То, что видят твои глаза, 10

Две женщины сидели друг напротив друга, и каждая думала о своём. У каждой были свои печали и радости.
- Скажи, - нарушив тишину сумерек вдруг спросила Тоня, - Чего вы всё с Виталием ссоритесь? Я же вижу, что ты его любишь… Что вас мир-то не берёт?

Ирина всё ещё сидела, отвернувшись к окну.

- Любишь! – хмыкнула она куда-то в темноту – Я уже не знаю, чего у меня больше - любви или ненависти…

Она замолчала, и подняв на Тоню глаза зло сказала:

- Он своей дуростью весь бизнес мне сломать хочет! Всё, что я построила этими вот руками за столько лет! – она подняла в воздух два маленьких кулачка. Её снова затрясло – Он лезет в то, в чём совершенно не разбирается! Столько работы, ну и занимайся ей!..  А он в документы всё свой нос суёт! Всё по-своему ему, видите ли, сделать надо! Мужика из себя строит! Иди строй в другом месте! – кричала она в сторону Тони, как будто та была в ответе за все её беды.

Лицо её судорожно дергалось, руки тряслись. Но она этого даже не замечала.

- А Элла Львовна плачет потом, что он всё перепутает так, что неделю восстанавливать надо. Да сколько ж можно!? - подбородок её затрясся так, что ей стало трудно говорить. Она в бессильной ярости ударила кулаком по одеялу.

- Всё! Надоело…Пусть катится на все четыре стороны, если по-человечески не понимает… Мне сына растить надо… А лучше Эллы я бухгалтэра не найду.

Дверь в прихожей отворилась. Обе женщины как по команде затаили дыхание и стали ждать, вслушиваясь в шорохи, пытаясь угадать кто пришёл.

«Ростик, наверное,» - про себя подумала Тоня. Но через минуту на пороге встал дядя Коля. Пыхтя и отдуваясь, от того, что быстро поднял тяжелые сумки на второй этаж, он вытирал кепкой пот со лба.

- Ну как ты дочка? – спросил он Ирину, и увидев сидящую в кресле Тоню кивнул ей. – Я там продуктов тебе кой-каких принёс…ешь давай.

- Спасибо, батя. - Тихо сказала Ирина. Лицо её казалось особенно бледным в полумраке.
- А давайте, я свет включу! – предложила Тоня.

- Не надо! – резко сказала Ирина, - мне этот-то свет больно в глаза бьёт, - указала она рукой в дверной проём, из которого струился свет из прихожей.

- Как там Ростик? – спросила она отца.

- Спроси лучше, как я с этим баламутом управляюсь! - сердито проворчал дядя Коля.

Ирина поглядела на него. «Чего натворил?» – спрашивали её глаза. «Придёт, сам тебе всё расскажет» - Прочитала она на его лице. Они по-прежнему без слов понимали друг друга, этот суровый мужчина и эта маленькая женщина, которую он сейчас осуждал, но любил без памяти.

- Ты это…давай уже вставай быстрее! Пацану родители нужны, а не дед старый…

Он вздохнул, как всегда махнул своей огромной рукой и вышел из комнаты.

- Положу сейчас всё в холодильник, да домой поеду. – Услышали они его голос из кухни.

«Мать Тереза, тебя когда с боевого поста забрить?» - прочитала Тоня смс-ку от Димы. Она улыбнулась и стала думать, что ему написать в ответ в тон этого шутливо-тревожного сообщения. Её отвлёк какой-то грохот. Казалось, что дядя Коля запнулся в прихожей и что-то уронил. Послышалась ругань и с грохотом захлопнулась входная дверь. Ирина и Тоня переглянулись. Внезапно в дверях показался Виталий. Он снова запнулся о порог и, неуклюже держась за косяк двумя руками вглядывался в тёмную спальню, ещё не видя, но чувствуя, что здесь та, к кому он сейчас пришел.

Ирина, затаив дыхание, молчала. Тоня из своего укрытия увидела, что она побледнела ещё сильнее.

- Ты здесь, я же знаю! – растягивая слова сказал он, и стало понятно, как сильно он был пьян.

Он нашёл выключатель на стене привычным движением и резко нажал. Свет больно ударил в глаза. Ирина, прикрыв лицо руками, застонала.

- Я же знал, что ты здесь, - сильно шатаясь, сказал Виталий, всё ещё удерживая себя на ногах.

При ярком свете ламп Тоня разглядела его. Одежда на нём была сильно измята, и серая грязь свежими пятнами выдавала себя со всех сторон.

«Наверное, упал, и не один раз» - подумала Тоня, - что ж ты так напился-то?.. Ой, надо уходить отсюда, да побыстрей.» Но вид пьяного мужчины сковал её ненадолго, и она сидела не шевелясь в кресле, мечтая испарится, только бы не видеть сцены, которую легко можно было предугадать.

- Я думал, ты ещё на работе торчишь, Эллочке своей ножки целуешь… - начал Виталий развязно, - чего вернулась-то так рано? Там же у тебя семья, коллектив, как ты любишь говорить… Что мочишь? А – а?!

Ирина медленно убрала ладони с лица и, прищурив глаза, зло посмотрела в сторону мужа. Его слова вызвали в ней ненависть с новой силой, и ярость, захлестывая мозг, отодвинула и слабость и болезнь, как будто их и не было вовсе.

Она резко выпрямилась, и задрав вверх подбородок, ледяным голосом спросила:

- Чего припёрся? Я тебя не звала.

- Это мой дом! Хочу прихожу, хочу ухожу. Хочу вот тут костёр разожгу, прямо посреди спальни нашей…твоей, - запнулся он и сильно качнувшись завалился на пол.

- И ты нам не указ! Поняла? – Он неловко собрал себя с пола и сел по-турецки, скрестив ноги в грязных ботинках.

- Ладно, я пойду уже - Тоня резко встала с кресла.

- А-а, и ты тут! – Виталий посмотрел на неё мутными глазами и снова повернувшись к Ирине – с подружками значит сидишь, хорошо-о-о… Не скучно тебе…

Он не знал, за что зацепится, чтобы сделать Ирине больно. Она властно махнула Тоне рукой:

- Сядь пока!

«Да что же это такое! – в отчаянии подумала Тоня и села, - Господи! Когда я уже отсюда уйду?!» Ей было страшно оставаться на пороге очередной «грозы», оказаться в самом её эпицентре. Она забыла, что на кухне хозяйничает дядя Коля, который тоже, услышав голос пьяного зятя, тяжело опустился на стул, и в отчаянии прижал свой кулак ко лбу, в котором пульсировало уже немаленькое давление.

Виталий раскачивался из стороны в сторону, пытаясь безуспешно остановить эту качку. Он снова обвел безумным взглядом комнату и посмотрел на Ирину. Что-то удивило его в её облике, казавшимся ещё недавно до боли родным.

- Ты чего страшная-то такая?! – спросил он, больно ударив Ирину этими словами по лицу, - Краски, что ли у тебя совсем кончились или новый ухажёр тебе краситься не разрешает?»

Тоня в ужасе смотрела на Ирину, зная, что её красота - это её больная тема. Она ожидала, что та как обычно вскочит сейчас и влепит ему пощёчину.

Но Ирина вздрогнула от его слов как от удара и вдруг сжалась на кровати в комочек. Она не готова сейчас с ним сражаться в таком виде, она снова чувствовала себя униженной и опозоренной, как в тот день, когда его красная машина остановилась рядом с ней, выпачканной дорожной пылью, в рваной одежде и со сломанным каблукам.

- Убирайся, пьяная свинья! – злым свистящим шёпотом только и сказала она.

Виталий не шевельнулся.

- Я у Ленки сейчас живу… Хорошая баба, - продолжал он добивать её своими словами, - вообще вокруг столько классных баб, а я как дурак тут с тобой сижу…

Он хохотнул, вытерев тыльной стороной ладони пену н пьяных губах.

- Я чё пришел-то… В общем, квартиру я ту забираю, и мы с тобой в расчёте, больше я не буду оскорблять вас своим присутствием, мадам!

Он скривил лицо, и приложив театрально руку к груди поклонился ей головой.

- Ты ничего не получишь, ни одного гвоздика с той квартиры. Не ты её заработал, а я, своим горбом. Убирайся, я тебе сказала! Ты мне отвратителен.

С этими словами она скользнула под одеяло и отвернулась т него. А он всё продолжал сидеть, пьяно ухмыляясь и покачивая головой.

- Отвратителен! – передразнил он её – а раньше, помнится, ты по-другому говорила…

- Ладно… Так я и думал, что ты мне «не откажешь».

Он попробовал встать с пола, но у него это плохо получалось.

- Я найду себе где жить, мир не без добрых людей… обогреют, накормят. Да мне с любой будет лучше, чем с тобой…Что я в тебе вообще нашел?

Он всё-таки сгрёб себя с пола, и сейчас, с красным лицом, встал, шатаясь, во весь рост.

- Кстати, я развожусь с тобой. – вдруг трезвым голосом сказал он, не глядя на Ирину. - Через месяц назначен развод. Жди, тебе извещение придет… А потом, если захочу - на Ленке женюсь. Ты ей в подмётки не годишься.

Ирина не отвечала и не поворачивалась. Виталий, как шатающийся столб, стоял посреди комнаты, некрасиво жестикулируя.

«Как же мне уйти отсюда? - в отчаянии думала Тоня.

И тут неожиданно появившийся знакомый персонаж пришел ей на помощь.

В пороге, бесшумно прикрыв за собой дверь, стояла Элла Львовна. Как всегда эффектная, будто только с концерта, обдав Тоню запахом дорогих духов она, как большая птица, расправив меховую накидку прошла к Ирининой кровати, бросив на Виталия ледяной взгляд. Не поздоровавшись ни с кем, она присела на кровать к Ирине.

- Милая моя, ну как вы тут? На поправочку идёте? – говорила она елейным голосом.

Виталий зло расхохотался:

- А вот и она, твоя «мамочка» пришла, а ты слушай её. Слушай! - зло бросил он и шатаясь вышел из комнаты. Через пару минут входная дверь с грохотом захлопнулась.

Тоня тоже встала, чтобы незаметно уйти, но в проёме встал дядя Коля. Он молча смотрел на дочь, на лице его и без того суровом, желваки ходили ходуном.

Элла Львовна гладила Ирину по спине, по рукам.

- Моя вы хорошая! Как же вы похудели-то за эти дни. Бедное дитя! Вам просто надо отдохнуть моя милая, развеяться. Съездите куда-нибудь! Мы без вас справимся… Вот и папочка вам то же скажет. Правда?

Она повернула своё лицо с ласковой улыбкой к дяде Коле. Но увидев выражение его лица, быстро отвернулась.

То ли её ласка, то ли добрые слова, которые Ирина так редко слышала в последнее время, растопили её израненное сердце, и она заплакала. Тихо, беззвучно, только плечи её тряслись. Элла Львовна продолжала обнимать её, что-то тихо приговаривая.

Вскоре Ирина зарыдала в полный голос. Она села на кровати и яростно вытирая слёзы с покрасневшего лица с горечью сказала:

- Он всегда мне говорил, что нет на земле женщины красивее меня…Он всегда сравнивал меня с певицей, ну этой Леди…

Она запнулась, забыв до боли знакомое слово.

- Леди Гага? – ласково подсказала Элла Львовна.

- Леди Баба! – неожиданно взорвался дядя Коля. Редкие волосы на его голове встали дыбом, глаза судорожно вращались. – Ты, вообще, о чем?

Он задохнулся от ярости не находя слов.

- Ты семью развалила! Сына уже потеряла почти… Скоро его из школы отчислят!.. А она про рожу свою переживает! Тьфу!

Он резко махнул в её сторону рукой и повернувшись вышел из квартиры.

Тоня выбежала в след за ним.

- Дядя Коля, пожалуйста, подбросьте меня до дома, поздно уже. – попросила она.

Они молча ехали. Дядя Коля яростно выворачивал руль на поворотах.

- Два придурка! - не унимался он - Договориться всё никак не могут!.. Я ей говорил, что деньги застилать глаза начнут!.. Упёртая как баран! В кого только такая? Мы с её матерью душа в душу жили, хоть ничего у нас и не было!

Он мчался по ухабистой дороге, и Тоня уже пожалела, о своей просьбе, думая, что возвращайся она  пешком хотя и по темноте, всё же целее добралась бы до дома.

- Я ведь нарадоваться на них не мог, думал, в старости мне старику покой будет! Я не пожил счастливо, так хоть она... А-а! Провались они все пропадом!

«Кажется это мы сейчас с вами пропадом пропадем!» - в ужасе думала Тоня, держась обеими руками за кресло.

- Дядя Коля, мне в магазин зайти нужно. Вот в этот! – указала она рукой на первый попавшийся магазин, который на её счастье оказался открытым.

Она выскочила из машины:

- До свидания, дядя Коля! – быстро попрощалась она, и зайдя за угол магазина устало привалилась к кирпичной стене. «Ну и денёк!»
- Дима, забери меня! – попросила она еле живым голосом по телефону.

На следующий день Ирины дома не оказалось, либо просто Тоне никто не открыл. И на второй тоже. Ни шума, ни шороха, ни каких-либо признаков жизни из-за двери не доносилось. В тревоге она набрала номер её отца.

- Не знаю где она! - сердито буркнул он, - Уехала куда-то… Элка ей вроде путёвку купила на море.

И не попрощавшись, бросил трубку.

«Вот дела!» - удивилась Тоня – хотя может ей и в правду обстановку сменить нужно, и одной побыть. Остынет там, подумает… может всё ещё наладиться у них».

***

Прошло три недели. Ирина в белом купальнике нежилась у моря, потягиваясь на белоснежном шезлонге. Она смотрела на бескрайнее море, которое по утрам имело необыкновенно глубокий бирюзовый цвет. Думать ни о чем не хотелось. Чайки кружили в небе, которое, как и море было бескрайне голубым. Прохладный морской ветерок приятно ласкал кожу.

«Вот бы до конца дней тут лежала и ни о чем не переживала бы - лениво думала она. – Если бы не учеба Ростькина, махнула бы сюда на совсем».
Она перевернулась на бок и посмотрела на мужчину, лежавшего справа от неё. Он крепко уснул, смешно раскрыв рот. Два дня они провели вместе. Он приехал сюда на пару недель «отдохнуть» от бизнеса и семьи и «подлечить» поясницу.

Вечерами с ним было так весело, а сейчас… Ирина смотрела на него, пытаясь думать о нем, и вдруг что-то неприятное скользкое поднялось в её душе, закрывая собой яркое солнце. Она тряхнула головой и перевела взгляд на пальмы. Мерзкое чувство, появившееся вдруг, не исчезло. Она села на лежаке, опустив ноги в горячий песок.

За три недели она отдохнула и похорошела. Прежняя уверенность вернулась к ней. Много фоток с ней в купальнике уже лежало в чемодане. Оставалась ещё неделя.

Она встала, и пройдя несколько метров погрузилась в прохладную прозрачную воду, в которой плавали мелкие рыбёшки, смешно щекотавшие кожу. Она проплыла до буйка и обхватив руками большой желтый шар, стала выглядывать дельфинов. Но было ещё утро, а они подплывали к берегу обычно ближе к вечеру. Она не могла надышаться свежим морским воздухом, и жадно вдыхала его как первый раз.

Но ни плавание, ни красота и покой вокруг не смогли отвлечь её. Щемящая непонятная тоска поселилась внутри, заполоняя собой, каждую клеточку её тела. «Может дома что случилось?.. Хотя я с отцом пару дней назад разговаривала…Может с Ростиком, что... или в магазине?.. Хотя Элла бы сказала уже…» - Перебирала она в душе варианты, не понимая причин всё усиливавшейся в душе тревоги.

Она быстро приплыла к берегу и, взяв пушистое розовое полотенце, пошла в сторону гостиницы, на ходу вытирая себя. Она даже не попрощалась с тем мужчиной, который за последние два дня стал ей так близок.

Не отдавая себе отчет в том, что делает, она небрежно скидала вещи в чемодан и обведя взглядом комнату, вышла и отдала ключи швейцару.

***

В магазине её встретила удивлённая Элла Львовна.

- Ирина Николаевна, вы что так скоренько?! Ещё неделька у вас в запасе была… В магазине всё хорошо, не волнуйтесь. Большой заказ чешской мебели я сделала, думаю дней через десять товар уже будет здесь…Люди прям с ума сходят по чешской…

Ирина устало поглядела на неё.

- Ну ладно, раз у вас здесь всё нормально, - безжизненным голосом сказала она, - я пошла домой.. устала я с дороги…

- Конечно, конечно! Отдохните ещё немного и с новыми силами в бой! – улыбаясь пропела Элла Львовна.

Дома, стоя на коленях, Ирина отмывала полы. Она отодвигала всю мебель, как это делала обычно Тоня и собирала всю скопившуюся там за месяц пыль. Она остервенело терла полы, до изнеможения. Устав окончательно, она бросила тряпку и пошла в душ.

Тоню бы позвать… Но видеть никого не хотелось. Позвонила отцу, сказала, что вернулась, и попросила ещё на пару дней оставить там Ростика.

- Дел много, понимаешь? – сказала она ему – Чего он дома один сидеть будет в четырех стенах…

Отец, не сказав ни слова, положил трубку.

Ирина уже два часа стояла в душе и скребла, скребла себя намыленной мочалкой. «Смыть, смыть эту грязь с себя»

Ей хотелось смыть с себя всё, чтобы забыть все руки, которые её лапали, запах их тел…Всё это смыть и забыть…

Поначалу она упивалась на море вниманием мужчин, которые позволили ей снова почувствовать себя красивой и желанной. Она с упоением думала, что каждая близость - это пощёчина мужу, сладкая месть за все его измены, за всю ту боль, которую он ей причинил… Вино ещё больше усиливало её безудержное веселье и давало власть, которую, как ей казалось, она имеет над мужчинами. Все эти дни она думала, что она использует их, как ей вздумается. Но теперь осталось лишь чувство, что использовали её…

И сейчас, стоя в душе под стекающими струйками воды, она чувствовала такое отвращение к себе, какое не смыть ни одним мылом. Кожа уже болела и местами кровоточила, а она всё терла себя и не могла остановиться.

Разморённая горячей водой и уставшая от душевных мук, она еле живая вышла из ванны, завернувшись в пушистый махровый халат. Прошла мимо зеркала и, посмотрев на себя, состроила страшную гримасу. Несколько секунд простояв там, поплелась на кухню и тяжело опустилась на резной мягкий стул.
Она взяла в руки фотографию с моря. Ещё вчера она в белом купальнике позировала на камне во время вечернего прибоя. С удовлетворением отметила что фигурка её за все годы совершенно не изменилась. Вглядываясь в фото, она со злорадством начала представлять, как кинет в лицо мужу, что она ему столько раз изменила. «Всю жизнь меня ревновал, хотя я повода не давала…» - думала она. Но что-то гадкое, противное шевелилось внутри, не давая покоя. Чувство, что не ему изменила она, а себе…

Жить совершенно не хотелось. «Ладно, справимся как-нибудь, переживем, Ирина Николаевна... Не хочу, не хочу об этом думать…»

«Надо выпить – немного погодя решила она – просто нервы расшатались…А ему так и надо! Ненавижу…»
Телефон на столе затрясся и зажужжал. Кто-то снова и снова настойчиво звонил. Ирина, не посмотрев кто это, взяла его и равнодушно бросила в мягкое кресло в прихожей. Разговаривать ни с кем сейчас не хотелось.
Она достала бутылку с коньяком и повернулась, ища глазами стакан. В дверь позвонили.

Ирина подошла и не глядя в глазок, молча открыла дверь и повернувшись, побрела на кухню. В квартиру, как ураган влетела Вика.

- Ирка, Ирочка! Ты уже вернулась! - Взволнованно начала она, идя за Ириной в кухню. – А тут такое дело… Не знаю, как тебе сказать даже… Ты уже знаешь про Виталика? – вглядываясь в её равнодушное лицо спросила она.

- Мне он уже не интересен… пропади он пропадом со своими бабами…После завтра у нас развод… и всё…

Вика, округлив глаза, смотрела на неё, понимая, что та действительно ничего не знает. Ирина, отвернувшись, достала стакан, и налив коньяку залпом выпила.

- Ну что он там ещё натворил геройского? – она посмотрела на Вику и стянула полотенце с мокрых волос.

- Он с балкона вчера упал, с третьего этажа… - испуганно тараторила Вика, - он, видимо, ключ от Ленкиной хаты забыл, а её дома не было. Вот он и полез через соседский балкон. Но видимо сильно пьяный был и сорвался.

Ирина встала и, взяв бутылку, снова подлила себе.

- Ничего… На нем всё как на собаке заживает. Пусть Ленка теперь его и лечит…- она взяла в руки стакан.

- Ты не понимаешь! – вскрикнула Вика, - Он умер, умер! Он насмерть разбился! Скорая приехала… но до больницы так его и не довезли.

Губы её тряслись, судорожно искривляясь от сильного волнения, руки лихорадочно теребили шарф.

Ирина медленно подняла на неё глаза, стакан выпал из её рук и с грохотом покатился по полу. Она равнодушно смотрела как он катится, как в замедленной съемке из него, выплёскиваясь, выливается коньяк, медленно растекаясь по полу, и потеряла сознание.