Последнее слово

- Вам предоставляется последнее слово, Чаликов! – сказала судья.- Вам есть, что сказать суду?
- Есть.
- Тогда говорите.
Чаликов помолчал и забубнил:
- Быть может, вы думаете, афиняне, что я осужден потому, что у меня не хватило таких доводов, которыми я мог бы склонить вас на свою сторону, если бы считал нужным делать и говорить все, чтобы избежать приговора. Совсем нет. Не хватить-то у меня, правда, не хватило, только не доводов, а дерзости и бесстыдства и желания говорить вам то, что вам всего приятнее было бы слышать: чтобы я оплакивал себя, горевал – словом, делал и говорил многое, что вы привыкли слышать от других, но что недостойно меня, как я утверждаю. Однако и тогда, когда мне угрожала опасность, не находил я нужным прибегать к тому, что подобает лишь рабу, и теперь не раскаиваюсь в том, что защищался таким образом. Потому как ни на суде, ни на войне ни мне, ни кому-либо другому не следует избегать смерти любыми способами без разбора…
Чаликов говорил, судья профессионально отключилась с открытыми глазами, адвокаты и подельники откровенно придремали. Наконец Чаликов закончил дозволенные речи:
- Но уже пора идти отсюда, мне – чтобы умереть, вам – чтобы жить, а что из этого лучше, никому неведомо, кроме бога.
Завершив речь, Чаликов уселся на место. Секретарша откровенно зевнула.