Офисный планктон продолжает расслабляться

Никея Алексеевна на работу ходила в последнее время как-то автоматически. Все эти события – пьянка, страстное желание выйти замуж, напряжённое ожидание сокращений и безработного бедствия – как-то отупляюще подействовали на неё. Ей было противно думать о Павле, который, вроде бы, планировал сделаться её законным мужем, а по ходу дела спустил трусы с пьяной Маши из отдела маркетинга. Маша была девушка обычная, никакой особенной привлекательностью не обладала, но известно, как мужчина реагирует своей скотской натурой на пьяную женскую беспомощность – вот Пашка и не удержался.

Ко всему этому Нику мучила бесстыдная необходимость давать своему начальнику, старому козлу Ивановичу, чтоб не сократил. Вернее, она так пока и не решила, надо это делать или всё же пока не оскверняться ради сохранения рабочего места. Как будто на новом рабочем месте будет иначе! И когда она найдёт его, это новое рабочее место, если будет вся из себя такая гордая и всё же не позволит Ивановичу спустить с себя её, Никины, трусики…

Настроение на работе было препаршивое. Она пыталась не общаться с Павлом, который занимал соседний с ней стол, но как этого избежать? Чай пили они всем офисом, праздники справляли также все вместе. Пашка отлично понимал ситуацию, но, очевидно, и сам не понимал, что нужно делать и говорить в такой ситуации. Ну, поимел он соседнюю девушку, и что – теперь, значит, женитьба отменяется? А почему, собственно? Ника хочет замуж – пожалуйста, он, Павел, не возражает, он на ней женится.

Вот так вот и работали в одной комнате. Ника курила. Как всегда вышла в курилку, чтобы отравиться. Там уже безучастно стояла Машка-давалка. Помолчали.

- Ты сердишься на меня? – не выдержала Маша.
- Нет, что ты, Маша, ты просто сделала то, что тебе было нужно, за что же на тебя сердиться? Сердиться мне надо на себя. Что я, как дура, почему-то решила, что Пашку можно оставить наедине с любой пьяной бабой. Оказывается, он – обычная свинья в мужском обличье. Вот так.
- Понимаешь, я пьяная была. Помню всё с трудом. Я сначала вообще подумала, что меня… Ваныч. А потом оглядываюсь – а там Павел. Сама понимаешь, было уже поздно что-то менять. Вот так как-то…

Машка подавленно замолчала. Чувствовалось, что ей самой очень хреново.

Действительно, вот просто так поимел её просто чужой мужик. Без особенных оснований, без слов даже – спустил трусики с пьяной и …

- Ну да, я – потаскуха, гулящая… Ну да! – на глазах Маши показались слёзы.
- Успокойся, Маша, я тебя не виню. Ты ни в чём не виновата. Это – алкоголь. И поил тебя Ваныч, ты здесь не при чём. Хотела дать начальству, а пристроился местный хахаль, который имеет здесь всё, что движется.

Неожиданно на обеих девиц напал какой-то истерический смех. Они одновременно стали смеяться и не могли остановиться. Машка смеялась прямо с красными от слёз глазами, а Ника – с тем самым злым лицом, с которым она ходила с момента измены Пашки. Стоят и хохочут, как две первокурсницы после медосмотра!

Действительно, ну чего они ещё ожидали! Мужики в очередной раз сделали в их жизни именно то, что они, мужики, хотели! И никакие женские желания их, мужчин, совершенно не колышат – всё всё равно делается по-мужски, а не по-женски. Как были мужики козлами – так и остались! Хотела Ника, чтобы её жених и муж ей не изменял – а вот фик тебе! Изменил открыто, ещё на стадии жениховства! Хотела Маша дать, если уж бедной женщине необходимо кому-то обязательно давать, начальству, чтобы пожалело, не сокращало, а вот шиш тебе с маслом – поимел её, специально упившуюся до бесчувствия, чтобы не был так противен Ваныч со своим сексом, ничтожный, никому не нужный клерк!

Маша вытерла глаза и пошла из курилки. Но Ника не успела улизнуть – к ней подошёл сам герой романа Павел собственной персоной. Пришлось позволить ему с собой поговорить. Даже за ручку взять. А после напряжённых междометий пришлось даже обещать снова жить с ним, если он, конечно, на ней, Нике, всё же женится!

О, женская слабость! О, вечное женское всепрощение! Ника сдалась. Ника капитулировала, выговорив себе только одно-единственное условие капитуляции – законный брак со штампом в паспорте! За такой штамп бедная Ника Простодушнова была готова уже и родину продать, не то, что раздавить в себе последние остатки женской гордости!

Надвинулся обед. Надо было зайти в офис, взять телефон, чтобы идти пить свой кофе с булочкой. Павел убежал раньше. Подходя к офису Ника, как во сне, услышала снова знакомые до боли звуки. Ритмические звуки пошлой, офисной любви. Сердце несчастной невесты затрепетало, сразу вспомнилось, как она слышала точно такие же звуки, когда подходила тоже за своим чёртовым телефоном после пьянки… Тогда эти ритмические звуки двух хлюпающих друг о друга голых тел и двух шумящих друг о друга одежд издавали Паша с Машей… Неужели то же самое?!

Ждать было невыносимо! Ника осторожно открыла дверь и внимательно осмотрела их офис. Пашки в офисе не было. На том же самом столе, как и во время пьянки, в той же самой позе, тоже со спущенными до колен трусами и с задранным платьем, лежала своими крупными грудями уже совсем трезвая Маша, а Иван Иванович, старый козёл, интенсивно удовлетворял свои естественные сексуальные потребности путём полового акта с Машкой-потаскушкой, стоящей перед ним своей немаленькой белой голой попой. Она всё же добилась своего, дала, кому хотела! Ника осторожно, чтобы не помешать счастливым любовникам, взяла свой телефон и прикрыла за собой дверь, чтобы дать возможность бедной Маше сохранить свою работу в условиях сокращений. Наша давалка, конечно, оглянувшись на скрипнувшую дверь, мельком видела Нику во время своего секса с Ванычем, но этот старый козёл сделал вид, что ничего не заметил.

Жизнь шла своим чередом. Офисный планктон жил своей обычной жизнью – смеялся, плакал, женился, вступал в сексуальные связи, домогался подчинённых женщин под угрозой сокращения. Всё как обычно.