Яворский...

                Его звали Яворский. Колька был маленького роста, юркий и чрезвычайно злобный. С самого начала учебного года он третировал весь наш первый «А».

                Авторитет второгодника, такой редкий в классах начальной школы, позволял ему не встречать никакого сопротивления. То тут то там в перерывах между уроками раздавался писк обиженных девчонок и битых мальчишек, потиравших ушибленные места.

                Но Серегу лучше бы не трогал. Остапенко был моим корешем ещё с детского сада. Его кровать для послеобеденного сна располагалась в ногах между моей и Эллочкиной.

                Добряк с наивными глазами и мягким интеллигентным голосом за всю нашу совместную историю никого никогда не задирал, не обижая ни словом ни делом...

                Помимо того, Сережка был довольно болезненным. Каждый год родители возили его по курортам и санаториям.

                Увидев как Колька сдавил его шею, я позабыл об авторитетах. Подскочил к второгоднику, разжал тиски  рук и сжал его сам , что было сил...

                - Ух! До чего же злобен стал его взор!,- Колька бешено завращал глазами ,- Убью!,- выдохнул он, пытаясь вывернуться.

                Но, не тут-то было...

                Я продолжал сжимать шею до тех пор, пока на его лбу не надулась синяя вена.

                - Сдаюсь,- прошипел Яворский и, сгорбившись,  скользнул куда-то в сторону.

                -  Дай ему! Дай!- кричали обрадованные одноклассники,- Он нас всех обижал!

                - Ты молодец!,- хвалили девчонки...

                Однако, мне было не до веселья. Взглянув в Колькины потухшие глаза и выражение какой-то униженной пришибленности, появившееся на лице, я вспомнил, вдруг, что по слухам дома у него   все неблагополучно , что бьют его за вечные единицы . И бьют не просто, а смертным боем...

                Стало очень  стыдно. Стыдно за свой высокий рост - Колька был ниже наголову. Стыдно - за то , что меня дома не бьют, стыдно -  за бутерброд с куриным жиром, на который всегда устремлялись его голодные глаза,

                - Сорок восемь - шматик просим!- просил он иногда

                - Сорок один - никому не дадим,- получал  он в ответ непременную равнодушную  домашнюю заготовку...

                - Ты,  Коля, извини, если что,- выдавил я, покраснев как рак и приобняв огорченного одноклассника...

                - Кто тронет друга,- на глазах выпрямился и повеселел Яворский, положив руку и на мое на плечо,-  того убью!  И Серега, теперь, тоже мой кореш! Если из соседнего класса «Б» или «В» обижать будут, - он обвёл своим грозным взглядом всех одноклассников, -все идите ко мне! Никого в обиду не дам..!