Бег против ветра. 4 глава

     - Тут такое дело... - начал говорить Алексей Иванович, понимая, что нарушает закон.
     Видя, что участковый мнётся, не решаясь сказать, с чем пришёл, Степан пригласил его сесть за стол, под яблоней.
     - Ты говори, Иваныч, чего хотел-то? - спросил Степан, когда они сели друг против друга.
     - В общем, если вдруг тебя спросят, что там в лесу было... ну, когда мы с Егором бандитов, того... понимаешь? Скажи, что ничего не видел, вроде мы их ликвидировали, защищаясь. У них же было оружие? Ну вот, - сказал наконец Алексей Иванович, когда Степан понимающе, кивнул головой.
     - А кто спросит-то? Ты же у нас тут власть? - спросил Степан, не совсем понимая, что от него хотят.
     - Так-то оно так, но из города мойор прибыл, а у Егора и так такое горе, зачем его ещё под статью подставлять, - ответил Алексей Иванович.
     - Ааа... теперь понял. Ты, Иваныч, не волнуйся. Всё путём, что я, враг своему соседу, что ли? Так и скажу ежели спросят, - ответил Степан.
     - Вот и хорошо. Пойду я тогда, к Ефиму зайду, да до Ивана с Петром дойти надо. Надеюсь, они ещё не спят, - вставая со скамьи, сказал Алексей Иванович.
     - Ладно, бывай, Иваныч, - прощаясь у калитки, сказал Степан.
     Алексей Иванович, махнув рукой на прощанье, пошёл к дому Ефима, который жил по соседству со Степаном. Переговорив и с ним, участковый прошёл до конца улицы и свернул на соседнюю, где жили рядом Иван и Пётр.
     - Ну, вроде они поняли, теперь и Егора предупредить надо, не дай Бог спросят его, а он всю правду да и выложит, - бормоча себе под нос, говорил Алексей Иванович, подходя к дому Егора Валерьяновича.
     Калитка была открыта, впрочем, в деревне калитки и не закрывали, заборы у всех был невысокими, через которые и перелезть было легко. Пройдя через двор, Алексей Иванович постучался в дверь, её тут же открыл Егор Валерьянович.
     - Иваныч? Ты чего так поздно? Случилось что? - спросил хозяин.
     Алексей Иванович при свете лампы заметил, как впали глаза Егора Валерьяновича, каким суровым стал взгляд, за этот долгий и тяжёлый день.
     - Что должно было случиться, уже случилось, Егор. Хуже и быть не может. Я что пришёл... - начал говорить Алексей Иванович.
     - Может в дом пройдёшь, чего на пороге стоять? - предложил Егор Валерьянович.
     - Да нет, поздно уже. Просто, завтра может быть поздно. В общем, тут такое дело... из города начальство приехало, дознаваться, значит, о том, что сегодня случилось... так вот... если вдруг начальство до тебя дойдёт и спросит, что случилось там в лесу с бандитами, так ты уж не говори, что горло гаду перерезал. Скажи только, что у бандитов оружие было, что они отстреливались и мы, вроде как защищаясь, убили их из ружей, понял? - говорил Алексей Иванович, пытливо посматривая на своего сельчанина, зная, какой у того прямой и упёртый характер.
     - Не понял... зачем это врать понадобилось? - спросил Егор Валерьянович.
     - Ну чего ты не понял, Егор? Устроил самосуд, понимаешь, а теперь не понял он. Срок тебе светит, если правду дознаются, теперь-то понял? - спросил Алексей Иванович.
     - Эти гады моего сына... а мне что, теперь прятаться и врать? - недовольно пробурчал Егор Валерьянович.
     - Тебе семью кормить, Егор. Сына поднимать надо, я не могу допустить, чтобы ты из-за какой-то мрази в тюрьму загремел. Ну чего тебе стоит сказать так, как я прошу? - горячился Алексей Иванович.
     Наступило молчание. Из комнаты послышался усталый голос Алевтины Борисовны.
     - Егор? Кто там?
     - Это ко мне, Аля. Иди спать, завтра тяжёлый день, - повернувшись к жене вполоборота, ответил Егор Валерьянович.
     - Ты прав, Иваныч, не стоят эти гады того, чтобы из-за них в тюрьму идти. Ладно, спросит начальство, так и скажу. Только... - Егор Валерьянович запнулся.
     - Ну что ещё? - нетерпеливо спросил Алексей Иванович.
     - Как же экспертиза? Я же понимаю, что ты из-за сам меня закон нарушаешь, - ответил Егор Валерьянович.
     - Во благо, можно и нарушить. Об этом не думай, у меня всё под контролем. Пойду я, устал очень, да и ночь не спал. Жена, наверное, волнуется, - сказал Алексей Иванович, спускаясь с крыльца.
     - Спасибо тебе, Иваныч! - крикнул ему вдогонку Егор Валерьянович.
     Алексей Иванович лишь махнул рукой и быстро вышел на улицу. Только домой он не пошёл, участковый часто оставался ночами в своём кабинете. И потом, он знал, что майор его ждёт, надо было его где-то на ночь устроить. Войдя в свой кабинет, Алексей Иванович увидел, что майор крепко спит на диване. Вытащив из шкафа покрывало, он накрыл спящего и сел за свой стол.
     Взяв оставленный лист бумаги, Алексей Иванович решил дописать рапорт, чтобы с утра предоставить его майору. Со спокойной совестью он написал, как он с местными мужчинами и отцом убитого бандитами Валентина Базяева, они ликвидировали троих бандитов. Он написал, что сбежавшие из тюрьмы преступники сделали с Валентиной, подробно описав их издевательства над девушкой, написал, что они убили продавщицу местного магазина, после чего ограбили и магазин. Поставив дату, седьмое июля тысяча девятьсот семьдесят второго года, он поставил свою подпись и положив рапорт в папку, убрал в ящик стола.
     Домой идти ему не хотелось, время было почти час ночи, своего помощника Мишу, он давно отпустил, диван был занят. Тяжело вздохнув, Алексей Иванович поднялся и вышел из кабинета.
     Дома на столе стоял холодный ужин, накрытый вафельным полотенцем, тёща и жена спали. Единственный сын Алексея Ивановича, год назад уехал в город, поступил в горно-металлургический институт и жил в доме его старшей сестры, Зои. Убрав полотенце, он стоя съел котлету, опять накрыл всё полотенцем и зашёл в комнату. С тёщей он не очень ладил, поначалу не соглашаясь, чтобы она переезжала к ним жить, после смерти тестя. Но престарелая женщина осталась совсем одна и продав дом, она переехала жить к ним. На вырученные от дома деньги, заново отстроили дом Алексея Ивановича и теперь тёща чувствовала себя здесь полноправной хозяйкой. Жена Люба, конечно же, была на стороне своей матери, отсюда, после отъезда сына, отношения между ними совсем разладились. Устав от постоянных упрёков со стороны тёщи, Алексей Иванович и приходил с работы лишь ночью, а то и вовсе не приходил, как и в прошлую ночь. Зарплата участкового была совсем небольшой, вот женщина вечно и была недовольна. 
     Алексей Иванович, сняв фуражку, не раздеваясь лёг на диван и закрыл глаза. Люба давно привыкла к тому, что на большой кровати она спит одна. Тёща, после отъезда внука, заняла его комнату.
     Встав рано утром, Алексей Иванович умылся и быстро поев, вышел из дома. Майор ждал его в кабинете, видимо, тоже только проснулся и заваривал себе чай.
     - Доброе утро, товарищ майор. Как спали? - спросил Алексей Иванович, войдя в кабинет.
     - Да какое оно доброе, капитан? Ты рапорт написал? А заключение экспертизы где? - спросил майор.
     - Рапорт готов, а экспертизу... я сейчас схожу и принесу. Должна быть уже готова, - ответил Алексей Иванович, вытаскивая из ящика стола папку.
     Майор прочитал рапорт и положил бумагу в свою папку.
     - Ладно, пошли позавтракаем, что ли, потом вместе и за экспертизой сходим, - сказал майор, надевая фуражку.
     - Я дома поел, Вы идите сами, а я пока экспертизу заберу, - сказал Алексей Иванович, подумав, что так будет лучше, мало ли что?
     Майор согласился и они вместе вышли на улицу. Майор отправился в столовую, а Алексей Иванович пошёл в противоположную сторону, к моргу.
     - Ну что, Николай Николаевич, экспертиза готова? - спросил Алексей Иванович, войдя в помещение, пропахшее эфиром и гадким запахом гнили.
     - Готово-то готово... только сомневаюсь я, что мы правильно поступили, Иваныч, - ответил Николай Николаевич, подавая ему два листа исписанной бумаги.
     Алексей Иванович, прочитав написанное, положил листы в папку.
     - Всё путём, Николаич, мы же во благо это делаем. Спасибо тебе, с меня магарыч, - сказал Алексей Иванович.
     - Да ладно, сочтёмся, не чужие ведь. Сегодня я тебе, завтра ты мне. Думаешь, я не помню, как ты племяннику моему помог два года назад? Я добро помню, - улыбнувшись, ответил Николай Николаевич.
     Алексей Иванович помнил, конечно, как два года назад, он отмазал племянника патологоанатома, когда ученик выпускного класса, избил своего одноклассника из-за девушки. Мальчишке светило три года за хулиганство, из-за проломленного черепа пострадавшего.
     Майор не стал самолично  проверять трупы бандитов, взяв бумаги, он сел в свой Москвич и уехал в город. Но это было ещё не всё. Ведь могли для проверки и из города прислать специалистов.
     - Надеюсь, этого не будет... - провожая взглядом Москвич майора, прошептал Алексей Иванович.
     Труп Валентина выдали ближе к обеду, в помощь предоставив Егору Валерьяновичу труповоз. У дома Алевтины Борисовны собрались все соседи, женщина безутешно плакала. Валерка сидел, словно потерянный, когда труповоз подъехал к дому и к машине быстро подошли Степан и Ефим, чтобы помочь Егору Валерьяновичу занести тело парня в дом. Увидев завёрнутый в покрывало труп сына, Алевтина Борисовна навзрыд заплакала и запричитала, ей вторили её соседки. 
     - Сыночек мой не наглядный! Да на кого же ты меня покинул? Как же мне жить без тебя, родимый? Валечка, сыночек мой! - кричала безутешная мать.
     Егор Валерьянович вместе со Степаном занесли тело парня в дом и положили на диван в большой комнате.
     - Надо бы Фёдору гроб заказать, да венки с цветами, - угрюмо сказал Егор Валерьянович, приоткрывая лицо сына.
     - Ты ни об чём не беспокойся, Егор, я сам к Фёдору схожу. А Ефим, вон, на кладбище сходит, место надо присмотреть, да могилу загодя вырыть. Кажись и Зину завтра хоронить будут. Муж её, Савелий, кажись, тоже тело жены домой привёз, - говорил Степан, похлопав Егора Валерьяновича по плечу.
     - Спасибо, Степан. Я сейчас, только деньги на расходы дам, - сказал Егор Валерьянович и прошёл к буфету.
     Дав отдельно Степану на гроб, а Ефиму заплатить на кладбище, Егор Валерьянович проводил их до калитки. Алевтина села у изголовья сына и уронив голову ему на грудь, обняв его, безутешна плакала. Соседские женщины стояли рядом и тоже плакали. Без слёз смотреть на парня, который вчера утром шёл с Валентиной и улыбаясь, разговаривал с ней, было тяжело.
     А Валентина оставалась в больнице. Ей не стали ничего говорить о том, что тело привезли домой и завтра похороны. Девушке и так было плохо. Боль не проходила, мысли путались, возвращаясь к тому, что с ней произошло. Слёз уже не было, Валентина лежала, с каменным лицом и ни с кем не хотела говорить. Бабушка терпеливо накормила её бульоном, зарубив для него петуха и пока старушка сидела возле внучки, Мария побежала домой, чтобы искупаться и переодеться. Она видела столпотворение возле дома Алевтины, но заходить к ним не стала и быстро побежала к своему дому. Люди не уходили до позднего вечера, лишь менялись, чтобы сходить домой и поесть.
     Валентина обмыли и переодели в новый костюм, который парень покупал для своего выпускного вечера, только туфли Егор Валерьянович купил утром следующего дня. Потом поставили во дворе табуреты, на который и встал гроб, чтобы люди могли проститься с парнем. Народу было очень много, пройти в дом удавалось не всем и Егор Валерьянович решил, чтобы гроб стоял во дворе. Парня обложили цветами, лишь бледное, пожелтевшее лицо и было видно из-под цветов. Зину было решено хоронить следующим днём, чтобы все желающие могли проститься и с ней. В дом Валентина пришли все одноклассники и учителя, никто поверить не мог, что этого жизнелюбивого пареня, который строил столько планов на будущее, который так любил, вдруг в одначасье не стало. В глазах учеников стояло удивление и непонимание происходящего. Девочки, не скрывая своих слёз, плакали, многие парни, сжав кулаки, не отрываясь смотрели на своего одноклассника.
     Часам к четырём по полудню, гроб подняли и вынесли на улицу, толпа людей медленно пошла следом. Ни Валентина, ни её мать, на похороны не пошли. Валентине не сказали, что именно сегодня хоронят её любимого. Мария перед уходом к дочери в больницу, нарвала во дворе большой букет ромашек и зашла попрощаться с Валентином. Ромашки, были любимыми цветами её дочери и Валентин часто дарил их ей. Постояв немного возле гроба, поплакав и положив цветы к ногам парня, Мария, не оглядываясь, ушла.