Игры мальчиков в хаки. Дороги и рационализаторы

Любое предприятие, а тем более государственное, имеет заначки, но часто о них со временем забывают. Особенно склоны к немотивированному накопительству армейские хозяйственники. С годами раритеты копятся, медленно, но неуклонно превращаясь в хлам, достойный свалки.

На самых дальних, старых и замшелых складах нашей части, где кроме зампотеха полноценно властвовали только плесневые грибки всех цветов и совсем ух отчаявшиеся в жизни крысы, группа молодых бойцов наводила порядок в одном из помещений. Спрашивая каждые четыре минуты, что куда деть и что можно выбрасывать, бойцы медленно, но настойчиво продвинулись к ящикам неясного назначения. Открыв верхний ящик, они ахнули и быстренько смотались из комнаты, по пути сообщив о том, что в помещении обнаружены мины. Злобно плюнувший себе под ноги пожилой прапорщик пошел знакомиться с находкой.

При первом же взгляде профессионала стало ясно, что обнаружены противотанковые мины, притом учебные. Надпись ИНЕРТНАЯ делала находку не опаснее груды кирпичей. Призванные назад солдаты, тем не менее, с особой нежностью вынимали каждую мину и предъявляли прапорщику для опознания. С каждой минутой он все больше удивлялся находкам, так как кроме надписей, свидетельствовавших об их беззубости, на всех минах были нанесена маркировка ТМ-41. Не одно поколение прапорщиков сменилось с момента списания этих раритетов образца 1941 года, а они тут как тут - аж красочкой блестят.

В итоге, на свет извлекли более трех десятков этих экспонатов времен второй моровой. Музейная ценность находок была сомнительна, а хранить их далее не имело ни малейшего смысла. В хозяйстве противотанковая мина вещь бесполезная, и поэтому после короткого размышления, это наследие прошлого было решено утилизировать.

В каждой металлической кастрюльке было примерно по 5 кг веса, что в сумме давало много. К тому же просто так выкинуть мины не представлялось возможным по причине суеверного страха окружающих. Служивые младших чинов получили указание – оттащить мины к запасным воротам, ведущим к лесу. Там было приказано корпуса мин разрушить и отнести на металлолом, а песок заменяющий начинку высыпать в лужи на лесной грунтовой дороге за воротами.

Мины перенесли к воротам достаточно быстро, а вот с уничтожением возникли проблемы. Единственный инструмент, выданный начинающим утилизаторам бал кувалдой. Уже на первом экземпляре стало ясно, что инструмент придает корпусу мины после полусотни ударов характеристики авангардной скульптуры, но песок извлечь удается с трудом.

Ну кому, скажите на милость, охота упорно махать кувалдой просто так? Калории и капли пота на первых месяцах службы обладают особой ценностью, поэтому было решено разыскать лом и лопату, чтобы пробивать корпуса, и ссыпать песок прямо в лужи по месту их нахождения и разравнивать полученный результат.
Лопату добыли быстро, а розыск лома затянулся. Так как неуклонно приближалось время приема пищи, коллектив принял решение провести рационализацию работ.

Выбрали несколько самых больших луж и нежно погрузили в них мины в целости. Во первых – это прочнее чем просто засыпка песком, во вторых не нужно махать кувалдой, в третьих грузовики, если поедут по грунтовке, вдавят корпуса в грунт, тем похоронив их в глубине на веки вечные.

Лужи были реально глубокими. Мины удачно устроили на дне колеи, а для верности закидали грунтом с обочины. Получилось быстро, красиво и практично.
Об этой истории забыли, так как дорогой пользовались только ассенизаторы, появлявшиеся в части не слишком часто. Прапорщик, после окончания работ по наведению порядка уволился в запас, металлолом вывезли, так что жизнь текла своим чередом.

Молодые солдаты осваивали в кроссах и физподготовке тонкости военного дела и, выбежав в очередной раз за ворота части, они не могли предполагать, что по дороге назад их не пустит оцепление. Буквально через пять минут все были в курсе достоверного слуха, что машина ассенизаторов не то подорвалась на мине, не то засосала мину, не то провалилась в блиндаж времен второй мировой...

Те из солдат, кто был причастен к утилизации раритетных минно-практических пособий, немного занервничали, почуяв неладное, и стали многозначительно переглядываться. Через полтора часа побыли саперы и все стали ждать новостей.
Офицеры вели под сенью леса теоретические занятия, чтобы хот как – то скрасить себе и солдатам ожидание. Желудки честно требовали калорий, а результата все не было...

Уже в сумерках поступил приказ следовать в столовую. Как пояснили офицеры, груженая машина золотарей засела в луже и, начав буксовать, колесом выпихнула на поверхность мину. Так как они с почтением относились к взрывчатке, они рванули от машины в лес, и окольными путями вернулись в нашу часть, чтобы доложить о находке.

Мины оказались учебными времен второй мировой, но в грязи нельзя было понять, что они именно учебные. Саперы обследовали дорогу и обнаружили в дорожном полотне одиннадцать мин. Их извлекли и вывезли.

Тут бледный как мытая тарелка солдат встал и срывающимся голосом почти прокричал: «Как одиннадцать?! А где еще двадцать?» И вот тут в столовой наступила такая тишина, что шум чайника на кухне казался паровозным гудком...

Почти все, причастные к творческой выкладке мин четыре следующих дня выковыривали их ломами из луж, засыпали в них гравий, смешанный с цементом и проклинали тот день, мины, прапорщика и несправедливость мироздания...

Солдат, у которого хватило мужества встать и сознаться, в работах не участвовал.