В кафе

Утро как обычно началось с моего пробуждения и твоего  взгляда, направленного  на меня. Посылаю тебе улыбку и отворачиваюсь — этот выходной я проведу не с тобой. Да, с женщиной. Не ревнуй. Ты – это ты, а она – это она.
Поспешно собираюсь и ухожу, даже не позавтракав.  Тороплюсь на деловое свидание. Ничего, перекушу в кафе, где назначена встреча. К тому же с утра почти ничего не ем.
 
Маленький ресторанчик, скорее кафе, главное преимущество которого — возможность уединиться. Днём народа почти нет.
Помещение для посетителей состоит из двух частей: довольно затемнённый зал с уютными диванчиками  и витрина — длинное, узкое пространство, где столы стоят друг за другом как вагончики. Столик на двоих, за ним следует череда братьев-близнецов.
Приветливо улыбнувшись официанткам, выбираю, именно эту часть. Сюда служащий персонал заглядывает крайне редко, предпочитая фланировать в главном зале, создавать видимость работы в этом сонном царстве.
В центральном зале, несомненно, уютнее,  зато больше посторонних глаз.
Здесь — три стены огораживают от всех, правда, четвёртая — стеклянная,  окно в внешний мир. Иногда, проходящие прохожие заглядывают через него, но их взгляды лишь  скользят по посетителям, а через секунду они уж забывают о твоём существовании.
Я прихожу раньше своей  дамы.
Интересно понаблюдать за её приходом, опоздает или нет.
И есть время позавтракать, чтобы потом не пить на пустой желудок, а что пить придётся, в этом сомнения нет. Слухи о  её пристрастии  к красному вину  дошли и до меня. Завтракаю не спеша.  Официант разложил приборы и  по моей просьбе принёс две чашки кофе — одна для меня, вторая тоже предназначена мне. Достаю айфон и смотрю время, которое уже на исходе. Не люблю, когда опаздывают, но многие этим зачастую грешат.  Вынимаю из кармана сигареты и неторопливо прикуриваю.
Не курю, не пью, бегаю по утрам, но не сегодня. Сейчас мне просто необходимо закурить и выпить. 
Вот  та, кого ожидаю с притворно-скучающим видом — Екатерина Павловна, собственной персоной пожаловала. Не спешит эта холёная дамочка, и как она умудряется не опаздывать и приходить минута в минуту! Элегантно-строгая в безупречно белом пальто. Снимает его и остаётся в лавандовом костюме безукоризненного кроя.
На шее - медальон, украшенный мелкими кристаллами: жёлтый опал, зелёный пренит, сиреневый аметист, розовый кварц и голубой халцедон. Ценности особой не представляют, зато хорошо подобраны. Разбираюсь, ведь основная моя специальность – « Минералогия, кристаллография». Вот в металлах я пас, это или белое золото, или серебро.
Обручального кольца нет. В курсе, что с мужем развелась, а пять лет назад он умер. О мёртвых плохо не говорят, однако причины жалеть о его смерти нет.
С небрежной грацией Екатерина  перекидывает пальто через руку, убедившись в отсутствии гардероба.
Зашла — непроницаемая, холодная, чуть-чуть надменная. С лёгким недоумением приподнимает красивого рисунка брови.
Как её угораздило сюда прийти?  Но это место - мой осознанный выбор. Конечно,  не ресторан «Европа» и здесь не подают камчатского краба по-романовски с икрой лосося и соусом из шампанского. И на суши не потратишь десять тысяч.  Название никакого отношения не имеет к бывшей царской фамилии, просто взяли ради аристократического шика.
Обойдёмся  без крабов-аристократов,  деньги будут целее. Меркантильно? Скорее, разумно. Зарабатываю собственным трудом, родители-олигархи, или чиновники при рождении мне не достались. Зато стать никчёмным существом не грозило, существом, которое, нажитые «непосильным трудом» отцовские капиталы спускает.
Поэтому, выбор пал на дешёвый ресторанчик. Платить всё равно мне, мы же не в Европе живём, где даже парочка нежно влюблённых производит оплату каждый за себя. В России другие обычаи. Правильно, когда приглашающая сторона оплачивает счёт.
 
Увидев меня, Екатерина остановилась. Наблюдает.
Я со скучающим видом делаю глоток кофе и затягиваюсь сигаретой. Вот будет фортель, если сейчас уйдёт!
Всё обошлось.
От её жаркого нетерпения стекло готово расплавиться. Неужели узнала мой голос? Невозможно. Голоса ведь часто схожи, а мой не такой уж особенный.
Делаю вид, что только сейчас  замечаю её.
Приветливо машу рукой, изображая радость, которую вовсе не испытываю. Страх и неуверенность сейчас владеют мною. Так не годится, надо до конца доиграть свою роль, чтобы не выдать себя.   
Как тяжело притворяться чужим ей человеком, испытывать боль, разочарование и надежду.
Она взволнованна, несмотря на покров «снежной королевы». Не могу расшифровать выражение её глаз.  Интерес, ожидание и какая-то тревожность, маета не высказанных чувств. Всё так же  обаятельна. С годами стала ещё красивее,  жёстче и холоднее, преодолела  комплексы и слабости. Но её мягкое очарование не исчезло, хотя уже прошло почти двадцать лет после нашей последней встречи. 


Обмениваемся приветствиями.
С чувством собственного достоинства присаживается. Рождённая повелевать. Снаружи всегда — сама сдержанность, что  не мешает  воплощать любые эротические фантазии. Романтические вечера и бурная страсть. Нежность на грани безумия. А потом как гром небесный: «Наши отношения себя исчерпали. Прости и прощай». Дежурная фраза, обрывающая все нити разом.
Чувствую, как лицо моё твердеет, изо всех сил пытаюсь сохранить самообладание.  Заказываю нам красное вино. Пока официант выполняет заказ, нужно как-то заполнить паузу.
- Вы  обворожительны, - добавив в голос ласкающие нотки, делаю визави комплимент. И вовсе не кривлю душой, Екатерина  красива особой, притягательной красотой. Облако светлых, с оттенком бледного золота  волос, зелёные, врезающиеся в душу глаза, тонкие черты выразительного лица, минимум косметики. И ещё — бездна обаяния и умение нравиться.
Причём делает это неосознанно. В чём секрет её обаяния? - В улыбке, привычке погружаться в себя, или в чём-то ещё...

- Благодарю! - у неё всё тот-же приятный, разве что, чуть приглушённый голос, который хочется слушать бесконечно. По телефону он звучал слегка охрипшим, наверное со сна. Привычка ложиться поздно и спать восемь часов.
 
Направив разговор в интеллектуальное русло,  ещё раз убеждаюсь, что Екатерина интересный собеседник, хорошо образована и начитана. Интервью даёт легко и непринуждённо. Популярная романистка в творческих кругах.
- Ваша последняя повесть про подростковую дружбу, первую любовь  — выдуманная история, или она носит автобиографичный характер? - в ожидании ответа протягиваю руку к фужеру, непроизвольно замечаю, что моя собеседница опустила глаза.
Взгляд её рассеянно скользит по столу, а потом замирает на моей руке.
Что-то не так? Руки у меня чистые, ногти  в порядке.
Минутное замешательство проходит. Она поднимает глаза и изучает моё лицо. Неужели узнала?! Но это не возможно. Пластика изменила мои черты. Короткий боб вместо локонов и вихров на макушке, черты стали более резкими, крупными. Да и помнит ли она меня, нашу дружбу, чувства? А потом её замужество и мои слёзы.
 
- Так это правда? - возвращаюсь к волнующему меня вопросу. В своей книге она написала, что всё бы отдала, чтобы вновь вернуть свою единственно-нстоящую любовь.
Екатерина поднимает на меня свои большие, выразительные и очень грустные глаза,  без колебания произносит.
- Да, это правда.
Наверное, недоверие отразилось на моём лице, раз она нахмурила брови и тонкая морщинка залегла между ними. Прикурила, кивком поблагодарив  за огонёк.
Загадочно процитировала строки Ахматовой:

«Я с тобой не стану пить вино,
Оттого, что ты мальчишка озорной.
Знаю я — у вас заведено
С кем попало целоваться под луной.
А у нас — тишь да гладь,
Божья благодать.
А у нас — светлых глаз
Нет приказу подымать».

Потушив сигарету, предложила продолжить разговор в домашней обстановке.
Она всегда была домоседкой, не любила шумные компании.
Расплатившись, мы вышли из кафе.


Вся обида забыта, когда я окунаюсь в зелёный омут  глаз. Нахожусь, словно в тумане — её близость, её запах волнуют меня как прежде. Снова вижу в ней – мою прежнюю Катю.
- К тебе, - говорит, не оставляя  времени на возражение.
Не перечу, лишь в соседнем цветочном киоске покупаю букет из синих ирисов и белых роз, а потом дарю их ей.
- Мои любимые цветы. Спасибо, - она вдыхает их аромат и выглядит растроганной. Предательская влага дрожит на её ресницах, но тут же берёт себя в руки.
Уверенно ведёт авто в направлении, указанного мною адреса.
Вот мы и приехали. Пока поднимаемся в лифте, не спускает с моего лица глаз. И опять  не могу расшифровать их выражение.
Открываю дверь со второй попытки – от волнения не могу сразу попасть в замочную скважину,  мы оказываемся в моей однокомнатной квартире.
Боже! Как можно было забыть о тебе!
Она увидела.
Восемнадцатилетняя девушка смотрела с портрета на саму себя двадцать лет спустя.
Екатерина с грустью улыбнулась. Рассматривая собственное изображение с ностальгией произнесла строки из стихотворения неизвестного мне автора:
«Ты выглядишь всего лишь мило, котёнок с бантиком в хвосте. Не плакала, не хоронила, откуда взяться красоте?». Потом, повернувшись ко мне, обронила:

- Мой портрет с той детской фотографии, где мы вместе. У меня сохранился тот снимок. Открыла свой медальон, а в нём крошечное изображение нас двоих в пору  юности. Счастливые глаза Кати, и у меня такие же, касаемся головами друг друга и весело улыбаемся в объектив.
- Ты ведь поняла, что это я ещё там в кафе. Как догадалась, ведь мои черты теперь другие.
- Что  произошло с тобой? - вырвалось у неё   с тревогой.
- Авария. Фейс  - сплошная рана. Пришлось делать хирургическую операцию. Только ты так и не ответила на мой вопрос.
- Вначале твой голос заставил вспомнить прошлое, поэтому и согласилась дать интервью, хотя всегда избегаю этого. Позвонила в редакцию, узнала, что никого не посылали. Решила всё же пойти на встречу, чтобы посмотреть, кто же  задумал розыгрыш. Лицо  могла не узнать, но руки твои забыть невозможно. И твоих светлых, с множеством разных оттенков глаз. Я по ним так скучала. Слишком поздно это поняла. Но ведь у нас есть время всё исправить, верно?
Мой ответ не требовал слов.