Пути Господни

Устроившись на ступеньках предбанника и прикурив сигарету, Вадик наблюдал, как дядька колет дрова. Получалось ловко. Уверенными, годами отточенными движениями Лёха вскидывал колун высоко над бритой, искрящейся каплями пота головой и тяжело обрушивал его на невысокую берёзовую чурку. С сочным хрустом полено сразу же разрывалось на две, почти одинаковые части. Подбирая разлетевшиеся по сторонам половины, Лёха тоже рубил их напополам.
Любопытно разглядывая вздувшиеся бугры разогретых мускул дядькиных плеч и спины, Вадик выпустил дым и осторожно позвал:
- Дядь Лёш, можно спросить?
- Ну, - сурово отозвался Лёха, осматривая очередное полено.
- А что за шрам на спине? Расскажи, а.
- Шрам да шрам, тебе зачем?
- Ну, интересно, здоровый такой. По-пьяни что ли? – Вадик хохотнул.
- Ага, почти, - пробормотал Лёха, размахиваясь и прицеливаясь.
- Или в лагере? – продолжал Вадик.
Покромсав ещё одно полено, Лёха уселся на низкий широкий пень и, теребя пальцами нательный крест, задумался.
- Не, Вадька, не в лагере. Давно было. Я тогда на игле плотно сидел.
- Героин? – перебил Вадик.
- Да брось ты, какой героин? В наших краях про героин тогда только слышали, ханкой кололись… Вот и укололся я как-то раз, что чуть не помер… - Лёха снова взялся за крест и уставился в одну точку.
- А чё случилось-то, дядь Лёш? Шрам тоже с того раза?
- Ага, с того. Он мне теперь как напоминание, что было бы со мной. Да, видимо, Бог рассудил иначе. Я ведь только тогда и уверовал по-настоящему.
Вадик обречённо опустил лицо и затянулся. Все эти дядькины разговоры о вере и промысле Божьем нагоняли на него тоску. Лёха тоже закурил и, немного повеселев, начал свою историю, сдабривая рассказ жаргоном и крепкими бранными словечками…
***
Случилось всё ещё в далёкие девяностые, лет двадцать пять назад. Как и многие пацаны его возраста, в те лихие времена Лёха активно промышлял криминалом, а все преступно добытые деньги, как правило, спускал на бухло и наркотики.
Жил Лёха один, из-за чего в квартире часто появлялись желающие с комфортом вмазаться наркоманы, которых Лёха, особо не осторожничая, впускал, требуя себе в качестве платы хотя бы небольшой дозняк, чтобы снять кумара; или догнаться если уже был под кайфом.
Как-то на пороге лёхиной квартиры появился малознакомый парень. Когда-то Лёха пару раз пересекался с ним в общих компаниях, а потом до него дошёл слух, что того посадили. Лёха вспомнил только его лицо, имени он, скорее всего, даже и не знал. Но и этого хватило, чтобы, не вдаваясь в подробности впустить нежданного гостя в квартиру. По-быстрому сбросив ботинки, парень прямо в куртке прошёл в комнату и сразу же вывалил на стол десятка четыре, свёрнутых пополам целлофановых фантика с размазанной по ним густой, тёмно-бурой массой, коробку сибазона и несколько стандартов димедрола. Из внутреннего кармана куртки он осторожно вытянул двадцатикубовый шприц с прозрачным раствором ангедрида. Вытаращив глаза, Лёха уставился на разбросанные по столу препараты и, с трудом сдерживая охватившее его волнение, выдавил из себя:
- Сколько здесь?
- Сорок две.
- Пошли.
Отсчитав двенадцать ляпок и прихватив с собой всё необходимое, чтобы свариться, парень проследовал за Лёхой, который уже рылся в кухонном шкафу и гремел посудой.
Приготовив раствор, наркоманы вернулись в комнату.
- Тебя как звать-то, братан? – спросил гостя Лёха, по-деловому рассматривая тёмную жидкость в шприце и осторожными движениями поршня выдавливая мелкие пузырьки воздуха.
- Игорь. Давай, короче, ты меня первого вмажешь, потом я тебя.
Лёха помог приятелю уколоться и, усевшись на табуретку около батареи, нетерпеливо ждал пока Игорь немного придёт в себя. Опустив веки, Игорь сидел на старом, местами прожжённом диване и не спеша курил. Поднося подрагивающими пальцами сигарету к губам, он делал неторопливую глубокую затяжку и, на мгновение задержав дыхание, длинно выпускал изо рта тонкую струйку голубоватого дыма.
- Давай быстрей, потом докуришь, - поторапливал Лёха.
- Ща, ща, оприходуюсь, - отозвался Игорь сдавленным, внезапно осипшим голосом.
Оставив непотушенную сигарету в пепельнице, он поднялся с дивана и, пошатываясь, подошёл к Лёхе. Присев перед ним на корточки, он с уверенно-расслабленным видом человека никогда не допускающего ошибок, проделал несложную процедуру и снова вернулся к столу с дымящейся пепельницей.
Лёха сразу как-то неестественно сник. Опускаясь туловищем всё ниже и ниже, он съехал с табуретки на пол и, ещё не утратив окончательно связи с реальностью, уселся, раскидав ноги в стороны и облокотившись спиной о батарею. Голова свесилась подбородком на грудь. Побродив по комнате, Игорь равнодушно посмотрел на притихшего Лёху. Лёха не шевелился и как будто не дышал. Губы посинели.
- Эй, братан, ты чё? – позвал Игорь Лёху, сам понимая, что ответа не будет.
Даже если бы в квартире нашёлся телефон, вызывать Лёхе скорую Игорь не собирался. Проще было по-быстрому, не привлекая внимания ретироваться. Зачем создавать себе проблемы из-за какого-то почти незнакомого наркомана, отъехавшего от передоза. Оставалось только распихать по карманам наркоту и сваливать.
В этот момент в дверь громко и настойчиво постучали. Из подъезда донеслись крики с требованием открывать. Игорь даже не успел сообразить, что произошло, и как реагировать, но дверь уже кто-то вышиб, и квартиру наполнили люди в штатском. Уткнув его мордой в стену и широко раздвинув ему ноги, менты агрессивно переговаривались и рыскали по углам. Явно кого-то разыскивали. Один из них встал рядом с уже посиневшим Лёхой и пихнул его ботинком в бедро. Лёхина нога лишь безвольно качнулась. Сам он не шелохнулся и не издал ни звука. Тогда опер склонился и несколько раз яростно хлопнул Лёху ладонями по щекам. Лёхину голову болтало из стороны в сторону, но признаков жизни он не подавал.
- Вызовите скорую. Передозировка, - сумничал Игорь и сразу же выхватил страшный удар кулаком в лицо.
Выплюнув вместе с кровью обломок зуба, Игорь притих.
В квартиру вошёл сурового вида, уже пожилой мужчина в длинном кожаном плаще. Аккуратно зачёсанные волосы были окрашены сединой. В первую очередь, старший велел вызвать скорую, затем не спеша осмотревшись и спокойно пообщавшись с коллегами, подошёл к стоящему «на растяжке» Игорю.
- Ну, чё встал-то? Садись, - небрежно бросил он и указал на диван.
Игорь послушно сел. Приставив табурет поближе к столу, главный уселся напротив и, туго поскрипывая кожей плаща, смахнул на пол все наркотики и медикаменты. Игорь понял, что нагрянувших ментов не интересует ни Лёха, ни он, ни то, чем они тут занимались. Поймав на себе холодный, стальной взгляд, проницательных глаз, Игорь сразу решил соглашаться на всё, что ему предложат и обещать всё, что от него потребуют. Главное вырваться и снова не загреметь на зону.
Вскоре приехали медики. Проверив у Лёхи пульс, врачи ему что-то вкололи и буквально через несколько секунд, к общему удивлению, Лёха очнулся. Игорь опешил, он уже не сомневался, что Лёха нежилец. Но Лёха, словно вернулся с того света и, как ни в чём ни бывало, поднявшись на ноги, стал расхаживать по комнате, недоумевая по поводу присутствующих людей и учинённого ими беспорядка.
- А вы на каком основании здесь находитесь? – кинул он тупую претензию.
- Я тебе щас такие основания найду, ты охуеешь! – осадил его один из оперов.
Такого основания оказалось более чем достаточно. Лёха сразу умолк.
Не обращая ни на кого внимания, кожаный плащ что-то тихо и уверено говорил. Игорь всё время кивал. К Лёхе подошёл врач и попросил его не двигаться:
- Стой, - грубо сказал он ему и, взяв его за плечи, внимательно осмотрел спину.
От долгого сидения у горячей батареи, кожа на спине полопалась и облезла и теперь висела рваными лоскутами. Из раны сочилась какая-то прозрачная жидкость. Лёха замер на месте, и пока врач обрабатывал рану и накладывал повязку, тоскливо глазел на разбросанную по полу ханку. Остекленевший взгляд выражал полную безнадёжность. Казалось, Лёха вот-вот разрыдается.
Закончив возиться с Лёхой, бригада скорой уехала. Игорь отделался выбитым зубом и обещанием сдать ментам нужного им человека. А вот Лёхина жизнь полностью перевернулась…
***
Закончив рассказ, Лёха затоптал окурок и задумался. Помолчав, добавил:
- Это я ведь только потом узнал, что скорую мусора вызвали. Если б они тогда в хату не вломились, так и сдох бы я у той батареи. Верняк. Этот пассажир свалил бы по-тихому. Среди наркоманов дело обычное. Проблемы никому не нужны. Врачи сразу ментов вызывают. Помню, случай был. Поехали за отравой на тачке. Сварились прямо у барыги на хате. Вмазаться не успели. Он чё-то кипиш поднял, я уже не помню из-за чего. В общем, кололись в машине. Можно было и крепануться, до дома доехать. Но так, на случай если мусора тормознут, чтоб без палева. Нас тогда трое было, не считая водилы. Никто друг друга почти не знает. Чисто, замутились вместе. Ну, один, короче, передознулся, отъехал. Так мы его прямо на трассе из тачки вытолкали и уехали. А дело зимой было, холода. Сейчас даже вспомнить страшно, а тогда, вообще, ничё не ёкнуло. Всё похуй. Прости Господи. Одного только нужно было. А тут сам в такую же ситуацию попал. Вернулось. Только меня-то спасли зачем-то. Можно сказать с того света выдернули. Видимо Бог другой час назначил. И вышло-то видишь как… странно как-то. Те кого я больше всего ненавидел, те-то мне жизнь и спасли. Ясно дело, что они обязаны скорую вызвать, но ведь могли бы и не спешить. А если б ещё немного и всё – аллес. Кто знает, может мне того начальника сам Бог послал. Правду говорят: пути Господни неисповедимы. В общем, я с того раза, как оклемался, больше ни-ни. Сразу завязал. Поначалу тяжко было. В церковь ходить начал. Помню даже свечку за того седого поставил. А сам даже имени его не знаю. Так и называл его: начальник в кожаном плаще. Бывало, как совсем невмоготу станет, ажно крыша едет, чуть на стены не лезешь, повернёшься к зеркалу спиной, глянешь через плечо на шрам, и сразу перед глазами картина всплывает: валяюсь я, значит, у той самой батареи, обдолбанный, грязный, худющий, посиневший уже весь, и такое отвращение к самому себе охватит, злость что ли. Но помогало. А там ещё помолишься, перекрестишься, и, вроде, даст Бог силы, укрепит. – Лёха закинул руку за спину и мягко нажал пальцами на шрам. – Не зря Он мне этот шрам оставил… Чё ты лыбишься опять? Тебе, Вадька, всё смехуёчки да ****ихаханьки.
- Интересная у тебя, дядь Лёш, жизнь была.
- Ага, очень. Ты только смотри сильно-то не заинтересуйся. Вадька, узнаю, что чудить начал, - Лёха жестом изобразил укол в вену на локтевом сгибе, - я тебя вот этим вот колуном… своими руками.
- Дядь Лёш, так убийство же – смертный грех, - глумился над дядькой Вадик.
- Ладно, кончай ржать, умник. Инструмент в зубы и попёр. А я тебе помогать буду, а то надорвёшься ещё, бедненький.
Оба заржали. Лёха поднялся и протянул Вадику здоровенный колун.
- Эх, грехи наши тяжкие, - прокряхтел он, выбирая для Вадика полено поменьше.

Самойлов П.С. 11.07.2018 – 18.07.2018