Путешествие в Карелию

                ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. Дорога.

                1. Москва. 14 августа.

 5 часов утра. Приятным соловьиным пением чуть слышно зазвенел будильник. Вместо того что бы понежиться в постели, постепенно отдавая себя новому дню, я бодро одергиваю одеяло и устремляюсь в душ. Это обычное утро, неожиданно для себя, стало началом необычного дня сумасшедшего путешествия в любимую мной, красивейшую жемчужину севера, родную Карелию.
 Вы спросите, почему же поездка сумасшедшая? Ну, во-первых, должен признаться вам, что я инвалид. У меня эпилепсия, что само по себе для многих даже звучит устрашающе. Кроме того работу моего сердца контролирует бессердечный кардио стимулятор, потому что мой орган, в отличие от меня, иногда лениться выполнять свою работу, отбивая всего 39-40 ударов в минуту. И вот в окружении таких попутчиков я отправляюсь в путь, без какого либо ещё сопровождения. И в довершение всего этого, мой бюджет составляет всего 11 000 рублей, что вынуждает очень жестко экономить в пути. Единственным плюсом в этой ситуации является то, что я обладаю привилегией бесплатного проезда на пригородных электричках. Не большое, но утешение.
 Итак, как обычно, я вскипятил чайник, заварил себе кофе, так же заполнив душистым напитком термокружку, приготовленную в дорогу. Я живу в хостеле, в районе Савёловского вокзала и поэтому в начале мне необходимо было добраться до Ленинградского вокзала. Естественно я торопился, снял постиранное накануне бельё, упаковав его в рюкзак, сдал постельное белье администратору, проверил чистоту тумбочки. И все бы ни чего, но у меня днём ранее полетели драйвера на ноутбуке. Сосед по комнате, мастер по ремонту ноутбуков Алекс, вызвался мне помочь, но дело у него как то не заладилось и к утру не получилось всё исправить. Я, огорченный данным фактом, убедился что клавиатура и сенсорная мышка не работают и с грустью упаковал ноутбук в рюкзак. Всё это заняло определённое время, а оно имеет особенность мчаться в такие моменты не заметно и с бешеной скоростью. Поэтому, когда я подошел к станции Савеловская, электричка на которой я должен был доехать до Ленинградского вокзала, уже стала отходить от платформы, помахав мне последним вагоном. Мне оставалось пересесть на метро, что бы успеть на запланированную «Ласточку» до Твери.
 И вот Ленинградский вокзал. Беру в кассе билет, а в очереди, стоящий за мной парень, оказывается тоже едет в моём направлении. Он в Москве проездом и потому обратился ко мне с просьбой показать как пройти к нужной платформе. Я с радостью согласился. Так я познакомился с моим первым попутчиком Николаем, удобно устроившись в уютных креслах скоростной электрички. В 6.58 «Ласточка», тихо покачивая, быстро помчала нас от Москвы.

2. Тверь.

На подъезде к Твери погода резко испортилась. За окном пополз густой туман, мерзко лапая своей молочной дымкой деревья просыпающегося леса. Ели, сосны и берёзы как будто молчаливо молили нас освободить от этого угрюмо — озабоченного гостя, но мы были не в силах помочь и поэтому просто сокрушённо смотрели им в след.
 Мы с Николаем переглянулись и понимающе тихо вздохнули. Он то ехал домой, а вот я только начал своё путешествие. И такая погода ни как не входила в мои планы. Мой собеседник всячески успокаивал меня, утверждая что все в нашей жизни переменчиво и он оказался прав! Какой же была моя радость, когда Через 30 минут картина за окном «Ласточки» стала постепенно меняться. Туман стыдливо рассеялся, застенчиво выглянуло солнце, обогатив природу яркими красками лета, бирюзовая глазурь неба манила в бесконечность! Поэтому в Тверь мы с Николаем прибыли в 8.38 в прекрасном расположении духа и выйдя с вагона по-дружески распрощались. У меня было всего 17 минут, что бы приобрести билет на идущую в Бологое электричку, найти нужный перрон и успеть занять место в вагоне. Поэтому я не раздумывая, быстрым шагом направился к кассам.
— До Бологое, пожалуйста — подавая справку о льготе на проезд обратился я к оператору. Девушка в этот момент о чем то увлечённо разговаривала по смартфону. Она одобрительно кивнула, взглянув на приложенный к стеклу окна раскрытый паспорт, отпечатала и выдала мне билет. Я привычно положил его между страниц документа, забрал справку и направился на поиски нужной платформы.
 Долго искать не пришлось и я довольный этим обстоятельством не спеша устроился возле окна. В 8.55 электричка, устало перестукивая колёсами, понесла меня в Бологое.
 Кондуктор молча проверил мой билет. Сижу, беззаботно лузгаю семечки. Через час пути меня снова просят предоставить проездной документ. Ни чего не подозревая и даже не задумываясь почему меня проверяют дважды, протягиваю его.
— Вы проехали свою станцию — загадочно улыбнувшись, резюмирует контролёр.
— Как так? — искренне недоумеваю я. — У меня до Бологое!
— У Вас до Санатория — тыча пальцем в билет и указывая на название станции, отвечает блюститель оплаченного проезда. И только тут я соизволил прочитать данные на билете. Увидев название станции и осознав, что я был не прав, растерянно смотрю на молодого человека.
— Но я просил до Бологое!
— Ничего страшного — улыбнулся тот и попросив мою справку оформил билет от станции «Санаторий» до конечной станции «Бологое». После такого не приятного инцидента я пообещал себе все без исключения билеты сразу проверять на правильность оформления.

3. Бологое.

 Бологое встретил солнечной тёплой погодой. Я впервые оказался в этом городе в дневное время суток. Обычно по дороге в Петербург данную станцию проезжаешь вечером и ночью. Не даром Бологое в шутку называют городом призраком, где волшебным образом, как то незаметно для всех поребрики превращаются в бордюры, подъезды в парадные, а всем известная шаурма в шаверму... На вокзале свой нелёгкий походный рюкзак я решил сдать в камеру хранения, так как здесь эта услуга не дорогая, всего 150 рублей. И налегке, включив навигатор, бодро поспешил исследовать новый для меня город. Прежде всего решил отобедать в первой же попавшейся мне столовой. Познакомился и разговорился с соседкой за столом, от которой узнал, что название Бологое происходит от древнерусского «бологый» — благой, хороший. «Сельцо Бологое над озером Бологим» впервые упоминается около 1495 года в писцовой книге «Деревской пятины Новгородской земли».
Поблагодарив собеседницу за столь хорошие знания своего города и попрощавшись, я не спеша пошел гулять по улицам. Места тут оказались красоты завораживающей. Городок протянулся по берегу озера. Мое внимание привлекли несколько местных достопримечательностей.

Часовня Иверской Божьей Матери

 Поминальная часовня — ротонда в память о погибших в пожаре случившимся в Прощённое воскресение 20 февраля 1911 года и установленная на месте трагедии. В тот роковой день погибло в огне 64 человека из них 43 ребёнка. Всего пострадал 101 человек. Бологое тогда был селом и это событие было значимым и освещалось в прессе. Построена часовня В 1912 году по инициативе двух бологовцев-железнодорожников С. К. Мельникова и М. К. Ляхова, потерявших в огне пожара свои семьи, на средства местных жителей. Смотрится часовня величественно, в уединении на берегу озера.

Храм Живоначальной Троицы.

 Старейшей из действующих в Бологое является Свято-Троицкая церковь, которая была построена при старом кладбище на месте деревянного храма Иоанна Предтечи 1755 года. Построена на средства капитана Ивана Алексеевича Мельницкого подрядчиком вышневолоцким мещанином Иваном Михайловичем Телятниковым, штукатурные работы выполнил Новоторжский ямщик Гаврила Иванович Пожарский. Во время войны, когда отборные немецкие части подступали к Бологое в 1941 году и уже подошли к поселку Куженкино, был организован крестный ход с Казанской иконой Божьей Матери. Очевидцы рассказывали о явлении Богородицы, после чего враг отступил, хотя силы были явно несоизмеримы. Вот такие события в истории были связаны с этой церковью. Я не стал исключением. Правда моя история оказалась банальной, но для меня весьма забавной. Подойдя к входу церкви и перекрестясь, я зашел помолиться. Затем решил познакомиться со служащими там женщинами и спросил их об истории храма. Они же, настороженно меня осмотрев, выдали:
— Мы Вас уже видели.
— Вы ни как не могли меня видеть, так как я впервые остановился в Вашем городе и так же впервые посещаю Вашу церковь. — улыбаясь, отвечаю я.
— Но мы точно Вас знаем! — продолжали настаивать женщины.
— Уверяю Вас, что вы обознались. Вы ни как не можете меня знать, если только ехали пару часов назад со мной в вагоне из Твери или обедали со мной в придорожной столовой! — искренне пытаясь развеять их убеждённость, оправдывался я.
Но женщины продолжали подозрительно за мной наблюдать, без энтузиазма рассказывая вышеизложенные исторические события. Я же в свою очередь думал, наблюдая за ними— интересно, тот на кого я похож на плохом или хорошем счету у них? Мой немой вопрос остался без ответа.
 Вот так я оказался известной личностью в церкви города, в который приехал первый раз!

Мемориал на кладбище погибшим в Великую Отечественную Войну.

 На городском кладбище, где улица Кирова переходит в Куженкинское шоссе находится мемориальный комплекс погибшим воинам. Конечно такие памятные сооружения имеются в каждом городе, где проходили сражения, но тут меня поразило отношение местных властей к памяти и благоустройству таких мест. Вот вроде бы ухоженный вид: свежие венки, чисто, покрашено, скошена трава, цветут на клумбах цветы… А слова на памятной плите -" Вечный Ваш подвиг в сердцах поколений грядущих, жизнью своею потомки обязаны Вам!"- трогают до глубины души.
 И тут….. Погасший «Вечный огонь»!!!! Как так? Почему? Нет средств? Или посчитали что одного «Вечного огня» в центре для города достаточно?
 Вот, на берегу озера — горит! И тут лежат такие же парни, что и на том кладбище, под теми плитами. Они так же смело защищали нашу землю от фашистских захватчиков, ловили своей грудью пули и кровью выкупили мирное небо для нас и наших детей. Но одни заслужили тепло памятного огня, а другие только остывшую звезду с зияющим холодным отверстием над их могилой… Не знаю как Бологовцам, а у меня остался не приятный осадок на сердце от этой картины.
 Иду дальше и нахожу в этом городке еще несколько интересных мест:
Памятник истребителю «Су 24», водонапорная башня, перешеек соединяющий два берега озера Бологое, памятник Владимиру Высоцкому и железнодорожникам — труженикам и героям Великой Отечественной Войны, а так же Льву Николаевичу Толстому. И всюду безумно красивые виды на природу. Я даже успел немного поплавать в городском озере и позагорать на берегу.
 Вечером поужинал и направился к вокзалу. В 19.48 очередная электричка унесла меня к месту моей первой дорожной ночёвки.

Для меня до сих пор необычным кажется тот факт, что после Твери билеты на пригородное сообщение перестают продавать на вокзалах. Все расчеты производятся у кондуктора через ручной кассовый терминал. В том числе и льготные билеты по справке из пенсионного фонда. Вагон, в котором я устроился по пути на Окуловку, оказался абсолютно пустым и я, удобно улегшись на сиденьях с рюкзаком под головой вместо подушки, мирно засопел. Но толком поспать так и не дали. Дело в том что мне выдали билет до станции «Угловка», так как это дорога по Тверской области, а далее идёт уже Новгородская линия и требуется отдельный билет. Всегда удивлял и раздражал бюрократический подход к сервису и услугам в нашей стране. Один состав, одни и те же кондуктора, а билет нужно во время поездки приобретать дважды, с Бологое до Угловки и потом с Угловки до Окуловки. Поэтому мало того что у меня проверили документы со станции отправления оба контролёра каждая по разу, так ещё выдали билет с пограничной станции до конечной и потом снова перепроверили. В итоге я вытаскивал этот злополучный проездной документ четыре раза. И всякий раз как только я впадал в дрёму, меня бесцеремонно будили. Так я не выспавшимся и уставшим добрался до Окуловки. В 21.37 выйдя на вечерний перон вокзала, направился в зал ожидания. Расходы первого дня: Москва — Кофе в дорогу, яблоки, семечки, хлеб — 348 руб. Тверь — 0 руб. Бологое — камера хранения, обед и ужин — 274 руб. Окуловка — 0 руб. Всего потрачено — 622 руб. Остаток — 10 378 руб.

4. Окуловка.

 Внутреннее устройство вокзала в Окуловке ввело меня в состояние ступора. Нет камер хранения и комнат отдыха, имеется только касса поездов дальнего следования. Нет кафе, закусочных, круглосуточно работающих магазинов. Даже элементарных автоматов по приготовлению кофе и тех нет. Одним словом маленькое помещение с двумя входами и одним кассовым окном, две рамки при входе и ряды железных стульев.
 Приспичило мне в туалетную комнату сходить. Не обессудьте, но я не знаю как ещё описать увиденное. Я сразу вспомнил советское время. Грязное углубление в полу, правда вместо веревочки краник для смыва, отсутствие бумаги и освежителя воздуха, потрёпанный веничек у углу… Вонь, грязь, сквозняк. Брррр! Выйдя в зал, я пристроился на стульях, опять употребив рюкзак вместо подушки и попытался уснуть.
 Мне удалось вздремнуть часа три. Проснулся я от ощущения страшного холода. Мало того что у меня затекли ноги, я еще и сильно промёрз на стульях, потому что на улице пошёл дождь, температура понизилась и ледяное железо сидений стало жадно качать тепло моего организма. Согреться не представлялось возможным, так как горячих напитков не продавалось, зал не отапливался а на улице шёл дождь. Кроме всего прочего заряд на сотовом телефоне заканчивался, а аккумулятор был уже почти на нуле. Я стал внимательно осматривать стены зала, что бы попытаться отыскать розетку. Мне это удалось. Над рамками, почти под потолком была свободная розетка. Я не долго думая, встал на стул, подключил зарядное устройство и подсоединил аккумулятор, оставив его на верхней перекладине одной из рамок. Что бы хоть как то согреться, вышел на улицу и совершил пешую прогулку по окрестностям.
 Меня поразил памятник Виктору Цою. Даже не сам памятник, а смысл его установки на забытом Богом и цивилизацией пересадочном пункте. Культурный центр, ё моё! Согреться нечем, негде перекусить, нет ничего, а памятник поставили! В отдалении находится автовокзал который сиротливо смотрится на фоне церковной колокольни Александра Невского, построенной в 1901 году. На сегодняшний день церковь стоит без куполов. Колокольня восстанавливается с 1993 года. Кирпичная церковь была заложена на месте деревянной, возведённой ещё в 1791 году в честь великомученика Георгия Победоносца.

 Наконец наступил рассвет. Я вернулся в зал ожидания и не успел присесть, как моментально уснул. Разбудил меня охранник, слегка толкая за руку. Спросонья я недоумённо уставился на него.
— Проспите свою электричку. — кивнув в сторону платформ тихо сообщил охранник. Наконец сообразив в чём дело я схватил рюкзак и рванул на перрон. Уже подбежав к составу, понял, что забыл про аккумулятор, оставленный в розетке над рамкой. Бросив рюкзак, молнией вернулся обратно. Вскочил на стул, вырвал зарядное устройство и бегом обратно. Наконец в 5.36 утра я, залетев в электричку, тронулся в сторону Малой Вишеры. Так начался второй день моего путешествия в Карелию.

День второй. 15 августа.

5. Малая Вишера.

 Всю дорогу до Малой Вишеры я проспал. В тёплом вагоне электрички я быстро отогрелся от ночного холода Окуловского вокзала и поэтому удобно устроившись на свободных местах моментально уснул.
 Станция Малой Вишеры встретила меня в 7. 02 утра мелким моросящим дождём. Настроение было на нуле, так как я понимал, что мой отпуск грозил завершится, так толком и не начавшись. Если погода не измениться, то смысла в моём путешествии не будет и мне придётся вернуться в Москву. Выйдя из вагона с этими мыслями, я недовольно обратил внимания на состав, стоящий на противоположной стороне платформы. Мне нужно было попасть на вокзал, а он мешал сократить расстояние по путям. Пришлось идти вдоль поезда и с головы обходить состав. Я был уверен, что у меня в запасе минут 15 и я успею оформить билет и вернуться на электричку до Санкт — Петербурга. Выйдя на привокзальный сквер, я увидел необычно оформленный фонтан, который из-за дождя к моему глубокому сожалению не работал. Мне показалось как то не естественно изогнутой рука парня играющего со змеёй. Я достал смартфон, выбрал наилучший ракурс и сделал пару снимков. Потом не торопясь вошёл в зал вокзала, подошел к кассе, достал справку, паспорт и подав документы оператору, озвучил станцию назначения.
— Молодой человек — удивлённо недоумевая воскликнула девушка.
— Электричка отправляется через 2 минуты. Бегом на платформу, билет оформите в вагоне, иначе вы опоздаете и застрянете на сутки.
 Понимая, что-то пошло не так, я рванул обратно. Перебегая пути, я достиг платформы с которой пять минут назад спустился. Состав что мне теперь был нужен, оказался тем самым, который пришлось ранее обходить. А нужно было лишь перейти с одного края платформы на другой и ты в вагоне нужной тебе электрички.Теперь же перрон возвышался над путями на уровне моего торса. Вскинув рюкзак я попытался подтянуться, что бы запрыгнуть на платформу. Но не тут то было. Мокрый от дождя бетон скользил, физических сил было не достаточно, что бы приподняться на руках на нужную высоту. После двух безуспешных попыток, я просто с разбегу вскочил на одно колено и уцепившись рукой все таки вполз на перрон. Со стороны это выглядело комично. Ещё более смешным и нелепым был мой наряд. Грязные, мокрые джинсы и рукава рубашки, кроссовки с комьями глины, взлохмаченные волосы и пот по всему лицу. Но главное для меня в тот момент был факт, что я в 7. 8 находился в тамбуре и ехал в направлении Питера, а не провожал на перроне под дождём уходящий от меня первый и последний на сегодня состав.

6. Санкт — Петербург.

 Большую часть пути я провёл в тамбуре, посвятив себя искусству сухой чистки брюк от пятен грязи, что художественно небрежно наставил при беге с препятствиями через перрон. Благодаря большой упаковки влажных салфеток, через час усиленного труда джинсы приобрели достойный вид, если не считать того факта, что они были полностью мокрые от дождя и спирта! Довольный своей творческой работой я наконец прошёл в салон вагона и заняв троицу свободных мест, удобно пристроился у окна.
Уже в дрёме я стал понимать, что холодная сырая ночь в Окуловке дала о себе знать. В горле слегка запершило, начало кидать то в холод, то в жар, зазвенело в ушах. Вагон ритмично отстукивал в моих висках километры прошлого, безжалостно унося меня в холодное лето северного августа. Попытки уйти в сновидения не увенчалась успехом, так как грубая реальность нежным голосом на весь вагон сообщила, что мы прибыли на Московский вокзал города Санкт — Петербурга.

 Культурная столица взглянула на меня хмурыми тучами, безмолвно разделив моё больное состояние. Даже не заметив этот гостеприимный жест, я почему-то не сокрушаясь о дороговизне в 390 рублей, кинул рюкзак в камеру хранения и зомбированный разбитым состоянием простуженного тела, прямиком двинулся в медпункт Ленинградского вокзала. Меня встретил пустой коридор пропитанного ионизацией приёмного помещения. Тишина.
— Есть кто? — прохрипел я.
— Что Вам? — ответствовал голос за дверью служебной комнаты.
— Хочу проверить температуру. — пробурчал я, обращаясь к двери.
 Голос наверно неслышно усмехнулся моей глупой фразе. Температуру чего? Воздуха? Воды? Пола, окованного в холодную каменную плитку? Или всё же своего тела? Об этом я подумал потом, а сейчас я злился в бессилии перед бестелесным голосом, который не торопился материализоваться. Через минуту вечного ожидания, дверь отворилась и ко мне поспешил обычного вида врач, в привычном белом халате, пахнущий спиртом и лекарствами. Поравнявшись с мной врач, уставший от лени положил передо мной два листа анкеты, которую мне было необходимо заполнить.
 Красный от гнева, горячими от жара поселившегося во мне вируса пальцами, я взял ручку и стал заполнять необходимые поля.
— Мне всего-то температуру померить. Зачем вот всё это? — Шёпотом ворчал я. — Счёт в банке указать не нужно или где я служил или в каком роддоме появился на свет?
— Так требует инструкция, — без эмоций отреагировал врач.
Наконец бюрократия была соблюдена и мне наконец презентовали электронный градусник. Не успев расположить его подмышкой я вздрогнул от противного писка, который видно в ответ на грубое обращение исходил от злополучного индикатора температуры.
 Врач тут же освободил его от плена моей руки.
— 37.6 — торжественно объявил голос в белом халате, что-то записывая в своём талмуде приёма пассажиров.
— Теперь измерим давление — не меняя тона продолжил ненавистный мне голос.
 Давление оказалось в норме. Врач предложил мне жаропонижающие препараты, которые я тут же отправил на переработку в свой измученный организм. Выйдя в зал вокзала и найдя закусочную, я обжился кипятком и запарил в термокружке противовирусный порошок, который прихватил с собой в дорогу. Рассиживаться не было времени. Еще находясь в Москве, через соцсети я познакомился с парнем, который находился в Питере с надеждой переночевать у него. Но оказалось, что обстоятельства его проживания не позволяют ему меня пригласить даже на чашечку кофе, не говоря уже о ночёвке. Но, узнав, что я конкретно простыл, он настоял на встрече, что бы отдать баночку домашней «Аджики», которая может стать спасательным кругом для моего организма. Одна только мысль об этой домашней приправе придавала сил и скорости моим ватным ногам. И вот встреча состоялась. Мы поболтали пару часов, устроившись за дворовым столом, пару раз перекурили и наконец мой питерский знакомый преподнёс заветную баночку. Попрощавшись и давясь слюной от разыгравшегося аппетита, я поспешил в магазин, купил хлеб и пристроившись на скамейке очередного двора, жадно принялся поглощать прожигающую огнём «Аджику», запивая приготовленным на вокзале горячим напитком.
 Полегчало. Не знаю, было ли то самовнушение или действительно жгучий обед и медикаменты повлияли на работу моей иммунной системы, но жар нехотя отступил и в голове прояснилось. Времени оставалось мало и погулять по центру Великого Петербурга не представлялось возможным для меня. Соображая куда пойти, я обратил внимание на сообщение, моргнувшее мне светом экрана на смартфоне. Оказалось, что моя давняя знакомая, с которой мы не один год проработали в Карелии вместе, теперь живёт в северной столице. Она, узнав о месте моего нахождения, слегка обиделась потому что не сообщил заранее о своём прибытии, а она в силу обстоятельств не может сейчас организовать нашу с ней встречу. Я искренне извинился и пообещал на обратном пути во что бы то ни стало ЗАРАНЕЕ сообщить дату своего прибытия в город.
 Немного расстроившись, и бродя по серым улочкам Питерской периферии, я наткнулся на изумивший своей изящностью храм. Вот вроде бы и обычный, новый, современный, но на фоне современных жилых домов он казался произведением искусства, затерянным полотном Рембрандта, среди намалеванных картин уличных самоучек- художников. Пройти мимо было просто преступлением и я с каким то особым благоговением поспешил внутрь храма. Помолившись и прибодрившись, в уже приподнятом настроении и практически здоровым я освободил из плена камеры хранения свой рюкзак и направился в направлении Ладожского вокзала, с которого стартует моя электричка до станции Свирь.

 Даю очень ценную справку. Когда будете на Ладожском вокзале в Санкт -Петербурге непременно найдите ларёк -пекарню, находящуюся с лева от выхода со станции метро и вокзала в сторону автобусной остановки. Ларёк по счёту второй от дверей. Выпечка там бесподобная. Булочки с шоколадной начинкой, пирожки с всевозможными наполнителями, пончики и особенно рекомендую корзиночки с курицей и сыром. Это что то Божественное!
 Я лично в очередной раз не удержался и махнув рукой на свою жёсткую экономию, купил пару корзиночек и в гастрономическом экстазе, не спеша смакуя каждый кусочек, отдался блаженству вкуса! И, как всегда, на моём пути повстречался человек, обломивший весь смак послевкусия уничтоженных мною произведений кулинарного искусства талантливых пекарей-кондитеров. Дело в том, что на этом вокзале, точно так же как и в Москве на Казанском, работают люди, любящие так ненавидеть пассажиров и боящиеся своей работы, что не моргнув глазом унизят, раздавят и размажут своей ханжеской манерой общения любого человека попытавшегося сделать им замечание.
 Говоря короче, я поднимаюсь к залам ожидания и выходам на платформы. Впереди стоит турникет с рамкой для проверки на безопасность, как и во всех вокзалах в больших и не очень городах. Я как носитель кардио аппарата не могу проходить через рамку, иначе может сбиться программа или размагнититься система, или произойти что-то еще, мне не известное, но отрицательно влияющее на работу сердца. Поэтому я постоянно в таких случаях достаю пластиковое удостоверение и говорю, что я с аппаратом. Ни где проблем не возникало. Меня пропускали в обход рамок беспрепятственно и только в Санкт — Петербурге на Ладожском вокзале охрана потребовала от меня назвать мою фамилию, несмотря на то что она указана на моём удостоверении. Я счёл это унизительным и сделал замечание, спрашивая законное обоснование такого требования. В ответ я получил массу не совсем литературных слов, характеризующих меня человеком не далекого ума, возомнившем себя свободным человеком, живущем в цивилизованном обществе, любящем свой член и принадлежавшем к секс меньшинствам. Оставить такой ответ без внимания я счел безответственным поступком и потому обратился к начальнику вокзала, милой женщине, которая была в шоке от моих слов и растерянно принесла извинения от своего лица и той жирной морды, прошептав на ухо, что некоторые предпочитают (привожу дословно) « лучше перебздеть, чем недобздеть»! Прошу прощения за стиль, но это слова официального лица Железной Дороги России. Так что ни куда не деться, придется принять. Я тоже принял и поверил, что будут приняты меры. Но как говорится в России «Доверяй, но проверяй». У меня еще оставалось с пол часа времени и я выйдя перекурить перед дорогой, вернулся тем же путём, через то же существо у рамок, ткнув как можно ближе в бесстыжие глаза своё удостоверение, чтобы оно разглядело мою фамилию. Существо покраснело, то ли от гнева, то ли от обиды, но молча кивнув, пропустило меня в обход так ни слова не сказав. Торжествуя в душе я гордо прошёл мимо, вежливо поблагодарив за содействие и со спокойной совестью отомщенного инвалида направился на посадку. 18.51 по московскому времени четыре вагона состава по маршруту Петербург — Свирь, уносили меня прочь от хмурого и печального города на Неве. Я же пережив за этот день бурю противоречивых эмоций, несмотря на жесткие пластмассовые сидения и шумное пассажирское наполнение вагона, наконец беспробудно уснул.