Бег против ветра. 3 глава

     Участковый Алексей Иванович стоял и смотрел на три трупа, раздумывая, что же писать в рапорте. Налицо был самосуд и он очень не хотел, чтобы Егора Валерьяновича осудили за убийство, пусть даже это были бандиты. Но их убили и надо было отчитаться перед начальством, которое, наверное, уже прибыло к ним в деревню из города. Почесав затылок, Алексей Иванович посмотрел на Ефима и Степана, двое других мужчин побрели следом за Егором Валерьяновичем.
     - Мда... что же теперь делать? Ладно, пошли. Сюда труповоз пошлю, чтобы эту падаль забрали, - сказал Алексей Иванович и развернувшись, пошёл к дороге.
     Ефим и Степан переглянулись и молча пошли за ним. Деревня гудела и негодовала, все обсуждали смерть молодого парня и надругательство над ещё совсем девочкой.
     - А Зину-то как жалко. Вот ведь звери. Могли бы просто оглушить и не убивать её. Двое ребятишек сиротами остались, - говорили одни.
     - Одно слово, бандиты. Что с них взять? НЕлюди, - отвечали другие.
     Увидев Егора Валерьяновича, с ружьём на плече, с каменным лицом, стоявшие на улицах люди, приутихли и с сожалением посмотрели на мужчину.
     - Егор... ну что? Убил гадов? - спросил старик, подходя к нему ближе.
     - Сдохли, как собаки, - ответил Егор Валерьянович и быстрыми шагами пошёл к своему дому.
     Он волновался за жену, понимая её состояние. Но Алевтины Борисовны дома не было, лишь младший сын, Валерка, сидел на террасе и пригнув голову, плакал. Увидев отца, мальчишка быстро вытер слёзы, ведь отец часто ему говорил, что мужчины не плачут. Только Валерка поверить не мог, что старшего брата больше нет. Они всегда были дружны, Валентин помогал младшему брату во всём, уроки вместе с ним делал, даже старый велосипед они вместе чинили. И теперь брата нет... нет... этого понять и принять своим юным умом, Валерка не мог. Он виновато посмотрел на отца, тот подошёл к сыну и погладил его по волосам.
     - Ну что, Валерка, осиротели мы. А мамка где? Не пришла ещё, что ли? - спросил Егор Валерьянович.
     Валерка помотал головой.
     - Нет, не пришла. Пап, а что мы теперь? Как без Вальки жить будем? - наивно спросил Валерка.
     Егор Валерьянович хмуро посмотрел в окно, там во дворе столпились соседи, в ожидании, что же будет дальше.
     - Ты из дома-то не выходи, я за матерью схожу, она, видать, ещё в больнице, возле... ладно, пойду я, - не решился произнести имя старшего сына Егор Валерьянович.
     Тяжело вздохнув, он повесил ружьё на стену и вышел на улицу.
     - Не стойте здесь, тело сына, наверное, сегодня нам не отдадут. Я в больницу, разузнаю всё, - спускаясь с крыльца, громко сказал Егор Валерьянович.
     Но никто не пошевелился и уходить со двора не собирался. Пройдя между людьми, Егор Валерьянович зашагал к больнице. Алевтина Борисовна уже не плакала, она, схватившись за голову, монотонно раскачивалась и упорно смотрела в одну точку на противоположную стену, где находилось небольшое помещение и на двери висела дощечка с надписью "Морг". Егор Валерьянович присел рядом с женой и обнял её за плечи. Алевтина Борисовна повернула к нему голову и посмотрела отрешённым взглядом. Секунду она смотрела на мужа, будто вовсе его не узнавала, потом, уткнувшись ему в грудь, зарыдала.
     - Егорушка? Как же жить теперь нам? Мой мальчик... он лежит там, такой бледный весь, Господи! За что же это? - громко причитала женщина.
     Егор Валерьянович гладил её по плечу, пытаясь успокоить, но никак не мог подобрать нужные слова.
     - Всё, Аля... всё, успокойся, родная. Ну что же теперь делать? Я этих гадов убил, люто убил. Но... Вальку этим не вернёшь. Надо жить дальше, у нас с тобой сын, его поднимать надо, - говорил мужчина, а внутри него всё горело.
     - Жить... а как жить? Скажи, как жить дальше? - простонала женщина, затихая.
     - Надо бы узнать, когда нам выдадут... тело нашего сына. А ты домой иди, Аля, что тут бестолку сидеть? Валерка не кормленный с утра, иди, - тихо произнёс Егор Валерьянович, поднимаясь с места.
     Алевтина с трудом поднялась со скамьи и тяжёлыми шагами пошла к выходу. Она боялась идти по улице, боялась сочувствующих взглядов людей, поэтому, опустив голову, она быстро пошла к дому.
     - Алевтина? Ты уж держись, дорогая. Горе-то какое... - говорила сердобольная соседка.
     - Бедная, как осунулась за одно утро. Оно, конечно, в одночасье потерять такого сына, - говорила другая.
     - Спасибо, - не поднимая головы, ответила Алевтина Борисовна и быстрыми шагами пошла к своему дому.
     Увидев мать, Валерка метнулся к ней, своих слёз мальчишка, при ней не стеснялся. Обнявшись, они стояли и плакали.
     - Давай, сынок, хватит плакать, покормлю я тебя, скоро и папка твой вернётся, тоже с утра ничего не емши, - наконец, отпуская из объятий сына и проходя на кухню, тихо сказала Алевтина Борисовна.
     Алексей Иванович зашёл в свой кабинет, где его дожидался мойор из города, которого прислали разобраться во всём и доложить начальству. За ним шёл его помощник, Миша.
     - Здравствуй, Иваныч, ну что, обезвредили бандитов? - спросил мужчина лет пятидесяти, с военной выправкой, с пытливым взглядом маленьких глаз, снимая фуражку и вставая со старенького дивана.
     - Здравствуйте, товарищ мойор. Да, обезвредили. Я сейчас, только пошлю труповоз и врача с экспертом в лес, где трупы лежат, - сказал Алексей Иванович.
     - Миша, давай, посылай в лес эксперта и врача с труповозом, а мне тут рапорт составить надо, - обратился Алексей Иванович к Мише.
     Тот, кивнув, тут же вышел.
     - Ну давай, Иваныч, докладывай, что там произошло. Потом и рапорт напишешь, всё как полагается, - сказал мойор, вновь садясь на диван.
     - Да что рассказывать, товарищ мойор? Бандиты были вооружены, пришлось защищаться и ликвидировать их. Живьём они сдаваться не хотели и оказали вооружённое сопротивление, - ответил Алексей Иванович, сев за свой стол.
     - И как всё произошло? Подробности мне нужны, сам понимаешь, мне тоже в городе перед начальством отчитаться надо. Жаль, сам не участвовал при задержании и ликвидации, может быть и удалось хотя бы одного живым взять, - сказал мойор.
     - Я всё в рапорте напишу, товарищ мойор. А так... усилиями местных мужиков, банда ликвидирована. Таким туда и дорога. Парня убили, совсем ещё ребёнок, местную продавщицу зарезали, гады и над девчонкой измывались, как жить-то им с этим дальше? - устало проговорил Алексей Иванович.
     - Ну, в нашей работе и не такое случается, сам понимаешь, не институт благородных девиц, милиция. И на сентиментальности у нас права нет, - ответил мойор.
     - Да всё я понимаю, только ведь они живые люди. Я с ними столько лет вместе, каждого знаю, как родного. Валентин и Валентина при мне выросли, хорошие ребята... были, - сказал Алексей Иванович.
     - Понимаю. Тогда всё подробно напиши, я позже зайду, поесть бы надо, ночь почти, да и деревню обойду, может с местными поговорить удастся, - опять поднимаясь с дивана, сказал мойор.
     Мужчина ушёл, а Алексей Иванович взял лист бумаги и ручку, чтобы написать рапорт. Только с чего начать и как объяснить, что у одного из бандитов горло перерезано, он пока не знал.
     Мария не отходила от дочери ни на шаг. Лишь изредка выходила в туалет да на кухню, чтобы принести дочери поесть. Валентина пришла в себя, морщась от боли, она отворачивалась к стенке, ей было стыдно смотреть в глаза матери. А Мария говорила с ней, чтобы дочь совсем не замкнулась в себе.
     - Валюша, доченька, может врача позвать? Тебе больно, да? Ну посмотри на меня, милая, - говорила Мария, гладя дочь по волосам и плечам.
     Перед глазами девушки стояло лицо Валентина, удивлённый взгляд его застывших глаз. Ещё утром, они были так счастливы, строили планы на будущее, смеялись... и в один миг всё рухнуло.
     - Валентина нет, а я... лучше бы и меня убили вместе с ним. Жить не хочу, - простонала Валентина.
     - Не говори так, родная. Ну что ты? Ты ведь единственный свет в моей жизни. Не станет тебя, что нам с бабушкой делать? Нам не жить без тебя, - заплакав, сказала Мария.
     - Прости меня... все простите... Ммм... больно-то как, - произнесла Валентина, прижимая руки к губам, которые опухли от укусов бандитов.
     - Где больно? Я врача позову, - испуганно сказала Мария и хотела выйти из палаты.
     Но Валентина вдруг стала метаться на кровати и истерично кричать.
     - За что? За что нам такое? Я жить не хочу! Ааа! Гады! Ненавижу! - кричала девушка.
     Мария схватив дочь за плечи, пытаясь её успокоить, но ей это никак не удавалось. На крики прибежала медсестра со шприцем в руках, за ней шла врач. Валентине сделали укол и она постепенно затихла. Мария, не переставая, плакала.
     - Что же теперь будет, Галина Сергеевна? Я даже не успела её покормить, - сквозь слёзы, спрашивала она.
     - Для начала успокойся, Мария. Ты должна быть сильной, как никогда. Иначе, вам не справиться с этой бедой. О матери своей подумай, бедная женщина, только что ушла домой, отправила я её. Извелась вся, без конца плачет, - ответила Галина Сергеевна.
     - Спасибо Вам, Галина Сергеевна. Дочь жалко, смотреть на неё больно, - ответила Мария.
     - Радуйся, что дочь жива осталась, вон, Алевтину давеча видела, что ей то делать? Такого сына потеряла. Ладно, пусть поспит она, а ты сама поешь, свалишься ещё. Ты дочери нужна и матери тоже, - сказала Галина Сергеевна и покинула палату.
     Алексей Иванович сидел за столом и раздумывал, как же ему написать отчёт. Он написал, что с вечера получил ориентировку о том, что из тюрьмы сбежали опасные преступники.
     - Если бы я утром не проспал... может быть Валька был бы жив. Эээх! Вот тебе и случайность, - подумал мужчина и продолжил писать.
     Потом вдруг отложил лист, на котором писал, быстро встал и направился в морг, где проводили экспертизу врач-патологоанатом, Николай Николаевич с помощником. Закончив работу, Николай Николаевич собирался написать заключение по результатам вскрытия, когда к нему вошёл Алексей Иванович.
     - Здравствуй, Николай, закончил, что ли? - спросил участковый.
     - Да, вот заключение напишу и передам тебе. Мальчишка совсем, здоровый был, ему бы жить да жить. Еще и Зина... бедная женщина, детишек её жалко. А ты с чем пришёл? Надо чего? - спросил Николай Николаевич.
     - Хотел узнать... тела бандитов привезли? - спросил Алексей Иванович.
     - Только что привезли, ещё в труповозе лежат, их утром обследую, сегодня поздно уже, устал я. Или начальство торопит? - спросил Николай Николаевич.
     - Да нет, не торопит. Хотел тебя попросить... в общем, тут такое дело... хм... одного из бандитов, Егор ножом по горлу полоснул. Гад. Мало ему. В общем, ты бы не писал про это, а, Николай? - попросил участковый.
     - Как это? А если проверка? Ты же понимаешь, что будет, если это раскроется? - удивился Николай Николаевич.
     - Да пойми ты. Из-за этого гада, Егор может под статью попасть. Ты этого хочешь? - спросил Алексей Иванович.
     Николай Николаевич замотал головой.
     - Вот и я не хочу. Под мою ответственность, напиши, что от огнестрела сдох, - сказал Алексей Иванович.
     Николай Николаевич с сомнением пожал плечами.
     - Ну, если такое дело... ладно, мне то что, если начальство просит. Может подождёшь, я быстро напишу заключение на Валентина, или завтра сразу всё заберёшь? - спросил Николай Николаевич.
     - Завтра, сейчас дела у меня. Ну, я пошёл тогда, надеюсь на тебя, Николай. Я же в рапорте должен написать, значит и напишу, что от огнестрела, - ответил Алексей Иванович, направляясь к выходу.
     Мужчина со спокойной совестью направился к себе в участок. Он зашёл в кабинет и сел за свой стол. Теперь писать отчет было легче. Он писал быстро, потом, остановившись, подумал про Егора Валерьяновича.
     - Только бы его не потянули. Надо бы к Степану и Ефимичу зайти и их предупредить. Надеюсь, майор ещё не опрашивал их. Да и Ивана с Петром предупредить не помешает, - сам себе шептал участковый.
     Не докончив писать, он быстро встал и вышел на улицу. Улицы освещались фонарями, деревня считалась передовой, председатель, Юрий Матвеевич, фронтовик в прошлом, состоял в партии ещё до войны, был хорошим хозяйственником и многого добился за последние двадцать пять лет, с тех пор, как вернувшись с войны, стал поднимать свою деревню. Ежегодно, он сдавал государству хороший урожай ржи и пшеницы, на полях выращивал ячмень и овёс для скота. Расширил поголовье скота и птицы. Может быть поэтому в деревне, под названием "Комсомольск", были построены своя школа, больница, клуб, магазин и даже столовая.
     Алексей Иванович решил обойти тех, кто был в лесу вместе с ним и Егором. В домах горел свет, мужчина подошёл к дому Степана и вошёл через открытую калитку во двор. Неистово залаяла собака, на шум вышел сам Степан.
     - Кто? - крикнул он.
     - Степан, это я, Алексей Иванович, - громко ответил участковый.
     - Рекс! Место! - ещё громче крикнул Степан своей овчарке.
     Пёс команду понял и полез в будку.
     - Я на минуту, Степан, выйди во двор, - сказал Алексей Иванович.
     - А что в дом не заходишь, Иваныч? - спросил Степан, спускаясь с крыльца и подходя у участковому.
     - Некогда мне, ещё к Ефиму зайти надо, да и к Ивану с Петром, - ответил Алексей Иванович.
     - Случилось что? - насторожился Степан.
     Алексей Иванович многозначительно посмотрел на него и тяжело вздохнул.