Жизнь поэта 8-я книга стр. 181-200 пр. 9

только этим я не смогу удержать своего Бесико.
-А, сейчас, мы попросим Бесико и Сирануш станцевать!
   Она включила магнитофон и понеслась мелодия кавказского танца.
   Горный орёл первым выскочил в круг и начал выделывать невероятное. Он раскинул руки, как крылья и начал ходить возле горной орлицы, предлагая ей ритуальный танец любви перед спариванием. И она, горная орлица, плавно, изящно вплыла в этот круг любви и они, забыв обо всём на свете, танцем выражали свою любовь и желание отдаться друг другу. Было очень красиво для моих глаз. А сердцу - очень больно! Оно надрывно кричало и стремилось выскочить из груди. Винный туман потихоньку стал улетучиваться. Затем зазвучало танго, и я сразу пригласила старого Гоги, который был, почти таким же стройным, как и его сын. А Марго пригласила жирного Бенджамина. А Бесико, ничего не оставалось делать, как пригласить Сирануш. То, что Бесико хорошо танцует, я знала по тем немногочисленным походам в ресторан, а то, что эта молодая шалава, не сомневалась. Они сразу прижались друг к другу и она закрыла глаза.
-Людка, интересно, у неё также намокает в половой щели, как у тебя, когда ты жаждешь самца? –спросила я сама у себя?
-А хер её знает Люд?- ответила я сама себе.
   А потом мы танцевали с ним и также прижимались, но у меня «там» всё было сухо.
   А после снова сели за стол. И ели армянскую долму, которую Бесико хвалил больше, чем лобио и хачапури, хотя, признаться, они были вкуснее. Из любимых рук – даже говно сладкое, вспомнила я чьи-то слова.
   После двух бокалов, я снова стала пьянеть и почувствовала, что если до этого мои мысли опережали дела, то после ещё одного бокала, мои дела начнут опережать мысли и я тогда оборву все перья на  голове  этой  армянской
181
горной орлице.
   Когда тамада Гоги, хозяин дома встал, чтобы произнести тост, я тоже встала и сказала:
-Батоно (господин) Гоги, можно я скажу?
   Все удивлённо посмотрели на меня.
-Говори, милая.
-Батоно Гоги, мне немного о ваших обычаях рассказывал Бесико, а немного я читала в журналах. Я думала, что за каждый произнесённый тост надо пить до конца и пи-ла, а теперь поняла, что необязательно и знала, что без разрешения тамады выходить из-за стола нельзя, поэтому и попросила слово. Батоно тамада Гоги, можно я выйду из-за стола и немного полежу, а то он начал вращаться.
-Кто?
-Потолок.
   Они засмеялись.
   Первой очухалась Марго, потому что, на самом деле в доме хозяйкой была она. Подбежала ко мне и позвала его, бывшего моего, но уже, кажется, чужого  Бесико. Они вдвоём бережно, как мешок с говном, отвели меня в спальню, которую отвели нам и уложили на кровать.
   Марго нежно поцеловала меня в лоб, как покойника, и сказала:
-Отдыхай, доченька.
   А потолок начал вращаться всё сильнее и сильнее и его центробежная сила швырнула меня, то ли на Луну, то ли на Марс?
   Я проснулась оттого, что кто-то целовал мне губы, затем ямочки на щёчках, дальше нос, а потом глаза и перешёл на мочки ушей. Думала, что  это он, мой милый муж Бесико и, не открывая глаз, прошептала:
-Доброе утро – Бесико!
-Это не Бесико! Это я.
   Я открыла глаза. Лучик солнца пробрался через окно, сквозь  штору  и  обжигал  мне  своим  горячим  поцелуем
182
правое ухо.
-Вставай, любимая, а то проспишь всю утреннюю красоту и свежесть!
   Я повернулась на другой бок, но и там, рядом не было Бесико. Посмотрела на часы. Половина десятого. Значит, он уже встал и помогает матери готовить завтрак или играет с отцом в нарды. Вышла на кухню, откуда шли такие волнующие запахи.
   Марго, что-то жарила.
-Доброе утро, нана! Я поцеловала её в щёку.
-Доброе утро, доченька! Как спалось на новом месте?
-Хорошо! Даже не снились сны, и не слышала, как вставал Бесико. Давай, я помогу тебе!
-Домой посуду, я не успела всю помыть, а лучше иди, умывайся!
-Потом, после. А где Бесико и отец?
-Гоги, я послала на базар за свежими фруктами и за сыром сулугуни, хотела, чтобы купил ещё и курицу, но соседка Жужуна, принесла большого петуха, они ждали гостей, а те позвонили и сказали, что не приедут. Повезло, что он готовый, не надо ощипывать. Я так не люблю это занятие. Мне надо беречь мои музыкальные пальчики. А Бесико повёз Сирануш кататься на машине. Он ей вчера обещал.
   Тарелка выскользнула из моих рук. Хорошо, что я держала её низко над раковиной, иначе разбилась бы.
-Вот, бля...дь, вчера были цветочки, а сегодня – ягодки, -а вслух я сказала: -И давно они уехали?
-Часа полтора назад. Я спросила у Бесико, почему он не разбудил тебя, а он мне ответил, что Люда проехала с ним больше двух тысяч километров и у неё от машины уже болит задница.
-Значит, он уже посадил её на ( я чуть не сказала куда).
-Да, он посадил её на машину и повёз. Сказал, что приедут к обеду.
-Вертит он на херу долго! – это я тоже  сказала  мысле-
183
нно, а вслух сказала, - хорошо, что он меня не разбудил, выспалась.
   Только сейчас почувствовала, как у меня раскалывается голова. Это от стресса после её слов, насчёт Бесико.
-Девочка, у тебя головка не болит?
-Ты ясновидящая, нана?
-Почему ясновидящая? После застолья с вином, на следующее утро, всегда болит голова. Это всем известно на Кавказе, а мы вчера выпили, чуть ли не половину сто-литрового бочонка. У меня голова с утра раскалывалась. Если бы я, как встала не выпила пару бокалов вина, разве бы я сейчас стояла у плиты? Давай полечимся! Тебе не помешает пару бокалов, а мне хватит и одного.
   На столе уже стоял графин с вином и остатки вчерашней закуски: фрукты, сыр, зелень, хачапури, а огурцы и помидоры Марго нарезала свежие. А я, за это время, быстро умылась и почистила зубы. Мы сели за стол на кухне и подняли бокалы с вином.
-Людочка, тосты это глупое занятие мужчин. Пусть они этим и занимаются, а мы обойдёмся без них и выпьем, чтобы у нас не болели головы с похмелья.
   Мы выпили.
-Нет, эти кавказцы – неисправимы! Ты сказала, что тосты глупое занятие мужчин, а сама произнесла тост.
   Мы засмеялись.
-Знаешь, а этот старый пердун, холостяк, профессор Бенджамин, кажется, влюбился в тебя. Он сказал, что если бы встретил тебя десять лет назад, женился бы на тебе.
-А он ещё не старый. Я бы и сейчас пошла за него.
У Марго отвисла челюсть и кусок сулугуни, замер возле рта.
-Ты удивилась, нана?
-Ещё бы?
-А, что тут удивляться? Бесико, всё равно бросил меня.
-Он тебя не бросил и никогда не бросит!
184
-Ты умудрённая жизненным опытом женщина, разве не заметила вчера, как он влюблено смотрел на неё, а она на него? И они прекрасная пара. Так красиво вчера смот-релись, когда танцевали. Знаешь, нана, если у них что-то получится, я буду рада за Бесико. Сирануш мне до лампочки!
-Нет, нет, это так, лёгкий флирт, игра.
-Конечно игра. Они, сейчас играют в машине или, где-то на поляне в детскую игру, любовь. И кто-то из них папа, а кто-то мама. Я, ведь ей не конкурентка, с её молодостью и красотой.
-Но он старше её на десять лет!
-Идеальный возраст для мужа и жены, когда мужчина старше на десять лет.
-Ты меня расстроила, девочка. Давай выпьем ещё по бокалу!
-Наливай, ты же хозяйка!
   Мы выпили на этот раз без тоста. Но это она выпила без тоста, а я мысленно произнесла тост-пожелание. Все тосты являются тем или иным пожеланием.
-Чтоб, у тебя, ишака грузинского не встал на твою армянскую ищачку!
   Но только, сколько не желай больному здоровья, он не станет здоровым. А если они уже дошли до половой близости, то ОН, у него, встанет колом за минуту. Уж я-то знаю! Испытала на себе.
-Знаешь, Марго!  (я впервые назвала её Марго. Вино всегда раскрепощает людей). Если ещё одни сутки, будет продолжаться подобное с ними, то я уеду!
-Сулели хар?
-Нет, я не сумасшедшая! Но мне больно на всё это смотреть.
-Знаешь, а я тебя понимаю. Я бы тоже не смогла такое вытерпеть. Решай сама. Но, знай! Если бы ты стала моей невесткой, я была бы за Бесико спокойна. Всё же он мой сын. А ты мне очень нравишься! Женщина, которая выхо-
185
дит замуж, имея ребёнка, никогда не сделает ошибок со вторым мужем.
   Гоги вернулся с базара, когда мы выпили по четвёртому бокалу.
   Я помогла Марго, помыть посуду и убрать со стола. Время подходило к одиннадцати, а их всё не было. Как тяжело ждать мужа, ушедшего с любовницей!
   Когда он уходил, или уезжал с Этери, я не ждала и не ревновала, по трём причинам: отпускала сама, Этери была моя хорошая подруга, и третье не была мне конкуренткой, к тому же была замужем и старше нас обоих.
-Батоно Гоги, ты тоже скучаешь за газетой?
-Да, там ничего интересного нет, пишут про одних трактористов и ткачих.
-А может, ты составишь мне кампанию, и мы сходим, погуляем. Бесико говорил, что от вас недалеко река Кура.
-Да, совсем рядом.
-Иди, иди, старый, погуляй с девочкой!
-Я согласен. Только давайте выпьем по бокалу вина.
   Мы вернулись около трёх часов дня. Они сидели за столом с матерью, и Бесико держал бокал с вином в руках. Грел его в ладонях. От этого, говорят, вино становится лучше и приобретает волшебную силу. Глаза его горели, то ли от любви, то ли от вина.
-А мы сидим с матерью целый час и волнуемся!
   Значит, они вернулись в два. А уехали в восемь. Их не было шесть часов. За это время, сколько же раз он ей воткнул. Тогда, на второй день знакомства, когда мы нашли подходящее место, он за такое же время, залезал на меня раза три. Нет, мы всё это время не отрывались друг от друга. Бесстыжий, и даже не оправдывается! А, может, между ними ничего и не было? У Вано и Дани, всегда бегали глазки, а у этого ишака – нет. Его чернота в глазах – это, как броня в танке. Через них свет совести не проникает. Хотя, после его измены, с Этери, он стыдливо отводил глаза.
186
   Мы с отцом сели за стол и я сразу загадала желание, что если он возьмёт меня за руку, значит, у них ничего не было. Но он не взял и даже не прикоснулся ко мне. Возможно, мать вставляла ему пистон за меня, и он злился, а может, эта хитрая грузинка, которая берёт взятки вином и бережёт свои пальчики для музыки, наоборот, отговаривала его жениться на бабе, у которой ребёнку уже восемь лет. Хер поймёшь этих матерей, которые трясутся над своими сыночками? Хорошо мне! Сына воспитывает он, отец. Он делал пусть и воспитывает, но я, если мой сынуля захочет жениться на бабе с ребёнком, лягу костьми, но не позволю! Баб – миллионы. Всё равно можно найти ту, которая нравится, и не имеет хвоста.
-Люда, о чём ты задумалась, молчишь?
-А город Тбилиси – красивый! Если бы Херсон стоял на возвышенности, он был бы ещё красивее.
-А мы с мамой как раз говорили, показать тебе город с горы Мтацминда. Туда надо подниматься на фуникулёре. Завтра, с утра поедем, как выспимся.
-Поедем, так поедем!
-Почему ты грустная и без настроения?
-Соскучилась о сыне!
   Этим, я хотела ещё раз подчеркнуть, сказать им, всем троим, что у меня есть ребенок, и я не променяю его на мужика. Но если быть честной с самой собой, то я его давно предала, как тогда Вано, и променяла, не на одного мужика, а на многих и вот на этого черноглазого грузина, который тоже променял меня на молодую армянку. Тесть, а он, пожалуй, уже мне не тесть, тамада Гоги толкал речь, произносил свой бесконечно длинный тост о красотах Тбилиси, но я держала бокал с вином в руке и думала о своём:
   Что такое человеческая жизнь и имеет ли она смысл? Наверно, имеет. Но для каждого человека, по-своему. Смысл моей жизни был всегда в том, чтобы иметь рядом, под боком мужика, а точнее хорошего самца. Иногда  мне
187
везло, и я его находила, но каждый из них, ухитрялся, выворачивался, лез из шкуры, чтобы уйти от меня. И уходил, даже путём собственной жизни, как Глеб, как Даня, как Пиндос Костя и Стёпка, как красивый мальчик, Витя Дорошенко. Только он, Вано, хитро улизнул, сославшись на болезнь. А вот этот, гад, с чёрными глазами, что сидит рядом, тоже хочет улизнуть, встретив молодую армянскую самку. А как она хорошо пела ему, а он сидел с открытым ртом и пожирал её своими чёрными глазами?
Ах, эти чёрные глаза!
Меня погубят!
Её, Сирануш, (дурацкое и совсем некрасивое имя) эти чёрные красивые глаза, погубят или нет, а вот, меня они уже погубили! А где я впервые услышала эту песню? Мы шли с Вано по улице Енакиево, держась за руки, ранней осенью, тогда у нас была светлая полоса, и вдруг из открытого окна частного дома услышали эту песню. Я остановилась и остановила его.
-Ванечка, давай послушаем, такая красивая  песня! Я эту песню никогда не слышала.
-Людочка, «Чёрные глаза» — танго Оскара Строка, написанное им в 1928 году. А Слова какого поэта - я не знаю. У нас, в СССР первым исполнителем данного танго были Казимир Малахов совместно с джазом Александра Цфасмана и Иван Миловидов вместе с джазом Якова Скоморовского.  Но я их не слышал, только читал об этом. Это, видно, поёт кто-то из них. Но не так, красиво, как поёт Пётр Лещенко. Я много раз слышал эту песню, в его исполнении у Славки, сына хозяев той квартиры, где я жил, до общежития. Сейчас у нас песни Петра Лещенко запрещены, видно, из-за того, что он пел песни немцам. Уверен, тебе  песни Лещенко, понравятся. А потом, мы эту песню слушали с Пиндосом на его яхте «Дракон» и я много раз просила его повторить, открутить назад плёнку.
-Люд, ты меня за...****а этой песней! – сказал ещё тогда он.
188
-Ты же меня тоже заё....бываешь, но я же терплю!
А, всё-таки, эта Сирануш, хоть и сучка, а пела красиво! Брала за душу больше, чем сам Лещенко.
-Люда, девочка, папа, тамада, уже давно закончил тост, а ты всё держишь бокал, что улетела в юность или детство? Давай, милая, выпьем!
-Давай! Каждая женщина хочет вернуться в юность или детство. Твоей Сирануш не надо возвращаться в юность, она и так юнна.
-Почему моей?
-Я хотела сказать - твоей соседке.
   Мы чокнулись и выпили. Потом ещё больше часа сидели за столом, ели, пили и разговаривали. После чего ушли в нашу спальню. Он полез целоваться, но у меня внизу не появлялось желание близости. Всё было сухо, и я отстранила его, сказав, что устала и отложим до ночи.
   Зазвонил телефон. Он вскочил, и взял трубку. Я, вначале, не прислушивалась, но когда он, пару раз, сказал «лав ахчик» (красивая или хорошая девочка) я поняла, что разговор идёт на армянском языке и навострила уши. С кем и о чём он разговаривал, я не поняла, но мне хорошо запомнились  два слова и одна короткая фраза, которые он произносил по нескольку раз.
-Людочка, милая, позвонил школьный друг, давно не виделись, я уйду на два-три часа, ты не будешь возражать!
-Нет, конечно, иди!
   Он надел чистую рубашку, надушился и, сказав, что-то отцу, пулей выскочил за дверь. Марго куда-то отлучилась.
-Батоно Гоги, а что обозначают эти грузинские слова и фразы: Кахцерс, Аревс  и Пачум эм?
-Девочка, это не грузинские, а армянские слова и переводятся как:
Кахцерс - мой сладкий или моя сладкая.
Аревс - моё солнышко.
189
Пачум эм – целую.
-Если это армянские слова, тогда я их в словарик-разговорник записывать не стану.
-Как хочешь?
-Ты скучаешь?
-Да, обещал придти Бенджамин, сыграть в нарды и, как всегда, подвёл.
-А, давай сыграем!
-Ты умеешь играть в нарды?
-Откуда? Я их первый раз вижу.
-Но это умная и тонкая восточная игра!
-А я не дурочка! Разберусь.
   Мы сели играть в нарды.
   Он кинул кости и сказал: Шешу-бэш - 6:5.
   Потом кинула я.
-Шеши-гоши -  6:6. Тебе везёт, Людмила!
-Как утопленнику.
-Сходи лучше вот так! И давай, пока нет Марго, выпьем по бокалу вина, а то она снова будет говорить, что у меня давление.
   Мы выпили, и я, за игрой, забыла все свои горести. Только в мозгах постоянно вертелась армянская фраза: Пачум эм. Пачум эм. Пачум эм – целую, целую, целую.
   А потом, эту заклинившую фразу, сменили строки, которые я где-то услышала или прочитала: «- Влюблённая женщина замыкается в мирке любимого мужчины, и ста-новится одинокой, а ревность усиливает это одиночество и тем самым делает зависимость ещё более сильной». Но я – сильная женщина! Это я поняла, когда злой ветер хотел столкнуть меня с яхты Пиндоса в море, а я, превозмогая боль, и тошноту, от качки, крепко сжимала руль и, благодаря этому, мы благополучно достигли берега. Да, я стала сильной! Жизнь закалила меня. И я способна разор-вать этот гордиев узел, что связывал нас с Бесико. Я разрублю его одним махом. Сяду на поезд и уеду. Как уезжала от мужа Володьки.
190
-Людочка, извини, но ты не способна понять всю тонкость этой восточной игры! И ты плохо считаешь. К двум, не способна прибавить три.
-Я в школе была двоечницей.
   Пришла Марго.
-Милая, я проиграл девочке три партии. Три бокала вина.
-Так, отдай!
-Без тебя не могу! Вино привозили тебе, а не мне.
-Если бы я не брала взятки, то мы умерли в этом дорогом городе Тбилиси. А где Бесико, Люда?
-Ему позвонил школьный друг, и он сказал, что уйдёт часа на три.
-А почему он не взял тебя, девочка?
-Он предлагал, но я сама отказалась. Зачем мешать мужчинам при встрече?
   И, хотя, я уже играю роли, как актриса и лгу, не моргнув глазом, они всё равно почувствовали мою ложь. Но, а мне – плевать! Я всё равно не стану их невесткой!
   Его снова не было часов пять, и он снова появился радостный и возбуждённый. Видимо, эта сучка, даёт лучше, чем я!
   Ночью он полез ко мне. Мне так хотелось его! Не мужчину вообще, а его, но я его отстранила, сказав, что у меня критические дни.
   Он спал всю ночь безмятежно, раскидав руки и ноги, как баба, жаждущая самца.
А я всю ночь задыхалась в этом каменном мешке, который именовался Тбилиси. Мне не хватало воздуха. А от чего я и сама не знала. Там, в деревне, были теплота и уют, и прохлада от гор и моря, а здесь, в пекле города, были могильный холод и смертная тоска. Почему он в машине, сказал, что знал про мои шашни? Может, бабка всё-таки выследила нас и сказала ему о нас с Назико? Или выследил он сам? Но молчал. Не хотел выставлять всех на позор, а когда за столом пело его тело, плакала душа?
191
   А теперь решил отомстить. Сделать мне больно так,  как было больно тогда ему. Чушь собачья! Если бы он тогда узнал – свернул мне цыплячью шею своими большими руками. А шея у меня не такая длинная, как у египетской Нефертити, но такая, же тонкая и нежная. После каждого засоса, которые оставлял ****ун-Мишка, я заку-тывалась в шарф, даже летом.
   Да, он мне мстил. Мне ещё Этери сказала, что грузины народ добрый, но злопамятный. Мстительный. Не зря же самый великий грузин Сталин уничтожил всех тех, кто хотя бы раз перешёл ему дорогу. И эта жирная свинья его мать Марго, хотя, и называет меня доченькой, а сама, исподтишка дует ему в уши, чтобы он спарился с этой красивой армянкой. Не зря же она столько лет обучала её бе-сплатно музыке, а затем всунула в музыкальное училище! Хотя, талант у сучки есть. Если она ещё так же хорошо и трахается, как поёт и танцует, то ей нет цены! А я, идиотка, пьяная, тогда чуть не выбежала танцевать с ними лезгинку. Руки бы имитировали полёт орла или орлицы, а жопа – половой акт. Вот было бы смеха?
Я стала много пить. Сучка, идиотка! Бесилась, ругала Вано, за кружку пива или рюмку водки. А сама превратилась в пьяницу. Поеду к Саше, нахально припрусь к голубоглазому Серёже и пусть он мне сделает такую же девочку, как его Алёнка и брошу всех мужиков, вместе с пьянкой и стану воспитывать дочь.
   А всё-таки это не месть мне! Вот он положил мне руку на грудь, вроде пытается обнять. Не меня, конечно, а армянку. Он, определённо влюбился.
Эта его любовь совершенно отличается от той, что была у него ко мне. Эта его любовь похожа, что у нас возникла с Назико друг к другу. Но больше у меня к ней. Нежность взглядов и прикосновений. Нежность на столько переполняет, что секс вообще уходит, куда то на задний план. От взглядов и прикосновений удовольствия на много больше, чем от бурного секса и многочисленных оргаз-
192
мов, потому что это удовольствие ежеминутное, круглосуточное состояние счастья. Даже, если любимого человека нет рядом, воспоминание о нём переполняет душу.
Не нужно обижаться на Бесико. Может быть, ему судьба, злая сучка Фортуна, отпустила кусочек счастья? Не нужно мешать ему. Он так много сделал хорошего для меня. Показал мне Грузию. Благодаря нему, я встретила её, мою Назико.  И - Этери, которая рассказала  мне о тех одиннадцати днях любви, которые могли стать моими.
Я обняла его и прижалась к нему. Может быть, последний раз в жизни? И дурные мысли сразу улетучились. И сразу примчался Морфей и унёс меня в своё царство.
   А утром он повёз меня на гору Мтацминда.
   С высоты птичьего полёта открывался чудесный вид. Я – трусиха и особенно боюсь высоты. Взялась за руку Бесико, но он потихоньку стал высвобождать мою руку, словно в его ладонь вползла жаба и он хочет от неё избавиться. Хотела выдернуть руку, но женское любопытство взяло свое, и я стала наблюдать, что будет дальше.
   Он потихоньку не сумел высвободить руку, вытащил её насильно и полез в карман рубашки за платком.
-Жарко! -сказал он и вытер платком лицо, а затем руку, в которой лежала моя рука.
-Жарко! -сказала я, достала платок, вытерла  руку,  ко-
193
торая была у него в ладони и положила платок снова в сумочку. Хотя на высоте при движении кабины фуникулёра, жара совсем не ощущалась. Он тоже наблюдал, как я вы-тирала руку платком. Вот он, дипломатический разрыв отношений. Только не между государствами, а между людьми. От любви до ненависти - один шаг. А мы были на расстоянии полшага.
   Панорама Тбилиси открылась с горы Мтацминда. Зрелище было великолепным. Со смотровой площадки около храма Давида можно увидеть город и его самые значите-льные здания. На фуникулёрной дороге всего три станции. Вторая станция называется Пантеон.
   Пантеон писателей и общественных деятелей – удивительное место, с помощью которого можно  изучать  ис-
194
торию. Здесь был погребен в 1829 г. Александр Сергеевич Грибоедов, выполнявший тогда трудные функции посланника России в Персии, в Тегеране. Грибоедов и его жена Нина похоронены в гроте из камня. Вершина надгробия поэта – фигура из бронзы, изображающая скорбящую женщину. Пантеон хранит память о многих великих людях. Один из них – отец Нины Грибоедовой – поэт Александр Чавчавадзе. На его могиле – скульптура, выражающая благодарность народа человеку, боровшемуся за независимость Грузии. Еще один памятник – национальному поэту - Важа Пшавела.
   Потом мы погуляли в парке и посидели в кафе. Впечатлений было много, но где-то в подсознании свербла мысль, что  это последняя наша прогулка с ним. Я уже твёрдо решила уезжать, хотя отпускного времени было много. Тогда, ночью, при луне, в море, на яхте, Пиндос, обнимая меня, сказал: -Когда видишь, что уже нельзя спасти яхту, лучше самому утопить её, потому, что с ней связана вся твоя жизнь. Я, тогда, не поняла его, а сейчас, смысл тех слов дошёл до меня. Лучше самой, первой, бросить его, тогда легче перенесётся разлука.
-Бесико, я, пожалуй, поеду домой, а ты оставайся!
-Я на горе Мтацминда был десятки раз. Что мне здесь делать одному?
-Ты меня не понял. Я имела в виду дом, наш Херсон. Но я сразу туда не поеду, а поеду в Горловку. К сыну. И если он согласится, то привезу его.
-Вот, и хорошо!
-Что собралась уезжать?
-Что привезёшь сына.
-Вы, с ней, своего сделаете!
-Что ты имеешь в виду?
-А сын или дочь у вас будут красивыми, с большими, чёрными глазами. И у тебя и у неё большие чёрные глаза. Нет, у неё красивее.
-Кого ты имеешь в виду?
195
-Ту, которой ты вчера сказал, три раза подряд, целую, а затем исчез на пять часов.
-Я никому вчера не говорил – целую!
-Верно. По-русски ты не говорил.  По-армянски. Пачум эм. Пачум эм. Пачум эм – целую, целую, целую. Я, вначале думала, что ты говоришь на грузинском, и мне понравилась эта фраза –Пачум эм. Когда ты ушёл, я спросила у твоего отца, батоно Гоги, что значит эта грузинская фраза, а он сказал, что она не грузинская, а армянская и означает – целую.
-Помнишь то время, когда мы узнали, что родились в один день, ты тогда обвинила меня, что я за тобой шпионю, а я не шпионил, но теперь ты точно за мной следишь.
-Считай, как тебе угодно. Бесико, а она, Сирануш, лучше тебе даёт, чем я?
-Не болтай чушь! Ты, с твоей богатой фантазией, нагружаешь себя небылицами, травишь себя, как мазохистка.
-А ты, что был и с мазохисткой!
-Я на глупые вопросы не хочу отвечать.
-Тогда ответь на неглупый. Как лучше добираться до Донецка, на поезде или на самолёте?
-На автомобиле «волга» последней модели.
-Я уже на ней накаталась. Теперь пусть катаются другие, которые моложе и красивее.
-Я, вначале, подумал, что ты берёшь меня на испуг, шантажируешь, а ты на самом деле решила уехать.
-И ещё один вопрос. Ты подаришь мне ещё одну, прощальную ночь любви, даже представляя, что любишь не меня, а её.
-Ты на НЕЙ помешалась! Никого я не любил, кроме тебя, как мы встретились.
-Значит, завтра, с утра, я пойду покупать билет. Лучше на самолёт. Так меньше останется времени плакать в пути, под стук колёс.
-Билеты на самолёт, на все направления у нас заказывают за месяц вперёд. С ними всегда проблемы.
196
-Твоя мама пробивная женщина со связями, поможет.
-Прошу тебя, не уезжай! Зачем ты разрушаешь нашу жизнь?
-Я разрушаю свою, а не твою. Свою, ты устроишь гораздо лучше.
-Хочешь, я встану перед тобой на колени, здесь, в парке на святой горе Мтацминда? Мтацминда в переводе – святая гора.
-Какое великолепное зрелище предстанет перед твоими земляками и гостями Тбилиси?! Святой Бесико стоит на коленях перед святой Людмилой на самой святой горе-Мтацминда. Вот же он будет хохотать, глядя сверху!
-Господь Бог?
 -Вано, который вечно шпионит за мной.
-Ты, сегодня, перегрелась на солнышке. Поехали домой!
-В Херсон? На «волге»?
-К Марго и Гоги,  на «волге», которая ждёт нас внизу.
-Я не хочу туда! Там слишком пахнет ЕЮ. Давай, ещё посидим здесь. На высоте. А какая здесь высота, над уровнем моря?
-700 метров. Ты не проголодалась?
-Нет! У меня пропал аппетит. Помолчим?
   Мы сидели и молчали. Как чужие. Нам уже не о чем было говорить.
   Над головой появился зонтик. Тень. Это маленькая тучка, на миг закрыла солнце. Я глянула туда и увидела его среди немногих облаков. Он ехал по небу, в карете, постаревший, от тоски по мне, и хохотал надо мной.
-Что, подлая предательница, плохо, когда тебя бросают? Тебя, все твои ёба....ри, бросают за то, что ты бросила меня, в ту трудную минуту, когда я заболел. А я так тебя любил! Нет, я не злорадствую! Мне жаль тебя! Но я, ни чем тебе не могу помочь. Поэтому меня возит Пегас. Но не на крыльях, крылья он отдал в стирку, а в карете. Но и мне и ему так лучше. Когда он летит на крыльях, то  уста-
197
ёт, а так – спит на ходу. Сивый мерин. А я сочиняю. Прочитать тебе моё последнее стихотворение?
-Читай! Я, хоть немного отвлекусь от грустных мыслей.
   И он начал читать.
   Нет, это я стала вспоминать его стихотворение из последних писем из Ялты.
Карета по Небу летела,
В ней я, один. Ведь, я – Поэт!
Всем, до меня, какое дело?
Я есть на свете или нет!
         Шекспира, вон, порой, ругают,
         Джульетту, сволочь загубил,
         В любви они – не понимают,
         Коль любишь, значит, ты – дебил!
         И я дебилом был когда- то,
         Катался с милой по волнам,
         Была хоть лодка не богата,
         Но в ней уютно было нам.
         Нас море грозное качало,
         Кричали чайки в вышине,
         А сердце от любви кричало,
         Так хорошо с ней было мне.
         А Ветерок летал строптиво,
         Нам лица, груди обвивал,
198
         Смотрел в глаза, подлец, ей льстиво
         С моей любимой флиртовал.
         При мне он задирал ей юбку,
         В глаза и губы целовал,
         Он завлекал мою голубку,
         Своей любимой называл.
         Влюбил в себя. Она умчалась.
         За Ветром, в непогоду, вдаль,
         Она тогда со мной рассталась,
         А мне оставила печаль.
         Печали разные бывают,
         Но хуже всех, коль нет любви,
         Они гормоны убивают,
         Тестостерон, у нас в крови.
         Умчалась милая за Ветром,
         Но только - ветрены Ветра;,
         И отдалилась метр за метром,
         Также, как и;скра от костра.
         А я за ними не погнался,
         Я взял и лодку утопил,
         И без любимою остался,
         Хоть и лелеял и любил.
..............................................
         Моя карета мчит по небу
         И я в карете той – Поэт,
         К оранжевому еду – Фебу,
         Зовёт он в гости столько лет.
         Но на пути подруга Вега,
         Она давно меня влечёт,
         В ней яркость, страсть, истома, нега,
         Любовь всеобщая, почёт.
         Ещё звонит звезда Венера,
         Юпитеру она дала,
         Её закатится карьера,
         Ведь, трипперок приобрела.
         Луна меня не отпускает,
199
С Луною часто вместе спим,
Она бессонницей страдает
И в лунном свете с ней летим.
.....................................................
Ветер в карету сел, бродяга,
Обнял меня, поцеловал,
Хоть он и злой, но он – не скряга,
Всегда с собой носит мангал.
Прости, Поэт! Тебя я пре;дал,
Твою любимую увёл,
Не думал я тогда, что ведал,
Любовь я с ней не приобрёл.
Продал Любовь Ветру, Сирокко,
В пустыню жаркую отдал,
Она в гареме, там, далёко,
А ты, я знаю, так страдал!
Любовь увидеть не желаешь?
Давай, Сирокко позвоню,
Ах, ты ещё по ней страдаешь?
Тебя я в этом не виню.
Любить никто не запрещает,
Любовь всегда надо хранить,
Но Ветер только обещает,
Всем нужно ветреными быть.
Тогда любовь станет, как Ветер,
Туда-сюда станет летать,
Все станут счастливы на свете
Нет смысла от любви страдать!
.......................................................
Он улетел, а я остался,
Феб полупьяный уже ждёт,
С Любовью я навек расстался,
Может, когда-нибудь придёт?!
А Феб встречает у порога,
Шатается, уже он пьян,
Он девок не считает строго,
200
Продолжение 10 следует.

На Стихи.ру публикуются мои стихи.

Спасибо всем тем, кто помог мне материально
на лекарство!

Для отзывчивых и добрых моя карточка: 4276  6200  2106  2330
Буду рад каждому вашему полтиннику.