Выборы

Люблю наших  старух. Жизнь их наполнена смыслом. Все просто и прозрачно в их жизни, все разложено по полочкам и имеет свое место. Все – событие, кошка или человек, занимают свои места в их нерушимом миропорядке.
Вот спешит мать моего одноклассника, скрюченная бабка лет под восемьдесят. Она бодра и целеустремленна. Сегодня на ней дешевый, искусственный парик, цвета баклажан. Всем живущим в доме сразу понятно – она пошла на дело. Это происходит много лет.  Я помню это начиная класса с первого. Если она в парике – значит на дело. Меняться может все, погода, правительства, строй в государстве, она – нет. Она всегда – активна и целеустремленна. Она – общественный деятель. Сначала, она робко попробовала себя в родительском комитете школы, где мы учились, ей понравилось, и она смело шагнула в просторы общественной жизни горожан. Что мне нравится в ней – непоколебимость. Когда рухнул советский миропорядок, многие активные коммунисты, из поколения моих родителей, стали не менее активными верующими, с таким же напором паровоза несущими слово Божье в массы, как раньше они несли слово Партии. Эта, так просто не сдалась. Она не предала свои идеалы. Пометавшись по партиям, она выбрала, на ее взгляд достойную, надежную, самую массовую  и совместимую с новым государством и бросилась отстаивать ее интересы. Вербовать колеблющихся, убеждать отступников и агитировать. Она стала помощником депутата. А у нас, ее соседей, в размерах ближайшего квартала, не стало житья. Мы стали политически грамотными и подкованными. Всех жителей хватали за полы, врывались поздними вечерами, когда мы становились вялыми и сонными и обрабатывали – за партию, за народ.
Скоро выборы губернатора. Это не я такая политически грамотная, это меня уже просветили.
- Открой, это я! – барабанит в дверь поздним вечером.
Я уже сонная, в ночнушке и не хочу беседовать за политику.
- Я сплю.
- У тебя горит свет, значит, еще не спишь. Открой, я быстро.
- Я же просила, - открываю я дверь и ворчу, - не приходить так поздно ко мне. Мы встаем очень рано и рано ложимся.
- Еще без пяти десять! – она засунула ногу в створ двери. – Ты говорила не приходить после десяти, еще есть время, – и ртутью просочилась в коридор.
Если в коридор, значит надолго.
- Так, ты знаешь, что у нас выборы губернатора! – не терпящим возражения тоном сообщает она, точнее утверждает, другого и быть не может. – Где Соня? – она, доставая какие-то бумажки, и шарит глазами по квартире. – Спит?
- Нет?
- В лагере?
- Нет?
- У дедушки? – обшаривание квартиры на предмет не прописанных в ней и подозрительных личностей становится более активным, на меня напирают, что бы сдвинуть дальше, вглубь квартиры, что бы обзор увеличился.
- Так, ответишь на анкету, и все. Тебе прочитать? Или сама умеешь? – пошуршав бумажками, она вручает объемную анкету.
- Сама, – обреченно говорю я, хватаю ручку и быстро черкаю.
Когда я отвечаю правильно, с ее точки зрения, она удовлетворенно кивает головой, прислушиваясь к звукам квартиры, если нет – удивленно поднимает бровь:
- Как это ты не знаешь, где будешь находиться 10 сентября?
- Я даже не знаю, какой это день недели. Может, я уеду куда-нибудь.
- Ты в отпуск собралась? – осуждающе вопрошает она и чешет голову под париком. – А выборы?
- Конечно, я всю жизнь планирую под выборы, – серьезно говорю я и ставлю последнюю закорючку в анкете.
- Вот и молодец! – хвалит она, не понимая сарказма. – На тебе, - она роется в сумке, выискивая мне приз за выполненную работу, - газетку, хоть кроссворд поотгадывашь. – С жалостью похлопывает меня по руке. – Заняться то вечером все равно нечем.
Конечно нечем, я не замужем, ребенок неизвестно где, одна в темной квартире, даже любовника нет.  Это раньше я была опасна, когда мы общались в одной компании в десятом классе с ее сыном. И потом, когда он писал мне из армии. Меня ловили по углам и допрашивали – «он тебе пишет? А что пишет?».
Потом ее сын женился, на правильной девочке  из богатой еврейской семьи, которую она одобрила, и  которая сейчас ее в дом к себе не пускает. Опасность миновала.
А меня пожалеть надо, так с примесью брезгливости, но надо. Ребенка родила неизвестно от кого, не то, что она. Мужа ее никто не видел, но штамп в паспорте стоит, и одноклассник - отца в свидетельстве о рождении имеет. Куда отец делся, неизвестно, может, съела его, а может, успел сбежать. Оставил только отчество ребенку - Людвигович, и пропал. Она была замужем, значит – порядочная. И заняться ей есть чем, она при деле.  В парике.