Записки ПК. Южное направление

«Здравый смысл подсказывает, что если Китай осмеливался не пасовать перед Советским Союзом, когда был бедным, то зачем ему добиваться примирения с ним, когда он станет богатым».               
Дэн Сяопин.

Ах, если рождены мы все перенимать,
Хоть у китайцев бы нам несколько занять.
Премудрого у них – незнания иноземцев.
А.С. Грибоедов



Переезд


В Москву прибыла премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер, женщина, которую впоследствии станут называть "железной леди". Именно она взяла ответственность за проведение военных действий на Фолклендских островах. В столице 20-й съезд ВЛКСМ. Много споров и критики по поводу как вести «перестройку», но до демонстраций и требований, как в Китае  дело не дошло. Хотя уже тогда ощущалось, что идем мы не в ту сторону и  методы ни те. Китайцы загорелись своеобразным НЭПом - строительством нового и состоятельного общества с использованием частной собственности при партийном руководстве.  У нас же начали это руководство рушить и все, что с ним было связано. Точнее ударились не в созидание, а в разрушение. Любят русские разрушать до нуля, а потом снова, да опять строить «новый мир».

 При этом у китайцев вводился контролируемый, а у нас свободный рынок. В Китае не додумались до приватизации. Там ее рассматривали, как «недопустимую форму разбазаривания государственного имущества».. Важное преимущество КПК в отличие от КПСС состояло в том, что, признав трагические ошибки прошлого, она «сосредоточила свои усилия не на самобичевании и самодискредитации, а на исправлении своих изъянов на основе подтверждения и укрепления завоеванного ею ранее статуса общенационального лидера. У нас же слепая либеральная стихия свела на нет колоссальные достижения советских людей, накопивших к 90-м годам огромные материальные и интеллектуальные богатства. Кто накопил, тех и ограбили в очередной раз.

«Перестройка» совершилась и в службе Алекса. После долгих переговоров и консультаций, в Москве приняли решение перевести его в Восточный округ, в Алма-Ату, в «горячую» точку на равнозначную должность. Предшественник, подполковник Евгений Оркин перевелся в Москву, и Алексу предложили занять его место.
Спустя 15 лет он снова в Алма-Ате и снова  в мае, как в прошлые разы, когда приезжал  на подготовительную учебу в училище для поступления в ВКШ и на стажировку в Уч-Арал. Начальника отдела полковника Рожкова на месте не оказалось, и Алекс представился его заместителю полковнику Абирову Хамиту Исмагиловичу, пожилому казаху и уже седому человеку. Ранее он служил в Воркуте, а до этого на афганской границе, в Московском отряде, в Таджикистане. Хотел тогда Алекс его спросить про полковника Александра Ивановича Кононенко,  который в начале 80-х годов был в Московском начальником, но забыл. И потом, кстати, так и не вспомнил о нем, а ведь вместе в Казакевичево служили и ходили  к китайцам на встречи. А начинал он на границе с финнами. Когда через широкий Амур, через ледяные торосы зимой пробирались к китайскому берегу, чтобы заявить соседям очередное заявление. Он с определенной тревогой говорил:

-У нас на границе с финнами совсем не так было. Там все рядом, наряд за тобой в десяти метрах, как-то спокойнее, а тут, если что, никто и не поможет.
-Это точно, - соглашался Алекс, - и старался шагать аккуратно между нагромождениями льда во время шуги.
Интересные дела. Один окажется на афганской границе, где переговоры часто велись с использованием оружия, другой — на той самой финской и будет вспоминать, как приходилось зимой преодолевать застывший Амур. Но это у Алекса случиться еще не скоро.  А пока следовало познакомиться с будущими коллегами.
Никого кроме Рожкова, бывшего своего начальника в Хабаровске, он не знал. Когда приезжал в Алма-Ату на стажировку успел познакомиться с полковником Измаилом Тамаевым. Родом из Осетии, он во Владикавказе окончил военное училище и лейтенантом принял участие в Отечественной войне. Одно время, когда генерал Меркулов, бывший начальник округа, командовал отрядом в Закавказье, он служил в его подчинении. До Алма-Аты руководил отделом в Чите. Умер, так и не став генералом.

Находясь уже на Севере, Алексу станут известны некоторые подробности о сыне  Тамаева. Его звали Леонид, вместе  с подполковником Владимиром Глуховым,  тогдашним коллегой в Никеле, он окончил Алма-Атинское пограничное училище, служил на Кавказе. В то время разведывательный отдел округа на Кавказе возглавлял старый товарищ его отца генерал Пельменев, который в Чите был у Тамаева заместителем. Леонид женился на дочери Пельменева, перевелся на курсы в г. Владимир, а позднее, когда они были расформированы, продолжил службу в территориальных органах безопасности.
Позже, когда Алекс занялся поиском предков, среди гагаузов в молдавском Буджаке, вышел на молдавское село Томай,  имеющее печенежское происхождение. У печенегов был род Томай. В 1817 году 29 семей томайских гагаузов переселились в Буджак. К своему удивлению, обнаружил в Молдавии озеро Китай и село Кок-Китай. Вот куда Китай, с помощью соседей кочевников (может печенегов, а может еще гуннов), так далеко заглянул.

Генерал Пельменев с Кавказа перевелся на равнозначную должность в Ригу, где вскоре уволился. Говорили, данное решение было принято в связи с несколькими прорывами на участке Ракверского отряда. Может быть. В это время там служил Женя Кочегаров, и он тоже от этого пострадал. Позднее там же произошла трагедия, связанная со стрельбой нашего наряда и жертвами из числа местных жителей. Погибло 13 человек гражданских и два пограничника. Для разбирательства из Москвы выезжала группа офицеров во главе с заместителем начальника Политуправления Евгением Соловьевым. Начались серьезные трения на уровне секретаря ЦК Эстонии Кэбина и руководства КГБ. В итоге, сняли секретаря ЦК Эстонии и начальника СЗПО генерала Секретарева. Звучит почти в рифму, секретаря и Секретарева.  Результатом разбирательства группы ГУПВ и доклада комиссии КГБ стала «железная» директива под названием «49 СС», о которой Алекс уже вспоминал.

 Вот такие военно-исторические и семейные хитросплетения. Пограничные войска -  узкая красная линия, можно сказать цепочка по периметру нашей страны. Кольцо к кольцу, все взаимосвязано и переплетено. Тамаева в Алма-Ате сменил полковник Саидгариев,  который прибыл  из Хабаровска, где был заместителем у Шишлова. В 80-ых годах Саидгариев заболел, уволился и уехал к себе на родину в Казань с молодой женой, бывшей медсестрой окружного госпиталя. А начинал он, вот что удивительно,  на тувинской границе в Усинске, там где дед Алекса был пограничным начальником! Потом был Кызыльский пограничный отряд. Саидгариева в Алма-Ате сменил генерал Евгений Сергеевич Давыдов, а уже его полковник Рожков.

В одном из пограничных журналов, а было это в году 2000, Алекс узнал некоторые подробности из жизни генерала Давыдова. Родился он 28 марта 1928 года в с. Яминское Яминского района Алтайского края в семье учителей. Вот откуда его скромность и интеллигентность, сообразил тогда он. В 1945 г. окончил 4-ю Московскую артиллерийскую спецшколу, а в 1947 г., когда Министром обороны вместо Сталина стал Н.Р. Булганин, Московское артиллерийское училище.  В то время СССР с трудом вылезал из разрухи, а американцы приступили к выпуску модных джинсов марки «Вранглер».

«Холодная война» заставила Давыдова окончить в 1953 году Военный Институт иностранных языков. С японским языком он распределился  в Тихоокеанский погранокруг и 14 лет - до 1967 года служит на Сахалине в разведотделе погранотряда. Дальнейшие 13 лет прошли в Москве. Когда в РУ ГУПВ начальником был генерал Николай Андрианович Киженцев, Давыдов Евгений Сергеевич служил в управлении с офицерами  П.И.Кокоревым, И.Н Алаевым., С.А.Гуловым, В.П. Рыжанковым и В. Мартыненко. На 1980 год полковник Давыдов занимал должность начальника 2-го (контрразведывательного) отдела.,  с отдела в Москве ушел на отдел в Алма-Пту на генеральскую должность и прослужил до 1985 года, став генералом. В 1985 году он уже  заместитель начальника РУ ГУПВ. После ухода на пенсию трудился при ГУПВ в Центре оперативно-информационных исследований.

10 мая ТАСС передало сообщение: «Посол СССР в КНР Трояновский по приглашению народного правительства провинции Ляонин совершил поездку в города Шэньян, Ляоян, Аньшань и Далянь. Во время пребывания Трояновский возложил венки к памятникам и на могилы советских воинов, павших в боях против японских захватчиков, за освобождение Китая».
Встреча с начальником отдела состоялась как только он вернулся из командировки.
- Ну что Алекс, так имел привычку называть его Владимир Рожков еще в Хабаровске, - принимай хозяйство. Жалко, что Женя Оркин не дождался тебя и убыл в Москву, у нас так бывает. Дела принял Марат Байгарин, так что принимай у него. Передачу оформите актом и мне на подпись. Хорошо?

 - Нет вопросов Владимир Владимирович. Как разберусь так сразу и доложу, - ответил он ему, оглянувшись по сторонам. Кабинет был не большим, но удобным. Обычный двухтумбовый письменный стол с примкнувшим к нему столом для совещаний, рассчитанный человек на десять с соответствующим числом стульев. Слева у стены  сейф, а сзади за  спиной Алекса стояли книжный шкаф и телевизор. Карта висела за спиной начальника.  Из одного окна кабинета можно было наблюдать как выходят со двора управления машины. Второе окно выходило на городское педагогическое учебное заведение, название его он запамятовал. Кабинет полковника Абирова находился напротив. Их соединяла небольшая приемная, в которой стояли стулья для посетителей.

 Разведотдел, располагался на втором и четвертом этажах в недавней четырехэтажной пристройке к трехэтажному зданию  управления  округа на углу улиц Дзержинского и Калинина.  К своему кабинету от входа в управление с улицы Калинина, приходилось добираться по длинному извилистому коридору первого этажа, затем подниматься на второй, который примыкал коридором к  упомянутой пристройке. Слева находились кабинеты технарей отдела под руководством Павлова,  Милюкова и  Виктора Горюнова, справа  второй группы (контрразведки), прямо — начальника и заместителя.

На четвертом этаже размещались: кабинеты первой группы, делопроизводства и три кабинета информационно-аналитического хозяйства с поисковой системой, справочниками, картами и схемами, там же был класс для занятий и чаепитий по случаю личных торжеств и семейных праздников. В одном кабинете  располагалась огромная копировально-множительная машина, которая постоянно ломалась.
Третий этаж с лестничной клетки не открывался, хотя на всякий пожарный случай дверь имелась, за дверью располагались подразделения связи. На первом этаже пристройки обустроили горячий цех — управленческую столовую. Таким образом, все желающие подкрепиться в обед, появлялись в нашем углу.

На первом этаже управления, которое расходилось углом вдоль улиц Дзержинского и Калинина,  находились: пропускное бюро, тыловые и финансовые и медицинские   службы, если не ошибаюсь, юридическо-правовое отделение. В конце коридора, по которому Алекс следовал к дальней лестничной клетке, чтобы подняться на второй этаж, находилась касса, где военные частенько скучали на ступеньках, ожидая очередного финансового довольствия, необходимых средств на командировки и проездные документы.
 Второй этаж, к нашей пристройке, принадлежал, в основном,  отделу кадров и боевой подготовке (2-му отделу штаба). На второй и третий этаж можно было подняться с ближней от входа лестничной клетки. По этим ступенькам поднимались  штабные работники, тогда еще 1-го отдела (отдела службы) и связисты (3-го отдела), кабинеты которых находились на втором этаже. Политработники (партком, парткомиссия) и особисты  размещались на третьем этаже.

 Начальник войск округа, начальник штаба и общий заместитель начальника войск, курирующий боевую подготовку с оперативной дежурной службой находились на втором этаже. Начальники политотдела и особого отдела, соответственно — на третьем. Не запомнилось, а точнее забылось, место пребывания офицеров инженерного (4-го отдела) штаба.
Приняли Алекса настороженно, как обычно бывает с варягами, которых подсылают, когда на месте не могут найти достойных на должность офицеров. Получалось, что он  лучше их всех. Кому это понравится?

Дети Таш-Рабата


15 июня 1987 года начал работу очередной Пленум ЦК КПСС. На рассмотрение Пленума был вынесен вопрос "О задачах партии по коренной перестройке управления экономикой". Принято решение созвать XIX Всесоюзную партийную конференцию КПСС 28 июня 1988 года. Товарищи СлюньковН.Н., Яковлев Л.Н. стали членами Политбюро, Язов Д.Т. кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС. Пленум вывел из состава ЦК КПСС  А. Кунаева.
Журнал "Огонек" № 11 опубликовал фрагменты нового романа "Дети Арбата". Книга о страхе и его последствиях. «Новый климат нужен как воздух. Единственный к нему путь – гласность» - это слова из журнала. Страх был у каждого гражданина СССР, был он и у Алекса. Это чувство передалось ему от родителей, которые жили в зоне постоянного риска умереть, исчезнуть с лица земли по прихоти или недоразумению.
По поводу происхождения  слова «Арбат» есть много мнений. Основное связывает его со словом «арба», телега. Что, мол, приезжали гости восточные и селились своим ввозным станом под Москвой. Вот и назвали его - Арбат. Скорее всего, так оно и есть, только это связано не с «арбой», а со словом «рабат». Именно рабаты строились в Азии для приюта путешественников. Кое-где они сохранились до сих пор, например на участке Нарынского отряда - Ташрабат. Московский рабат местные жители на удобный манер переделали в Арбат.

На Ташрабате бывал Чокан Валиханов. Он посетил его, когда с караваном возвращался из Кашгара через Торугарт и пост Куртка. Таш – камень, а рабат – участок. Он так описал этот маршрут:
«В марте 1859 г. караван двигался от пикета Ислык по течению реки Тоин (Тоюн). Поднимались на перевал три дня. Наверху  встретил холодный пронизывающий ветер. 18 марта караван вышел в долину озера Чатырколь. С трудом, преодолевая глубокий снег, добрались до озера, перешли по льду на другую сторону. Здесь начинался проход Ташрабат, довольно опасный, потому что на спуске караванная тропа лепилась по краю высокой скалы. На выходе из ущелья стояло здание, сложенное из сланцевых плит, - Ташрабат. Длинный коридор здания заканчивался залом с круглым куполом. На оштукатуренных стенах кое-где уцелели фрески. Из коридора множество низких дверей вело в узкие комнаты длиной в два метра. Я сделал чертеж здания. Оно оказалось в 12 сажен в длину и около 4 в ширину».

На эскизе Чокан запечатлел 40 комнат. Когда-то они служили складом для товаров. Рабаты строились в Азии для приюта путешественников. Чокан считал, что сооружение «Таш-рабат» принадлежало еще хану Абдулле, правившему Бухарой во второй половине 14-го века. В одном историческом труде о тюрках Алекс вычитал, что "рабат" это здания, первоначально служившие помещением для "борцов за веру", охранявших границы мусульманских владений и предпринимавших вторжения в страны кафиров. Впоследствии это слово стало означать  просто гостиницу, караван-сарай.
«Караван, - продолжал Чокан,- намеревался направиться из Ташрабата вниз по реке Атбаша. Там, по рассказам киргизов, находились развалины большого города.

Но два сипая из Куртки объяснили, что идти долиной Атбаша нельзя. Сипаи боялись нападения киргизов племени черик. Черики отказывались подчиняться коменданту Куртки Мамразыку-датхе и поехали в Коканд просить, чтобы их сделали независимыми от Мамразыка-датхи и чтобы построили на Атбаше укрепление, которому они будут подчиняться. Сипаи провели караван в долину реки Нарын кружной неудобной дорогой. На высоком правом берегу Нарына стояло несколько мазанок и скопище юрт, окруженных дувалом. Позади аршина на два возвышалась глинобитная стена. Куртка имела лишь видимость укрепления, здесь у купцов осматривали вьюки и брали зякет».

В 1862 г. в этих местах была экспедиция Проценко, которая осуществляла рекогносцировку путей, ведущих в Кашгар. Отряд Проценко без боя овладел кокандской крепостью Джумгал,  гарнизон поста Куртка отступил тоже не защищаясь. Киргизы рода чирик добровольно присоединились к России.
Что касается Москвы и Арбата. Алексу встречалась река по названию Моско. Может, по имени этой реки и была названа столица «Верхней России (Rossia Alta) – Москва? Этими и подобными размышлениями Алекс занимался под впечатлением прочитанных книг. С Чоканом и его путешествиями будет встречаться еще неоднократно.



 «Разрушительницы городов» и Чугучакский протокол


Первое время Алекс жил в гостинице  Средне-Азиатского военного округа (САВО) "Ракета", рядом с ВДНХ на улице Жарокова. Ракета по-китайски «хо цзянь». Прожил  там положенный месяц, который оплачивало государство. Можно было и далее там пребывать, но уж очень приелся тамошний быт. Военная и есть военная. Сплошные переселения, что тебе полевой лагерь. Чем в тот период  питался, забыл, только уже к осени появились желудочные боли и Алекс был вынужден пройти проверку в специальном медицинском учреждении. Вышел  из него с диагнозом — хронический гастрит.
Квартиру не обещали и пришлось перебраться в гостиницу "Джетысу"  («Семиречье») на Коммунистическом проспекте,  напротив Центрального Универмага.  Найти свободный номер в этой достаточно престижной гостинице, помог Марат Байгарин. Он имел связи через своего старшего брата, были они и у его отца, бывшего начальника Первого управления КГБ Казахстана.

По сути дела, это был центр города. Несколько выше гостиницы, поближе к горам располагались здания Верховного Совета республики и Горкома партии. ЦК  партии республики раньше тоже здесь находилось, но построили для него поближе к горам новый дворец на площади Брежнева.
Гулял по улицам, переулкам, знакомился с городом. Иногда бродил по этажам универмага, смотрел что продается. Алма-Ата выгодно отличалась от далекого Хабаровска. Далекого, но русского и бедного. Русские люди знали, что живут хуже многих национальных окраин, но терпели, как их учила теория марксизма-ленинизма и божий завет — помогай ближнему . Национальные кадры тоже имели глаза, жалели бедных русских, но поддержку «старшего брата» не ценили, а даже наоборот -  считали ее навязанной и думали «пусть будет хуже, но только по ихнему». Позднее Алекс пришел к выводу, что такое положение дел и явилось одной из причин распада СССР.

Возле универмага имелась пешеходная улица,  подобная московскому Арбату. Люди гуляли, отдыхали на скамейках, смотрели на фонтаны, дышали свежим горным теплым и ароматным воздухом. Рядом с улочкой стоял многоэтажный дом, в котором, как Алекс узнал позже, проживал его начальник Владимир Рожков. На службу ходил пешком. Маршруты менял — иногда двигался по Коммунистическому проспекту, иногда по проспекту Мира.
На  Мира нужно было вначале выйти к городскому автовокзалу, где проживал и страдал от газовых выхлопов, офицер отдела Виктор Горюнов, и далее двигаться  вверх к своему управлению. Прямо к нему можно было подняться по параллельной, дальней от гостиницы, улице Дзержинского, но она была менее ухоженной и привлекательной для утренней прогулки.

При всех плюсах райских мест с фруктовыми деревьями и цветами, жить одному становилось все труднее. Менять место жительства в сорок лет, дело хлопотное. Вспоминал прошлые переезды, когда  каждый раз приходиться самого себя вырывать с корнями из одной земли и пересаживать в другую.  Военная служба и продолжается до тех пор, думалось ему тогда, пока ветки твои совсем не засохнут и не обломаются. Жить и служить, конечно, нужно на одном месте.  Многочисленные переезды лишают  чувства  дома, вырабатывается  тяга  к цыганскому образу жизни,  к состоянию,  как говорят казахи,  "базар-вокзал".
Заниматься после работы было не чем, разве что читать, а потом гулять, или гулять, а потом читать. Время старался использовать с пользой для дела — изучал новый и совсем не известный край. За границей пограничного округа располагалась целая страна с названием Синьцзян - Синьцзян-уйгурский автономный район КНР, сокращенно СУАР.

Правда, начал с русского Семиречья, именем которого называлась гостиница. Его территория включала юго-восточную часть современного Казахстана и долины рек Или, Каратал, Биен, Аксу, Лепса, Баскан и Сарканд. С середины XIX века Семиречье вошло в состав Российской империи. В 1867 г. была образована Семиреченская область, которая просуществовала до середины 20-х годов.
Русские казаки при освоении края считали границей, проходящую за горным хребтом Тарбагатай, цепь китайских пикетов, установленных еще в 18-ом веке после разгрома Джунгарии, и основали в 1847-1849 гг. в Семиречье ряд станиц. Одна из них Зайсан, которую Алекс уже вспоминал. Была учреждена должность пристава для наблюдения за местными казахами, имеющими склонность пересекать государственный рубеж и воровать чужой скот. В 1854 г. основали укрепление Верный (Алма-Ата), у начало которого стоял полковник Перемышльский. Образованный офицер, и как выяснилось, однокашник Лермонтова по Московскому университету.
 
После освоения края наступила пора русско-китайского размежевания. Линия границы вначале была определена лишь в принципе, в самых общих чертах. Дальнейшие заботы о проведении и уточнении граничной линии возлагались на специально назначенных для того уполномоченных комиссаров. С российской стороны им стал И.Ф.Бабков, который еще при губернаторе Западной Сибири Г.Х.Гасфорде занимался по его поручению собиранием материалов, имевших отношение к пограничным делам.  В свое время он составил записку по этому поводу, что видимо, и сыграло решающую роль в выборе его кандидатуры на комиссара, которая была поддержана военным министром Д.А.Милюковым.
Составленная Бабковым после переговоров с китайцами новая записка о границе рассматривалась генеральным консулом в Кульдже И.И.Захаровым и была одобрена. Проект границы одобрили и в Петербурге, Бабкова и Захарова назначили русскими комиссарами по размежеванию. С китайской стороны переговоры возглавлял Улясутайский цзяньцзюнь Мин И. Однако, первый этап переговоров, из-за расхождений по району озера Зайсан, закончился безрезультатно.

В то время у консула  Захарова, в Кульдже  в гостях был уже упомянутый поручик  Чокан Валиханов, адъютант генерал-губернатора Западной Сибири, командира Отдельного сибирского корпуса, генерала от инфантерии Густава Христиановича Гасфорта.
В его записках есть такие строчки: «Верстах в десяти от Кульджи в китайской деревне, грязной и задымленной, пропахшей луком и перцем, нас провели в дом. На циновках сидел человек в русском мундире, с китайской улыбкой на желтом лице, с узкими, в прищур глазами. Я узнал Ивана Ильича Захарова, известного востоковеда, не раз навещавшего Николая Федоровича Костылецкого проездом через Омск в Кульджу».

Чокан видел на улицах Кульджи колымаги с разукрашенными и набеленными красотками, которых называли «разрушительницами городов» и без которых не обходился ни один званный обед. Он уже знал, что самые красивые женщины в Азии кашгарки и по кашгарским законам чужеземец может купить себе чаукен – временную жену. Покупателя приводят в дом, где живет красавица. На кровати возвышается гора шапок. Чем их больше, значит, больше мужей было у чаукен и тем она дороже стоит. Вы платите деньги, и забираете красавицу. После вашего отъезда она будет еще на одну шапку дороже. Но увезти ее с собой, увы, нельзя.
Пока Чокану было не до красавиц, с помощью Ивана Ильича он пытался обучиться китайской грамоте. В Кульдже он был в составе делегации Перемышльского по торговым переговорам. Кроме него, в состав делегации входил горный инженер Влангали, ездивший в Кульджу пять лет назад с путешественником и исследователем Ковалевским.  Ковалевский вскоре возглавит в Министерстве иностранных дел Азиатский департамент, а Влангали займет пост посла в Пекине.

8 октября 1856 г. переговоры по размежеванию границы, наконец, завершились, и Перемышльский вручил соседям с китайскими церемониями документ, написанный на листе длинной в 11 аршин и заверенный  23 печатями. Одни переговоры закончились, начинались и долго велись другие. Они касались заключения договора о границе.
При этом, наши время даром не теряли и к линии проектируемой границы в девяти ключевых местах подтянули к весне 1863 г. войска. После длительных консультаций с участием наших представителей в Пекине Балюзека и поверенного в делах Н.А.Глинки, 25 сентября 1864 г. в Чугучаке был подписан протокол о делимитации границы.

В этот период в Синьцзяне бушевало дунганское восстание. О нем и его последствиях Алексу позже, уже в Нарыне, рассказывал по национальности дунганин, подполковник Гынлей Мацун Дашынович:
«Пали Урумчи, Чугучакская и Кульджинская цитадели, погиб генерал-губернатор Синьцзяна Мин Сюй. В Синьцзяне вместо протектората со стороны Китая появилось несколько исламских государств, в том числе «таранчинский» султанат Или. Русские войска, вошедшие в то время в Кульджу,  не поддержали восставших дунган и отдали их на расправу китайцам. Ничего не оставалось делать моим предкам как бежать через границу к киргизам, уже присоединившимся к России. Осели они, то есть мои предки, в Чуйской долине, там и я родился спустя сто лет».
- Получается, свободы добиться от китайцев не удалось? - поинтересовался я.
-И тогда не удалось и сейчас ее у моих земляков в Китае нет, Александр Христофорович.

-  В чем же причина распрей? Как говорится у русских, где собака зарыта.?
 - Собака не зарыта, она на виду. Все дело  в нашей мусульманской вере и желании жить по своим правилам и законам. Уйгуры, которые нам братья по вере, тоже хотят жить своим умом, да вот никак не получается. Не хотят китайцы делиться правами и территориями. И потом, не все так просто в древнем и многонациональном Китае.  Если хотите, могу рассказать легенду того времени.
-С удовольствием послушаю
-Так вот, командующий армии усмирителей  восстания в Синьцзяне Цзо Цзунтан вышел с войсками из Ханьчжоу. Путь его был вначале на Сиань. Под его командой находилось много воинов из хунаньской и хуайской армий. Он переправился через Янцзы. В то время в бассейне реки Янцзы действовало тайное общество «Да лунтоу» - «Большая голова дракона». Один из таких «большеголовых» совершил преступление и бежал. Цзо  Цзунтан получил послание  схватить этого известного главаря бандитов, который бежал в Сиань.

Однажды Цзо Цзунтан проснулся и увидел, что его войска пришли в движение и выстроились в колону длиной в десять с лишним ли. Затем послышались крики, что они идут встречать «большеголовых». Как выяснилось того самого бандита. Генерал призвал к себе секретаря и спросил:
- Что это за общество «Да лунтоу» и что общего у главарями преступников с ним? Секретарь ответил:
- В нашей армии, начиная от солдата и кончая генералами — все принадлежат к этому обществу, а тот «большеголовый», которого нам надо схватить, является как раз главой этого общества в нашей армии.
- Как же сохранить армию? - воскликнул в ужасе Цзо Цзунтан? Секретарь ответил:
- Если вы хотите сохранить армию, то вам следует самому стать «большеголовым», то есть вступить в их общество.
-И что, вступил, - спросил Алекс.

-Цзо Цзунтан, не видя другого выхода, согласился со своим секретарем и вступил в общество «Далунтоу». Так только и удалось ему усмирить Синьцзян. После этого он разгромил тайное общество и все его организации.
-Китайцы умеют приспосабливаться к трудностям, - продолжил Мацун, - они, как мне кажется, в отличие от русских не такие уж прямолинейные и постоянно в чем-то уверены. Они постоянно лавируют. Вот и сейчас, казалось бы поддерживают национальные меньшинства в СУАР, но особых самостоятельных прав никому не дают. У них нет, как в СССР, союзных и автономных национальных республик, только провинции и административные округа.
Общество Да лунтоу Алексу ранее не встречались. Ему было известно, что для китайцев родина всегда превыше всего. Когда маньчжуры одолели династию Мин, то патриоты по всей стране создали тайные общества. Чаще всего они возникали  в среде бездомных бродяг:

Баохуанди — Партия защиты императора.
Хунмэнь хуэй — Союз братства Хун. Назван по имени вождя Чжу Хунъу. Он организовал восстание во время правления императора Канси.
Санхэхуэй - («Триада»). Оно же Чжигунтан - «Общество стремления к справедливости».
Гэлаохуэй  - Общество старших братьев.
В царство Цяньлуна уже было запрещено  употреблять слово «маньчжур» и «ханьцы». По указанию императора исторические книги о периодах династий Сун,  Юань, Мин и Цин были исправлены. Все записи о маньчжурах, сюнну, монголах были запрещены или уничтожены. Хранение запрещенных материалов строго каралось по закону. Таким образом всячески пресекался ханьский национализм.
- Зачем де делить народ на чужеземцев и китайцев? - спрашивал Канси. Ведь древний император Шунь был чужеземец с Востока, а другой — Вэнь Ван — с Запада. Так, что из этого? Китай живет и процветает.

Китай процветал, а работы по демаркации границы от Шабин-дабага до перевала Хабар-асу продолжались в 1869-1870 годах. Всего было установлено 23 пограничных знака. На основании Чугучакчского протокола и Санкт-Петербурского договора был оформлен Бороталинский протокол по описанию границы 1882 года. Он закрепил русско-китайское разграничение в Юго-Восточном Казахстане. В нем говорилось: «… пограничными знаками определяется пограничная межа. В труднопроходимых горах сам горный хребет составляет границу; но, в общем, вся граница между обоими государствами считается по красной черте, обозначенной на карте».