Мой Альбион. Часть 1

Я так сильно не хотела ехать... Но ещё сильнее чувствовала, что мне нужно именно сюда. Я убедилась в этом, как только самолёт пересёк Ла-Манш. Вместо радости, к которой я привыкла в Италии, всё моё существо одолело какое-то другое чувство. Оно напоминало... вкус шоколада с молоком, подогретого до нужной температуры, когда все ароматы раскрываются со своей собственной скоростью. Н-да...
Таможенник отсканировал два моих пальца и любезно поинтересовался, зачем я здесь. Не знаю... Я перевела разговор на "как непривычно оказаться в стране, где всё написано только на одном языке". Серо-голубые глаза недоверчиво улыбались из-под рыжеватых бровей. Но задерживать меня было не за что. Поэтому с пожеланием счастливого пути я двинулась к выходу.
          В Хитроу есть метро. Нужно просто спуститься на лифте. Мой взгляд привлекла тончайшая паутина в углу лифтового проёма. Такая тонкая, что сами нити её казались прозрачными. Наши пауки плетут совсем другое...
Метро оказалось маленьким и уютным. Мягкие ультрамариновые диванчики, спокойные добродушные лица... И что-то необъяснимое, что-то очень правильное и справедливое держало в своих руках и этот поезд, и бегущие за окном песочно-серые дома, и окутанное мягким туманом небо, и бесконечно измученную меня...

Первым делом я купила довольно большого медвежонка в синей курточке, красных резиновых сапожках и красной шляпе из мягкого фетра. Это для старшей дочки. Купить его мне надлежало не в каком-нибудь случайном ларьке, а на той самой станции Paddington, где, если верить преданию, он ждал, пока его кто-нибудь найдёт. Я нашла его в маленьком магазинчике на платформе, между огромным вентилятором и стеллажом с открытками. (Вечером, глазами испросив разрешения, он прямо в одежде примостился на соседней подушке моей огромной кровати. Конечно же, я разрешила. Бедный Паддингтон! Он так сильно устал, что спал даже днём).

Потом я впервые оказалась в Кенсингтонских садах. От ослепительного великолепия  зелёного света у меня возникло подозрение, что в воздухе возросла концентрация кислорода. Тогда я впервые почувствовала, как сильно меня тянет к здешней земле. На ней хотелось сидеть, лежать, прижиматься лицом. И надо отдать должное благородным английским газонам: всё это время они терпеливо удерживали мой вид в рамках приличий, несмотря на самозабвенные попытки пренебречь имиджем.
Крупные капли краткого дождя падали на мои ладони, из которых белка совершенно спокойно взяла оброненный кем-то арахис. Её маленькие лапки держали продолговатое семя, то и дело поднося его к зубам. Поодаль смеялись дети, играла какая-то музыка, но было очень тихо... И очутившись в глубине этой необъяснимой, древней тишины, я вдруг обнаружила точно такую же внутри себя ...

Утром, проспав час-пик и наспех проглотив высококалорийный "английский завтрак", я снова спустилась в метро и доехала до станции Waterloo. Было пасмурно, но небо выглядело лёгким и очень просторным.

Сквозь строительные леса Елизаветинской башни*, как луна сквозь облачные сумерки, пробился циферблат, чтобы наблюдать за происходящим. «Laus Deo**» -- беззвучно загудела с началом ближайшего часа память о большом колоколе. «Domine Salvam fac Reginam nostram***» -- вторили ей маленькие призрачные колокольчики. Необязательно видеть, чтобы понимать.

Увенчанный громадным кольцом циркуль Лондонского Глаза вызвал во мне прилив почти физического удовольствия. И каждый раз, когда я на него смотрела, внутри меня что-то плавилось, подобно сахару, брошенному в горячий чай. Супругам-архитекторам удалось нечто большее видимых форм. London Eye... Love's in alliance with Unanimity****.
У подножия колеса шёл дождь, но на самом верху он перестал, и выглянуло солнце. Темза стала похожа на светло-зелёный серпентинит, просвечивающий в местах тончайших сколов. В выпуклое стекло кабинки билось тёплое дыхание города.



* с августа 2017 года по 2021 на реставрации
** Хвала Господу
*** В оригинале «Domine Salvam fac Reginam nostram Victoriam primam» Боже, храни нашу королеву Викторию I
**** Лондонский Глаз... Любовь в союзе с Единодушием