О вреде переименований...

                Изменение поэтического названия деревни Киндги на грубую прозу - Кындыг, наступившее вслед за развалом Союза, приложило как обухом и не принесло никакого эстетического удовольствия.

                Неужели  всем моим ностальгическим послевкусиям от черноморского побережья Абхазии наступил кындыг-кирдык?

                Что произойдёт с воспоминаниями о воздухе прошлого, щедро наполненном шуршащим под ногами морем, ароматом эвкалиптовых крон , веселившихся  и игравших с морским бризом ?

                Что будет, теперь,  с яркими образами прожорливых грязных продолговатых свинюшек, умудрявшихся с наглым хрюканьем ловко стянуть богатый улов жирных лупоглазых бычков прямо из-под носа? Они, помнится, не реагировали ни на какие удары толстой хворостиной, пока, причмокивая от удовольствия, не съели все, вместе с костями?

                Первое утро в Киндги началось тогда неожиданно. Дядя Миша, много лет руководивший хозяйством небольшого пионерского лагеря, который пустел к октябрю, перехватил меня на самом выходе из деревянного домика, где мы поселились.   

                Тихо и заботливо, чтобы не разбудить молоденькую жену с маленькой дочуркой , мирно посапывавших внутри, он приложил палец к губам,

                - Тссс,- В другой руке дяде Миши поблескивал  большой гранёный стакан. Слегка волнуясь, у краев подрагивала крепчайшая синеватая чача

                Споро влив огненное содержимое в наивного молодого человека, старик ловко заткнул мой обожженный рот увесистой куриной ножкой

                Всего через минуту, изображение идиллического приморского утра в моих глазах слегка расползлось и размылось, а дядя Миша быстро превратился в некое подобие неугомонно-шутливого Диониса.

                Маленькая деревушка , обдуваемая тёплыми субтропическими ветрами со всех сторон, уже смотрелась похожей на ленивую кошку, которая устроилась на самом берегу синего-синего моря. Она млела под лучами ласкового октябрьского солнца и наводила красоту, умываясь под частыми скоротечными ливнями.

                Загадочно кивая и поблескивая глазами,  вновь испечённый Дионис  легко заманил  меня в свою таинственную темноватую пещеру.

                Всего  минуту назад, ведомый лучшими намерениями, я был готов бурно насладиться утренней гимнастикой, свежими брызгами утренней волны и захватывающим видом огромного моря, сливавшегося с бесконечными небесами.

                - Однако, увы!,- Чего стоило сопротивление слабохарактерного  интеллигента по сравнению с безудержным напором оголтелого кавказского гостеприимства?

                Ещё пять-шесть секунд заговорщически таинственного шепота, - До дна, до дна, до дна.., - и тихого заключительного,- Маладэц! Какой Маладэц ! - и я, выпив ещё стакан и пошатнувшись, ввалился обратно в домик, бревном упав в мягкую ещё неостывшую постель.

                Выползти оттуда удалось не ранее , чем спустя несколько часов многочисленных цветных сновидений, плотно сконцентрированных в  гранёных стаканах с огненной чачей.

                Всеобщий утренний сбор в Киндги начинался у тандыра - огромной печи, в самом центре живописной деревеньки, заполненной стандартными двухэтажными домами  усатых советских миллионеров.

                Правильные квадраты и прямоугольники мандариновых плантаций перемежались там с с блестящими новенькими чёрными Волгами, прикорнувшими у каждого входа.

                Пока тандыр разжигался, распалялся и накалялся , заполняя окружающее пространство аппетитным духом муки, теста и пекущихся хлебов, народ, неспешно собиравшийся запастись ароматно-хрустящим богатством, заводил неспешные разговоры.

                Зачастую, они прерывались то оглушительным смехом, то разнообразными клятвами азартных собеседников, споривших по любому поводу и без оного.

                - Хозяин меня даже за стол пускает вместе со всеми!,- на чистейшем русском языке хвастался один из весьма скромно одетых и  давно небритых мужчин,- вина могу пить вдосталь, сколько душе угодно! Правда, интересует-то, конечно, больше водочка

                Он задумался на миг, замер, и  мечтательно прищурившись, сообщил , что по всем этажам дома, в темных заповедных уголках, им расставлены большие количества заначек - пол-литровых баночек.

                Бережно заправленные всего горсточкой риса, сахарком и водичкой, они созревают всего за неделю и предстают перед заинтересованным жадным взором особенным  зверским эликсиром, бьющим в голову так, что будь здоров!

                - Как  Вас сюда занесло?,- поинтересовался я
               
                - Работал, вкалывал в Воркуте, как зверь - вспоминал Васек,- Ну, к отпуску решил ломануться  в Сухуми. И денег было много - целое море разливанное - тыщи, сплошные тыщи! Тогда-то, я их и не считал вовсе.

                - Дней, эдак,  десять сплошных гулянок, ресторанов, картишек и девочек. Гляжу, проснулся на самом берегу синего-синего моря. Очнулся в одних трусах. Даже туфель с носками не осталось. Полдня ходил босой и голодный

                - Затем прибился к рынку. Надеялся стянуть чего-нибудь вкусненького у одного из богатых прилавков. Чуть было не подфартило. Однако, мой будущий хозяин подхарчиться не дал и жестко ухватил за руку - он, как раз, из Киндги, фруктами поторговать приехал

                - Вот так и живу здеся, живу - не тужу!  Уже пятый годок,- он прищурил глаза от удовольствия и наслаждения своей теперешней жизнью

                - Здорово! Здесь, на самом деле, здорово! Поверь! Работа по дому и во дворе лёгкая, кормят хорошо, никакого паспорта мне больше не надо,- бодро заявил Васек - счастливый современный раб из двадцатого века

                - Моя история, точь в точь, такая-же, - только я приехал в Сухум с золотых приисков, что на Вилюе. Приехал, точно помню, с женой.  Леной, Ленусей ее звали. Однако ж не повезло ей со мною - запойным оказался. Как только начиналось это безобразие с выпивкой, так ничего больше не помнил

                - Очнулся уже здесь, в Киндги, на хозяйском дворе. Только спиртное от меня все прячут, в подвал не пускают. А так, добрые все. Кушай, сколько влезет. Работой тоже не заваливают

                Накидав полные мешки раскалённых ароматных лепёшек , народ медленно и степенно потянулся по домам.

                Впереди, в бесподобной деревушке Киндги, ещё не имевшей с нынешним грубым названием ничего общего, меня приветливо  поджидал бесконечный и прекрасный солнечный день, щедро наполненный ласковым морем, бурлящей молодостью и звонким детским  смехом...