против всех

ничего не понятно, и я зачем-то снова еду в питер, хотя уже сто раз обещал себе не ездить в этот город.

такое ощущение, что с моей душой безжалостно поиграл целый детский сад. дети разорвали душу в клочья и вытрясли до нутра, но тебе смешно от смеха детей и к тому же: как можно злиться на этих маленьких пидарасов?

мне плевать на всё. и на своё состояние тоже. мысли чисты и стерильны как у будды и во мне уже сотню лет нет наркоты, алкоголя, даже табака. любви, криков, ссор, женщин, работы, сложных отношений с окружающими, ветреных дождливых городов.

врача терапевта пора бы уже заменить автоматом, который просто отправит тебя делать анализы. лекарям тоже станет легче: не будут выслушивать все эти бесконечные жалобы, истории из жизней и домыслы пациентов.

просто жмёшь на иконки симптомов, кашель там у тебя или головокружение. боль в жопе или жар. или просто у тебя болит всё абсолютно и ты злой от этого.

автомат отсылает тебя сдавать кровь и делать флюорографию, например. может ещё обнять механическими руками обитыми поролоном, мол, не вешай нос, приятель, всё будет норм, сейчас выпишем тебе таблетку.

в беспонтовом плацкартном вагоне меня, разумеется, продуло и горло заболело так, что я подумал, что не продержусь и дня, завалюсь с температурой и общей непереносимостью всего происходящего. но сразу по приезде я неожиданно начал пить и сразу виски. и ничего такого не произошло.

подруга саша поселила у себя. мы сразу выпили. саша ушла на работу, а я остался. прошёлся по её квартире и посмотрел из окон. помылся. переоделся. нашёл под кухонным столом пустую литровую бутылку из-под мартини. повертел её в руках и поставил обратно.

все дни саша пропадала на работе. а я тонул от непонимания происходящего. сердце щемило, как будто я кого-то любил и потерял. а я только терял, но никого не любил. мне было плохо и больно. начал вызванивать всех знакомых в городе. постепенно день за днём с некоторыми удавалось встретиться. не знаю кто кого спасал, я их или они меня. постоянно пил.

между делом к саше заглянула подружка вика из моего дефолт сити. она приехала на свадьбу к друзьям и после церемонии мы втроём напились. вскоре вика поцеловала меня взасос и уехала. пока.

я завалился спать, решив, что теперь-то потеряно абсолютно всё. а проснувшись, снова увидел её на кухне. мы опять напились.

ночью я трогал её гладкие ноги и целовал в гибкую спину. она оказалась не дурой по части алкоголя, выпивала больше моего и рассказывала про свою собачку корги.

вискарь разбавлялся колой. затем в коктейль добавлялось достаточное количество льда. от летней жары это не особенно спасало.

позвякивая ледышками, я, пьянющий, читал вике свои стихи. мы стояли голыми на балконе и обнимались. она опоздала на поезд, но на следующий день всё-таки отправилась в москву на самолёте. я также поцеловал её взасос и ушёл на встречу. очередная потеря, не о чем переживать.

ничего не осталось во мне живого. и даже слёз не было. после того как много лет назад всё сломалось и покатилось к чертям, женщины приходили, отдавались мне и шли дальше. я брал их и знал, что они не останутся со мной. это нужно, чтобы зачем-то смогла прийти другая.

для чего я живу, как живу? ведь могу жить интересную и полезную жизнь, а вместо этого как бы наперекор судьбе ничего не делаю для собственного счастья. все вокруг карьерно растут, влюбляются, создают семьи, заводят детей, а я просто стою и время, как ветер, пытается снести меня, вынести мозг и вытрепать душу.

не хочу я жить такой жизнью как все, а других друзей у меня нет и не с кем провалиться во все тяжкие. все вокруг семейные и детские, и даже матом ругаться теперь нельзя при мелких, хотя это же я сам придумал давным-давно не ругаться матом при своих, чтобы сразу отсеивать моих людей культуры от массы плебса.

стою и жмурюсь этому встречному потоку времени. вот проносятся минуты, часы, недели, годы. а я стою, ничего не делаю и молчаливо как бы спрашиваю сущее, ну да, крутое ты сущее и делаешь всех, меня тоже и что с того? ведь ничего не происходит. что с того?

моё время в этом городе иссякало и ничего уже не осталось. ни людей с которыми встретиться. ни её. ни меня. ни чувств. ни любовной интриги.

я начал кашлять. на обратном пути меня снова продуло кондиционером в менее беспонтовом плацкартном вагоне. температуры так и не было. я знал, если приду с этим к терапевту, врач отправит меня на анализы и делать флюорографию, а куда же ещё? я кашлял и не шёл.

как можно так наплевательски относиться к своему здоровью? но ведь смерть будет означать конец моих мучений. это будет победой над собой. к тому же страшно узнать, что тебе осталось совсем немного, нужно будет планировать последний день, отвечать на стопятьсот неудобных вопросов о прожитой жизни, ответы на которые прячешь от самого себя. а так можно жить иллюзиями и ложью. поэтому я не шёл.

через неделю мне всё равно нужно ехать в крым до конца лета. а там тепло, море, я обязательно выздоровею. горло почти прошло. температуры нет.

нет слёз. нет работы. нет любви. и нет врагов. нет нас и нет ничего. есть только время и боль. и целый стадион зрителей, наблюдающих, как я в одиночку играю против всех.