Карго

- Белые люди! Белые люди приплыли! – Кубуру бежал по песчаному пляжу, оставляя за собой цепочку следов, которые слизывали набегающие волны, оставляя лишь небольшие углубления в песке и выбрасывая на берег изящные раковины.

У входа в бухту действительно стоял на якоре железный корабль – из тех, что изрыгают клубы дыма, подобно огненной горе на соседнем острове. Огня, правда, не наблюдалось.

«Наверное, пришельцы разводят огонь в глубине большого корабля, и дым их очага уходит в небо через трубу, - думали островитяне. – Непонятно только, как ходит их огромная железная лодка без парусов и весел. Видимо, Небесный Хозяин белых, о котором рассказывал старый проповедник, сопутствует пришельцам в их путешествиях. Они молятся, Небесный Хозяин питается их молитвами – и в благодарность за заботу движет корабли. Иначе, без вмешательства высших сил, железное судно неизбежно утонуло бы. Ведь брошенный в воду железный топор, нож или другой предмет, сделанный белыми из металла, мгновенно тонет».

Разбуженные радостными криками, соплеменники Кубуру покидали свои нехитрые жилища и спешили к берегу. Их остров, хотя большой и многонаселенный, лежал в стороне от оживленных торговых путей, и каждый корабль, приставший здесь, был событием, которое обсуждали многие месяцы и даже годы. До той поры, пока не появится новый гость из далеких земель, лежащих где-то за морем, с громадного острова, на котором людей живет больше, чем рыбы в лагунах, чем крабов на прибрежных скалах, чем даже москитов в мангровых зарослях.

От большого железного корабля отчалила деревянная шлюпка. Скоро она пристала к песчаному берегу и белые люди, подобно древним богам, величаво ступили на песок. Их предводитель лучезарно улыбался, вождь Умула ответил ему такой же широкой улыбкой, обнажив два ряда зубов, половина которых была просверлена в соответствии с обычаем племени. Приветливо помахав туземцам, моряки раскинули на берегу, подальше от воды, кусок парусины, на который аккуратно выложили блестящие консервные банки, стальные ножики – предмет вожделения многих островитян, какие-то блестящие оловянные и стальные амулеты, подобные тем, что украшали одежду матросов и фуражки корабельных вождей.

- Берите, это бесплатно, даром! – прокричал предводитель белых людей, обводя руками россыпи затейливых вещиц.

И островитяне, отталкивая и тесня друг друга, повалили к месту раздачи священного «карго».

«Карго» - это дары белых полубогов, которые железные корабли привозят из-за моря. У каждого островитянина есть хоть немножко «карго», хоть пара завалящих пуговиц, болтающихся на шее, на тонкой ниточке рядом с жемчужинами. Но больше всего – у вождя и старейшин. Вот и сейчас воины, охраняющие особу вождя, решительно раздвинули толпу соплеменников и открыли путь Умуле, который, вальяжно, вперевалочку, подошел к расстеленной парусине и принялся рассматривать «карго» сквозь большие стеклянные глаза на цепочке, когда-то вот так же подаренные ему белыми людьми. Самые блестящие амулеты, жестяные банки, в которых булькала живительная влага, банки с мясом, и, конечно же, пузатая, из толстого стекла бутыль огненной воды. Все это вождь лично свалил в заботливо подставленную воином плетеную корзину, затем, уже собираясь уходить, внезапно нагнулся и взял рубашку. Тот же услужливый воин помог ему надеть кусок ткани, которые зачем-то напяливают на себя белые люди – в их-то племени единственный предмет одежды – тряпка, заботливо укрывающая то, что отличает мужчину от женщины.

Рубаха затрещала по швам и разошлась на спине вождя. Белые люди громко захохотали, соплеменники промолчали – вождь все-таки, негоже смеяться над его конфузом. Сорвав с себя порванную рубаху, Умула кинул ее ближе всех стоявшему невысокому и худому пареньку – ему должна прийтись в самый раз. Отойдя в сторону, вождь небрежно махнул рукой – и тотчас толпа пришла в движение. Первыми разобрали понравившееся «карго» старейшины и приближенные вождя, то, что осталось, подобрали рядовые воины. Вождь поманил белых людей за собой, и нестройная толпа под водительством Умулы направилась в селение, располагавшееся на безопасном расстоянии от своенравного моря.

Кубуру досталась последняя банка с мясом, которую он буквально вырвал из рук соседа Багуры: мясо нужно съесть, а из банки потом пить, как из кокосовой скорлупы. Посредством одолженного у другого соседа, Вайтели, в обмен на половину содержимого банки стального ножа, он вскрыл ее, понюхал, лизнул – свинина. Вернул нож, поделился мясом. Вайтели с удовольствием выковырял ножом из банки нежное желе, большую часть мяса оставил Кубуру. Вот и замечательно, хватит и себе, и жене. Разжился Кубуру и другой банкой, в которой что-то булькало. Увы, это была не огненная вода, а всего лишь сок, зато какой сладкий и ароматный, лучше настоящего, который соплеменники выжимают из плодов.

Высосав до дна содержимое, он, украдкой озираясь, подобрал с тропы еще одну такую же банку, оброненную кем-то из соплеменников – этим соком он угостит двух своих отпрысков.

А белые гости уже сидели у костра и с аппетитом поглощали жареную на вертеле кабанину.

Увы, пришедшему последним Кубуру достались лишь жалкие мослы зверя. «Ничего. – думал тот. – У меня банка с таким же мясом, только холодным. Съем все, что осталось, сок – жене, дети пусть удовольствуются вот этим – он достал из плетеной сумки, которую носил на боку, свисток – пусть играют в птиц». Между тем вождь племени и предводитель приплывших в лодке белых людей что-то обсуждали на пиджине. Кубуру прислушался.

- У твоя остров есть такой камень? – белый человек вертел в руке какой-то камушек со светлыми прожилками.

- Моя есть в горы, - вождь указал рукой на север, где громоздились несколько зеленых вершин и одна черная, которая еще при жизни дедов деда вождя извергала пламя.

- Руда, руда, - произнес ближе всех сидевший матрос. Кубуру заметил, как загорелись глаза белого предводителя, один из которых был дополнен вторым глазом на цепочке. У белых бывает и еще один дополнительный глаз на конце трубы, которую они прикладывают к живому глазу и видят зорче, чем морской орел. Но вместо трубы гость достал из сумки на боку (у белых на одежде сумки, как у тех крыс, что обитают на ближайшем большом острове) еще один глаз с ручкой и принялся внимательно разглядывать камушек. Улыбка вновь засияла на его лице, он подбросил камушек вверх и поймал его, потом протянул Умуле глаз с ручкой: ты мне камень, я тебе – еще один глаз. Вождь тоже заулыбался – впрочем, его улыбчивость была больше следствием выпитой огненной воды, чем радости от очередного подарка. Рука вождя потянулась к скорлупе кокосового ореха, они, по обычаю белых гостей, стукнули сосудом о сосуд: один – изящный и прозрачный, другой – нехитрый ореховый.

После того, как белые покинули остров, на площади в центре деревни торжественно воздвигли идол, представлявший собой сделанную из соломы копию железного корабля, украшенную цветами. И повелел вождь заколоть еще пару кабанов и устроить новое пиршество, и островитяне славили щедрых на карго белых людей и их железные корабли.

Новый визит белых состоялся не через год, не через полгода, а уже через месяц. От большого железного корабля отчалило две деревянных лодки. Все тот же предводитель все так же велел матросам расстелить парусину и разложить на ней карго. Но в этот раз два матроса с длинными трубками, мечущими огонь и гром, встали по бокам, не подпуская островитян.

Белый предводитель позвал вождя племени. Отойдя в сторонку, они о чем-то долго беседовали. С другой лодки тем временем сошли странные люди с мешками за спинами и торчащими из боковых сумок молотками.

Вождь жестами поманил нескольких лучших воинов племени и приказал им сопровождать людей с мешками за плечами. Кубуру не попал в их число. За час до заката все вернулись на берег, усталые: белые люди – с набитыми мешками, островитяне – неся носилки, наполненные камнями со светлыми прожилками. Матросы, охранявшие карго, по команде предводителя опустили смертоносные трубки. На этот раз карго досталось только вождю и тем, кто помогал белым ломать и носить камни.

- Через три луны, - вещал вождь, стоя на куске коралла, - железный корабль придет снова, тогда все, кто будет помогать белым, получит причитающуюся ему долю. Не ленитесь!

Так оно и произошло. Даже маленькие дети изъявили желание пойти в горы, чтобы помочь этим странным белым людям добывать там камень, но малышей, конечно, не взяли. Кубуру трудился вместе со всеми. Дары на этот раз были исключительно щедрыми. Весь берег был завален подарками, среди которых оказались не только банки с мясом и соком и разные амулеты, но и необходимые в хозяйстве железные орудия: топоры, молотки, пилы, ножи. В возникшей при дележе карго потасовке, Кубуру умудрился прихватить себе сразу три топора.

В деревне был пир горой. Захмелевший Умула, увешанный с ног до головы священными побрякушками белых гостей, требовал новой порции огненной воды у белого предводителя Рен-Хата (так он представлялся), а тот откупоривал очередную бутылку и подливал. Ром лился на замызганную одежку («китель» - так она зовется на языке белых), которую вождю подарили матросы Рен-Хата. Неожиданно гость извлек из-под одежды еще одну бутыль; близко сидевший Кубуру разглядел, что она до половины наполнена водой с какими-то радужными пятнами.

- Где такая вода? – Рен-Хат плеснул в пустую жестянку маслянистую жидкость с резким неприятным запахом, поднес к носу вождя (тот фыркнул и отшатнулся), потом Кубуру.

Пьяный вождь только улыбался и мычал. Зато Кубуру прекрасно знал, где можно наткнуться на такую воду.

- Озеро на восток отсюда, за лесом, - он указал рукой на восход солнца. – Это не огненная вода, это – горящая вода, она вспыхнуть может.

- Проводи туда нас, - сказал Рен-Хат, и его просьба напоминала приказ.

- Проводи, дружок… - пьяно простонал вождь и повалился на циновку.

Они шли три долгих часа по лесной тропинке, пока не вышли на обширную поляну, на краю которой располагалось озерко. Матросы зачерпнули воду, покрытую радужной маслянистой пленкой, и показали своему предводителю. И снова, еще ярче загорелись его глаза.

Вернувшись в деревню перед закатом, Кубуру получил от Рен-Хата гору карго: банки с мясом и соком, амулеты из металла, хрупкие прозрачные сосуды, с которыми надо аккуратно обращаться: уронишь – и разлетятся на осколки. Он сидел возле своей хижины над горой добра и лакал из бутыли огненную воду. Проходивший мимо один из приближенных вождя вырвал у него посудину, но Кубуру не обижался. Он был горд тем, что белые люди достойно одарили его за пустяковую, в общем-то, услугу. На груди его блестела крышка от банки, отражая огни костров и лучи заходящего светила. Жена в это время в хижине прихорашивалась перед кусочком окаменевшей воды, в котором, как в безмятежной глади бухты, отражалось ее черное лицо, измазанное алой краской, что белые зовут «помада»: черные глаза, лоб, шевелюра, красные щеки, нос, губы. Эту бы краску юным воинам для обрядов инициации…

Прошел еще месяц – и вновь железный корабль появился у берегов острова. Он был не похож на прежний, хорошо знакомый островитянам: казалось, весь он отлит из цельного куска железа, ни единой деревянной детали не заметно. Не дожидаясь, пока белые гости снарядят шлюпку к берегу, жители острова на десятках стройных и быстрых лодочек заскользили по глади бухты навстречу кораблю. В лодках лежали множество заранее припасенных сосудов, наполненных горящей водой, ее аборигены хотели обменять на огненную воду и иное карго, они гребли и издавали приветственные кличи. Белые люди, высыпав на палубу, засуетились.

Внезапно они расчехлили огромные огненные трубы, похожие на пальмовые стволы, раздался гром, полыхнуло пламя. Фонтаны воды взлетели перед изумленными и обескураженными островитянами. Следующий залп разнес одну из лодок, клочья окровавленных тел разлетелись в стороны. С отчаянными криками туземцы развернули лодки и стали грести назад к берегу.

Вытащив лодки на берег и побросав их, где попало, островитяне бежали прочь. Белые люди высаживались на песчаный пляж, все в одинаковых серых одеждах, а впереди шел Рен-Хат, в таком же облачении, с маленькой, изрыгающей огонь трубочкой в руке. Стреляя из нее в воздух, он гнал островитян к деревне. А там… Факелы летели в тростниковые хижины, пришельцы прикладами гнали жителей вон из деревни, другие в это время ловили кур и свиней. Выстрелом из маленькой трубочки Рен-Хат ранил вождя в плечо. Женщины хватали детей, те визжали и плакали. На площади осталось лежать несколько мертвых соплеменников Кубуру, тщетно пытавшихся организовать сопротивление. Вспыхнул соломенный корабль-идол, белые пришельцы со смехом рубили тесаками сплетенных из лиан кукол, которые изображали их самих.

Их гнали по лесной тропе к противоположному берегу острова. Бегущие падали, путались в лианах, спотыкались о корни дерев. Вот и море. Здесь у берега уже стояли два больших железных корабля.

Вскарабкавшись на скалу, Рен-Хат закричал на пиджине:

- Вас везти на остров Мавали, там жить, там мест всем хватить. Здесь мы быть качать оел.

Что такое «оел», никто не понимал – наверно, та самая горящая вода. Зато все прекрасно знали, что на Мавали живут их заклятые враги, людоеды. Поднялся шум, гвалт. Тогда, устав палить в воздух, пришельцы дали залп по толпе, сократив племя еще на десять человек, остальных погнали в разверстые животы железных лодок.

Вождь Умула пал под ударом крепкой пальмовой палицы одного из своих приближенных:

- Это ты виноват. Ты показал им камни!

Следующей жертвой стал Кубуру. Соседи Багура и Вайтели схватили его и отволокли в сторонку, пользуясь всеобщим хаосом и неразберихой.

- Любишь железные ножи – получай! – Багура, у которого он вырвал банку с мясом, и Вайтели, с которым поделился ею, вонзили в него орудия белых людей.

- За что? – хрипел умирающий, получая очередную порцию ударов.

- Зачем навел их на горящую воду? – прокричал Вайтели, полосуя трепещущее тело ножом.

- Если бы… я… знал, – продолжал хрипеть тот. – Если бы мы все…

Краем глаза умирающий заметил еще один корабль, приставший в отдалении. Белые люди выгружали на берег какие-то странные сооружения – наверное, идолов, хотя белые люди идолов не признают, а поклоняются своему ожившему Богу-Сыну.

- Они землю сверлить будут, - услышал он – и тут же получил нож в самое сердце.

Рейнгард пальнул в воздух. Бесполезно: два дикаря продолжали добивать уже мертвого товарища. Тогда он прицелился и разнес голову одному из них – это был Вайтели. Племя островитян загоняли в трюмы. К вечеру они будут на соседнем острове. Там нет ни руды, ни нефти, пусть живут, как хотят. Остров большой, втрое крупнее этого, места всем хватит. Над морем кричали переполошенные альбатросы, из трюмов доносились отчаянные вопли туземцев. Теперь задача – доставить буровые установки в центр острова и начать работы.

Он подошел к плавающему на поверхности залива мертвецу, на окровавленной груди которого возлежала искореженная жестяная крышка от консервов.

- Море нефти и горы металла – за жалкие побрякушки! – весело рассмеялся Рейнгард.