Золушка. Второе приключение

Собственно говоря, я росла, что называется,  тихим ребенком. Развивалась по возрасту, хорошо ела, болела мало, папу с мамой слушалась. Что еще надо родителям для счастья?

Да ничего. Моя послушность давала им возможность заниматься собой и всякими бытовыми мелочами, типа приготовления супа, уборки квартиры и пр. в том же духе.

Ко всему прочему, как я смогла заметить, много нервов и душевных сил у моих родителей занимала работа отца.
Так что я старалась им эти самые силы, сберечь. По мере своих, скромных  возможностей, конечно.

Тем более, что после моего первого приключения, маме понадобилась помощь психолога.

Да они оба и спустя пол года, после оного,  вздрагивали, как только я приближалась к окну.

Хотя я не раз слышала от отца, что падать с первого этажа, если что, гораздо менее травматично, чем с двадцать восьмого.
На что мама, очень нервно ему возражала, что с первого то этажа, как раз мой памперс  то и не успеет раскрыться, и спланировать меня в воронье гнездо. И что вот как раз с первого  то этажа я и могу расшибиться в лепешку.
Потом она снова начинала плакать, а папа снова начинал ее успокаивать, прижимая к себе и тихонько гладя напряженной рукой, по волосам. При этом лицо у него делалось каменным, взгляд словно застывал, покрывшись коркой льда, а губы превращались в сплошную узкую полоску.

Тогда же я и сделала первый шаг. А потом еще и еще один. Мне очень захотелось подойти к родителям и обнять их.

Объяснить, что со мной все в порядке и что у них  совсем, ну совсем нету повода за меня переживать. Я же здесь. С ними. И все хорошо.
Но подойти к ним я не успела. Походка моя была еще очень неуверенной.  Меня покачивало из стороны в сторону.  Каждый шаг надо было продумывать. Так что двигалась я медленно. И мои телодвижения заметил отец. Один миг и меня подхватили на руки и подбросили высоко в воздух. Отчего мне стало очень весело и я радостно засмеялась. Но при этом мне хотелось обратно – на землю, что бы попробовать  пойти самой еще и еще раз….  Так что я начала отбрыкиваться, прося опустить меня вниз и дать походить самой.

Меня конечно же отпустили и пошли осторожно сзади, готовые подхватить меня при первой же  необходимости.

Но необходимости меня страховать не было. Я пошла очень уверенно. А на другой день, выйдя на прогулку, первый раз и побежала. Куда? А в никуда…. Куда ноги понесли и глаза глядели. Мама спешила за мной следом, изредка меняя траекторию моего движения с разными словами:
- Туда нельзя. Там дорога. Осторожно. Там лужа. Не упади в канаву….

Мне же было все равно: лужа, канава…. Главное, что я могла бежать. Сама.  И я с радостным гиканьем топала по лужам, поднимая кучу брызг и забрызгивая розовый комбинезончик с ног до головы, коричневой жижей.

Летела сломя голову по мокрой траве на проезжую часть. Пока мама, поймав шуструю дитятку за тридцать сантиметров до оной,  не уговорила меня пойти на детскую площадку.

О!  Ну, качели мне всегда нравились. И я с радостным гиканьем припустила по песчаной дорожке, прямиком на площадку, к заветным качелям….

Там то, собственно, и встретились два одиночества. А именно: я и служебная овчарка соседа, с которой он заходил домой, а теперь спокойно, спустив псину с поводка, возвращался на службу.

Нет, не подумайте, что он был столь безалаберен, что рабочую  собаку, водил без поводка. Просто,  практически выйдя за пределы жилых домов и внимательно осмотрев окрестности, мужик никого не увидел. Кто ж знал, что мои шустрые ноги вынесут нас, почти что,  в лес? И что из-за густых, раскидистых кустов шиповника, меня просто не будет видно. А мама еще не достигнет опушки леса. Ну, т.е. еще не покажется на тропинке. Я ее сильно обогнала, в своем стремлении к  движению.

Таким образом,  предполагаемые параллельные…, спущенной с поводка и обрадовавшейся возможности побегать, собаки;  и дорвавшейся  до, побегать…. меня; - пересеклись в одну минуту.

После чего,  в ясный осенний день, на пустом поле, рядом с еще цветущим кустом шиповника, встретились: маленькая белокурая девочка и огромная темно-серая псина.

Выскочив, почти одновременно из-за кустов, мы с собакой на секунду замерли, разглядывая друг друга. Затем пес тихонечко потянулся ко мне мордой.
А я? О! А мне очень понравился этот большой и пушистый зверь. И я схватила его за нос, крепко сжав кулачек.  Так мы и стояли, смотря друг на друга: маленькая девочка в розовом   комбинезончике и большая темно-серая собака, с зажатым в  руке этой самой девочки,  носом.
 
Надо сказать, что мокрый собачий нос мне явно пришелся по душе, а псу, судя по всему, пришлась по душе я.
 
Чего не скажешь о моей маме и его хозяине. Оба напряженно замерли в метрах полутора от нашей композиции. Не решаясь ни что-либо сказать, ни пошевелиться.

Видимо каждый считал, что своим движением или словом, он может спровоцировать собаку  на не столь мирное поведение. Потому оба, похоже, даже дышали через раз.

Мы же с собакой просто стояли друг напротив друга. Затем я чуть разжала кулачек и пес аккуратно вытащил из моей ладошки свой, чуть помятый  нос.
 
А вытащив, что есть мочи припустил прочь от меня…. Сверкая всеми четырьмя лапами. Пока хозяин не подозвав его к себе, не взял на поводок.
 
Меня же в охапку схватила мама и оглядывая, ощупывая  на ходу, понесла домой.
После чего опять были ее слезы.

 И вот этого - то я никак понять  и не могла: чего плакать то? Ведь я познакомилась с таким классным псом! И мне было так хорошо!