Калитка

 
  Пускай я умру под забором, как пес,
Пусть жизнь меня в землю втоптала,
Я верю, что Бог меня снегом занес,
То вьюга меня целовала.
А. Блок

Решено – я женюсь, после четырехлетних отношений! Обрываю запутанные дела с институтом, еду по назначению в какую-то Юргу, о которой нигде ничего не написано и попытаюсь начать новую жизнь, ибо «что не имеет конца, - то не имеет смысла» (Лотман).
А пока – поезд Киев-Москва, фанерный чемодан, сработанный ЗЭКами Оренбурга с хитрым замком, который я и сейчас разгадать не могу.
Министерство, другой вокзал, таксист, весело рассказывающий о Международном фестивале молодежи и студентов в Москве, где каждый кустик шевелился и где он заработал большие деньги. Наконец, поезд Москва-Владивосток, три дня пути до Юрги и новая жизнь.
Тринадцатый плацкартный вагон, пассажиров немного, у меня отдельное купе, как водится, с липкими сиденьями и запахом, особым, отличающим поезда друг от других помещений.
Я этого не замечал – сделан первый шаг к крутым переменам в жизни! Какой она будет? Об этом не знал никто. Я, как всегда, у окна, еще с далекого детства, когда  мы ехали целый месяц в эшелоне через всю страну в Ташкент.
День приближался к концу, солнце, уставшее за день, быстро садилось, оставляя длинные тени на земле, и тень нашего поезда казалась неподвижной.
Заснул я быстро - тяжелый день, стук колес уносил в другую жизнь – лучшую, худшую - не знаю, – но другую. Ближе к утру кто-то вошел в купе. Кроме шороха я не слыхал ничего, лень было открыть глаза, и я снова заснул.
Первые лучи солнца открыли мне глаза: рядом со мной на нижней полке лежало что-то, что -  определить я не мог. Началась игра воображения.
1. Полупьяный небритый мужик с мутными глазами и матерщиной через каждое слово…
2. Бритый, интеллигентный мужчина пахнущий «Шипром», повторяющий через каждое слово «прошу прощения»…
3. Прекрасная девушка-блондинка с голубыми глазами, черными бровями, красными губами, белыми зубами, и т.д.
Пока я играл в эту игру, делал ставки, что-то повернулось ко мне лицом и открыло глаза.
Я не угадал – ни одна из моих фантазий не имела ничего общего с тем, что оказалось. Серые испуганные глаза девушки лет 16-17, выцветшие брови, каштановые волосы, заплетенные в маленькие косички, сжатые губы, веснушки на коротком носу.  Мы долго смотрели друг на друга. Чем была эта встреча? Судя по глазам, ни у меня, ни у нее ответа на этот вопрос не было. Поезд двигался с редкими остановками. Целый день мы ходили кругами. То я появлялся в проходе, то она.
Наконец мы очутились у одного окна одновременно.
- Перестаньте, наконец, прятаться, рассказывайте! – сказал я.
Она как бы ждала этих слов.
- Давайте знакомиться – я Света. Я сбежала из дому, бегу к своему жениху Сергею во Владивосток,  - он военный. Бегу из странной семьи: отец умер. Есть отчим. Сколько себя помню, в семье занимались самогоновареньем. В деревне пьют все, отец умер от алкоголизма, есть два брата-идиота – зачатые уже пьяными. Однажды, когда мне было 12, отчим обратился к маме:
- Нина, ты не против,  если я побалуюсь с твоей дочкой? 
-  Мне было бы интересно посмотреть…
Отчим внимательно посмотрел на меня и стал приближаться. Я схватила нож и сказала: «Не подходи!». Он приближался. Я не помню, как это произошло:  нож проткнул руку. Кровь, бинты, слезы… Больше он ко мне не подходил никогда. Я поняла, жизни уже не будет.
Сергей был старше меня на несколько лет. Он ходил за мной с первого класса. Его семья мало отличалась от моей – все пили. Только мы двое пока избегали этого. Правда,  перед уходом в армию Сергей стал втягиваться в выпивку. Мы договорились, когда его заберут в армию, следом за ним уеду и я, – это был единственный способ спастись от скотского существования. Вот еду, и не знаю - куда зачем, и что ждет?.. Что будет там?..   Знаю, что с прошлой жизнью нужно покончить. А там как получится!
Много история я слышал о беспросветной жизни, особенно в деревнях, но эта почему-то меня тронула: хрупкая девочка очутилась в водовороте жизни и пытается выплыть, веря в положительный исход. Но удается не всем…
Говорили о книгах, театрах, в Москве она была всего два раза, в детстве. Наступил вечер, остановок стало меньше, в вагоне было человек пять. За окнами – сплошные леса, леса, леса… Стали готовится ко сну…
Я задремал. Не знаю, сколько это продолжалось, вдруг проснулся, услышав всхлипы, бормотание. Я стал ждать. Это не прекращалось. Осторожно встав, пересел на постель Светы. Видимо, она во сне плакала. Я стал тихонько напевать песенку, какую помнил с детства, поглаживая Свету как ребенка по голове.
«Во поле березонька стояла,
Люли, ай люли, ай стояла…»
- Про березоньку? – спросила она и стала шепотом подпевать.
- Люли, ай люли, ай стояла... ай стояла… – и вдруг заплакала громко.
- Я не люблю его, он скотина, пахнущая самогоном и табаком, он не прочитал ни одной книжки, он не любит музыку, он не знает, что такое добро, он убьет меня, я знаю…
Обняв меня за шею, Света шепнула мне какие-то слова, которые я не понимал. Отдельные разы слышно было отчетливо: «я не подарю ему», «он не достоин», «все что у меня осталось»…
Все жарче становились объятия, поцелуи... Так продолжалось до утра. Утром мы почти не разговаривали и не ели.
К обеду я купил на какой-то станции вареной картошки с солеными огурцами – съели с удовольствием.
- Вот ты мне ночью пел песню про березоньку… А я очень люблю петь, у нас в деревне все поют, особенно когда напьются.
- Много ли ты знаешь песен?
- Очень много!
- Откуда?
- Так радио у меня на чердаке!
- Знаю народные, эстрадные песни, оперные арии, всех исполнителей по фамилиям…
- А западных - французских, американских, - знаешь?
- Нет.
- По радио их не передают…
Я стал рассказывать Свете о западных исполнителях: Иве Монтане, Шарле Трене, Эдит Пиаф, Элле Фитцджеральд, Шарле Азнавуре.  Стал напевать их песни. Она восхитилась их музыкой, это было что-то совсем новое для нее.
- А теперь ты, спой что-нибудь!..
Здесь я остановился и крепко задумался. Музыка может заменить слова, но слова никак не могут заменить музыку…
Первые звуки никак не вязались с внешностью Светы. Я стал оглядываться, искать источник этих звуков, - нет, это была она! Протяжная народная песня, вздохи, закрытые глаза, а потом и слезы предвещали трагический финал. Это было из репертуара какой-то народной певицы. Следующий номер – ария из оперы, из репертуара чьего-то меццо-сопрано: бархатный тембр, тишайшее пьяно.
Она замолчала, глядя в мои глаза, испуганно ожидая приговора. Я не мог произнести ни единого слова. Придя в себя, заметил вагон, который медленно заполнялся людьми. Народ осторожно на цыпочках проходил вглубь вагона, тихо садился и ждал.
Первой появилась проводница – полная женщина средних лет с выпученными глазами и пальцем, прижатым к губам. Потом какие-то старухи в белых платочках. В основном женщины, мужиков мало. Света, уловив в моих глазах одобрение, встала в проходе и без перерыва пела все подряд.
Я, очнувшись от шока, заметил одну характерную вещь: если была грустная песня, то она плакала вместе с героиней, заставляя плакать и слушателей, особенно бабушек в белых платочках. Когда были веселые частушки, - все дружно смеялись со Светой.
Сколько времени прошло с начала этого необычайного концерта -  я не знаю. Хотелось, чтобы это не кончалось. Вдруг всех привлек молодой человек с небольшим футляром. Открыв футляр, он вынул флейту и немедленно стал ей аккомпанировать. У нас появилось две флейты. Что тут началось!
Две флейты перекликались, обнимались, расходились, потом опять сближались. Вдруг я почувствовал, как крыша вагона срывается, лесной воздух врывается в вагон, стены отваливаются, платформа обретает крылья и, почувствовав свободу, несется к своему счастью, известному только ей одной…
Лица людей были по-детски глупыми, все улыбались друг другу, пропускали вперед женщин… Такой атмосферы я никогда не встречал!
Однако день заканчивался, солнце садилось.
И тут Света запела «Ave Maria», и две старушки в белых платочках стали на колени. Они перекрестились и плакали, многие вынули носовые платки. Никто не сказал «еще», напротив, медленно расходились с просветленными лицами.
Я подошел к Свете. Ее глаза медленно закрылись, она теряла сознание. Уложив ее в нашем купе и укрыв  простыней, я попросил у проводницы чаю. Наступила следующая ночь.
Среди ночи я проснулся, рядом лежала Света и что-то шептала. Окончательно проснувшись, крепко обняв ее, я начал говорить:
- Послушай меня внимательно и попытайся запомнить то, что я скажу. Ты милая добрая девочка с феноменальными способностями, не знающая себе цену. Мне даже показалось, что ты послана на Землю с определенной целью. Ты не родилась от мамы и папы, тебя кто-то создал, может Господь Бог. И не надо разбрасываться своими достоинствами. Я не разбалован подарками, у меня есть свои принципы. Я недавно женился. Четыре года непростых отношений закончились браком. Начитавшись классической литературы, я никогда не лишал невинности девушек, понимая всю моральную ответственность за это. Не хочу быть Нехлюдовым в отношениях с Катей Масловой.
- Я знаю, я читала… - сказала Света.
- Очевидно, так задумано, что мы не можем быть вместе, но наши три дня стоят больше, чем многие человеческие жизни. Это  нормальный и честный человек забыть не может, а если забудет – он недочеловек, он плохое животное (хорошие собаки помнят!).
Я очень беспокоюсь о твоей судьбе С такими талантами люди либо быстро взлетают, либо быстро сгорают. У меня несколько советов для тебя: сможешь - выполни, не сможешь – не знаю… будет плохо… Не выходи быстро замуж, пойди в театр на прослушивание, в музучилище, консерваторию и т.п. Наймись петь в ресторане – это деньги и самостоятельность. Я верю в тебя, у тебя все будет хорошо, встретишь любимого, будут дети… Ты послана быть примером землянам, какими они должны быть, очистить человечество от скверны и дать людям исключительные способности в разных областях человеческой деятельности. Помни, это – твоя миссия.
Мы не спали до утра. Наша последняя ночь… Утром проводница стала приносить подарки от благодарных слушателей: конфеты, печенье, молоко, фрукты… Мы смотрели друг на друга, зная, что больше никогда не увидимся. Слово «никогда» - зловещее слово, слово без надежды на будущее... Страшнее этого слова быть не может… никогда…
К обеду стали собираться люди. Ни афиш, ни устных объявлений не было, да и Света петь не готовилась.
-Где флейтист? – спросила Света.
Кто-то сказал:
- Да, он выпил, лежит…
- А ты говоришь – миссия… – сказала Света.
- Один запил, - сказал я, - десять бросят пить!
Спев «Я ехала домой» и «Калитку», Света обратилась к слушателям:
- Я хочу перед вами извиниться,  – петь я больше сегодня не смогу. Сегодня мы расстаёмся навсегда с человеком, которого я знала три дня, который перевернул мое отношение к жизни, нашел в жизни мое место. Мы, думаю, никогда, в этой жизни не встретимся, так сложилось. Я хочу оставшиеся часы провести с ним, храни его Бог…
 Народ зааплодировал, стали расходиться. А я не знал, куда деваться и недоумевал, как изменилась эта девочка за эту ночь.
Последние часы я не помню. Мы сидели рядом на нижней полке и молчали, глядя друг на друга. Наконец - Юрга, дождь, выхожу на перрон. В дверях – Света. И вдруг в моем сознании я вижу ее на сцене Мулен Руж в шикарном платье, бриллиантовых серьгах ушах, колье, браслете, высоких каблуках, шикарной прическе. Огромный оркестр, все залито светом… Бурные аплодисменты, чуть сзади стоит флейтист, звучит «Калитка».
В этот момент в поезде открываются все окна, лица людей. Я в мятом пиджаке и брюках, кепочке,  рядом фанерный чемодан, со сработанным зеками замком, который я и сейчас не могу разгадать…
Хлещет дождь. Поезд задержали, три долгих гудка, через несколько минут поезда нет…
Я зашел в здание вокзала, сел на скамейку. Нужно ждать до утра. Какой-то голос сверху:
- Ну  что, захотелось поворота в жизни? Ты его получил, доволен?
Ответить я не мог, да и сейчас ответить не могу, не знаю…
Больше Свету я не видел и не слышал. Пытался найти в прессе, спрашивал у людей из тех краев – бесполезно…
Прошло очень  много лет. Беда, как водится, подкралась незаметно. Я серьезно заболел. Только операция могла что-то решить, другого выхода не было. Не буду описывать все эти приготовления, волнения, благополучный исход…
Операция шла  под наркозом.  Когда я почувствовал, что наркоз отпускает и сознание возвращается, я услышал голос:
- Он дышит сам!
А С другой стороны стали долетать отдельные слова:
… звезды зажигают…
И черемух….
                Украсит роса…
Отвори ….. калитку
… и войди в тихий сад…
У беседки в тебя подожду…
Отвори потихоньку калитку
И войди в тихий сад, ты как тень,
Не забудь потемнее накидку…
     Это Света, она жива, она помнит!
     - Он улыбнулся! – восклицает человек в белом халате…

                2018