Подписывай и пошли...

Подписывай и пошли...
(из серии будни аукциона)
Бабулин Константин Леонидович 2018 г.

    После обеда мне пришлось отъехать из офиса на одну короткую встречу. Всё вместе (дорога и сам разговор) должно было занять час-полтора не больше.
Однако.
    Минут через тридцать, после моего отъезда, пришло сообщение: - «Константин Леонидович, нам привезли картину Оссовского на аукцион…». Такое послание, кроме информирования меня о том, что происходит в офисе в моё отсутствие, чаще всего означает тактичную просьбу секретарши, поскорее вернуться. «Видимо сдатчик попался проблемный…» - подумал я про себя и написал в ответ, что вернусь минут через 30 и, что пусть начинает оформлять приём работы без меня. Обычно переписка подобного рода на этом и заканчивается. Всем всё ясно - я вернусь, подпишу договор, и сам отвечу на все вопросы, если они будут. При этом никаких угрызений совести, из-за того, что меня кому-то придётся ждать, я не испытывал. Раз этот кто-то приехал без предупреждения, то ничего страшного не случится, если немного подождёт.
Однако.
    Однако, переписка на этом не закончилась и через несколько минут пришло ещё одно сообщение от секретарши: – «Какой резерв?»
Во блин, пожал я плечами в недоумении так, как будто она могла меня увидеть - откуда я знаю какой резерв? Чел же без предупреждения приехал, и что он там привёз – бог весть.
    Но возмутился я вяло так, как что-то припомнил. Да смутно, но припомнил, что с месяц назад, было письмо с симпатичным пейзажем Оссовского, и что после этого был телефонный разговор с каким-то мужчиной о цене на него. Я даже вспомнил, что озвучил какую-то сумму, после которой мужчина взял паузу подумать.
«Хорошо, уже что-то – порадовался я за свою память, и продолжил напрягать её дальше, – А какую сумму? – я даже прищурился - Что-то вокруг 3000$ вроде…»
    Хорошо, - я выдохнул, и принялся размышлять дальше, - допустим, что я правильно всё вспомнил и, что именно он приехал с картиной. Но это означает, что он подумал над моей оценкой, и согласился с ней, раз приехал. Так ведь?  Но тогда почему возникает вопрос по резервной цене? Хм… Тогда, скорее всего это не он, или всё-таки он, но приехал торговаться,  такое тоже  бывает. Ладно, чего гадать, приеду и разберёмся. С этой мыслью я сел в машину и отправил ответ – «ждите меня - приеду и всё решим».
    Через тридцать минут я уже входил в переговорную, в которой застал любопытную картину. За столом сидели два человека: седой мужчина лет семидесяти, и женщина лет тридцати. Перед мужчиной лежал огромный лист с кроссвордом, а перед дамой несколько листов нашего договора. Я поздоровался и сел напротив. Несколько минут мы молча рассматривали друг друга. Вернее рассматривали друг друга я и дама, а мужчина спокойно углубился в свой кроссворд, и даже стал писать в нём какие-то слова.
«О как, - удивился я, - значит, главная здесь она. А мужчина кто? И зачем он здесь? И кстати что за картину они привезли тогда?»
    Я повернул голову вниз, где у стеночки стояла картина – да это был тот самый пейзаж Оссовского, о который я вспомнил. Тогда с кем я говорил по телефону о цене, с этим седым мужчиной? Если да, то почему он молчит, и демонстративно (а может и на самом деле) увлечён кроссвордом?
Пауза начала затягиваться, и я начал, обращаясь к женщине напротив:
- Какой вопрос по резерву? Я с кем-то уже обсуждал цену этой картины по телефону и называл цифру 3 000$.
- Вы говорили с моим братом, - подхватила дама, напряжённым тоном.
Я перевёл взгляд на седого мужчину, как бы спрашивая – это он? Хотя было ясно что для брата он староват. К сожалению, женщина никак не отреагировала на немой вопрос и мне пришлось, продолжать самому:
- Так, и что? Владелец картины кто из вас?
- Я, - уверенно и веско ответила дама.
- Хорошо, он передал вам информацию о цене?
- Да, но нам называли цену в 5 000 $.
«Ооо, началось» – с иронией протянул я про себя и ещё раз оглядел женщину. Вполне себе… лет 30-35, темные вьющиеся волосы до плеч, темные глаза, зелёный джемпер, обтягивающий и подчёркивающий вполне приличные формы… - в общем, нормальная внешность, не красавица конечно, но вполне себе, если бы не недоверчивое (а точнее вредное) выражение лица, которое портило всё впечатление.
Я уселся поудобнее (вести переговоры по ценам с недоверчивыми владельцами, мне было не привыкать) и уточнил:
- Кто вам назвал такую цену?
- В Третьяковской галерее.
- Прямо в музее? – с откровенной иронией уточнил я, так как точно знал, что музей никогда никаких оценок не делает. Скорее всего, она путала организацию НИНЭ имени Третьякова, которая как раз занимается и экспертизой и оценкой, с музеем.
- Да в музее, - твёрдо подтвердила дама.
- Да? – я не скрывал иронии, - а откуда они в музее знают цены? Они что торгуют картинами?
- Не знаю откуда, но они сказали, что такая картина стоит 5000 $.
- Ясно. – я вздохнул и сделал паузу, «видимо придётся повторить с ней весь разговор с её братом», - не знаю, с кем вы там говорили, но вам назвали цену, по которой подобные картины продавались на аукционе Сотбис. – Я сделал ещё одну многозначительную паузу и держал её до тех пор, пока дама не заёрзала.
- Я знаю, что такое аукцион Сотбис. – не выдержала она.
- Отлично, тогда вы понимаете, что это самое дорогое место на планете земля (я уже не скрывал иронии)? И что по Сотбисовским ценам, сейчас (слово «сейчас» я произнёс с особым нажимом, используя его в качестве замены слову кризис), здесь (в кризисной России) продать ничего нельзя?
    Женщина промолчала, поджав губы ещё сильнее. Подумала чем бы мне возразить, и не найдя аргументов, повернулась к седому мужчине:
- Ну, и что мы будем делать?
Мужчина на секунду оторвался от кроссворда, коротко взглянул на неё укоризненным взглядом, что отвлекает его ерундой, и ответил:
- Что-что, подписывай договор и пошли…
Я невольно улыбнулся, - «о как… в нашем полку прибыло, мужчина-то зрит в корень. И, скорее всего, это её папа, уж больно по свойски они говорят друг с другом».
   Женщина осталась недовольна советом папы, и поджав губы ещё сильнее, ухитрилась молча, одним только взглядом выразить очевидную для неё мысль - «Разве ты не видишь что они жулики?». Но её усилия пропали даром, мужчина мгновенно вернулся к кроссворду и не заметил её мысленного послания.
    Я же, немного выждав, не произойдёт ли чего-нибудь ещё - продолжил:
- А знаете сколько денег получит в руки человек, продавший картину на аукционе Сотбис за 5000 $ ? – Я опять сделал паузу, но не для того чтобы услышать ответ на вопрос (ответить мог, только тот, кто что-то продавал на Сотбис, и это явно не она), а просто для весомости своего ответа. – Нет? Не знаете? Думаете 5000$ ?
   Женщина молчала, понимая что в вопросе есть подвох.
- Если так думаете, то сильно ошибаетесь – Сотбис указывает цену продажи вместе со своей комиссией, а это значит, что из этой суммы нужно вычесть 30%.
Я взял калькулятор и стал клацать кнопками, комментируя свои действия в слух:
- Пять тысяч, вычитаем 30%, равно - 3 500$. – Я оторвался от калькулятора и посмотрел на женщину. – Понятно, что я посчитал?
Она кивнула и предыдущая сцена повторилась один в один – женщина повернулась к папе и спросила:
- Ну, и что мы будем делать?
- Что-что, подписывай договор и пошли, - точно так же ответил папа и, точно так же вернулся к кроссворду.
Не получив поддержки от папы в обсуждении цены, она решила зайти с другой стороны, и снова обратилась ко мне:
- Вы давно занимаетесь этим?
- Чем?
- Торгуете картинами?
- Около четырёх лет.
- И у вас есть лицензия?
- Нет, но эта деятельность не лицензируется, так что никакая лицензия нам не нужна.
Вот, попала, нашла слабину, решила она и опять повернулась к папе:
- Ну, и что мы будем делать?
Но нет, папу не пробьёшь такой ерундой:
- Что-что, подписывай договор и пошли.
Тьфу, - плюнула она в сердцах, но не сдалась:
- А где гарантии, что это всё правда?
- Не понял, о чем вы? В чем правда? – искренне удивился я вопросу.
- Что вы торгуете картинами.
Упс, я посмотрел на неё, как на ребёнка.
- Я могу показать вам хранилище с картинами, где не только хранятся картины, но и висят те, что сейчас выставлены на торги. Пойдёмте… - я стал подниматься.
- Не нужно, нам уже показали, пока мы вас ждали.
- Отлично, тогда поясните свой вопрос о «правде».
- Ну, может вы не торгуете картинами, а для видимости там всё повесили…
- Ого… Знаете на какую общую сумму там хранится картин? Миллиона на два-три долларов. Думаете только для того, чтобы вас обмануть? – Мне стало скучно. Я понял, что она либо дурра, либо зачем-то придуривается и третьего варианта нет. – Если вы нам не доверяете, то зачем приехали сюда? Надо было вначале задать поиск в интернете, с нашим названием и посмотреть были ли скандалы связанные с нами…
- Я это уже сделала.
- И что?
- Нет, никаких скандалов связанных с вами нет.
- Вот видите… - вяло бросил я и стал приподниматься, показывая, что разговор окончен. - Теперь вы всё увидели своими глазами, подумайте ещё раз, стоит ли работать с нами, и примите решение.
Она повернулась к папе:
- Ну, и что мы будем делать?
- Что-что, подписывай договор и пошли.
Она в сотый раз переложила листочки договора перед собой, ещё раз посмотрела на папу, вздохнула и взяла ручку.
«Да не уж-то? – я удивился и сел обратно, - Неужели папа победил?»
Да, как ни странно, папа со своим кроссвордом, прекрасно справился - она подписала договор и они ушли.
Ко мне в переговорную заглянула секретарша:
- Она подписала?
- Да.
- Как вам удалось? Она всю душу из меня вынула, пока вас ждали.
- Папа помог…