Шщяр 215

                КУХНЫКХНА.
                Нечитаемая Книга Сощщярий.

                Сошщярие 3.

                Межтюленяпье

(продолжение)

Однако, сорвался-таки сей витязь бродяжбы от избытка хотения на землю и застыл, хотя глаза все-таки двигались потихоньку. И разглядывал он мир потаенный — мир тварей умалившихся. И увидел он неподалеку тварь живую цветом как трава, но когда он взял ее на ладонь, стала тварь вся как ладонь, а когда поднял наверх, к небу, стала как небо. То был амелион, лягушачий жрец. И показался мотыль один вдалеке — Никто его тоже приметил. Амелион дал знак спустить его на землю, и Никто спустил, — тут амелион повращал прожилковатыми шарами глаз в разных направлениях и пустил наружу разматываться необычайно длинный язык, до того скрученный в трубочку.

Жизнюк все глядел, а язык все разматывался, стелясь по земле, быстро подбираясь к мотылю порхатому. В тот момент нашему безымяннику стукнуло в голову нечто — вскочив одним прыжком на язык, он рванулся наперерез всему, дабы ухватить мотыля раньше, чем его достал бы амелион. И ухватил-таки, чего уж? Держа перед собой мотыля, как факел, Никто умело мастерил шаги, а язык разматывался перед ним ковровою дорогой, устремляясь за мотылищем. В тот же миг ему стало ясно, что язык сей — еще одна тропа, полная изменчивости и длящаяся, пока амелион алчет и не насытился. И двигался он незнамо куда, но сам исправлял свой путь.

При этом нельзя было дрогнуть руке, а мотылю выпасть из поля зрения амелиона, — что соблюдалось прочно, благо жрецу хватало зрения, а скитальцу — жажды добраться. Тропа ж языковая и вправду была изменчива — не поймешь, стремишься туда, иль в обратну, сегодня она петляет, а завтра выровняется, да окажется полупрозрачной, одетой дымкой забвения, а кругом нее то снег, то песок, и следов она не хранит. Меж тем, увлекшись причудами тропы, и почти уже сам заразимши амелионностью, Никто едва не проскочил широкую дорогу, идущую поперек. Тут же он слез и, важно прищурясь, нашепнул мотылю какое-то наставление. И с тяжелым сердцем отдал жрецу насекомую, ибо таков был жреческий уклад, и возложил его с почестями и песнопениями на кончик шершавого языка. Язык тут же начал сворачиваться обратно, но мотыль, улучив паузу в мыслях амелиона, выпорхнул на свободу, и, если бы ему было чем подмигнуть скитальцу на прощание, он бы подмигнул. Язык сворачивался себе, мотыль летел, а Никто тем временем уже рассматривал обветшалый указатель на обочине той дороги...

***

К слову, указатель сей выглядел довольно-таки никудышно. Обилием дыр пестрел — как больших, за рванью коих таилось нечто неподвластное осмыслению, так и совсем крохотных — сквозь эти кто-то все время синеглазо промаргивался с Той Стороны. Меж тем на трухлявой гигантской стреле кое-что еще сохранилось от былого величия прежнего указателя — стертые до основания черточки и контурная пыль почти исчезнувшего рисунка. Безымянник, несмотря на чуткость своя, ничего-таки не разобрал, зато понял одно — идти надо по дороге. Что ж до указаний стрелы — а пес их разбери теперь. И не просто пес, а Пес-Камень, кто ж еще? Вот к нему-то и намылился путник за дюжиной-другой веских словец.

Наладив себе посох из стебля щеголь-травы, он раскурил трубку намерения на восемь затяжек и то ли отправился в путь, то ли погрузился в сон, где и увидел себя шагающим по дороге. Трогая посохом нагретую солнцем землю, скиталец, памятуя о маете вчерашних блужданий, ныне блаженствовал как никогда. Ибо, не в ущерб прочим, дорога выдалась совсем уж нехилая. Вольная, гладкая, мягко стелилась она, чуткая к каждому его шагу. Странный покой овладел им на той дороге, все мысли встали в ряд, как облака в безветрие, а сердце млело в сиреневой полудреме. О чем ни вспомнишь — сладкая пустота, куда ни глянешь — дорога, сплошная дорога. А вот и забрезжил вдали Пес-Камень — реальный, большой (гораздо крупнее, чем оставленный в памяти образ), вполне предсказуемый, и оттого-то сулящий уют и спокойствие. То и дело Никто поглядывал на Камень, но думать о нем не хотелось, и он лишь бездумно брел, или может, продолжал сновидеть бродяжбу — сладостную, вязко-тягучую, как течение меда. И казалось ему, что спешить незачем, что Пес-Камень также неотвратим, как все сущее по обе стороны тюленября, и рано или поздно он дойдет до развилки, а лучше даже, чтоб не слишком рано... И по мере вялого продвижения он однажды явственно ощутил всю зыбкость своей цели. Да и опостылевший Пес-Камень сначала заметно побледнел, как размытый водяной знак, а потом и вовсе растаял. "Тем лучше", — рассудил Никто, потому что боялся, что дорога может когда-либо прерваться, оттого-то он без конца поворачивал вспять, продлевая дорогу на долгие тюленябри своя.

Однако в умиленьях этих странник проморгал всю подноготную сей бродяжбы. Ибо дорога была все же нехилая... лгунья. Будучи одним из топких путей, она сполна отдавалась возжелавшему ее, чтобы незаметно тянуть из того соки жизнюка — его время и силу хотения. Так что, пока длился путь, всякое намерение оного все более погружалось в сладкую бездонную трясину постигшей его бродяжбы.

Спасло лишь то, что он подспудно всегда держался поветреной стороны. И разворачивался тогда, когда менялся ветер. Оный-то ему и помог, принеся наконец пробуждение.

Однажды, прежде чем снова повернуть вспять, Никто увидел лужицу, а в ней — лицо, и, замешкавшись, думал рассмотреть то лицо, уж забыв о своих отражениях в чем-либо. Лужица, как и положено, стала быстро хиреть, ведь дорога избегала таких праздных моментов, но путник на минуту выпал из бродяжбы, и минуты этой хватило. Ибо ветер переменился раньше, чем ход его мыслей, и задул навстречу. Жизнюк весь напружинился, что есть сил упираясь потоку, и стоял так, дико беснуясь. Сплошь чудились ветки, камни, подъятые ураганом, летящие прямо в лицо, которое он защищал неистово. И вдруг что-то неуловимо-серебристое, заполонившее мир на долю секунды, скользнуло на грани осязаемости. Никто раскрылся, и тут же по лицу его хлестануло с размаху чем-то тугим и скользким, вышибая искру. И было сие подобно крылам неведомой птицы. Да хлестануло так, что Никто мигом обрел темноту неведения и пустоту безвестности.

Пришел он в себя глухой ночью — ни звезд, ни цокота сверечков. Обнюхав простор, тотчас же понял, что лежит он на окраине той самой дороги, крепко обнимая столб. И возвысил очи Безымянник, и убедился, что столб сей венчает стародавний указатель. И, задрав чело еще выше, обнаружил там темное небо, кое напомнило о том неведомом источнике жемчужного света, что нес он внутрях изначально и вдруг позабыл.

«Но что же сие?» — вопросил он у остывшей трубки, и, вздрогнув, поглядел на дорогу. А дорога, не выдержав этой светоносности, вмиг съежилась и обернулась своей изнанкой. Теперь это уж была никак не дорога, а ни то ни се — захудалое пепелище. Странник прижал ладони к челу, замер, да пробыл так, пробуждая молчание в себе, пока, вконец опустошенный, не вспомнил и не отвел ладоней.

И вот дело — ладони светились мерцающим серебром! Он коснулся растерянно лба кончиком трубки, и точно — трубка замерцала на треть. То была не краска, не драгоценность, а новое свойство его — челом своя излучать в темноте серебро. Снизошло сие опричь того удара хлесткого, но каким макаром — оный не разумел. Катарсис, видать.

И только когда раскурил трубку свою, понял Никто, что это за свойство и как сие обрелось. То было первым в его жизни явлением Укоризненного Дюгоня на стыке тюленябрей. И осталась от удара Хвоста Дюгонева на челе скитальца охранительная печать, дабы оберегать шаги его, да высвечивать мрак. И не как придется, а нунническим серебром.

«Что ж, — покумекал Никто, — печать, так печать — не во вред, но помимо печали». Покумекал малость да собрался и пошел дальше (а точнее, ближе) — теперь уж безо всякой дороги. Но перед этим остатком огня, разжегшего трубку, извел на нет указатель со всеми дырами ё — большими и малыми. Чтоб другим неповадно.




(далее - Шщяр 8 http://www.proza.ru/2018/09/11/1132)

(предыдущие шщяры - "Башня", Шщяр 517, Шщяр 212, Шщяр 781, Шщяр 572, "Песнь о серебряном голосе", Шщяр 214, Шщяр 152, Шщяр 1029, "Ишь" http://www.proza.ru/2018/09/09/939)
(все примечания - в главе «Словесариум 2»

(начало сошщярия 1 - http://www.proza.ru/2009/09/30/549
начало сошщярия 2 - http://www.proza.ru/2018/08/03/1022
начало сошщярия 3 - http://www.proza.ru/2018/08/27/885)