В пути всегда ждёшь пули...

Мы встретились далеко не с первой попытки: когда человека зовут нынешние, мирные дела, не так просто хотя бы на время, на два часа, погрузиться в воспоминания, вновь окунувшись в далёкие, но такие близкие годы войны в Афганистане, когда кожей чувствуешь то, что разделено десятилетиями. Память не отпускает, лишь порой позволяет забыться, отвлечься, а по ночам на правах хозяйки завладевает целиком, и даже пробуждение не спасает от тяжести навалившихся дум.

Александр Геннадьевич Печерских – один из первых афганцев: он шагнул на землю этой республики в январе 1980 года, почти 40 лет назад, в самом начале десятилетней войны. И тогда ещё никто в стране не слышал об ограниченном контингенте советских войск в Афганистане.
Во время беседы с ветераном войны посещала мысль: как много похожего в двух таких разных войнах – Великой Отечественной и Афганской. И как непохожи были отношения соотечественников к участникам: ветераны первой получили почёт и уважение, ветераны второй – непонимание, часто – презрение. И как трудно было пережить всё это, вернувшись на родину, пославшую сыновей в пламя жесточайшей войны и забывшую о них на долгие годы после их возвращения. Солдат вспоминал… Давалось ему это нелегко. И тёмно-карие глаза от нахлынувшего волнения становились ещё темнее.

Александра призвали на службу 4 мая 1979 года. В Грозненской сержантской «учебке», которую окончил с отличием, выучился на командира орудия. Это была 122-миллиметровая гаубица. Выпуск состоялся в октябре-ноябре, и сержанта Александра оставили для обучения вновь прибывающих курсантов. Когда поступили новички, Печерских принял своё отделение.
В конце декабря узнали, что Советский Союз ввёл свои войска в Афганистан. Как-то поступил приказ: «Собраться в течение трёх часов и быть готовыми к выезду». Объявили коротко: «В Афганистан!». Посадили всех в эшелон, который вскоре прибыл в Новочеркасск, где проходили сборы Северо-Кавказского военного округа. Там встретились все те ребята, которые учились в Грозном!
В Новочеркасске всех погрузили в эшелон и отправили в Термез – на границу Узбекистана и Афганистана. В этом городе был пункт, где собирались военнослужащие со всех военных округов страны.

– Там и был скомплектован наш артдивизион, – рассказал Александр Геннадьевич, – потом посадили на десантный самолёт Ан-22, выдали оружие, патроны и проинструктировали: «Если при посадке будет обстрел – сразу занимайте круговую оборону».
От Термеза до Кабула полтора часа лёту. Приземлились ночью. Кругом – стрельба! Всё непривычно и потому тревожно. Обстрела аэропорта не было. Солдат посадили в «Уралы» и заполночь повезли в неизвестность… Дорога – с одной стороны обрыв, в котором дна не видно, с другой – скалы. И сильный мороз! К тому же, влажность высокая, ведь Кабул находится на высоте два километра над уровнем моря. Сапоги у ребят были кирзовые, и многие тогда обморозили ноги.
– Когда колонна остановилась, мы увидели, что нам навстречу бегут бородатые мужики. Это оказались «партизаны» (так называли военнообязанных в запасе), 40- и 50-летние мужчины из Узбекистана, Таджикистана. Это они первыми входили в Афганистан с боями. И теперь они бежали нам навстречу и радовались, как дети. Мы прибыли им на замену. Наш командир потом рассказал, как плакали они, когда им объяснили, где они находятся и что должны делать. Этих «партизан» на родине под Новый год вырвали из семей, от детей и направили в Афганистан – воевать. А они говорили: «У меня там, дома, дети. Кто их вырастит, если меня убьют?!». Их быстро погрузили на те самые «Уралы», а мы остались…

На равнине установили шестиместные палатки. Рядом – орудия, гаубицы, нацеленные на три направления. В дивизионе три батареи, первая развернула орудия на афганский танковый корпус (афганские войска сохраняли нейтралитет, не поддерживали ни Бабрака Кармаля, ни душманов, но если бы они пошли на Кабул, нам пришлось бы их «встретить»), вторая – на трассу Кабул – Джелалабад, третья – на тюрьму, где было заключено свергнутое Аминовское правительство.

Гаубицы, что были на вооружении дивизиона, – 1938 года выпуска! Они участвовали в сражениях Великой Отечественной войны! На некоторых были даже видны заплаты от осколков. Наверное, в послевоенное время где-то стояли на хранении. Позднее поступили гаубицы нового образца – Д-30.
Шестиместные палатки – это очень громко сказано. В них на голую землю положили матрасы и поместили… шестнадцать человек! Спали, повернувшись боком, прямо в шинелях, этим и согревались, в изголовье лежали автоматы, с ними бойцы практически не расставались. Отдыхали по очереди: одни охраняли, другие спали.
В горах тучи ходят очень низко. Если ночью, когда стоишь в карауле, вдруг набежит на небе тучка, то не увидишь ничего на расстоянии вытянутой руки.
Несмотря на сильные морозы, из бойцов никто не болел. Из-за копоти буржуйки все ходили чумазыми. Дров там нет. Такую роскошь могли позволить себе только зажиточные местные жители. Бойцы топили буржуйку соляркой – делали капельницу, чтобы горючее капало постепенно. Тепла от такой печки было немного, а вот копоти…

Александру запомнился праздничный день – 23 февраля 1980 года. В тот день опасались, что душманы могут устроить праздник по-своему – обстрелами, взрывами. Движение в Кабуле закрыли, на трассах движение прекратилось. В результате бойцы остались без продовольствия. На отделение из десяти человек выдали шапку сухарей и одну селёдку. Чем не шик?
Тогда же, в феврале, приехала «баня». Правда, таковой её можно назвать лишь с большой натяжкой.
– На снег поставили двадцатиместную палатку, положили доски. Наверху провели водопроводные трубы с распылителями и включили на десять минут (!) горячую воду. Солдаты батареи заскочили, разделись, пробежали под горячей струёй – и всё, следующая батарея, заходи! Разве это мытьё? Так зиму и пережили.
В марте, продолжает Александр Геннадьевич, на окраине Кабула сформировали полк, собрав вместе три дивизиона: мы, артиллеристы-гаубичники, миномётчики, и «градовцы». Вот там, на новом для нас месте, уже были 20-местные палатки с двухъярусными кроватями. Комфорт! Мы радовались тому, что будем спать на кроватях. Стало немного легче. Уже не каждый день заступали в караул и даже не на двенадцать бесконечных часов.

Но даже в таких комфортных условиях не удалось избежать такой фронтовой напасти, как бельевые вши – крупные, злые, кусачие, непобедимые. Вывести их не представлялось возможным. Ничто не помогало, даже вещи в бензине стирали в надежде, что запах отпугнёт – не тут-то было!
Если говорить о питании… Нам был положен усиленный «Горный паёк». Но вместо него давали на завтрак, обед и ужин кильку в томате и суррогат картофеля, похожий на клейстер. Вместо кофе получали цикорий со сгущённым молоком.
Тут начали строить – обустраивать жизнь. На голом месте появились кухня, хлебопечка, баня, столовая. Было нелегко. Почва каменистая, а из инвентаря – только кирка и лопата. Но ничего. Всё построили сами, в том числе и парк военной техники. Создали полковую базу, верой и правдой служившую ребятам, которые прибывали на войну после первопроходцев.

…В июне 1980 года по данным разведки в районе провинций Гардез и Газни были обнаружены крупные банды моджахедов – десятки тысяч штыков! Поступил приказ выдвинуться в этот район нашему дивизиону. Когда объявляли о рейде, у парней начался мандраж, страх перед неизвестностью: а вдруг убьют. «Вернёшься ли живым?». Однако боялись не за себя, а за матерей. Им будет плохо. Но стоило колонне тронуться, мандраж проходил, уступая место постоянной напряжённости.
Погрузили на ЗиЛы полные боекомплекты, подцепили гаубицы и ночью, не зажигая фар, двинулись колонной в неизвестном для нас направлении. Ехали всю ночь, а потом остановились на какой-то равнине. Командир батареи уехал с отделением разведки к десантникам. Когда они подошли к кишлаку, командир по рации сообщил координаты расположения моджахедов, и мы стали накрывать кишлак огнём.

Это было что-то невообразимое! Боекомплекты из 90 снарядов выпускали за двадцать минут, и так – изо всех восемнадцати орудий! Все действовали слаженно: подавали снаряды, заряжали, стреляли. Повсюду – только грохот и пыль, барабанные перепонки в ушах не выдерживают. Со стороны казалось, что все сошли с ума.

…Мы прошли два рейда. После первого собрались, переехали, в другом месте накрывали огнём моджахедов. И так продолжалось два месяца. А в это самое время в Москве проходила Олимпиада-80 и умер Владимир Семёнович Высоцкий. Мы об этом по «транзистору» слушали. В столице – умилительные слёзы об улетающем сказочном Мишке, а у нас – смерть за каждой скалой, днём жара до 50 градусов в тени, а ночью холодно так, что даже в шинели невозможно согреться.
…При переходе колонны попали в засаду. Нас обстреляли в кукурузном поле. Дехкане выращивают там кукурузу и виноград, дыни. Именно в Афганистане довелось впервые отведать виноград сорта «Дамский пальчик». Самое неприятное было то, что когда попали под обстрел, наши солдаты были с оружием, с той же гаубицей. Но… с машины на ходу не спрыгнешь, т.к. можешь попасть под колеса орудия и из гаубицы палить не начнёшь! Очень неприятное ощущение, когда над тобой свистят пули, а ты беспомощно сидишь в кузове машины и ждешь, когда она остановится. Правда, на этот раз мы всех духов уложили.
Было дело, когда и нашим ребятам не повезло: попали в засаду, и пятерых убило. Зрелище повсюду – не для слабонервных: разбитые кишлаки, горящий хлеб в полях, кровь на дороге, трупы домашних животных. 

Всё время в пути ждёшь пули: «Откуда снайперы подстрелят?». Душманские снайперы из английских винтовок на расстоянии в два километра могли попасть в спичечный коробок. А самих духов и в сотне метрах не видно.
…Обычно мы прикрывали огнём десантников. Потом они шли на зачистку. Вот им досталось поболе, чем остальным. Ведь десантники встречались с врагом глаза в глаза!
Александр Геннадьевич, помолчав, продолжает рассказ:
– Остановились у одного кишлака. Командир отправил меня и двух бойцов на разведку: не спрятались ли где душманы? Расстояние 300 метров преодолеваешь в неимоверном напряге: из какого укрытия могут подстрелить? …Заходим на подворье и видим распухший труп осла, а утварь… как в средневековую сказку попали! Календарь с другим, восточным летоисчислением, кувшин – как из сказки про Алладина и его волшебную лампу. Средневековье переплелось с современностью. И – ни души. Опасности тут не было. Вздохнули облегчённо.
Со временем в нашем 70-м полку появилось электричество. Стали кино крутить. Тогда бойцы впервые увидели фильм «Москва слезам не верит». В расположение полка приезжали Иосиф Кобзон и Тимур Гайдар. Жаль, в это время стоял в карауле, и увидеть знаменитых гостей не довелось.
Демобилизовался Александр Геннадьевич день в день – 4 мая 1981 года.
– Часа в четыре утра нас, «дембелей», повезли в Кабульский аэропорт. Там стоял самолёт Ту-154. Из него выходила наша смена – новобранцы. У всех в глазах – испуг. Мы с сочувствием смотрели на них. Когда сели в самолёт, в голове была единственная мысль: «Лишь бы нас «Стингером» не сбили».
Приземлились в Самарканде. Там сразу почувствовали: воздух совсем другой.
Первым делом купил бутылку молока. Как мы радовались свежему хлебу – лепёшкам! У них не передаваемый вкус.

Потом был поезд, на котором ехал через пустыню Кара-Кум в г. Красноводск. Затем паром через Каспийское море в Баку и поезд в г. Ростов-на-Дону. 9 мая 1981 года, в день возвращения домой, футбольная команда СКА (Ростов) выиграла кубок страны у московского «Спартака».
Дома ждали родители. Они были счастливы! Сколько слёз радости выплакала мама!
Александр Геннадьевич по направлению завода «Орловсксельмаш» поступил в РИСХМ и в 1986 году окончил его, получив специальность инженера-электромеханика. Долгое время работал на заводе.
В 1985 году женился. В семье выросли две дочери.
А память не отпускает из Афгана. О юности, опалённой пламенем войны, напоминают и медали «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа» и юбилейные.