Жизнь поэта 8-я книга стр. 161-180 пр. 8

пять минут, я хочу ей кое-что передать, что давно должен был сделать, по просьбе друга Капцова Ивана, но не смог.
-Резо, а ты при всех не можешь передать это мне?
-Люд, предмет могу, а слова нет! Это предназначено только для твоих ушей.
-Бесико, если он меня украдёт и увезёт в горы, зарежь его.
-Не украду, Люд, у меня трое детей, а Бесико нет резона их воспитывать.
   Все засмеялись и мы вышли.
-Последняя дверь – дверь комнаты моей матери. Её оставили мне. Зайдём туда.
-Резо, сразу предупреждаю. Полезешь, прищемлю яйца.
-На, бери!
-Круглый гребень. Столетний. Такие гребни уже  давно вышли из моды. На хер он мне нужен!
-Ванька говорил, что это твой. Он спёр его у тебя, в тот год, когда приезжал на каникулы и увёл у меня Этери.
-Точно, это же мой! А я тогда из-за него переругалась со всеми девчонками в комнате. Он любил, когда я его, этот гребень, втыкала в свои красивые патлы.
-Люд, прочитай надпись!
-Там не было никакой надписи.
-А он отдал гребень гравёру и тот сделал надпись. А забрать вовремя не смог. Поручил мне, перед самым отъездом. Я поехал за ним, гравёр был на обеде, и я решил искупаться. Познакомился с бабой и забыл про этот гребень. А утром Ванька уехал. Отдам тебе и гора с плеч. Хранил его, как дорогой алмаз. У тебя зрение хорошее или мне прочитать по памяти?
-Хорошее, я же конструктор. Вано –сердечко- Люда – любовь навсегда!
-Резо, я тогда тебе обещала, что позволю тебе взять меня за жопу и прижать к своему передку. ОН у тебя готов?
161
-Готов, как ты только вышла в коридор.
-Посмотрим?
-Точно, готов. Бери за жопу и прижимай! Только без поцелуев. А впрочем, за такой подарок, который ты хранил столько лет, можно и поцеловать. Только это сделаю я сама.
   И я прижалась к его губам.
-Извини, Резо, хоть ты его самый лучший друг, но губы у тебя не такие сладкие, как у него!
-Бесико, сказал Резо,- когда мы вернулись,-сажал на арбу, чтобы увезти твою жену в горы, а она сказала, что если ты меня украдёшь, мой Бесико сразу умрёт от тоски. Возвращаю её в целости и сохранности.
-Резо, но ты не сдержал обещания, сказал, заберу на пять минут, а держал семь. Посиди с нами!
-Смотрите, что он мне отдал! Вернул гребешок, который украл у меня Вано, а потом сделал на нём надпись у гравёра и хотел вернуть. Но не смог. А Резо хранил его столько лет. Что значит, настоящий друг. Давайте выпьем за их дружбу.
   Через час мы уехали, договорившись, что утром заедем за ними, как соберёмся. Постараемся пораньше.
   Бабка и дед ахали и охали и сделали нам прощальное застолье. Скромное.
А когда утром мы стали откладывать в сторону всё то, что они приготовили для передачи в Тбилиси, их огорчению не было конца. Мы взяли только пятидесяти литро-вый бочонок с вином и продукты в дорогу. Багажник был полный, и чтобы поместить вещи Этери и ребят пришлось вино оставить у Нанули.
-Бесико, не обижайся, но их вино – говно! Заедем к нам, и я дам два бочонка, по пятьдесят литров. Наш колхоз специализируется на выпуске вина, а это вино куста-рного производства.
   В половине восьмого, мы, отказавшись от еды, и попрощавшись с Нанули, выехали в Тбилиси.
162
   Прощай Кобулети! Прощай море! Хотя мы с ним уже попрощались вчера.
-Этери, давай бросим в воду монеты, чтобы вернуться сюда ещё когда-то!
-Когда я прощалась с морем, в тот первый приезд, и тоже хотела бросить монету, в море, а Вано сказал:
-Этери, море не любит деньги! Они грязные. Достань лучше камушек из воды и, бросая его снова в воду, скажи, море жди меня, и я снова вернусь.
   Мы так и сделали.
   На горизонте появилась одинокая яхта под парусами.
-Смотри, Люд, ты мне рассказала, почти, всё о всей своей жизни, и в ней были моменты связанные с яхтой. Может, это он, твой Флорин приехал посмотреть на тебя или грек Пиндос? 
-Пошли они к чёрту! Они - мёртвые. Дура, ты, Этери! И ни хера не понимаешь в этой жизни. Это наш Ванечка, на яхте с белыми парусами приплыл за нами. Сейчас, при-чалит к берегу. Если позовёт, убежим с ним? А, потом, будем бороздить моря и океаны. И, втроём любить друг друга
-А Бесико бросим одного?
-Значит, хорошо он тебя, сегодня, отодрал!
-Четыре раза, набросился, как сумасшедший.
-Это не к добру!!! -Но это я сказала себе – мысленно.
163
   Мы ехали через Кутаиси, Зестафони, Гори и Мцхету и приехали в Тбилиси.
   На заправке, когда мы стояли у машины, а ребята бегали в туалет, Этери сказала:
-Бесико, если ты устал, оставь меня с ребятами на вокзале, отсюда до Сигнахи сто километров. Автобусы ходят часто. Мы уедем. А за вином, что я обещала, приедете с Людой потом и, заодно, погостите у нас. Муж будет рад.
-Бесико, не соглашайся на потом! Она хочет подставить меня под своего ишака. Но у меня тоже не резиновая.
   Отсмеявшись, Бесико сказал:
-Любое начатое дело надо доводить до конца. Особенно грузину. Разве я могу бросить вас? Тем более, что осталось каких-то сто километров.
-Сто пятнадцать. От Сигнахи до нашей деревни ещё – пятнадцать.
-Теперь заправляться больше не будем. Этого хватит нам туда и обратно до Тбилиси.
-В Сигнахи приехали, когда солнце стало опускаться за дальнюю гору.
-Мам, мы переночуем у тёти Лали, в Сигнахи?
-Алик, вы ей за вечер все мозги вышибете. Лали, родная сестра Автандила. Любит их. У самой мальчиков нет, две дочери. Старшая замужем, а второй – четырнадцать, красавица, вот они и намыливаются к ней, а не к тётке Лали. Хорошо, я согласна. Только не обижайте девочку и не болтайте языками.
-Мам, у Алика давно не было фонарей под глазом, заикнётся получит.
-Куда вас подвести?
-Добежим, отсюда триста метров.
   Когда мы отъехали, я спросила:
-Этери, о чём ты их предупреждала, чтобы они молчали?
-Люд, им не по пять лет. В тот день, когда мы  наелись
164
арбузов и пошли плавать, Алик, с его несдержанностью сказал:
-Мам, а ваши арбузы были очень сладкими, вы с дядей Бесико, ездите туда, за ними, каждый день, на ту бахчу, а мы папе ничего не скажем. –и засмеялся. –И сразу получил по губам от Шурика. И мы, молча, стали плавать. Ведь, отец им не родной и кровного чувства, ревности, за поступки матери, у них нет.
-Этери, здесь развилка. Куда поворачивать?
-Налево, а направо, через километр начинаются виноградники.
-Бесико, поверни направо, я хочу глянуть на них.
-Люд, но там сейчас, пусто. Рабочие разошлись. Ты, там, ничего интересного не увидишь и не услышишь.
-Этери, вы, может быть, никогда не увидитесь! Даже Алик с Шуриком свалили, чтобы вы попрощались. Я похожу час, а то жопа устала сидеть.
   Машина резко свернула направо.
   Часа через полтора, я услышала такой знакомый, родной  её сигнал.
   В свете красивого заката мы подъехали к дому, знакомому мне по фотографии. Только во дворе вместо ишака стоял красивый мужчина, на голову выше Бесико, если судить по его члену, то нос у него был раза в четыре меньше. А может и в пять? И Этери во дворе не было. Она сидела у нас в машине, на заднем сиденье, где её несколько времени назад оттрахал мой муж, с нормальным членом. Я даже не могла предполагать, что Этери, так хорошо и красиво говорит по-грузински. И что она такая великолепная актриса, сделала вид, что целый век не сидела на х...ю. А теперь, вот, соскучилась и бросилась обнимать мужа. А он, как и все деревенские, не развращенные мужики, поцеловав её – отстранил. Какой грузин целуется с женой при посторонних? Ведь, горы совсем рядом. Засмеют. Перестанут уважать.
О чём они говорили – я не  понимала,  но  приблизите-
165
льно понимала и переводила на наш русский язык:
   Автандил, это муж с женой. Бесико и Людмила. Они приехали в Кобулети отдыхать, но перед этим заехали в совхоз, где живёт Нанули. И она познакомила меня с ними. Но эта Людмила оказалась той, у которого много лет назад я увела парня, который тоже жил там, где Нанули. И мы подружились. И эта Людмила оказалась такой хо-рошей бабой, что подсунула меня своему мужу. И он меня трахал. Ты же всё равно меня не трахаешь, а ослицу, а может, сразу всех трёх. А дети остались в Сигнахи, у твоей сестры Лали, чтобы дать нам последнюю возможность сегодня потрахаться.
Это я переводила, увязывая отдельные слова: Лали, Сигнахи, Кобулети, Нанулли.
-Этери, зачем он открывает ворота?
-Ты думаешь, мой Автандил отпустит вас в дорогу на ночь? Ты просто не знаешь, какой это добрый человек!
-Я поняла, ты хочешь меня отблагодарить. Но, учти, если мне будет, под ним, сильно больно, я буду орать на всю деревню!
-Заткнись, Люд! Твои шутки не понравятся Бесико, если он услышит!
   Когда машину загнали во двор, Этери с Автандилом вытащили все их вещи, и багажник стал полупустым.
-Бесико, Людмила, пойдем, глянем на малышонка, которого вчера принесла одна ослица. Автандил говорит, что завтра должна принести потомство и вторая. Мы при-ехали вовремя.
   Он был таким хорошеньким! Уже крепко стоял на ножках и сосал материнскую сиську, вымя. Мне так хотелось взять его на руки! И дать свою сиську. Без молока.
Автандил что-то говорил Бесико по-грузински.
-Этери, слушай, а он совсем не похож на Автандила!
-Ни хера ты не понимаешь! Вылитый. Один к одному.
-С чего ты взяла?
-Посмотри на его хер между ножек. Он весь чёрный, а
166
головка с белыми пятнами. Точно, как у Автандила. Но пока – маленький.
   И мы тихонько засмеялись.
   А, потом, Автандил поймал одного из молодых петухов, которых во дворе, было больше чем курочек, и пошёл рубить ему голову, но я такие сцены не люблю, и по-шла к Этери помогать ей собирать стручки молодой фасоли для лобио.
-Этери, а о чём вы с Автандилом разговаривали, когда мы подъехали.
-Он, сказал, вижу, что они хорошие люди и сегодня они наши гости, а когда узнал, что Бесико грузин и мы едем в Тбилиси, сказал чтобы я приготовила хорошее уго-щение, лобио и хачапури. Но мы, же с тобой грузинки и быстро приготовим застолье.
   Мы сидели до часа ночи, и разговаривали. По отдельности. Мужики по-грузински, а мы, бабы, по-русски.
   Действительно, вино, которое делал Джумбери, было – говно! А от этого сразу вырастали крылья. Хотя мы пили по чуть-чуть. Но Этери всё равно больше. И пьянела больше. Хорошо, что она заранее постелила нам постель.
-Люд, всё, я совсем расслабилась. Окосела. Пойду к Автандилу, пусть унесёт в спальню.
-Этери, может, поменяемся? Может, Автандил унесёт меня в спальню?
-Хер, тебе! Иди к своему Бесико!
   Автандил поднял её на руки, как пушинку, и понёс по ступенькам на второй этаж, целуя на ходу.
-Вот, бля..дь! -сказала я себе – Я её два раза выручала мужиками, подарила ей Ванечку и Бесико, с нормальными членами, а она пожалела, для меня, своего Автандила, с большим членом! А ведь могла отдать его всего на одну ночь, чтобы увидеть человека-ишака. А, может, она, сучка, всё врала, что у него такой большой член, чтобы прикрывать своё бля...дство? Если я бозо, то она в два раза бозо! Би...лядь, грузинская!
167
   Когда мы укладывались спать, то  из их спальни, раздавались такие громкие крики и стоны, как будто одну кошку трахают сразу десять котов.
   Утром они встали раньше нас. Вернее, Автандил, и сразу пошёл к ослицам. Потом встала Этери, голову которой украшало полотенце. Она пошла, готовить завтрак.
   Потом, Автандил с Бесико вытащили из марани, два пятидесятилитровых бочонка с вином. Мы решили не заталкивать их в багажник, а положить на заднее сиденье. По весу, как -  полтора пассажира.
   Мы попрощались с Автандилом.
-Этери, проводи их до трассы. Всего пятьсот метров, а потом будем ждать появления малыша у ослицы.
   Перед трассой мы стали прощаться. Первыми присосались мы с Этери и наши губы не отлипали друг от друга.
-Девочки, вы же не любовницы! Отлепитесь!
   Они скромно поцеловались. Их поцелуй длился секунд 5-7. А потом мы сели в машину, и вишнёвая волга плавно покатилась по дороге. А Этери, стояла, на фоне гор и виноградника, махала нам одной рукой, а второй вытирала слёзы. Затем и у меня намокли глаза.
-Возьми, я видел, как ветерок занёс тебе в глаза песчинки. А носового платка, как всегда, у тебя нет.
   Через три часа нас встречала нана Марго, мать Бесико, в прекрасном городе Тбилиси. Столицы Грузии.
168
                ТБИЛИСИ.
   Когда мы отъехали, километров на двадцать, и я перестала любоваться красотами Кахетии, сказала Бесико:   
-Грузия – необыкновенная страна. И люди в ней –необыкновенные. Я никогда, даже подумать не могла, что я влюблюсь в неё, твою Родину.
-Она, теперь, и твоя Родина.
-Мама бывает – одна! Хорошая она или плохая. Вторая страна, если ты даже её полюбил, всё равно останется мачехой, а не матерью. Кстати, твои не знают, что мы к ним через пару часов заявимся? Ты бы позвонил, с любого места, где есть телефон и сообщил матери или отцу на работу, чтобы нас встретили. А то приедем, а их никого нет дома.
-Сегодня воскресенье и они оба дома.
-Разве? А я потеряла счёт дням. Давно не слежу за ними, днями. Для меня, сейчас, все дни одинаковые – праздничные. Интересно, как меня встретит нана Марго, твоя мама?
-Она, теперь и твоя мама. Первым делом, что она сделает, потащит тебя на балкон, тайно покурить.
-Я же бросила! Ты не разрешаешь.
-Но, на море с ребятами, покуривала.
-Откуда ты знаешь! Кто тебе сказал:
-«Всё тайное рано или поздно становится явным» -  сказал Сократ, древнегреческий философ.
169
-Я это знала, только не знала, кто сказал. А вот, у него
Эрих Мария Ремарка, я вычитала и запомнила, «Слова,  сказанные в темноте, не могут быть правдой. Для настоящих слов нужен яркий свет».
-Тоже правильно. Ты думаешь, я не знал там, у моих родственников и в Кобулети о твоих шашнях?
   Кровь сразу наполнила все мои сосуды глупых мозгов и я думала они вот-вот лопнут.
-Какие шашни? Что ты плетёшь?
-А почему ты привскочила с сиденья и побледнела? Сядь! Ты, думаешь, я не замечал? Я всё видел!
-Что ты мог видеть? Останови машину! Я сойду и уеду к Этери!
-Конечно! Вы же подруги. Даже расставаться не хотели. Слились в долгом поцелуе. Она тоже занималась тем же, чем и ты.
-Чем?
-Тем, что тайно, как и ты отдавалась Ветру, раздвинув красивые ножки. Даже больше, чем ты.
   И он захохотал.
-Фу, идиот! Разве так можно пугать женщину?
-Женщину можно испугать только одним. Слишком маленьким членом. Люд, один – один. Это за твой розыгрыш меня, там, на берегу. Когда ты рассказывала, как отдавалась Ветру.
   И мы оба захохотали.
-Вот он, мой двор. А здесь почти ничего не изменилось, за три года моего отсутствия.
-А почему они не вышли во двор нас встречать?
-Они же не стоят круглыми сутками у окна, высматривая нас!
-Пошли! А вещи мы потом переносим с отцом.
-А не сопрут? Бочонки с вином, что на виду.
-Здесь, в Тбилиси, не мелочатся! Если сопрут, то вместе с машиной.
   Мы вошли в открытую  дверь. Оказывается  и  здесь,  в
170
Тбилиси, двери тоже не закрывают на замки, когда, кто-то находится дома.
-Мама, папа, мы приехали! Это я – Бесо!
   Откуда-то внезапно появилась полная моложавая женщина, встала, подбоченясь, как базарная баба и сказала:
-Бесик! Кого ты нам привёз? Я думала, ты привезёшь, красивую русскую женщину, а ты привёз....
-Вот, сука, бля...дь жирная! Хорошо же они меня все встречают, его родственники?! И хорошо, что я не успела затащить чемодан. А этот мудак грузинский, тупой архи-тектор, стоит и молчит, раскрыв рот от удивления. –Это всё я говорила тихонько себе.
-Да, Бесик. Я думала, надеялась, ты привезёшь, красивую русскую женщину, а ты привёз очень красивую, нет, самую красивую женщину! Ну, здравствуй, моя девочка!
   И мы бросились друг к другу в объятия. И у меня из глаз потекли слёзы.
-Дэда, у этой самой красивой женщины много недостков, но самый главный – она не носит носовые платки, а когда ей попадают песчинки в глаза, то её слёзы и сопли, приходится вытирать мне своим платком.
-Сынок, если бы у женщин, не было недостатков, то их бы не любили мужчины!
-Нана, это тоже сказал Сократ? -сказала я.
-Людочка, причём здесь Сократ? Это сказала я!
   И мы захохотали.
   Я сразу почувствовала, что ручейком влилась в эту их домашнюю реку.
-А где папа?
-Ты, что не знаешь своего папу? Если даже будет всемирный потоп или пожар, они не бросят начатую партию в нарды. Играют с Бенджамином, в его кабинете.
-Я пойду, поздороваюсь с ними.
-А мы, с Людой...
-Тайно, выкурим по одной сигаретке на балконе. Можно, нана?
171
-А ты, прелесть, моя девочка! Не только можно, но и нужно! Я сама хотела предложить тебе это. Ведь, дружба женщин начинается с сигаретки, бокала хорошего вина и
-Сплетен!
-Точно! Из обсуждения своих подруг, сук, и их красивых мужей и некрасивых любовников. Или – наоборот. А потом я пойду готовить застолье.
-Мы будем готовить вместе.
-Но ты, же гость! И устала с дороги.
-Да, устала. Только жопа. От постоянного сиденья. А всё остальное у меня в порядке.
   Мы вышли на балкон. Вернее – лоджию. Отсюда была видна часть города. Не самая красивая.
-Девочка, я люблю вино, но могу пить все напитки. Бываю в разных местах, где богатые сходят с ума. В одном доме мне предложили саки. Ты пила саки? Тёплые, беловатые саки.
-И ты, нана, конечно, от них отказалась?
-Доченька, я же не дура, терять лицо из-за этого! Я их выпила. И даже нисколько не сморщилась. Чтобы все видели, что Катамадзе Марго, жена самого профессора Гоги Катамадзе, пьёт японские саки, так же, как и паршивый шотландский самогон – виски, который намного хуже чачи и даже русского самогона.
-А я, правда, думала, что саки!
-Японская водка - Сакэ,  но саки звучит красивее. Э, ближе к ноте ре, грубее, а И совсем, как нота си, нежное, ласковое. Из всех напитков я люблю вино. Наше грузинское. Но пила и вина других стран. Ни кому не верь, что самое лучшее вино – грузинское. Иногда подсунут такое говно, блевать хочется. Вина, как и мужчины. Красавцы, бывают во всех странах. У тебя был иностранец? Ах, да, ты же замужем, за моим сыном. Но я могу дать вот эту руку, которая выводит чудные мелодии на скрипке, на отрез, что такая красавица, как ты, не могла не попробовать иностранца. Хотя, Людочка, они все с виду, как кон-
172
фетка, в хорошей обёртке, а внутри многие – говно! У меня вот здесь, в тайнике, хотя Гоги знает о нём, белое и красное. Какое будем, Люд?
-Какое нальёшь, нана. С такой прекрасной женщиной, да ещё с золотой будущей свекровью, можно пить и японские саки.
   Мы засмеялись, и она стала наполнять бокалы.
-Нана, первый и главный вопрос. Как, вы с Гоги, относитесь к тому, что ваш сын красавец, хочет жениться на женщине с ребёнком?
-Девочка, если бы не ты, этот ловелас никогда бы не женился. Разве нам с Гоги жить с тобой? Если у вас всё хорошо, ну, и, слава богу! Или ты думаешь, мы станем его отговаривать? Конечно, нет. Единственно чего я боюсь, сможет ли Бесико полюбить твоего сына?
-Этого, я как раз не боюсь! Бесико любит детей. Я боюсь другого. Мой сын не сможет полюбить Бесико. Ему же нужно будет называть его отцом. А мой Саша, слиш-ком любит отца. Сильнее меня. И разлука с отцом, станет для него большой травмой.
-Надо его забрать быстрее у отца. Дети быстро перестраиваются, не то, что взрослые.
-Отсюда, мы поедем к моей матери и заберём Сашу. Думаю, ему вначале будет тяжело, а затем он привыкнет.
-Особенно, если станет возиться с младшим братом или сестрой. Вы думаете заводить детей?
-Сразу, как только получим ваше согласие на наш брак и покончим со всеми застольями. Не станем же мы в пьяном виде делать себе подобных.
-Хомо сапиенс – должен быть всегда челове;ком  разу;мным и не клепать дураков и дебилов. Это правильное решение. Но, если мне не изменяет память, Люд, мы, тог-да, с Гоги нахлебались кахетинского вина и стали шалить, а после этого у меня начало расти пузо.
-Это вмешался винный Дух и помог вам.
   А потом мы пошли готовить застолье.
173
                АРМЯНСКАЯ  КРАСАВИЦА СИРАНУШ.
   Мужчины сидели за журнальным столиком, а я помогала Марго, своей новой свекрови (надеюсь последней) накрывать на стол. Лобио уже было готово. Зелень и сыр лежали на столе. Три больших графина с деревенским вином «хванчкара», которое Марго привезли в качестве взятки за бездарного дитя, которого они хотели видеть великим музыкантом, стояло на столе. Осталось дождаться малого, когда будет готов хачапури, который издавал божественные запахи. Да ещё появится, опаздывающий, лу-чший друг Гоги, профессор Бенджамин, который решил сходить домой переодеться. Не мог же он сидеть с молодожёнами, в старой одежде! –как сказал он.
   Зашла красивая девушка, лет двадцати, с большой каструлькой в руках и подошла к нам.
-Тётя Марго, это мама передала вам армянскую долму и сказала, что Бесико любил её. Возьмите!
-Спасибо, Сирануш, мы столько всего наготовили, на целый квартал, как на свадьбу. Ты потом отнесешь, матери, хачапури, а сейчас, неси на стол эти тарелки, затем поздороваешься с Бесико и сядешь за общий стол.
-Мне неудобно, лучше я пойду!
-С каких это пор армянские девушки перестали слушаться старших?
-Кто эта девушка, нана?
-Дочь соседки. Очаровательная девушка, но главное талантливая.
-Нана Марго, имя у неё не очень красивое, ассоциируется с неприятным русским словом.
-Срать? Чепуха. Сирануш, в переводе с армянского -  сладостная красавица, а сирум, по-армянски – люблю.
-А как будет - я тебя люблю?
-ес кез сирум ем.
   Я засмеялась.
-Почему ты засмеялась, Люд?
-В первый день, как мы  познакомились  с  Бесико,  он
174
тоже сразу взял меня за руки и сказал: -Ме щен миквархар, гогона! А как по-армянски девушка?
-Ахчик.
-А, сейчас, он держит эту Сирануш за руки и говорит: -ес кез сирум ем ахчик!
-Как ты быстро запоминаешь слова из разных языков! А говорить он не может ей такое, потому, что очень любит тебя. Много раз говорил мне об этом по телефону, из вашего города, и как вы приехали тоже сразу сказал. Это одно, а второе, он не может сказать ей при отце такое. И третье – она ещё совсем ребёнок.
-Сколько же лет этому ребёнку?
-22 будет через две недели. А четвёртое, у неё есть парень – грузин, ревнивый, как Отелло.
-Смотри, нана, (мамочка груз.) он ей что-то говорит, а она вся покраснела и боится поднять на него глаза.
-Смущается, доченька. Она была в детстве в него влюблена. Когда он пошёл в десятый выпускной класс, она пошла в первый, в нашу школу, поблизости. Её мать не смогла её отвести и её повёл Бесико. Отец у неё тогда сильно болел. А, затем, после школы, она прибежала ко мне и радостно рассказывала, как Бесико, почему-то посадил её себе на шею, дал колокольчик и ходил перед учениками, а она звонила в этот колокольчик. Это у нас так делают каждый год, провожают выпускные классы и встречают новичков.
-У нас тоже такая традиция.
-А потом она стала прибегать каждый день, и если Бесико не было дома, расстраивалась и убегала. Детская влюблённость. А однажды, уже, будучи в третьем классе, пришла, когда я занималась с очередной бездарью, тоже девочкой. Та никак не могла отличить одну ноту от другой и тогда Сирануш показала на рояле. Я попросила спеть простую песенку обеих девчонок и поразилась голосу этой милашки, соседки. После этого решила обучать её музыке, бесплатно,  разумеется. Денег у  них  за  обучение
175
не было. А вскоре её отец умер, и она стала мне, как родная дочь. После поступила в музыкальное училище. Она, кроме того, что хорошо поёт и танцует, ещё дополнительно освоила аккордеон. Мы позже, попросим её спеть и станцевать с Бесико. Он тоже хорошо танцует.
-Лезгинку?
-Иноземцы в древние времена звали народы Дагестана Лезгинами, от этого и произошло название Лезгинка. ... 
Сегодня в мире трудно найти человека, который бы не знал зажигательный танец "Лезгинки". Что же такое "лезгинка"? Это своеобразное соревнование между молодыми людьми - быстрая, темпераментная, требующая большой силы и ловкости от юноши, и плавности, изящества от девушки. Знаменитый танец является ничем иным, как отго-лоском древних языческих верований и ритуалов, одним из основных элементов которых являлся образ орла. Этот образ совершенно точно воспроизводится танцором, особенно в тот момент, когда он, поднявшись на носки и горделиво раскинув руки-крылья, плавно описывает круги, словно собираясь взлететь. Музыка «лезгинки», с четким ритмом и энергичными движениями, привлекла к себе внимание многих известных композиторов. Так, Глинка в «Руслане и Людмиле», Рубинштейн в «Демоне» поместили бурную, полную стихийной силы и страсти «лезгинку». Композиция осталась популярной по сей день – очень часто к ней обращаются и современные исполнители.
-Нана, мамуля, ты мне сейчас прочитала лекцию, представив, что находишься у себя на работе, среди учеников и я одна из них?
-Прости, девочка! Привычка читать лекции. Хачапури уже все готовы, только ещё вот нет, пока, этого рассеянного шалопая профессора Бенджамина. Мужики уже, наверно проголодались?
-Один уже насыщается духовной пищей, так и не выпуская рук этого ребёнка – Сирануш, да и она осмелилась и с восхищением смотрит на него.
176
-Ты, что ревнуешь? Позвать его или её?
-Пусть воркуют. А Бесико знает армянский язык?
-Так же, как и русский и грузинский. Мы, здесь, в Тбилиси, говорим на трёх языках, но в основном на русском.
-Интересно, а на каком языке он говорит ей о любви?
-Не говори ерунды, милая! Вот сделаем тут свадьбу, и ты подаришь мне внуков.
-Не будет ни какой свадьбы! Со мной. Вернее, будет, но с ней. Она уведёт его у меня!
-Почему ты так решила?
-Она моложе и красивее меня. И главное у неё нет прицепа?
-Какого прицепа?
-Ребёнка. Но я не буду в обиде. Твой сын заслуживает лучшей женщины, чем я.
-Всё это бред у тебя в мозгу. Ты перегрелась у плиты, при такой жаре на улице.
-Да, очень жарко! У нас тоже бывает жара в Херсоне, но не такая.
-Наконец-то припёрся этот жирный Бенджамин. Надо приглашать к столу. Бенджамин, я знаю, что ты склерозник и всё забываешь. Но неужели было так трудно запомнить к какому времени тебя приглашали?
-Марго, я хотел прийти раньше и сыграть пару партий в нарды с Гоги, но когда проходил через соседний двор, чтобы срезать угол, там играли в нарды Гиви и Валико. А я, прошлый раз, проиграл Гиви две партии и решил взять реванш. Мы сыграли три партии и я
-И ты все выиграл?
-И я все три проиграл.
-К столу, к столу.
   Воркующие голубки, не торопясь шли к столу, хорошо, что не держались за руки и, автоматически, хотели приземлиться рядышком, но мудрая сова Марго, сказала:
-Сирануш, принеси блюдо  с  горячими  хачапури, а  я,
177
пока, буду накладывать лобио.
   Мужчины разговаривали.
-Гости сядут вот здесь, на почётном месте. Нардисты вот тут, только я между ними посажу Сирануш, чтобы не болтали, а я - в торце стола. Мне надо будет обслуживать стол. Тамада, наливай бокалы. Это хванчкара семилетней выдержки, так сказали родители той девочки, которой я помогла устроиться в музыкальное училище, но, как мне кажется, это прошлогоднее вино. Я им тоже сказала, что их дочь станет гениальным музыкантом, но уверена, что её выпрут из училища через полгода.
   Все засмеялись.
-Сирануш, девочка, садись между дядей Гоги и дядей Бенджамином и не позволяй им открывать рты.
   Когда все расселись, Гоги поднял красивый бокал с вином и сказал:
-Наш сын, Бесико, не посещал нас целых три года, но не потому, что ему Марго, его мать, запретила приезжать одному, без невесты, а потому, что он слишком занятой человек. Потому, что он большой начальник. Самый главный в городе. (Во, сука, заливает! – сказала я мысленно себе). А почему он самый главный, потому, что от него зависит, каким будет город. Вот, в доме, кто всегда старший? Все скажут – муж. Но это не так. В доме всегда старшая жена. Она устанавливает закон и порядок в доме. И вот, он наш орёл, главный архитектор города Херсона, лучшего города Украины, после Киева, прилетел в родное гнездо. Но он прилетел не один, а с голубкой. (Старый козёл, добавь ещё, что у голубки есть ещё и голубёнок, смех так и душил меня). Эту прекрасную голубку зовут Люда, Людмила, как героиню в произведении Пушкина. Я предлагаю осушить поднятые бокалы за них. За эту прекрас-ную пару, которая, в эти минуты самая красивая в нашем Тбилиси.
   На Бесико я не решилась посмотреть, но мельком глянула на сидящую напротив Сирануш. Её красивая морда, красивее, чем у меня, сморщилась, как от кислого лимона.
178
   Но это длилось всего секунды. Она перевела взгляд с ме-
ня на Бесико и расцвела розой, или превратилась в невинного ангела. А, может, она и была невинной и берегла её, свою девственность, для Бесико, как я когда-то для Вано.
   Мы выпили. Потом тост произнёс Бесико - за родителей. Потом Бенджамин - за их дом, чтобы в нём было всегда изобилие. Затем, а затем я уже перестала их считать, но уже пила не до конца, потому, что эту взяточницу, нану Марго обманули и привезли вино хванчкара не прошлого года и не семилетней выдержки, а столетней, такое оно было ароматное и крепкое.
   У меня уже начали вырастать крылышки, но не голубки, а распутного Чёрного Ангела, потому, что я, когда поддам, всегда хочу мужика, а их было здесь трое, но первые два, старые пердуны, меня не интересовали, а молодой не сводил глаз с красивой армянки, забыла как её зовут, но тут её имя назвала Марго, сказав:
-А, сейчас, красавица Сирануш, что-нибудь нам споёт на её усмотрение. А красавица Сирануш, совершенно трезвая, потому, что выпила всего половину бокала вина пер-вого тоста, за орла Бесико, а вторую половину за голубку Людмилу пить не стала.
   Она встала из-за стола и плавно, пошла к роялю, где за ним уже сидела Марго.
-Что ты нам споёшь, доченька?
-Чёрные глаза Петра Лещенко, тётя Марго, у вас есть аранжировка этой песни?
-Конечно, я люблю все песни Петра Лещенко.
   И она заиграла. А эта красавица, писаная, сука, встала у рояля и, вложив пальцы одной руки, в другую запела:
Ах, эти чёрные глаза, меня пленили!
Их не забудешь никогда, они стоят передо мной.
   Нет, Данина кобыла, цыганка Мирела пела красиво, но у неё был немного прокуренный голос. А у этой был чистый, действительно ангельский голос и песню, эта молодая сучка, выбрала не зря. Ведь, у моего Бесико были кра-
179
сивые чёрные глаза, и они меня тоже пленили с первого раза. Поэтому, я первой стала его кадрить. Её стоячие груди, чуть меньше, чем у меня, пытались сосками проткнуть белый в горошек ситец и прыгнуть в ладони моего Бесико, которые он приготовил, чтобы первому начать ей аплодировать. У неё тоже были чёрные глаза, даже чернее, чем у него, а пухлые губы, как спелая клубника, что лежала на нашем столе, просили их целовать. Она пела и неотрывно, даже нагло смотрела на него, как бы говоря, любимый, мы здесь с тобой только вдвоём и эту песню я пою только для тебя. И он, неотрывно смотрел на неё, и пожирал её глазами. А когда я тронула его за руку, напоминая о себе, что я тут, он даже не заметил, как муху, севшую на его спину, в рубашке. Она спела ещё пару песен, грузинскую и армянскую, о чём они были, не знаю, но очень красивые. Потом все аплодировали и даже я.
-А наша Сирануш, играет ещё на аккордеоне. –сказала Марго.
-Если хотите послушать, я сбегаю за ним? –улыбаясь, сказала она.
-Хотим, хотим, -тоже улыбаясь, сказал Бесико.
-Тогда я пошла за аккордеоном.
-Он тяжёлый! Я тебе помогу принести! –и он ринулся за ней.
   Но аккордеон был не такой тяжёлый, как я думала. Он был тяжелее концертного рояля, на котором играла его мать Марго, потому, что они несли его больше часа, а их дома стояли рядом. За это время Гоги и Бенджамин сыграли несколько партии в нарды. А они подолгу обдумывают хода.
   На аккордеоне она играла лучше, чем пела. А я вдруг вспомнила Серёжку с голубыми глазами из Енакиево, за которым так ухлёстывали девки, а он их называл «серыми мышками». Так вот какая она серая мышка? Это же – я! Я ничего не умею делать! Нет, одно я умею. И, может быть, даже  лучше других. Трахаться. Тут мне  равных  нет!  Но,
180
Продолжение 9 следует.

На Стихи.ру публикуются мои стихи. Заходите.

Спасибо всем тем, кто помог мне материально
на лекарство!

Для отзывчивых и добрых моя карточка: 4276  6200  2106  2330
Буду рад каждому вашему полтиннику.