Воровки или Объективный статус без перемен

     Новоиспеченные студентки Люся и Вера по заведенной традиции, предшествующей началу нового учебного года, отправились на уборку винограда.
     Высадившись на колхозной земле перед своим временным жильем - длинным бараком, заполненным душистым сеном, холодная красавица Вера и вертлявая болтушка Люся, дотоле незнакомые друг с другом, следуя вековому закону взаимного притяжения противоположных натур, облюбовали себе спальные места в одном в одном и том же углу барака и с тех пор больше не расставались.
     На винограднике счастливые новички галдели, как стая воробьев, пригретых весенним солнцем, суматошно мелькали между шпалер, отчего их бестолковая энергия чаше била мимо корзин, которые не наполнялись виноградом, не оставляя надежд на выполнение слабосильной студенческой нормы.
    Через дорогу напротив виноградника находился миндальный сад, с уже спелым миндалем, который, однако, убирали сами колхозники, а многочисленным полчищам студентов  ходить запрещалось по той простой причине, что тогда нужда убирать миндаль вообще бы отпала.
     Люся и Вера любили миндаль, но стерег его совсем еще молодой сторож с ловко сидящей за плечами берданкой.
     - Черт знает что! - возмутилась Люся. - Убирай тут виноград, когда рядом совсем спелый миндаль.
     Вера бросила свою,  никак не наполняющуюся корзину, и посмотрела на уходящую вдаль дорогу, огибающую сад.
     - Какая длинная, - задумчиво сказала она, - а сторож один.
     - Ну и что? - не поняла Люся.
     -Без меня ничего не соображаешь! - Вера с досадой посмотрела на подругу глазами, в которых активно крутилась какая-то дельная мысль.
     -Ты хочешь залезть в сад? - испуганно спросила Люся. А сторож? У него ружье с солью и, кроме того, за нами машина приходит и увозит нас на обед.
     -Что бы ты делала без меня? - воскликнула Вера. - Приходиться думать за двоих. У меня уже план готов. Машины за нами приходят две?
     - Две, - подтвердила Люся со страхом и обожанием глядя на красавицу подругу.
     - Мы с тобой ни в одну не сядем! Никто этого не заметит, так как все, кто сидит в одной машине, будут думать, что мы в другой. На обед мы не едем, а сидим тихонько где-нибудь в кустах. Все уезжают, а мы остаемся!
     - А сторож? - с дрожью в голосе спросила Люся.
     - А что сторож! Он думает, что все уехали и тоже идет обедать.
     - Да, план хороший, - начала Люся, - а всё-таки страшно...
     - Вот так всегда! Чего ты боишься? - начала сердиться Вера.
     - Ой! Опять ты меня на грех толкаешь! - заскулила Люся.
     - А когда ты грешить собираешься? Когда на пенсию пойдешь? - напирала на неё Вера.
     Да нет, надо начинать раньше, - машинально возразила Люся и с тоской добавила. - Вот так! Толкнут тебя в грех пальцем, потом трактором не вытащишь!
     Хватит болтать, - оборвала подругу Вера, - пойдет прятаться в кусты.
     План удался как нельзя лучше, и они остались одни на обширном, как зеленое море, пространстве. Сторож, и впрямь, куда-то ушел.
     - Иди лезь на дерево, ты у нас спортсменка, быстро управишься, - приказала Вера, деловито усаживаясь на обочине дороги. - Я тебя здесь постерегу. - Она сунула в руки Люси  целлофановый мешок.
     Люся, трусливо оглянувшись по сторонам, и преодолевая противную дрожь в коленках шмыгнула в сад. Через пол-часа она вернулась с полным мешком. Девушки несколько мгновений стояли молча, завороженно слушая, о чем болтает ветер с широколистным виноградником и темно-ствольным миндальным садом.
     Сорока, сидевшая на ветвях ближайшего дерева и зорко скосившись одним глазом в сторону подруг, вдруг сорвалась со своего места, бойко пролетела над самой их головой и отчаянно застрекотала.
     - А я всё видела! Всё!
Девушки вздрогнули.
     - Чтоб тебя, болтуха! - с досадой сказала Вера. - Всё тебе надо! Лети по своим делам!
     - Ворры! Карр! Ворры! Карр! - услышали они в вышине и, задрав головы, увидели противную черную ворону, которая тоже видела, как они крали миндаль, и с высоты небес открыто обвиняла их в этом.
     - Кыш, непутевая! Каркаешь, беды накличешь! Другого места что-ли тебе нет! - боязливо цыкнула на ворону Люся.
     Подруги набрали у дороги камней и, отойдя немного от неё вглубь виноградника, уселись прямо на землю и начали, разбивая, отправлять в рот миндаль. Миндаль был сочным и спелым, и подруги пришли в самое весёлое расположение духа.
     Ну! Кто придумал? - спросила Вера, хлопнув себя по лбу. - Мне во всем везет, со мной не пропадешь!
     - Я тоже ничего! - возбужденно перебила её Люся, изображая руками, как она быстро рвала миндаль.
     Хохоча во всё горло, и, даже припадая головами к плечам друг друга, они стали хвастаться своей сообразительностью, ловкостью и удачливостью.
     По этой крикливой, громкой похвальбе и обнаружил их сторож, вернувшись с обхода другой стороны сада. Он уже с минуту стоял возле них, не зная, как привлечь внимание оглохших, как тетерева на току, подруг.
     Наконец, Люся плавно махая руками, подражая полету, испугавшей их вороне подняла голову и, с удивлением обнаружив сторожа, замерла с открытым ртом. Появление сторожа в конце, так великолепно продуманного и исполненного плана, было столь неуместным и даже неприличным, что Вера посмотрела на него самым строгим и осуждающим взглядом.
     Но сторож, то ли по молодости, то ли по неопытности ни о чем не догадывался и вовсе не спешил уходить. Перед ним на лицо был факт расхищения колхозного добра, и в нем, проводившем часы в одиночестве, боролись два равных по величине желания: поболтать с городскими девчатами, или выполнить свой долг и отвести нарушительниц в правление.
     - Петр Хоменко, - представился сторож. - По совместительству охраняю сад. А Вы что же, девчата, миндаль убираете в свободное время?
     -Нет, - сказала Люся, - мы только виноград собираем, а миндаль просто так - пробуем. Хотите? - она протянула мешок с миндалем Петру.
     - Совсем уже спелый...
     - Спасибо, - вежливо ответил Петр, - Смотреть на него не могу. А как же вас звать? - спросил Петр и украдкой взглянул на красивую Веру.
     - Меня Люся, - с готовностью откликнулась Люся и замолчала, получив толчок вбок от Веры.
     - А подруга имя своё не помнит?
     - Да нет, наверное помнит, - сказала Люся, нерешительно оглянувшись на Веру, угрюмо молчавшую.
     - Значит так, - протянул Петр, - не хотят некоторые городские девчата с колхозниками разговаривать. Имя своё забывают. Может фамилию помнят?
     - Хоменко! - сердито бросила Вера.
     - Так это же моя фамилия! - обиделся Петр, чувствуя подвох.
     - Ну и что, - пожала плечами Вера и равнодушно отвернулась.
     - Вот что, студентки, - сурово сказал честный Петр, - идемте в правление, там разберемся, кто есть кто. Миндаль с собой берите.
     Теперь Петр всем своим видом выражал твердое намерение отвести расхитителей колхозного добра в правление, тем самым выполнить свой долг.
     Девушки уныло побрели за ним. Они шли по пыльной дороге скучной молчаливой группой.
     - Темный человек, этот Петр, - негодовала про себя Вера, - тащить в правление девушку в роду у которой была знаменитая красавица, в чью честь слагали стихи поэты, и она - Вера, очень похожа на неё. Если бы Петр читал те стихи, то не в правление они бы шли, а Люська еще б нарвала два мешка миндаля - больше им и не надо.
    - В роду у Люси красавиц не было, а в голову упрямо лезла история с гусем, которого стащил из озорства один глупый студент. И наказали его так, что страшно вспомнить. Правда, миндаль не гусь. Гуся надо ещё щипать и жарить, а миндаль можно и так...
    - Здорово, Петро! - из недр виноградника неожиданно вынырнул маленький человечек с веселыми глазами в стареньком пиджачке.
     - Далеко идешь с такими симпатичными девчатами?
     - Здорово, Николай! - степенно пожал ему руку Петр. - В правление идем. Миндаль убирали в саду, - иронически кивнул Петр в сторону подруг. - Им дай, они уберут!
     Николай хохотнул, как бы услышав новый анекдот и, бросив беглый взгляд на Веру, и подмигнув печальной Люсе, озабочено предложил:
     - Ой, Петро! Пойду я с тобой, а то убегут девчата, ей-богу убегут!
     - Куда им бежать? - Петр скупым движением поправил на плече ремень берданки.
     - Хорошее ружье! - похвалил Николай. - От деда досталось с гражданской? Ты его, Петр, береги, не стреляй почём зря. Глядишь и в музей возьмут! Чего молчите, девчата? Миндаль спелый?
     - Совсем спелый, - всхлипнула Люся. - Хотите?
     - А то нет! - обрадовался Николай. - Самому то все некогда.... дела, - и он запустил обе руки в мешок  и под неодобрительными взглядами Петра набил миндалем оба кармана пиджака, опустошив треть мешка.
     - Эгей! Василь! Тормози! - вдруг замахал руками Николай, увидев пересекающий дорогу густо тарахтевший трактор с прицепом, груженный корзинами с виноградом.
     - Что за делегация? - свесился со своего высокого сидения грузный, улыбающийся тракторист в красной майке.
     - Тебе миндаль не нужен? А то вот мы с Петром девчат в правление ведем, миндаль убирали в саду.
     - Чего ж нет! - захохотал Василь и, стукнув кулаком по впечатляющих размерам животу, не без гордости спросил: - Хороша птичка? С такой емкостью ни одно дерево не выдержит! Давайте сюда миндаль, девчата! Василь спрыгнул на землю, с досадой похлопал по плотно прилегающим к объёмным телесам карманам, пузырившихся на коленях штанов, затем оттопырил майку и опрокинул  в образовавшееся пространство большую часть оставшихся вещественных улик. Отдав совсем уже худой мешок Люсе, он широким жестом хлопнул по плечу встревоженного Петра:
     - Как жизнь Петро! Чего пеший? Где твой мотоцикл, не работает что-ли? Опять искра в землю ушла! - Василь снова захохотал, став одного цвета с майкой, потом, повернувшись к девушкам, свирепо закричал: Нечего вам, девчата, мужские разговоры слушать! Идить себе по дороге, они вас догонят!
     Подруги медленно побрели дальше, то и дело запуская руки во всё более тощавший мешок. Когда на его дне осталось не более десятка миндаля, Вера оглянулась. Трое мужчин оживленно беседовали между собой, не обращая на них внимания.
     Схватив Люсю за руку, Вера стащила её с дороги за широкий куст, и подруги, быстро работая молодыми, стройными ногами, помчались по винограднику, с заячью прытью петляя между шпалер.
     Время от времени, запыхавшись, они падали на мягкую, как взбитая перина, ухоженную и прогретую солнцем землю. И Вера, отдышавшись, толкала в бок Люсю, та, понимающе кивнув головой, осторожно высовывалась  поверх кустов, ища глазами конвоиров. Они всё еще стояли на прежнем месте, теперь уже почти слившись в одно пятно и, кажется, не замечали пропажи воров.
     - Ну как там? - спрашивала Вера.
     - Объективный статус без перемен! - радостно хихикнув, сообщала Люся, когда-то подслушавшая эту ученую фразу от старшекурсников.
     Вера, отряхнувшись от земли, самодовольно приосанилась.
     - Вот так-то, дорогая подруга! Благодаря мне идем мы сейчас сами по себе, а с твоей сообразительностью точно дошли бы до правления. А что нам там делать? То-то и оно, что нечего!
     Они вышли из виноградника с другой стороны и, осторожно оглядевшись по сторонам, побежали в село. В оставшееся до окончания уборки урожая винограда несколько дней, подруги, которым повсюду мерещился суровый сторож Петр, работали, подгоняемые тревогой, не поднимая головы, нахлобучив на самые глаза соломенные шляпы. Они не только  выполнили план и тем самым отработали своё питание в колхозной столовой, но даже получили по десять рублей премии, благодаря чему, как передовики производства, были поставлены в пример всем остальным первокурсникам.
     Однако, от всенародного чествования на общем собрании колхозников и студентов «передовики»  наотрез отказались. Они забрались в стог сена на окраине села, объясняя своё сиденье любопытствующим скромностью и любовью к природе.
    Трудовой семестр окончился. И на другой день возле барака уже стояли грузовики. Студенты, провожаемые членами правления и группой колхозников, отправлялись на встречу своему первому учебному году.
     Торопливо взобравшись в кузов грузовика, Вера и Люся опустились на самое его дно, ползая под ногами друзей, как бы в поисках потерянной вещи. Иногда Вера  склонялась над ухом Люси, что-то ей шептала, и та, чуть приподнявшись над бортом, тихо повторяла одну и ту же странную фразу: «Объективный статус без перемен!»
     Колона тронулась, и подруги, на которых уже кричали и шикали со всех сторон, наконец, уселись на свои места.
     Машины вырвались на степной простор, оставив позади виноградники и миндальный сад, над которым деловито каркая и стрекача летали вороны и сороки.
     Грянула студенческая песня, и громче всех в ней звучали, слегка фальшивые от избытка чувств, голоса подруг.


                Окончательная редакция сентябрь 2018 г.
                - Севастополь -