Есть женщины в русских селеньях

Василий бросил свой рюкзак на продольную полку. Спросил у семьи, которая под ней сидела, можно ли там прилечь. Можно. Снял свою лисью шапку и положил рядом с рюкзаком. Залез, подложил рюкзак под голову и тут же заснул сладким сном. Свободных мест по близости не было и я умостился под потолком на багажной полке Подо мной внизу расселись мужики в возрасте. Здоровые пахари, ещё не пенсионеры, перебирают в памяти свои былые фронтовые победы.

Трое поддатых парней угрюмого вида, зашли в вагон и начали рыскать по проходу, как будто что-то потеряли. Я зацепился взглядом за лисью шапку, думаю, сейчас она исчезнет. Точно! Как корова языком слизнула. Василий проснулся, не поймёт в чём дело. Я ему сверху кричу: "Твою шапку свистнули!"

Они не успели перейти в другой вагон. Василий их догнал возле кабины кондуктора.
- Какая шапка? На, обшарь, сука! Видишь, ничего нет! Баран!

Ушли. Василий стоит в раздумье. Тут женщины подали голос: "Вот она, твоя шапка!"

Видимо, когда поднялся шум, воры кинули шапку в соседнее отделение. Не успел вагон успокоиться, как ворюги вернулись. Уже всемером. Прицепились к студенту: "Ты, сука, сегодня живой не слезешь отсюда. Пошли!"    Тянут за собой, студент упирается. Все молчат. Все, абсолютно все. Даже фронтовики, и те отвернулись в окно. Нахмурились, пытаются там что-то разглядеть. Меня, это взбесило.

Вспомнил как меня пинали по голове и по рёбрам в нашем сельском клубе. Тогда за меня двое заступились, а тут никто. Возникло нестерпимое желание спрыгнуть с полки и дать им по соплям, открыть дверь и выкинуть на ходу из вагона. Кидаться сверху вниз на семерых нет смысла. Этим парня не спасу. Решил поднять мужиков. Они меня раздражали ещё больше, чем эти ханыги. Сидят и молчат. Шесть здоровых крепких мужиков. Это же ненормально!
 
-Чё так притихли то сразу?! Чего это вы вдруг все замолчали? Чего за окном не видели? Вставайте! Парня убьют, как жить дальше будете? Кому про победы будете хвалиться? Мужики, вставайте же!

Сидят, задницы приросли к сиденьям. Будто оглохли.
- Вставайте же, наконец! Вы как дома бабам своим в глаза смотреть будете?!
Проняло. Один встал, хлопнул какого-то бандита по плечу:
- Но, вы это, парни, не получилось  у вас с шапкой-то, дык вы это, ступайте дале.
- Мужик отстань, тебя не трогают!
- Как это не трогают?
- Ты нас всех тронул!

Русские долго запрягают, но быстро едут! Поехали. Все шестеро встали, да ещё те семеро в проходе, стоять в вагоне негде. Шум поднялся невообразимый. Шпана ещё не сообразила, что ей грозило. Они на войне не были и в рукопашную не ходили. Поезд медленно остановился. Станция Баюново, как сейчас помню, стоянка короткая минут пять, наверное. Мужики вытолкали бандитов на перрон. Лежачих не били. Поднимут, если стоит на ногах добавляли в рыло.

Поезд тронулся, несколько воров осталось лежать на земле в нокауте. Своих умиротворённых товарищей бандиты еле успели закинуть в отходящий поезд. На станции Алтайка, вагоны перецепляют, поезд там стоит полчаса. Фронтовики и мы с Василием стояли в одном кругу, метров сорок от нас стояли они. И мы, и они говорили об одном и том же, о том, что было и том, что дальше будет. Фронтовики дальше не ехали. Если шпана это узнает, то мы с Василием до Барнаула доедем инвалидами первой группы.

Распрощались с мужиками, зашли в вагон. Вагон пуст, только в одном отделении сидят четыре женщины. Они в окно всё видели и всё поняли. Позвали нас, предложили перед битвой подкрепиться. Студенты всем кажутся вечно голодными. Велели нажимать на мёд, он силы придаёт.

Не успели мы подкрепиться, как любители лисьих головных уборов заявляются в вагон. Прошли туда, прошли обратно, изучили обстановку, оценили как очень благоприятную для мести. Остановились против нас. Семеро парней нашли на свою задницу кучу приключений и стоят перед нами с синими, с красными и с фиолетовыми мордами. Вид донельзя смешной. Были бы это мои друзья, умер бы от смеха, но то были не друзья.

Весело не было. Силы неравные. Двое против семерых.
- Ребята, вам что мало показалось?» - тихо, ласково так, сказала одна. В руках держит кухонный нож. Крепко держит, аж пальцы побелели. Другая с вилкой в руке, тоже тихо, но очень внятно, с неимоверно злой решимостью прошипела им в глаза:
- Зубами грызть буду. Глаза выколю!

Тишина. Секунды молчания показались вечностью. Напряг офигенный. Повернулись они и молча ушли в другой вагон. Ни фига себе.

До Барнаула оставались считанные минуты. Едим с Василием шанежки, запиваем чаем, женщины приглядывают за нами материнским тёплым взглядом, требуют не жалеть мёда, он полезный, рассуждают о случившемся, сетуют на то, что и в их родной деревне, где они гостили, всё стало не так как было раньше, там тоже появилась шантрапа под вид этих дармоедов.

- Откуда они только берутся?
- Вышли мы все из народа, дети семьи трудовой, Нюся, помнишь?
- Помню. Братский союз и свобода – вот наш девиз боевой…
- У этих другой девиз…
Мы  допиваем чай и с восхищением смотрим на наших спасительниц.
Есть женщины в русских селеньях!