Горсточка конфет

Минзаля ХАЛИЛОВА


Нет!.. Не думала Гульшат, что состояние брата настолько серьезно. Всего неделю назад, в прошлую субботу, к ним из столицы приезжала младшая сестра Лилия и сообщила радостную весть, что старший брат Ислам прошел курс лечения в республиканской клинической больнице и на своих ногах уехал домой. А сегодня Гульшат вручили телеграмму: «Срочно приезжай! Брат в тяжелом состоянии».
Женщина была в потрясении, вдруг потемнело в глазах, за мгновение в голове пролетели самые разные мысли. Получив точно такого же содержания телеграммы, она девятью годами раньше ездила на похороны матери, а шесть лет назад – и отца. Поэтому короткое, но тревожное известие о состоянии сорокапятилетнего брата не оставляло надежд на благополучный исход.
Хорошо хоть то, что муж у Гульшат деловой и решительный: не стал долго раздумывать, тут же поспешил, чтобы договориться с кем-нибудь о транспорте до райцентра. Как назло, рейсовый автобус уже неделю не мог добраться до деревни из-за сильных метелей. Вот и сейчас буран завывает, заметая пути-дороги. Даже днем темно, словно в вечерние сумерки.
Кажется, давно не было в здешних местах такой вьюжной зимы. А нынче непогода разыгралась на целую неделю, кружит и метет, то поскуливая, словно раненый зверь, то злобно рыча. За пару минут заметает следы редких прохожих, а дорогу порой и угадать невозможно. В деревне почти неделю нет электричества – ремонтники не могут добраться до места аварии… К счастью, теперь в каждом доме есть газ, иначе устали бы топить печи, когда сильный ветер мгновенно выстуживает избы.
Именно в такую вьюжную погоду, когда, согласно поговорке, хороший хозяин и собаку не выгнал бы из дома, они отправились в дальний путь – друг мужа, Мунир, согласился отвезти их до районного центра. Слава Богу, свекровь пока в состоянии присмотреть за домом, позаботиться о детях и поухаживать за скотиной. «Ни о чем не беспокойтесь, доброго вам пути, мои родные», - напутствовала она сноху и сына.
С многочисленными пересадками из автобуса в автобус, усталые и изможденные, они добрались до дома брата только к полуночи. Там их встретили одни дети – выяснилось, что брат в районной больнице, а сноха Минигуль осталась у него.
Ранним утром следующего дня Гульшат с мужем опять собрались в дорогу.
Больница… Ее громоздкое серое здание еще издалека, казалось, навевало тревогу, а огромные окна дышали холодом. Гульшат торопливо поднялась на нужный этаж, на ходу спросила, в какой палате лежит брат, и, словно вкопанная, остановилась на пороге, не веря своим глазам. «Неужели этот сухонький, исхудавший человек и есть ее брат Ислам? Ее широкоплечий, богатырского вида брат, от уверенной походки которого, казалось, сотрясалась земля под ногами, от искреннего смеха звенели оконные стекла, а глаза излучали теплые искорки?! Не может быть!»
Взгляд больного был устремлен в одну точку, при каждом выдохе из полуоткрытых губ вырывался свистящий звук, грудь вздымалась, как кузнечные мехи, почернели ногти на руках и ногах… Он даже бровью не повел, когда родственники вошли в палату.
- Агай! Родненький мой! Что с тобой? Как ты? – Гульшат упала на колени перед его кроватью. – Братик! Ислам агай! Это я… приехала… Я – Гульшат. Вот приехали вместе с зятем.
Ислам остался без ответа. Лежал, по-прежнему уставившись в одну точку. Снохи рядом не было, наверное, вышла куда-нибудь. Как же она оставила мужа одного в таком состоянии?
- Брат!
- А!.. – вдруг отозвался брат, словно проснувшись ото сна. – Кто ты? Кто это? Минигуль, неужели приехали мои? Кто здесь?
Ислам пытался повернуть голову на голос, но ему не хватило сил. Он лишь протянул руки перед собой.
- Агай! Это я, Гульшат, я приехала, агай! Вместе с зятем! – повторила женщина.
Тут и Тагир подошел ближе и подал голос, взяв больного за руки: «Это мы, кайнага (обращение к старшему брату жены – башк.), твоя сестренка Гульшат и зять Тагир. Вот приехали».
- Гульшат, Гульшат… - Ислам несколько раз повторил имя сестры. – Что-то не припомню…Нет никакой информации… Гульшат, Гульшат… Нашел! Вспомнил, дорогие сестренка, зять! Спасибо! Как доехали? – Из его глаз выкатились две слезинки и застыли на впалых щеках. Едва шевельнув пальцами, он коснулся ладоней Гульшат ледяными руками.
- Агай, братик! Родной мой! – запричитала женщина, прижимая холодные пальцы брата к своим щекам.
Ислам тяжело вздохнул. «Спасибо, спасибо, сестричка! Зятек, и тебе спасибо! Я соскучился… Очень вас ждал!», - с радостью прошептал он бледными губами.
Гульшат не могла спокойно смотреть на беспомощное состояние брата. Она выбежала в коридор и отправилась на поиски лечащего врача.
- Может быть, еще не поздно, и ему можно помочь? Как такой молодой человек мог сдаться болезни! Ему же всего сорок пять! Еще жить да жить…
Однако врач не сказал ничего обнадеживающего, налил в бокал холодной воды и подал ей со словами:
- Успокойтесь, сестренка, присядьте, пожалуйста. Вам надо взять себя в руки и набраться терпения. Слезами ему не поможешь. Постарайтесь не рыдать, не плакать в голос у его постели – этим вы только усилите его страдания. Мы сделали все возможное, но врачи – не боги, мы тоже бессильны перед смертью. Думали, что ваш брат не переживет эту ночь, но он, видимо, очень ждет кого-то.
Прикусив губы до крови, чтобы не закричать от горя, не разразиться безутешными слезами, Гульшат прижалась лбом к холодному оконному стеклу. «Мама, папа! Как хорошо, что вы не дожили до такой трагедии. Вам повезло, что не пришлось пережить смерть своего ребенка», - беззвучно повторяла она, стараясь сдержать всхлипы.
…Как старшему ребенку в семье в детстве Исламу досталось больше внимания и любви. Дедушка с бабушкой просто не могли надышаться на него. Мальчик и сам был ласковым, приветливым, до семи лет спал в одной постели с дедом и бабкой. Всё самое вкусное – для Ислама, самые нежные слова любви – тоже ему.
Однако, несмотря на всеобщее внимание, он не стал избалованным ребенком, с малых лет старался помогать старшим в домашних делах. Не подкачал и в школе – всегда успевал на «хорошо» и «отлично». В те же годы в нем открылась тяга к песне, начал выступать на сцене. Но в деревне всегда считалось, что пение – дело несерьезное, для жизни нужна более основательная профессия. Поэтому после восьмилетки по совету членов семьи Ислам поступил в сельскохозяйственный техникум. Получив диплом, с огромным желанием и большими планами направился на первое место работы, заочно окончил институт. Местные жители почти сразу приняли приезжего специалиста за своего. Руководство колхоза временно определило его на постой к бабушке Сабире и деду Нуриману. Те всей душой полюбили парня, как родного, и не отпустили на другую квартиру.
Там и познакомился Ислам со своей будущей женой. Он работал зоотехником колхоза, Минигуль – дояркой. Чем привлекла девушка такого парня – известно лишь Всевышнему и им самим. Но, когда родители Ислама приехали сватать девушку, хозяин дома, дедушка Нуриман сказал им:
- Уж не обессудьте, но я хочу дать вам один совет. Мы с бабкой искренне полюбили Ислама. И дело свое знает, и с людьми ладит. Его уважают, к нему прислушиваются. Но я хотел бы сказать о будущей вашей невестке. Дети, поймите правильно – говорю не ради сплетни, а для вашего же блага. Если еще можно, надо отговорить парня от этой затеи, пока не поздно. Минигуль не из тех женщин, которые будут исправно вести свой дом, почитать мужа, воспитывать детей. Мы знаем ее с малых лет. Вот такая уж она уродилась, хотя родители – уважаемые на селе люди…
Мать Ислама беззвучно заплакала, изменился в лице и отец. Но парень стоял на своем:
- Мы любим друг друга! Всё уже обговорено, вам остается только благословить нас.
Как говорится, вольному воля. Поэтому и сватовство прошло как положено, отгуляли с обеих сторон и свадьбу согласно обычаям – с  приглашением по пять пар гостей от новых родственников, с подарками для молодых и веселыми застольями.
Конечно, позже парень сильно пожалел о своем выборе, но, как известно, близок локоть, да не укусишь. Друг за другом народились дети, а молодая жена оказалась никчемной хозяйкой. Под полатями скопились горы нестиранного белья, готовить она не умела и не хотела учиться. Все, что зарабатывал муж, она тратила на дорогие конфеты и шоколад для себя. Одеваться не умела, да и вкуса у нее не было. Муж поначалу пытался перевоспитать ее уговорами, потом стал ругаться, пробовал и пристыдить. Но, горбатого, как говорится, могила исправит. Не могла расстаться Минигуль и с самой дурной своей привычкой – не могла усидеть у себя дома. Ислам спозаранку уходил на работу, а она на весь день отправлялась по соседям, родственникам или знакомым, проводила время за пустой болтовней, завтракала, обедала и даже ужинала у них. Глава семейства возвращался вечером в холодный дом, где его ожидали голодные дети. Хорошо, хоть дети выросли не похожими на нее: подрастали и брали на себя домашние заботы. Мальчики управлялись в сарае со скотиной, а смуглянка Фируза с малых лет научилась доить корову, готовить еду.
Дети росли под пристальным оком отца, брали с него пример во всем. Да, Ислам был хорошим отцом. Не пропускал ни одного собрания в школе, много лет руководил родительским комитетом. Во время выборов был бессменным председателем комиссии. А Минигуль, с трудом одолевшая восемь классов, по правде сказать, и не видела, как росли ее дети.
Ислам даже не мог пригласить к себе домой районных начальников, приезжавших в хозяйство по делам, чаще всего приходилось вести их в колхозную столовую. Мудрая жена в таких случаях должна была бы позаботиться об авторитете мужа, демонстрируя перед важными гостями свой достаток, проявляя хлебосольство…
Все эти обстоятельства и подкосили здоровье Ислама. Будучи семейным, жил, как холостяк: небрежно одетый, полуголодный, никогда не чувствовал внимания и уважения, не ощущал ласки со стороны жены. Если бы вовремя лечился, укреплял здоровье в домах отдыха, не лежал бы на смертном одре в свои сорок пять.
Стоя у окна, Гульшат с горечью перебирала в памяти страницы безотрадного жизненного пути брата.
- Апай! Папа зовет тебя, - к ней подошел старший сын Ислама Тимур.
И они все вместе вернулись в палату больного.
- Слушайте меня и постарайтесь запомнить мои прощальные слова… Дети, сестрички, зятья!.. – после этого Ислам помолчал немного. Видно, пытался привести спутанные мысли в порядок. – Сестренки, не оставляйте, пожалуйста, моих детей! Я не говорю о материальной помощи, ведь у каждой из вас свои семьи. Поддержите моих ребят советом и добрым словом. Пусть они получат достойное образование, станут хорошими людьми. Сынок, Тимур, ты остаешься за старшего в семье. Благодарю Аллаха, что довелось дождаться тебя с военной службы. Не бросай младших, стань для них опорой! Слышишь, сын?
 - Слышу, папа, слышу, - прошептал сын.
Ислам вдруг широко раскрыл глаза, вглядываясь в угол палаты:
- Кто это? Что за черный человек стоит в том углу?
Все стали оглядываться, но никого не увидели вокруг.
- Он стоит и в упор смотрит на меня, кто бы это мог быть? – с ужасом продолжал всматриваться в угол Ислам.
-Там нет никого, агай, никого нет! – пытались разубедить его, а он, испуганный и пораженный, не отрываясь, смотрел в том же направлении. В души присутствующих закралась необъяснимая тревога, беспричинный страх.
Ислам же продолжил прерванную мысль, оглядев детей и родных:
- Сестрички, дети мои, живите дружно, держитесь друг за друга. Не забывайте, что человек – всего лишь гость на этой земле. Радуйтесь каждому новому дню, светлым рассветам и теплому солнцу. Цените жизнь, дарованную вам Всевышним!.. А теперь идите, оставьте на время меня одного, мне нужно передохнуть…
Выйдя из палаты, все дали волю слезам, задумавшись о чем-то своем.

                ***

Только тут Гульшат обратила внимание, что сноха Минигуль до сих пор не появилась в больнице. Поинтересовалась у женщин из соседней палаты, не видели ли ее.
- Утром была здесь, может быть, пошла в магазин? – неуверенно ответила одна из женщин.
Гульшат присела на кушетку рядом с дверью палаты, закрыла опухшие от слез глаза и приникла головой к стене. Перед глазами стояло пепельно-серое лицо брата и пальцы с почерневшими ногтями, крепко сжимающие край одеяла. А в ушах слабо шелестел его прощальный голос.
Женщина ощутила внезапную острую боль в области сердца, услышала стон – то ли свой, то ли чей-то еще… Гульшат вздрогнула, сорвалась с места и открыла дверь в палату.
Левая рука Ислама свесилась с кровати, уши потемнели, а сам он лежал лицом вниз.
- Брат! Ислам агай! – Гульшат подбежала к кровати и перевернула брата на спину.
Но Ислам уже покинул этот бренный мир и шагнул в вечность. Все родные, которые несколько минут назад навсегда попрощались с близким человеком, снова собрались в палате. Кто-то молча вытирал слезы, а кто-то не сдерживал горьких рыданий.
- Ах-ах! – вздрогнув от неожиданного возгласа, все обернулись на дверь. На пороге стояла Минигуль с полиэтиленовым мешочком в руках, на донышке которого лежала горсточка конфет…

Перевод Гульфиры ГАСКАРОВОЙ.