Тайна бабушкиного браслета, пятая часть

Мысли о необъяснимой лжи Дауда не давали покоя.Измаявшись полдня, Кавсарат твёрдо решила узнать содержание письма.Попросить дочку прочитать его ей не давало какое-то подсознательное чувство ,что в письме может быть что- то , что девочке лучше не знать.
В ауле были женщины умевшие читать, но не дай Аллах попасть им на длинные языки- житья уже не будет, хоть из аула беги.
Дорога к дому учительницы Марият ( так аульчане любовно прозвали русскую учительницу Марию Георгиевну) жившей неподалеку , занял долгих два часа.
Ноги с половины пути уже третий раз сами возвращали Кавсарат обратно домой. Обычно даже чересчур проворная в делах , она не могла взяться по- настоящему ни за какую работу.
Устав сомневаться и убедив себя, что Дауд, скорее всего, просто забыл порвать письмо,Кавсарат с четвёртой попытки дошла до дома учительницы.
- Аа, Кавсарат...Проходи, ты как раз вовремя. Будем пить чай с чабрецом и диким мёдом , заодно и о Пати поговорим,- обрадовалась ей Марият.
Редкая аульская женщина не забегала к ней по самым разным поводам,- у кого ребёнок заболеет, у кого единственные мужнины брюки порвутся на самом видном месте, кто - справиться о новостях из района, а кто и просто ее вкуснейшего чаю попить.
Марият , несмотря на занятость, всех встречала радушно и с неизменной улыбкой.
Кавсарат у учительницы была первый раз.
Уже был выпит третий стакан чая, вкуса которого Кавсарат не ощущала, словно пила просто горячую воду; уже и о предстоящем отъезде Пати в интернат всё сказали, и покойную Салтанат добрым словом помянули...а о цели своего визита она боялась даже думать.
Так и не решившись открыться учительнице , Кавсарат попрощалась и направилась к выходу, но вдруг решительно повернулась и протянула ей письмо.
- Ц1але, Марият! Читай!
Прожившая в горном ауле уже достаточно, чтобы научиться сносно говорить с аульчанами на их клокочущем,словно бурная река , языке,читать на аварском Марият так и не научилась.
- Ты читай... Как сможешь, читай... а смысл я пойму,- попросила Кавсарат.
,, Горячий салам тебе , цветок моего сердца! Вот уж много дней нет ни тебя самой, ни весточки от тебя.
Тревога измучила меня и я даже справился о тебе у твоих односельчан, потеряв всякую осторожность.
Сказали, что у тебя все благополучно. И я встревожился ещё больше, подумав, что ты уже не любишь меня и никогда больше не придёшь под наше дерево.
Я тоскую, мой стройный джейран. Тоскует и дерево, под которым ты любишь сидеть.
Мне стали сниться твои небесно- голубые глаза и сладкие, как мёд, губы. Не будь такой жестокой.
Жду каждый день и надеюсь на скорую встречу.
Это Кавсарат. Ты просила отправить ее к тебе, чтобы показать знахарке. Читать она не умеет, не беспокойся об этом.,,
Марият коверкала слова, не умея их правильно читать, но Кавсарат, жадно ловившей каждое слово, их смысл был понятен.
- Что это, Кавсарат?... Чьё письмо мы читаем?...Марият вдруг почувствовала неловкость, начиная понимать, что происходит.
Кавсарат стояла, прислонившись спиной к дверному косяку, словно боясь упасть, бледная и отстранённо- равнодушная.
- Она написала ответ. Читай и его,- тихо попросила она, глядя в пол.
- Не надо, Кавсарат... Это нехорошо... Я не могу!- взволнованно и так же тихо ответила Марият.
- Я прошу тебя,читай...Не заставляй меня просить об этом ещё кого- то...
Проклиная в душе свою слабохарактерность, Марият сдалась.
Если письмо Дауда было полным любви и тоски, короткий ответ Шумайсат дышал женской обидой и злобой.
,, Валлагь и тебе салам, чалухав гьудул.
Почему бы тебе не посидеть под тоскующим деревом со своей бесплодной женой?
Она у тебя тоже джейран, как я погляжу.Только выглядит как старая заезженная кляча.
Со знахаркой помогу, раз обещала.
Приеду, когда захочу сама. А пока даже не думаю.,,
Марият не знала чем помочь и с грустью и жалостью смотрела вслед уходящей Кавсарат, которая на ее глазах словно съежилась , превратившись в сгорбившийся комок.
Кавсарат машинально возилась по хозяйству, по нескольку раз бессознательно возвращаясь к одному и тому же. Вот она уже в который раз взбила подушки на тахте под окном, смела видимые только ей крошки у очага,отряхнула старенький коврик у порога...
Пати никогда не видела мать такой молчаливо- рассеянной и с удивлением наблюдала за ней.
Когда Кавсарат и в третий раз вернулась к очагу с веником, девочка не выдержала.
- Эбель... душа гьабулеб щиб? Что ты делаешь, мама?...
Кавсарат несколько мгновений молча смотрела на дочку и, опомнившись, выпустила веник из рук.
- Я ...спала ночью плохо, дочь. Пойду лягу, сил нет.
Сил у Кавсарат действительно не было. Она чувствовала себя пустой оболочкой со смертельным холодом внутри.Это было все, что осталось от неё .
Когда она проснулась,уже стояла глубокая, тихая , ясная ночь. Казалось, все вымерло , и живыми были только яркая, круглая луна среди россыпи сверкающих звёзд в ночном небе над острыми пиками гор, да изредка сонно брехавшие собаки.
Муж, возвращения которого она не услышала, и дочь спали каждый в своей комнате.
Решение пришло как- то сразу и легко.
Кавсарат тихо вышла из дома, стараясь не скрипнуть дверью ,и направилась в сторону окраины аула.
Ночь уже не пугала её , как не пугали и показавшиеся вскоре надгробные плиты кладбища.