против всех

Ничего не понятно и я зачем-то снова еду в питер, хотя уже сто раз обещал себе не ездить в этот город. Такое ощущение, что с моей душой безжалостно поиграл целый детский сад. дети разорвали душу в клочья и вытрясли до нутра, но тебе смешно от детей и к тому же как можно злиться на этих маленьких пидарасов. мне плевать на всё и на своё состояние тоже. мысли стерильны как у будды и во мне уже сотню лет нет наркоты, алкоголя, даже табака.

любви, криков, ссор, женщин, работы, сложных отношений с окружающими, ветреных дождливых городов.

Врача терапевта пора бы уже заменить автоматом, который просто отправит тебя делать анализы. лекарям тоже станет легче, не будут выслушивать все эти бесконечные жалобы и домыслы пациентов. Просто жмёшь на иконки симптомов, кашель там у тебя или головокружение. Боль в жопе или жар. Или просто у тебя болит всё абсолютно и ты злой от этого. автомат отсылает тебя сдавать кровь и делать флюорографию, например. Может ещё обнять механическими руками, мол, не вешай нос, приятель, сейчас выпишем тебе таблетку.

В беспонтовом плацкартном вагоне меня, разумеется, продуло и горло заболело так, что я подумал, что не продержусь и дня, завалюсь с температурой и общей непереносимостью всего происходящего. Но сразу по приезде я начал пить и сразу виски, и ничего такого не произошло.

Подруга лена поселила у себя. мы сразу выпили. лена ушла на работу, а я остался. прошёлся по её квартире и посмотрел из окон. помылся. переоделся. нашёл под кухонным столом пустую литровую бутылку из-под мартини. повертел её в руках и поставил обратно.

все дни лена пропадала на работе. а я тонул от непонимания происходящего. сердце щемило, как будто я кого-то любил и потерял. а я только терял но никого не любил. Мне было плохо и больно. Начал вызванивать всех знакомых в городе. с некоторыми удавалось встретиться. Не знаю кто кого спасал, я их или они меня. постоянно пил.

Между делом к лене заглянула подружка оля из дефолт сити. она приехала на свадьбу к друзьям и после церемонии, мы втроём напились. Вскоре оля поцеловала меня и уехала. Я завалился спать, решив, что теперь-то потеряно абсолютно всё. а проснувшись, снова увидел её на кухне. Мы опять напились.

Ночью я трогал её гладкие ноги и целовал в гибкую спину. она оказалась не дурой по части алкоголя, выпивала больше моего и рассказывала про свою собачку корги. вискарь разбавлялся колой. Потом туда добавлялось достаточное количество льда. От летней жары это не особенно спасало. Позвякивая ледышками, я, пьянющий, читал оле свои стихи. мы стояли голыми на балконе и обнимались. она опоздала на поезд, но на следующий день отправилась в москву на самолёте. я поцеловал её и ушёл на встречу. очередная потеря.

Ничего не осталось во мне живого. И даже слёз не было. женщины приходили, отдавались мне и шли дальше. Я брал их и знал, что они не останутся со мной. Это нужно, чтобы зачем-то смогла придти другая.

для чего я живу, как живу? ведь могу жить интересную и полезную жизнь, а вместо этого как бы наперекор судьбе ничего не делаю для собственного счастья. Все вокруг карьерно растут, влюбляются, создают семьи, заводят детей, а я просто стою и время, как ветер, пытается снести меня, вынести мозг и вытрепать душу. Не хочу я жить такой жизнью как все, а других друзей у меня нет и не с кем провалиться во все тяжкие. все вокруг семейные и детские, и даже матом ругаться нельзя, хотя это же я сам придумал не ругаться матом при своих, чтобы сразу отсеивать моих людей культуры от массы плебса.

стою и жмурюсь этому встречному потоку времени. вот проносятся минуты, часы, недели, годы. А я стою, ничего не делаю и молчаливо как бы спрашиваю сущее, ну да, крутое ты сущее и делаешь всех, меня тоже и что с того? ведь ничего не происходит.

Моё время в этом городе иссякало и ничего уже не осталось. ни людей с которыми встретиться. ни её. Ни меня. ни чувств. Ни любовной интриги. Я начал кашлять. На обратном пути меня снова продуло кондиционером в менее беспонтовом плацкартном вагоне. Температуры так и не было. я знал, что если приду к терапевту, врач отправит меня на анализы и делать флюорографию, а куда же ещё? Я кашлял и не шёл.

Как можно так наплевательски относиться к своему здоровью? Но ведь смерть будет означать конец моих мучений. Это будет победой над собой. К тому же страшно узнать, что тебе осталось совсем немного, нужно будет планировать последний день, отвечать на стопятьсот неудобных вопросов о прожитой жизни, ответы на которые прячешь от самого себя. а так можно жить иллюзиями и ложью. я не шёл. Через неделю мне всё равно нужно ехать в крым до конца лета. А там тепло, море, я выздоровею. Горло почти прошло. Температуры нет.

Нет слёз. Нет работы. Нет любви. и нет врагов. Нет нас и нет ничего. Есть только время и боль. И целый стадион зрителей, наблюдающих, как я в одиночку играю против всех.