрогался от воспоминаний о своём сне, что налетали на него и кусали как летучие мыши- кровососы.
Было темно, прохладно, но всё же он был уверен, что мир демонов отпустил его, а за тем он заметил тлеющий уголёк сигары, а когда он напряг глаза, то заметил за ним и лицо Канн- Балама, которое то пропадало в темноте, то озарялось багровым светом при затяжке.
- Что это было?!
- То, что происходит постоянно и очень, очень давно в этих землях…
- И ты хочешь что бы я с НИМ боролся?
- С Ним не справится ни тебе, ни мне. Можно попытаться бороться с природой людей. Если они изменятся, то Он останется без пищи и уйдёт.  Конечно Он будет сопротивляться, по тому то мне нигде и не удалось проделать то, о чём я говорю. Стоило мне покинуть то, или иное племя, все принимались за старое, а демоны смеялись мне в след.
- Так почему же ты уходил? Почему не мог остаться, и править людьми?
- По тому что у меня нет на это власти. Людьми должны править люди. Если я стал бы их вести вы бы вообще утратили веру во что- либо другое, кроме меня, а это означало бы только одно- мою полную ответственность перед Творцом за все их деяния, а так как я не в силах полностью и мгновенно изменить их природу, да и не должен, вы должны проделать это сами, я могу лишь указать путь и направить.
 А оставаться в каждом племени дольше, чем вы живёте, и привело бы к тому, что вы нарекли бы меня богом, и всю ответственность за свои проступки возложили бы на меня, но такой груз не потянуть даже мне. Вот и пришлось уходить через тридцать- сорок лет. Когда я вернулся в этот город всё уже было потерянно. Если бы я вновь явился в том же обличие, с теми же речами, вы бы слепо следовали за мной, и это уже полная остановка вашей жизни. Без моей указки вы не сделали бы и шагу. Эта неподвижность- смерть для вашей души...
Меня и так назвали богом, а что осталось от моего учения?
А если бы я остался собой, то моим именем и вовсе началась бы такая война за правду и веру, что даже мне представить страшно. Так что я принял сан жреца самого себя, и остался ждать тех, кто поймёт меня, и продолжит моё дело.
После того, что я явил тебе, встанешь ли ты во главе нового витка борьбы за души соплеменников, за их освобождение от демонов, жрущих душу твоего народа?
Теперь Чёрный Ягуар после увиденного конечно же ответил : «Да!».

 Они вдвоём бежали прочь из города, не взяв с собой никого и ничего. Даже оружия не взяли они, рабов, хотя теперь Чёрный Ягуар о них так уже не думал, они не взяли то же. Как и на что жил Кукулькан он не знал, а вот свой дом он оставил на произвол судьбы. Их не преследовали, только удивлённо смотрели в след тощие крестьяне, поспешно отводя глаза. Но всё же было необычно видеть как спешным шагом идёт верховный жрец, да ещё с эскортом из одного единственного воина, который к тому же не несёт никакого оружия.
«С этими крестьянами- говорил Кукулькан- рано ещё разговаривать, они так убеждены в своем положении в вашем обществе, что тут же с радостью донесут на тебя жрецам и воинам, ну а что те с тобой сделают ты сам прекрасно знаешь, ведь, если ты раньше об этом не задумывался- они, их труд и есть истинная опора вашей власти. Они, а вовсе не ваши глупые войны.»

- Ты должен стать Кукульканом где- то за пределами вашего племени, и придти не как воин, готовый свергнуть Пакаля, не как захватчик, а как учитель, которого примут и станут слушать. Причём все, от правителя, до последнего крестьянина. Ты должен изменять общество не сверху- как захватчик трона, и не снизу- как освободитель нищих, тем более, что этого не получится, ведь хоть крестьян и больше в десятки раз, но против воинов они не выстоят, и будут рады вернутся в оковы рабства. Нет. Ты должен тряхнуть его всё и разом. Так что бы и Пакаль, и жрецы и воины и крестьяне все разом приняли твои законы. А для этого ты должен быть велик уже тогда, когда о тебе они только услышат в первый раз.
- Но как же это сделать? Тем более, что многие знают, кто я такой? Это невозможно!
- Ну, ты же будешь не один…
Они пришли в дикие джунгли, где жили дикие же племена, и удивительным казалось Чёрному Ягуару, что все слушают, что они им говорили, а на него смотрели как на истинного бога. Кукулькан  одобрительно посмеивался, а когда они обошли уже несколько десятков селений разных народностей, в ответ на его прямой вопрос: «В чём тут дело!?», он усмехнулся : «Пойдём!».
Они приблизились к одному из священных колодцев вроде посвященного богу дождя Чак- Молю, только поменьше, и Кукулькан велел ему посмотреться в отражение.
Это было строжайшее табу.
Даже подходить к таким местам вне священных дней праздников считалось совершенно недопустимым. Не смотря на свою недавно обретённую духовную свободу Чёрный Ягуар боязливо приблизился к берегу, глянул в воду, и тут же отскочил. Кукулькан в голос рассмеялся, это задело, он посмотрелся вновь- на него смотрел светлокожий и беловолосый человек.
- Я же говорил. Не забывай- ты не один!
-Это ты сделал!?
- Как только мы перевалили горы.
- И не сказал!?
- А за чем? И так всё прекрасно получилось- вести о тебе распространяются по всем джунглям. Они дошли уже до некоторых городов. Так что скоро в своей новой столице ты жди послов от правителей и даже от самого Пакаля.
- В какой ещё столице?
- Поднимай мужчин из ближайших поселений, и пойдём!
Они с полутысячей тех, кого им уже удалось обмануть шли через труднопроходимые джунгли несколько дней, и вдруг совершенно внезапно уткнулись в каменные стены. Сложены они были из блоков размером с дом, двинулись вдоль, продираясь через заросли лиан, нашли вход, там джунгли были ещё гуще, но вот они подошли к ступеням пирамиды. «Поднимайся!» шепотом велел Кукулькан, и он пошел вверх. Скоро джунгли остались внизу, а ступени всё не кончались. Но наконец он поднялся на самый верх- эта пирамида была втрое выше пирамиды Суа. Ему казалось, что он летит над лесом, а снизу он услышал не смотря на высоту голос Кукулькана:
- Воззрите на вершину! Вот он Белый Бог! Кукулькан вернулся к нам! Радуйтесь все!
И все, не смотря на заросли узрели его в небывалом величии и пали ниц перед вернувшимся богом.


В столицу Пакаля один за одним прибегали гонцы от различных племён и городов. Все говорили лишь о том, что на их землю пришел, как и было предсказано Пернатый змей- Кукулькан. Тревожно было во дворце, жрецы утверждали, что время исполнения предсказания ещё не пришло, но гонцы совершенно искренне, даже под пытками истово говорили одно и то же- Кукулькан пришел, и принёс новый закон жизни, и многие дикие племена уже признали его власть.
Разведчики отправленные по этому срочному поводу вернувшись говорили тоже.
Пакаль отправил к богу пышное посольство с богатыми дарами, и оно вернулось с ещё большими, и наставлением бога- прекратить жертвоприношения и войны. Освободить рабов и крестьян.
«Что же мы станем делать!?»- восклицали воины.
«Это не может быть волей Бога!!!»- вопили жрецы.
«Это конец моей власти…»- размышлял Пакаль.
Войско собралось на той же площади, что и всегда, были совершены те же жертвы, сказаны те же речи, и Пакаль пошел войной на Кукулькана.
Из других городов так же выходили войска. Всегдашние враги, которые, однако, жили по одними тем же правилам  объединились против общего врага. Врага их власти, их образу жизни, их страстям.


- Дадим отпор!
-За Белого Бога!
- За Кукулькана!- доносились крики неимоверных толп, окруживших пирамиду Чёрного
 Ягуара.
Он сидел в самом дальнем углу своего храма, скорчившись в углу, завернувшись в нищенский плащ и плакал.
 Первый раз в жизни.
Теперь он понял всю трагедию Кукулькана.
То, что они хотели принести всем людям, люди не приняли, и не хотели принимать напрочь. Они говорили о мире и любви, а люди хотели только войны, и с удовольствием пожирающего живую ещё добычу хищника они рвались на взаимную бойню.
На вершину его приамиды уже усаживался огромнейший демон, и довольная ухмылка кривила его лик, а над толпой как грифы кружилось множество мелких чудовищ.
Он не мог вести этих людей в бой, не ощущал за собой такого права. Никогда подобные чувства не посещали его, даже многочисленные табу, что он раньше неукоснительно соблюдал были лишь обычаями, нарушая строгий запрет на сапкуа он не чувствовал ничего, а теперь его сердце разрывалось, и ни как не могло разорваться.
Ему не было известно слово «совесть», но это была именно она.
«Что- же, я знаю специалистов по сердцам!»- в отчаянии закричал он, и бежал прочь из храма, вниз по пирамиде, сквозь толпы своих воинов, прочь сквозь джунгли, его одежды изорвались, но он бежал и бежал, упал, отдохнул совсем чуть- чуть и бежал снова, так много дней, пока не столкнулся с воинами Пакаля. Это был десяток под началом Яш-Эб-Хока, одного из гвардии Пакаля, он его немного знал.
 Тот то же узнал Чёрного Ягуара, заклятье Кукулькана слетело с него вместе с одеждой, а причиной тому было его отчаяние.
- Что ты здесь забыл, предатель!?
- Я тот, кого те, против кого вы идёте звали Кукульканом. Я сдаюсь. Отведи меня к жрецам.
- Я не знаю о чём ты говоришь, но я видел, как ты бился с Сапой. Уходи. Мы не скажем, что тебя видели.
- Пусти меня к жрецам!!!- как безумный он бросился на воинов совершенно безоружный. Его тут же оглушили и связали. Отнесли к Пакалю, тот позвал жрецов и своих послов. И все в один голос подтвердили, что это именно тот, кто выдавал себя за Кукулькана. Была объявлена победа, Владыка, жрецы и около тысячи воинов вернулись в столицу.
А остальные двинулись дальше, искать славы в битве- не важно за что и против кого...
Все дни до жертвоприношения его жестоко избивали, но всё же он нашел в себе силы, хоть и шатаясь, на своих ногах подняться на пирамиду Суа.
«Что же, один раз меня унесли вниз с этой пирамиды, теперь я отправлюсь вверх!»
 Чаки за ноги и руки переломили его на алтаре, а он смотрел только на солнце, оно ослепило его, и последними его словами, что он прошептал были:
 
«Тебе, Владыка!»





Пояснения.
В опсиываемый период майа не контактировали с ацтеками и тем более муисками, но при схожести мифов этих трёх народов я позволил перемешать имена божеств и выбрал наиболее благозвучные для русского уха, а то именно майайские уж очень сложны.

Суа(муисск.)- Солнце.
Чиа(муисск.)_- Луна.
Владыки Шильбальбы(кечуа.)- демоны- повелители преисподней.
Кими(майа)- Смерть.Ах- Пуч- так же имя одного из владык Шильбальбы)
Вуицлапочтли (ацтекск.)- бог войны.
Кукулькан(майа)- белый бог, пернатый змей,(ацтекский Кецалькоатль, муисский Бочика- Виракоча) тот, кто научил людей земледелию, астрономии, даровал справедливые законы.
Пакаль- Халач- Виник- правитель майа классического периода, его гробница(есть версия, что не его, а сына) расположена под храмом ягуаров.
Канн- мо- Хиш- провитель города- государства Паленке.
Сапа(Сипа)(муисск.)- повелитель, король.
чонтали- племя майа.
желтая сапкуа- нефильтрованное кукурузное индейское пиво.
Хааб- священный календарь 260 дней.
Цолькин- календарь 365 дней.
По свидетельствам конкистадоров индейские воины действительно разбегались после плена или гибели их предводителя. То же подтверждает и свидетель конкисты дон Хуан де Гуатавита(муииск, наследник священного озера Гуатавита)