Сеструха

Первая половина дня. Лето. На улице солнце. А что тут особенного? Солнце у нас всегда или почти всегда. И небо синее-синее тоже всегда. А облака, если они бывают, то белые-белые. У нас все особенное - все - и краски, и звуки, и ароматы, и речка, и горы... А все потому, что это - Киргизия и это - детство!

А мы с сеструхой дома. Нас за что-то наказали и заперли на ключ. Как так можно! Все наши дворовые наслаждаются этим раем. Хотя какой это рай - это просто наша жизнь. Но, чтобы осознать что это был рай, нужно было истоптать по миру ни одну пару сандалий.

Мы в заточении в нашей квартире. Но! Побег!

Мы обвязываем меня за пояс бельевой веревкой, второй конец веревки привязываем к батарее. Я вылажу в распахнутое окно. А окно это из зала и оно выходит не во двор. За ним аллея с двумя рядами пирамидальных тополей, заслоняющая пешеходную дорогу, идущую от больницы к площади. Все это происходит медленно. Вначале я лежу на пузе поперек окна, потом медленно, медленно опускаю ноги вниз, теперь я уже держусь за внутренний мраморный подоконник. Сеструха постоянно страхует меня, придерживая за веревку. Теперь я уже почти вылез из окна, уже цепляюсь только за раму. Ноги, скользящие по стене, упираются в лепнину окна первого этажа.

И тут меняется выражение лица сеструхи. Она бросает веревку и бежит прятаться под кровать. Ее спугнуло бормотания ключа во входной двери.

  - Лиза, Лиза, там твой Герка из окна вылазит! - это кричала знакомая женщина нашей мамы. Она как раз поднималась по пешеходной дороге к площади и, увидев мой побег, побежала в Столовую N10, которая находилась у площади. Там, в этой столовой, наша мама работала поваром.

   Наружный железный подоконник гнулся, за него было трудно держаться. Забраться обратно в окно не хватало сил, а прыгать вниз было страшно.

   Вечером родители провели с нами экстренную профилактику и добавили срок.

...

- У тети Кати пропали три рубля. Вы не находили? - интересовалась мама.

Мы с Бертой, отрицая, мотали головами.

- Она очень расстроилась, плачет. Говорит, что если к вечеру не найдет, то пойдет в милицию.

Мы с тетей Катей и ее сыном Геркой, моим тезкой, жили в одной трехкомнатной квартире с подселением. Это было еще на Сербии. Сербия - это народное название Сары-Бии, одной из частей нашего длинного, как змея, города.

При слове милиция, сеструха сразу выдала -

 - Я не воровала, я нашла в холодном коридоре на ступеньках.

Какой это был день! Обычное необычное воскресенье! Сначала сеструха повела меня в Клуб в кино. А кино было - "Седьмое приключение Синдбада морехода"! Детский сеанс. Народу полный зал. Такого ужаса я не испытывал в жизни больше никогда! Я знал, что будет циклоп. Знал! И весь фильм ждал его появления. И вот он выходит из пещеры. Огромный, с одним глазом... Я сполз с сидения на пол, закрыл глаза и уши руками. Изредка дергал сеструху -

- Всё, он ушел? Он ушел?

Потом я еще видел как Синдбад кинул копье циклопу в глаз.

После кино сеструха кормила меня мороженым, поила лимонадом.

Семейный следователь выдавил признательные показания из малолетки. Берта созналась, что нашла деньги в нашем шифоньере. И это совсем не тети Катины деньги, а наши.

Я со страхом наблюдал дознание. Мне очень жаль было сеструху, себя и нашу жизнь...

Берта сказала, что уходит из дома. Открыла дверь и ушла.

Я что-то сквозь слезы возразил правосудию и выбежал вслед за Бертой.

- Берта, не уходи! Берта! Берта!

В моей голове не укладывалось, что ее больше не будет в моей жизни. Я бежал за нею, ревел, слезы и сопли текли по моему лицу. На пути вдруг возник забор. Забор из штакетника. Я стал его перелазить. Все тело трясло от обиды, от рева, от бега... и я сорвался. Штакетина прошла сзади между трусами и ногой. Трусы натянулись почти до самой шеи. Я висел в сгущающихся сумерках, продолжая рыдать и не имея возможности освободиться...

...
 
Наша комната. В ней мы прожили значительный отрезок жизни, пока не выпорхнули из гнезда. У нас был один письменный стол с одной тумбочкой, где у каждого было по два ящика. Еще у нас было два стула, на спинки которых мы вешали школьную форму, две кровати у перпендикулярных стен, небольшой шкаф и пианино "Ростов-Дон". Иногда это пианино переезжало в зал, но когда сеструха выпорхнула, пианино вернулось. Музыкой в нашем дворе занимались почти все. Кто ходил в музыкалку, кто в кружки - мода, наверное, была такая.

Эта комната досталась нам не сразу. Вначале, когда мы перебрались с Сербии в центр города, то мы жили с подселением. Первыми нашими соседями была бездетная, на тот момент, семья крымских татар. Хозяйки постоянно находили повод для ссор - то на кухне кто-то не так стряпал или не так проветривал, или воду не закрыл, или...  в коридоре плохо убирался... Мужики старались отстоять своих дам и наладить мир.

Потом в этой комнате жил стиляга геолог Радик. Тот устраивал по выходным с друзьями вечеринки, веселил девушек, разбирал принесенные мною камни и подарил мне лыжи.  После него комната стала нашей. Мама с трудом смогла забелить брызги шампанского на стенах после Радика.

Я уже закончил делать письменную домашку, собрал портфель. Сеструха занималась на фоно. Гаммы она уже прошла, теперь пилила этюды. Я подошел к ней со спины и когда она, запнувшись, наклонилась к нотам отыскивать диез, я очень внятно и уверенно произнес ей на ухо -

- Гав!

Берта, от услышанного, за пару секунд обеими руками судорожно отбарабанила аккордами все известные ей музыкальные произведения.  Я за это время уже оказался между фоно и дверью и прыгал, гримасничая, как обезьяна. Берта рванула на меня, по пути схватив что-то со стола. Я за дверь, которую пытался захлопнуть перед ее носом. Но Берта успела подставить ногу. Теперь я мог укрыться только в зале. А до него - прямо по коридору метров пять до умывальной комнаты, и потом налево.

Сеструха, как оказалось, схватила со стола огромный, диаметром около пяти сантиметров стальной шарик от подшипника.

Погоня. Как в ней тянется время. Два шага и я уже около самодельного сундука, изготовленного сербиинским мастером шифоньерщиком - в этом сундуке, помимо нужных вещей, хранился еще и крепкий дух нафталина, еще два шага и я у поворота на кухню направо, и вот уже почти дверь умывальника, еще шаг и мой поворот налево. Ушел! Я поворачиваю и у меня из-под ног уходит круглый плетенный половичок. Я с грохотом падаю на пол и в это самое время в дверь умывальника врезается, пролетевший надо мной, стальной снежок.

Никто не пострадал. Дверь тоже, просто в деревянной крестовине образовалась глубокая вмятина.

...

Сеструха приехала на четыре дня погостить. Ее дочери живут по столицам, одна в Германии, другая - во Франции. Берту освободили на эти дни от забот с внучкой и она решила проведать могилы родителей.

Мы сидели в небольшом кафе на берегу Diemelsee и вспоминали нашу Киргизию.