Трансформация. Предыстория

Предыстория: 2152 год, 12 лет после всемирных катастроф. 
«Цивилизация шла, шла и зашла в тупик. Дальше некуда. Все обещали, что наука и цивилизация выведут нас, но теперь уже видно, что никуда не выведут: надо начинать новое». 
 
«Правильный путь таков: усвой то, что сделали твои предки, и иди дальше". 
Л. Н Толстой. 
 
Территория внутри барьера. Дворец Антерра. 
 
В бальном зале, выполненном под стиль ренессанса, сегодня собралось множество людей из высшего общества. Они стояли друг, с дружкой поддерживая рукой фужеры с искрящимся шампанским и на манер древних аристократов общались между собой. Основной темой было обсуждение новостей с фронта, которые СМИ завирали. 
 
К сожалению, после двух войн и одной техногенной катастрофы, в мире практически перестали говорить о правдивом состоянии дел. Теперь, имея утопический барьер на двух континентах, все забарьерные жители считали себя чем-то вроде империи мира и тепла, хотя периодические прорывы в обороне и паника на границах, порой не клеилась с новостями. 
 
Поэтому, приходилось частенько награждать то левых героев, то настоящих. 
Сегодня пришло время настоящих героев, которым не нужны были нелепые ордена, а нужна была помощь государства. Кто-то хочет, чтобы с «трансформерами» и «ночными монстрами» – боролись вилами да палками? На вооружение в былые времена выделялось дофигища сколько денег, а теперь ни кто и копейки не даст. А вы, воюйте, одна рота с лазерными пушками, одна с ружьями, а те, кто подальше – вы просто в рукопашку мочите гигантских металлических монстров, может, вам зачтется на том свете. 
Пока что, единственным более менее укомплектованным отделением была ВВР. Но и здесь, топлива для самолетов не хватает, парашютов нормальных не хватает. 
 
Сегодня взгляды были прикованы к молчаливым виновникам торжества. У кого торжество, у кого траур. 
Всего виновников осталось двое от 117 солдат. Этими выжившими в неравном бою со смертью, были: рядовой Рустем Бек, высокий мужчина около 40 лет, с турецкой внешностью и глубокими синими как небо глазами и майор Пауль Вольфман, мужчина коренастенький не больше 1 60 ростом, с черными как смоль волосами, внешне похож на Наполеона с картины Антуана Жан Гро «Наполеон Бонопарт на Аркольском мосту». 
 
Рустем стоял в сторонке, в его состоянии вообще не стоит ни чего говорить, если по жизни он не может ни слова сказать без красноречивого русского мата. 
Майору тоже не стоило сегодня ни с кем разговаривать, потому что на его живописном лице были все его мысли. 
Вообще, зная происхождение майора и то, что он взял из наций своих предков только определенные черты, к нему вряд ли в мирное время подойдешь. На половину немец, на четверть русский, на четверть китаец – он смелый, трудолюбивый, ужасно пунктуальный и порой отрубается в порыве гнева, особенно если хорошенько выпьет. 
Так что, решение тщеславного главнокомандующего западным фронтом Гартона, было не верным. 
Первые несколько рюмашек вообще ни как не повлияли на майора, он рассказывал о битве с «трансформерами», после второго захода немного похвалил командование, после третьей немногого всплакнул под «офицеров», после четвертой выдвинул конкретные требования по улучшению армии. 
– Наше командование лучшее, мы заботимся о каждом человеке за барьером и вне его! Давайте, выпьем… – поднял фужер Гартон. 
– За пушечное мясо, – скривился майор, посмотрев немного узкими глазами на Гартона, – ведь так вы называете тех, кого вышвырнули на фронт. 
Придворные лица издали возглас недоумения. Рустем посмотрев на вытянувшееся лошадиное лицо Гартона, немного оскалился. Этот главнокомандующий ни разу пороха не нюхал, да и скорее всего ни чего кроме отчетов о жертвах в руках не держал. Что о таком человеке говорить, для него цифра 115, что пустой звук. Он не может себе представить без сравнения, с чем либо, сколько это человек – это одна небольшая сельская школа. Это 115 жизней, характеров, историй. Это не только мужчины, но и женщины и призывники. Это целое озеро крови и поле могил. 
Если бы часть из погибших не была сожжена «ночными монстрами», то их тела бы отправили железной дорогой в грузовом поезде на 37 вагонов. А так, кости, и мокрые места остались на поле боя. 
Но после всего, что произошло, траур уже не держали иначе бы приходилось постоянно жить в черном. 
– Есть такая фраза, главнокомандующий: « Тщеславие, забота о славе людской — это последнее снимаемое платье. Трудно его снять, а тяготит оно ужасно, потому что более всего мешает свободе души». Может и я не лишён тщеславия, может я как и вы, строю из себя бывалого вояку перед толпой тупых как и вы людей! Но, поверьте мне, кто хоть разок одним глазком увидит как его армию, сметают одним махом, кто слышит, как умирает такая толпа народу – тот или сходит с ума или понимает, что высокотехнологичное общество, вместо того, чтобы прятаться за барьером могло бы давно найти метод борьбы с пришельцами получше, чем человеческая плоть! 
– Что ты себе позволяешь?! – завопил Гартон и вскочил со стула. 
– Сядь! 
– Сейчас вы, оба у меня сядете, а утром пойдете под трибунал! 
– Боитесь правды, пх-ха-ха, все её бояться! Дамы и господа, – майор забрался как малыш на стол, сбив начищенным до блеска сапогом вазу с виноградом, он осмотрел всех свысока, – там! – майор указал в окно, – там умирают люди, и все кто считает, что это так и положено, не правы. Я не революционер, я просто прошу вас прекратить это! Как просил мой отец прекратить четвертую мировую, как просил мой дед прекратить третью мировую. Вспомните, как вы едва не уничтожили землю, нажав на красную кнопку, вспомните, кто первым начал войну. Войну начинают обе стороны, и мир должны обеспечить тоже обе стороны. 
– Ты, явно, перепил майор! – рявкнул Гартон, – каким, таким образом, ты собираешься помириться с пришельцами которые пришли нас убить? И каким образом, ты, помиришься с «ночными монстрами»? 
– Мы сами развязали войну с пришельцами. Мы сами создали «ночных монстров», мы виноваты в том, что сейчас твориться. 
– Так. Мне это надоело, – попытался натянуть маску благодушия Гартон, – поговорим, когда ты проспишься. Но это выступление, я потерплю лишь раз, ещё одна такая выходка и твоя голова будет висеть над входом как щит вещего Олега. 
 
Имя – для тех, кто за барьером банальность, разве может быть у «пушечного мяса» имя? 

( Мой эксперимент в новом жанре)