Смертельный вкус жестоких слов

 
Ила Опалова

Смертельный вкус жестоких слов
фантастическая детективная повесть

1
Есть ли маньяк?

На служебный стол подполковника полиции Елены Васильевны Астровой, женщины со светлыми, холодными глазами, легла фотография девушки. Ее лицо было искажено ужасом, белые волосы стояли дыбом. Округлившиеся глаза, полуоткрытый рот напомнил живописные фантазии Мунка.
— Это участница вечеринки в честь дня Хэллоуина? — поинтересовалась Елена у полковника Федорова, своего начальника.
Мужчина убрал побелевший указательный палец: так крепко прижимал он фото, будто боялся, что жуткая картинка сорвется со стола, как улетают на метлах ведьмы.
Чуть наклонив набок голову, Федоров вздохнул:
— Если бы! Перед нами посмертный портрет двадцатилетней Алены Завьяловой, погибшей от разрыва сердца три дня назад в городе Кострове. Ты же родом оттуда?
Елена кивнула.
— Вот и съездишь в командировку на родину, выяснишь, что так сильно напугало девушку. Поездка на месяц... Мало?
— Вы думаете, здесь что-то серьезное? — Астрова проигнорировала последнее слово, ее глаза скептически прищурились. — Девушки бывают чувствительны. Завьялову могло напугать что угодно. Мышь, например.
— По поводу женской чувствительности готов поспорить, да и ты сама так не думаешь, — возразил полковник Федоров. — Можно было бы не обращать внимания на этот случай, если бы он не стал вторым за полгода в Кострове. Да, именно так: Алена Завьялова — вторая жертва, погибшая от страха за последние полгода. Похоже на серию, ты не находишь? И кто он, такой артистичный маньяк, пугающий до смерти? Возможно, его найти будет легче, чем обычного убийцу с ножом и удавкой...
— Но две похожих смерти — совсем не серия, — неуверенно запротестовала Елена. — Это может быть совпадением. Тем более физического насилия, как я понимаю, не было.
— Вот ты и выяснишь, совпадение это или нет, когда друг за другом от разрыва сердца умирают две абсолютно здоровые девушки в одном и том же, можно сказать, месте. Есть в Кострове такая пустынная улица, называется Заводская, на которой лет десять как никто не живет. Что они там делали? — полковник помолчал и продолжил: — А если имелись другие подобные смерти, но на них не обратили внимания? Разберитесь.
Он ушел в себя, его руки, в рисунке рельефных вен, бестолково перебирали лежащие на ее столе бумаги, и Елена догадалась, что полковник не все говорит.
— Алена Завьялова была заявлена на участие в конкурсе «Красавицы России», — он прошел по кабинету и остановился за спиной Елены, она чуть повернула голову в его сторону. — Завьялова — подруга, почти невеста, богача Осипова. Миллиардер рвет и мечет, не найдем маньяка в течение месяца — порвет нас. Именно люди Осипова навели справки и узнали, что в Кострове такая смерть, как минимум, вторая, — пальцы полковника цепко ухватились за плечи Елены.
— Честно скажу, — зашептал он, наклонившись, — не хочу тебя отправлять. Месяц — это много. Но... ты знаешь город, тебе легче будет разобраться. А я... буду скучать, — и Елена почувствовала щекочущее дуновение от его дыхания в своих волосах и запах дорогих сигарет.


2
Командировка в родной город

На городом серой дымкой вставало пахнущее осенью утро. Елена Васильевна, одетая в кожаную куртку-косуху и в узкие джинсы, с любопытством оглядывалась, отворачиваясь от налетающего порывами холодного ветра. Малая родина за почти двадцать лет сильно изменилась: появились стеклянные магазины, яркие вывески, по широкой дороге, несмотря на ранний час, катился поток машин.
— Доченька, купи горячие пирожки! И эти... хотдоги, — к Елене обратилась грузная женщина с зачесанными назад седыми волосами, на ее мясистый нос с переносицы сползали квадратные очки в тяжелой оправе. Перед женщиной стояла тележка, над которой был закреплен покачивающийся от ветра полупрозрачный зонт.
— Тетя Даша? — Елена признала в женщине бывшую соседку.
— Дочка Астровых? — оживилась та. — Так вы ж в столице давно живете!
— Давно, — подтвердила приезжая. — А как вы? Как дядя Митя?
— Исчез он, — сказала тетя Даша.
— Как исчез? — не поняла Елена Васильевна. — Что значит «исчез»?
— Ушел и все, — отрезала женщина, явно не желая больше говорить, и отвернулась в поисках других покупателей.
Елена растерянно отошла, следя за подъезжающими машинами.
— Ленка Астрова? Привет! — перед ней возник мужчина с седеющими висками и прищуренным карим взглядом.
Елена всмотрелась в приветливое лицо и неуверенно улыбнулась в ответ.
— Фонов?
— Он самый, твой одноклассник Петр Фонов! Постарел?
— Изменился, — улыбаясь, нашла она другое слово, — как и город. В лучшую сторону.
Не заметив комплимента, Петр окинул Елену быстрым взглядом, заглянул в ее удлиненные светлые глаза под темными бровями и одобрительно произнес:
— Зато ты все та же: легкая, как девчонка. И как вам, женщинам, удается сохранять молодость и стройность?
— Путем строгих ограничений, — вздохнула Елена. — Да и ты особо не раздался. Занимаешься спортом?
— Да, хожу в тренажерку с Берестой, и мяч гоняем на заводском футбольном поле.
— Вадим Берестин тоже не уехал из города? — удивилась Елена. — Я думала, он станет академиком.
— Он академик и есть. Возглавляет институт трансформации света. Мой Андрюша у него работал, — лицо Петра дрогнуло и замкнулось.
— Я слышала о твоем горе... — Елена вспомнила недавнюю новость о гибели сына Петра, прилетевшую к ней из родного города.
— Нормально, — взгляд одноклассника стал колючим. — Ко всему можно привыкнуть.
Елена шагнула ближе и выдохнула шепотом:
— Скорблю... с тобой, — прижалась на мгновение к его крепкому плечу. — Бересте привет. Возьми мою визитку. Позвони обязательно.
Петр покрутил атласную карточку.
— Верно говорят, что в столице карьеру сделала? — полувопросительно проговорил он.
— Стараюсь, — кивнула Елена, — пока не генерал.
— Хороший служака, если мечтаешь о генеральских погонах, — усмехнулся мужчина, в уголках его глаз четче обозначились морщинки. — Значит получишь свои эполеты.
Сунув визитку в карман, Петр в свою очередь достал из бумажника яркую карточку.
— Это приглашение в наш ресторан, заходи. Будешь гостем, — пояснил он.
На карточке витиевато тянулось название «Византийский шатер», и мелко читался адрес: ул. Кленовая...
— Спасибо, — не смогла скрыть удивления Елена. — Ты так рано на вокзале по делам?
— Разумеется, уже не тот возраст, чтобы бесцельно слоняться по городу. Продукты должны подвезти.
Рядом прошуршали и замерли колеса дорогой машины с номером администрации, из комфортного нутра авто выскочил подтянутый молодой человек:
— Подполковник Елена Васильевна Астрова?
Женщина кивнула, он приглашающе распахнул дверцу машины, уточняя:
— Сначала в гостиницу, потом в управление?
— Именно так, — ответила Елена, усаживаясь в автомобиль, и перед тем, как захлопнуть дверь, еще раз посмотрела на Петра: — Позвони.

Начальник костровского управления внутренних дел встретил Елену Васильевну радушно. Его кабинет, обставленный темной мебелью и мягкими креслами, казался уютным, несмотря на внушительные размеры.
— Добро пожаловать, дорогая землячка! — голос начальника мягко рокотал, широкая улыбка демонстрировала прекрасные зубы. — Елена Васильевна, как в гостинице устроились? Комфортно? — и, не давая ответить, продолжил, указывая на одетого в гражданское мужчину. — Это наш следователь Николай... ммм... Иванович Несуетин. Именно он занимался гибелью девушек, и вся информация у него. Я, безусловно, тоже не был в стороне от расследования. Могу констатировать, что дела неоднозначные, и я не торопился бы считать их за серию... Но вам лучше посмотреть самим: Москва же высоко стоит над нами, а с высоты виднее.
«Иронизирует? Но голос прозвучал ровно», — машинально отметила Елена.

3
Беседа с местным следователем

Несуетин скучно смотрел на приехавшую из Москвы дамочку. Похвастаться ему было нечем. Да и дело он считал откровенно дутым.
— В Москве сотрудников много, — заметил вздохнув он.
И Елена Васильевна перевела его слова так: «Делать вам там нечего, вот и придумали предлог для поездки в родной город: ностальгию подлечить, с одноклассниками встретиться за государственный счет, с друзьями языками почесать».
Она, сидя в кресле напротив, холодно уставилась на него еще более посветлевшими глазами, и Несуетин опустил взгляд.
— Мы даже дела не открывали, — пробормотал он. — А чего открывать? Следов, улик — ноль. Около Завьяловой окурок лежал старый. Курили где-то за неделю до того, как она того... богу душу отдала.
— А что в городе говорят? — спросила Елена. — Ходят какие-то пугающие разговоры? Люди ведь разные: кто-то от страха умрет, а кто-то просто напугается и потом поделится увиденным кошмаром. Должна быть серия не только смертей, но и неудачных попыток — как бы это выразиться? — цепочка испугов, страшилок, вокруг которых нарастают слухи...
— Слухи в Кострове — это обычное явление! Уж где-где, а здесь этого всегда хватало! — пренебрежительно махнул рукой следователь. — Глупости разные всегда передают. Вот говорят, что за городом покойники ходят. Светятся, как разноцветные лампочки. Некоторые называют их ангелами. Но там, за городской чертой то есть, в лесах-болотах никто от страха не помер.
— Вы и по лесам ходите? — с рассеянным видом поинтересовалась Елена.
— А зачем? — брови следователя, поднявшись, пошевелились. — Никто не пропал. Сообщений таких точно не поступало ни из города, ни из ближних деревень. Вот и делаем вывод, что в лесах от испуга никто не умер. А оснований для страхов там больше.
— Никто? — не поверила Елена, вспомнив тетю Дашу, торгующую пирожками на вокзале. — А я слышала другую информацию: исчез Дмитрий — отчество не помню — Петров, лет шестидесяти...
— Дмитрий Петров?.. — переспросил следователь, словно прислушиваясь к звучанию слов, и вскинулся. — Так это десять лет назад было! Отец Дмитрий ушел на болота.
— Зачем? И почему «отец»? — опешила Елена.
— Так он там святую общину организовал.
— Какую общину? — насторожилась подполковник милиции.
— Говорю же: святую. Ее так в народе называют. Они в лесу, за болотом, живут. Избы у них, скотина... Там была заброшенная деревня. Вот эти — их называют в Кострове общинниками — оставленные прежними жителями дома обжили. Они и светятся, я об общинниках говорю...
— А как они уходят в общину? — задала неудачный вопрос женщина.
— Ногами, — следователь насмешливо пожал плечами, но споткнувшись о внимательный взгляд Елены, стал серьезным: — Елена Васильевна, вы же местная, наши места знаете. Уйти из города, если не по трассе, не просто: леса, болота. Есть тропки, дорожки, общинники их знают. У них связь с городом, точнее, с родными, еще с друзьями. Люди из общины приходят сюда за почтой, за продуктами. За мукой, например, за крупой... Встречаются с близкими. Люди же... Сейчас лежит у нас в больнице одна из ихних. Под машину попала. Медики по волосам определили, что она из болот.
— Не поняла, — Елена покрутила головой. — Как по волосам можно опознать? Стрижка особая?
— Нет. У них волосы светятся в темноте, как болотные гнилушки.
— Покрашены?..
— В том-то и дело, что нет. Пытались оттереть спиртом — ни следа краски. Внутри сидит это свечение... Те общинники, которые сюда, в город, приходят, являются проводниками для тех, кто идет в общину. Мы же не можем запретить людям верить в то, во что они хотят. И жить там, где хотят. А так... так по всей стране люди пропадают. Разве нет? А у нас за последний год никаких исчезновений не зафиксировано! — из суеверия он постучал костяшками пальцев по столу. — Даже в болота не уходили.
Несуетин поднялся и посмотрел в окно на прояснившееся небо. Сцепив руки, похрустел пальцами.
«Нервничает, — подумала Елена, — Интересно, почему?»
Спохватившись, что его поведение московская штучка может посчитать странным, следователь вернулся на место.
— Только один человек побывал в общине и вернулся к нормальной жизни — это Андрей Фонов. Из лаборатории Берестина.
— Так он...
— Погиб, — кивнул Несуетин. — Из-за девочки. Несчастная любовь. И бывает же такое совпадение: в молодости, после окончания школы, Фонов-старший вытащил из петли своего друга. Тот попытался покончить с собой тоже из-за любви. И вот история повторилась на более страшном уровне... Друга когда-то спас, а сына сейчас не удалось.
Елена свела брови, пытаясь вспомнить трагическую историю, из-за которой кто-то из друзей Пети Фонова пытался свести счеты с жизнью, но в памяти этот фрагмент не отыскался. Это не показалось ей странным: наверняка, у Петра были друзья, которых она могла не знать, хотя она и Петя учились в одном классе.
Женщина поинтересовалась:
— И что за девочка, в которую был влюблен Фонов-младший? Из-за кого он ушел из жизни?
— Завьялова. Та, что умерла от испуга.
Ошеломленная Елена спросила, не сомневаясь в ответе:
— Алиби у Фоновых проверили?
Несуетин потер лоб и хмуро спросил:
— Думаете, Завьяловой отомстили за Андрея? Конечно. мы проверили родственников Фонова. Алиби есть у всех. Завьялова погибла на девятый день после самоубийства Андрея. У Фоновых тогда были поминки, поэтому свидетелей хватает. Я, кстати, тоже там был.
«Мед-пиво пил», — прошелестело в голове Елены.
Вскинув холодные глаза на следователя, она попросила:
— Дайте мне всю информацию о погибших. И еще ответьте: хоронят на старом кладбище или появилось новое?
— Обходимся старым. Но у нас построили еще крематорий.
— А больница находится...
— Там же, где и раньше! Только прежде это была почти окраина, а сейчас позади нее отстроили целый микрорайон многоэтажек. Вообще-то я готов вас проводить.
— Не надо, — отрезала подполковник. — Я знаю город. Морг, надо полагать, на старом месте?
— Да, около больницы.
— Мне нужны все материалы следствия по гибели Алены Завьяловой и по другому аналогичному делу. Еще попрошу отсканировать для меня все эти документы. Имеется точная карта города с обозначением мест гибели девушек? — Елена Васильевна поднялась. — Предупредите работников городского морга, чтобы приготовили документы по всем умершим за последние два года. А сейчас проводите меня в кабинет, где я смогу работать.

Оставшись одна в помещении, Елена сняла с плеча ремень, на котором висела тонкая сумка для ноутбука, и аккуратно положила ее на темный стол. Рука потянулась к лежащему у компьютера пульту. Кнопка на нем мягко продавилась под пальцем, и тут же послушно забормотал висящий на стене телевизор.
Слушая вполуха местные новости, подполковник скинула куртку и. устроившись за столом в крутящемся кресле, достала ноутбук. Через десять минут после того, как ей принесли материалы следствия, она углубилась в работу.

4
Уличный пес

Из строгого здания городского управления внутренних дел Елена Васильевна вышла в два часа. Плечо оттягивала сумка, женщина перекинула ремень по диагонали на другое плечо, и ей стало комфортнее.
Солнце сияло в зените, и когда она шагнула из-под козырька, нависающего над гранитным крыльцом, ее окатило солнечным светом. Он пробивался через ветви желтеющих кленов и ложился веселыми пятнами на дорожку, выложенную фигурной плиткой. Ровным рядом возвышались вдоль ограды высокие голубые ели, Елена их помнила небольшими елками, тогда очень похожими на искусственные.
Узорчатая дорожка вела к белому с красными косыми полосами шлагбауму. Молоденький охранник, который должен был находиться в облицованной мрамором будке и проверять у входящих документы, стоял перед шлагбаумом и покрикивал на уличного пса.
— Брысь, я сказал! — возмущался он. — Нельзя здесь находиться таким, как ты!
У пса одно ухо было ополовинено, длинная пропыленная шерсть, местами свалявшаяся, висела неровно. С головы она падала на глаза, один из которых воспалился и приобрел красный цвет, в хвосте безобразными комками выделялись бурые репьи.
Елена остановилась.
— Не уходит? — спросила она с сочувствием.
— Нет, — сокрушенно покачал головой охранник. — Не понимает, что заметят его, вызовут спецмашину для отлова бродячих животных, и конец настанет собачьей жизни.
— Я его уведу, — пообещала Елена. — Минуточку.
Она нашарила в сумке плитку шоколада. Отломив кусочек, протянула собаке:
— Пойдем, Боец, со мной.
— И впрямь боец! В бою ухо откусили и в глаз дали, — засмеялся враз повеселевший охранник, отправляясь на свой пост.
Отойдя на несколько шагов, Елена бросила кусочек коричневой сладости, и пес, щелкнув зубами, ловко схватил шоколад на лету, его хвост метелкой махнул из стороны в сторону по асфальту.
Елена вздохнула:
— Пойдем, Боец, я тебе сарделек куплю. Может, в ветеринарку сходим, чтоб помыли тебя и глаз посмотрели? А потом по делам отправимся, идет?
Пес, сев на задние лапы, склонил голову на бок, его здоровый карий глаз блестел, внимательный взгляд изучал Елену. Похоже, с собакой давно не разговаривали по-доброму.
— Ладно, сначала за сардельками. А потом узнаем, где здесь находится ветлечебница, — вслух решила женщина. — Отдыхать мне тоже надо. Будем считать, что, занимаясь тобой, я отдыхаю после дороги.
Она пошла по выложенному серой плиткой тротуару. Пес держался рядом, настороженно поглядывая на Елену, готовый в любой момент отбежать в сторону. Около киоска с вывеской «Свежие колбасы» Елена Васильевна остановилась. Получив от нее деньги, продавец, с подвязанными белым платком волосами, протянула из окошечка несколько розовых сарделек в прозрачном пакетике.
— Это откуда такая ободранная псина? — заинтересовалась продавец, сидеть в тесном помещении павильона было скучно, и ей хотелось общаться. — Не из болот она прибежала?
— А что? Из болот прибегают? — спросила Елена.
— Конечно, прибегают. Чего им не прибегать? Если ночью будет светиться, значит, точно, оттуда, — со знанием дела сказала женщина.
Елена, с подозрением посмотрев на уверенную в себе собеседницу, отошла в сторонку. Как можно, будучи во вменяемом состоянии, нести подобный бред? Зато странные слова продавца отвечали на вопрос о местных слухах.
Пес загипнотизировано пошел следом за Еленой. Она отламывала кусок сардельки за куском, кидая в собачью пасть. И пес давился, глотая.
— Не спеши, хватит, а то заболеешь, — проговорила вскоре Елена и, замотав остатки в полиэтиленовый пакет, спрятала его в портфель.
Пес, прыгая рядом, благодарно лизнул ей руку.
— Не торопись признаваться в любви... — усмехнулась она. — Пойдем искать клинику, Боец.
Ветлечебница, оказавшаяся за перекрестком, включала целый комплекс для животных: больничку, зоомагазин, грумерскую. Елена завела Бойца в регистратуру. Их встретили, на удивление, радостно. Тонкая девушка, одетая в зеленоватый медицинский костюм, без всякого страха застегнула на шее пса ошейник, и он, безропотно подчинившись, отправился рядом с ней по голубому коридору.
— Умный пес! — похвалила Бойца вернувшаяся в регистратуру работница. — И как люди выбрасывают животных на улицу? Сначала приучат к себе, добьются любви, а потом вон отсюда...
Девушка возмущенно свела вместе тонкие брови. Ее глаза, цвета темной вишни, очень выразительно передавали настроение хозяйки.
— Говорят, он из болот прибежал, — улыбнулась Елена, поддержав разговор.
— Нет, это городской пес. Бездомный, их видно сразу. — Девушка, словно раздумывая, несколько раз качнула головой и сообщила: — Процедуры займут не менее двух часов. Можете погулять или почитать журналы о животных. Посмотрите товары в нашем магазине. Если вы оставите Бойца себе, вам нужно будет многое купить.
— Конечно, оставлю, — но женщина сама услышала, что ее голос прозвучал неубедительно.
Выбрав кожаный ошейник и длинный поводок, она устроилась в холле, ожидая собаку. На коленях у нее лежал открытый ноутбук, на мониторе Елена рассматривала золотое кольцо с топазом, когда грумер вывела на поводке Бойца.
— Забирайте вашего питомца, — мягко сказала она Елене и улыбнулась, довольная немой реакцией клиентки на преображение Бойца.
Сначала Елена Васильевна подумала, что ей по ошибке привели другую собаку. Падающую на глаза шерсть состригли, и у пса открылся смышленый взгляд. Безобразные клочья и репьи исчезли. Худые бока шелковисто отливали, ровно подстриженный хвост весело вертелся.
— Поразительно! — вымолвила наконец подполковник Астрова. — Блестящая работа. Сколько я должна?
Она решила, что ей не хватит содержимого кошелька, чтобы оплатить такое чудо преображения , и придется снять деньги с карты.
— Намного меньше, чем вы думаете, — успокаивающе улыбнулась девушка-грумер. — Благодаря вашему Бойцу, мы сняли отличный рекламный ролик. И сегодня же разместим его на сайте нашего салона. Нам таких замарашек еще не приводили. Мы понимаем, что вы пожалели уличного пса, и сделали вам еще скидку за доброту... А вообще, он умный и терпеливый пес, чувствуется, что был домашним, с командами знаком. Я бы посоветовала купировать здоровое ушко, уши будут одинаковыми, и Боец станет совсем неотразим.
— Спасибо, я подумаю, — пробормотала Елена, рассчитываясь, и обратилась к псу: — Пойдем, красавчик, в гостиницу.
— Постойте! — остановила ее девушка из регистратуры. — Возьмите медицинский паспорт Бойца. В нем отмечены сегодняшние прививки.

5
Разговор в морге

Елена Васильевна шла по старой узкой улочке вниз. Этот путь был знаком ей с детских лет. Под ногами шуршали опавшие листья, которые порой срывал с места влажный ветер и гнал по растрескавшемуся тротуару.
— Вот, Боец, такой интересный факт, — разговаривала она с собакой негромко, словно сама с собой. — На пальце погибшей девушки было надето дорогое кольцо, которое никто из ее родных и друзей не признал. То есть до вечера, до восьми часов никто этого кольца у нее не видел. А после обнаружения тела, оно возникло, как из небытия, на ее безымянном пальце. Откуда взялось? Причем в час гибели. Интересно? Кстати, оно совершенно новое, без потертостей. Правда, есть две царапины, явно, свежие.
Пес, оглянувшись, зарычал. Елена схватила его за ошейник. Их догонял мужчина в стеганой серой куртке с капюшоном, нахлобученном на лоб. Елена отступила с Бойцом в сторону, пропуская быстро идущего незнакомца.
Уже молча она дошла до больничной ограды, которая, казалось, не изменилась. Все те же широкие четырехугольные столбы из оштукатуренного кирпича, они заканчивались пирамидальными верхушками. Между колоннами, соединенными внизу, как лентами, кирпичным фундаментом, высились чугунные прутья, похожие на грозные пики.
Почти вековая ограда и массивное здание больницы, прячущееся среди старых деревьев, показались Елене ожившим кусочком прежней жизни. Как наяву она увидела Вадика Берестина — соседского мальчишку с блестящими глазами и разбитыми коленками. Худой, он легко пролезал между прутьями и, стоя по другую сторону ограды, нетерпеливо ее учил: «Ленка, ты сначала голову просунь. Если голова пройдет, то и сама пролезешь».
А потом они радостно мчались по траве с торчащими из нее колючками не то к озерцу, не то к болотцу, затянутому ядовито зеленой ряской, чтобы наловить дафней для аквариумных рыбок. Позднее у них появилась еще одна цель — увидеть светящуюся лягушку, которая, как говорили, поселилась среди тины.
Водоем находился позади больничного корпуса, казалось, его хорошо скрывали разросшиеся деревья, но взрослые умудрялись заметить детей. И какая-нибудь нянечка или медсестра по приказу главврача бежала к озерцу, чтобы прогнать детей с больничной территории во избежание беды: не дай бог, утонут в воде или подхватят в антисанитарной жиже какую-нибудь заразу! И тогда Лена и Вадим убегали от строгих окриков, и их сердца заходились от скорости и страха, что их сдадут, как грозили, в милицию. Выскочив через прутья ограды, они долго не могли отдышаться, в груди было больно, а ноги подламывались от подкатившей усталости и прошедшего напряжения.
В один из таких моментов, глядя на запыхавшуюся и смеющуюся Лену, опустившуюся на зеленый газон среди седых одуванчиков, Вадим серьезно сказал: «Я на тебе женюсь, когда вырастим». А она, почему-то озлившись на эту глупость, по-взрослому грубо ответила: «Губу закатай!»
Первого сентября, с цветами и белыми бантами в косичках, Лена отправилась в школу, К ней за парту сел Вадим, она не спорила, потому что никого, кроме него, в классе не знала. И учительница не захотела их рассаживать: это хорошо, когда за партой сидят мальчик и девочка, шушукаться не будут и из рогатки стрелять.
Время быстро показало, что они, Елена и Вадим, совершенно разные: он — отличник, победитель всевозможных олимпиад по физике и математике, она — непоседливая любительница приключений и туристических походов.

Елена Васильевна приостановилась, окидывая взглядом посыпанные желтым песком дорожки, невысокий мраморный фонтан, в котором плавали выгнувшие спинки листья, клумбы с увядающими цветами. Рядом с больничным корпусом все так же мостилось приземистое здание морга. Женщина решительно направилась в его сторону.
На ступеньках у входа, небрежно привалившись спиной к пилону, поддерживающему козырек, стоял высокий парень в синем халате и белой шапочке. Он курил, с интересом озирая начавшее хмуриться небо, качающиеся деревья, разбрасывающие разноцветные листья, словно гигантское конфетти. Его рассеянный взгляд сосредоточился на приближающейся Елене.
Глядя с высоты не только своего длинного тела, но и верхних ступенек, он лениво спросил:
— Вы куда? Вход запрещен! — поняв, что она собирается проскочить в здание, пояснил: — Морг — это, между прочим, режимное учреждение, в нем не место посторонним.
— Я не посторонняя, — ответила Елена, ухватившись за ошейник Бойца. — У меня пропуск из городского управления внутренних дел.
Парень, понимающе кивнув, точно выстрелил сигаретой в стоящую внизу урну и полуутвердительно сказал:
— Подполковник Елена Васильевна Астрова? Насчет вас звонили. Давайте ваш пропуск.
— Вы эксперт?
— Эксперт будет через двадцать минут. Я санитар. Не волнуйтесь, я вас провожу в кабинет. Все требуемые документы приготовлены. Насчет пса вот распоряжения не было... Ладно, пусть идет с вами.
Боец, принюхиваясь, тревожно смотрел на Елену. Она успокаивающе провела ладонью по его бархатистой голове. Санитар завел их в маленькую комнатку с гладкими белыми стенами. На столе лежали потрепанные журналы регистрации поступивших трупов.
Санитар хотел было выйти, но она его остановила.
— Скажите, у вас были подобные трупы? С таким выражением лиц?
Она достала из портфеля посмертные фотографии погибших девушек.
Санитар вскользь посмотрел на снимки и положил их на стол.
— Видел я их, — сказал он. — У нас в городе один морг. Всех сюда везут. Такое не забудешь: маска ужаса. А зимой поступило тело старой бомжихи с выпученными глазами. Эти хоть молодые, а на ту смотреть вообще не было никакой мочи. Я помню, напарника сменил, то есть ночного санитара. Думаю, если бы тело пришло ночью, тот бы точно не заснул. Хотя нам тут спать и так особо не приходится.
— Откуда ее привезли?
— С Заводской. Там двухэтажные дома-развалюхи, вот она оттуда, то есть с крыши или с чердака вниз сиганула. На снег. Повреждений фактически не было.
— Ее похоронили за государственный счет как неопознанную? Или сожгли в крематории?
— Кремировали, естественно. Интригует, знаете, что? Нам заплатили, чтобы мы ее обмыли, причесали, сделали ей макияж и одели в новую хорошую одежду. Модную, — уточнил санитар.
— И кто это был? — нетерпеливо спросила Елена. — Кто оплатил? Кто вас заинтриговал? — употребила она словечко санитара.
— Неизвестная личность. Инкогнито! — парень недоуменно поднял широкие плечи. — Для погибшей и панихиду заказали, только никто с ней прощаться не пришел. Так, с макияжем, в модной одежде ее сожгли. Больше подобных трупов не поступало, — добавил санитар, по выразительному взгляду Елены предвосхищая вопрос.


6
Встреча в больнице

— Ну что, Боец, сейчас в больницу. Только тебя никто туда не пустит. Придется тебе на крыльце меня ждать, — разговаривала Елена с псом, направляясь к соседнему зданию.
Она привязала Бойца к одному из тяжелых гипсовых вазонов, в которых весело пестрели анютины глазки.
— Жди меня! — приказала негромко, пес в ответ, взвизгнув, жалобно проскулил.
Елена подошла к столу справок. Сидящая на крутящемся стуле пухленькая медсестра дремала за столом.
Пополковник кашлянула, и та, вздрогнув, открыла накрашенные глаза и захлопала наклеенными ресницами.
— Вы кто? — удивленно уставилась она на Елену.
— Мне нужно увидеть женщину из общины, ту, что пострадала от наезда машины.
— Как вы сюда попали? — возмущенно спросила девушка. — Время для посещений больных давно закончилось. Как вас могли пустить на этаж!?
Елена молча протянула удостоверение, и та стушевалась.
— Я вас провожу в палату, — проговорила она. — Только пациентка ушла на вечерние процедуры. Ей прописали уколы витаминов.
— Если можно, я подожду ее в палате. Что известно о пациентке?
Они пошли по длинному больничному коридору.
— При ней не было документов, поэтому ничего не известно, — докладывала медсестра. — Лечение пострадавшей оплачивает сбивший ее водитель.
— Но если она направлялась на почту за корреспонденцией, при ней должны были быть документы, — вслух произнесла Елена, совсем не ожидая ответа.
— Она могла идти в магазин, — бойко возразила девушка.
— Я думаю, для таких покупок посылают крепких мужчин. Что может унести женщина?
— Для покупки медикаментов вполне могло хватить ее рюкзака, — парировала медсестра.
Елена с интересом взглянула на спутницу: похоже у нее сложился собственный взгляд на ситуацию. И скорее всего, происшествие с пациенткой работники больницы уже обсудили между собой и выдвинули свои версии.
— У пострадавшей серьезные травмы?
— Не так, чтобы очень. Ушиб черепа и перелом руки. Инвалидности не будет.
— Пусть документов нет, но о себе она что-то рассказала?
Девушка энергично покрутила головой:
— Молчит, словно глухонемая
— А что там с волосами?
— Светятся, — кивнула медсестра довольно, как живой свидетель чуда. — У нее даже срезали прядь для исследований. Тайком, конечно, пока она спала. По распоряжению полиции.
Они остановились перед пластиковыми дверями с металлическим номером одиннадцать наверху.
— Вот эта палата, — зашептала медсестра, указывая на дверь задравшимся подбородком. — Пациентка здесь лежит одна.
Елена вошла в темную комнату. В окно заглядывал многоэтажный дом, словно нацепивший на себя клетчатую рубашку гигант. Его окошки сияли тихим светом вперемешку с темными квадратами. Вот она, графическая мозаика вечернего города. Над домами поднималось черно-синее небо с редкими звездами. Вдали сверкал россыпью огней торговый центр.
Что-то скрипнуло, и в палате неожиданно посветлело. Елена резко отвернулась от окна. В распахнувшийся проем из коридора пролился свет. Вошедшая худенькая женщина не заметила Елену. Ее силуэт казался сломанным из-за нелепо торчащего в сторону локтя. Елена заворожено смотрела на голову вошедшей. Ее окружал колеблющийся нимб зеленого света.
Женщина потопталась на пороге в поисках выключателя. Не найдя его, она что-то недовольно пробормотала и осторожно пошла в темноте, словно оживший торшер с перегорающей лампой. Остановилась у кровати, раздумывая. Ее светлое тело, наклонившись, переломилось в поясе, здоровая рука откинула одеяло. Белеющие в темноте пальцы неловко старались развязать пояс на халате.
— Добрый вечер, — подала тихий голос Елена. — Вам помочь?
Женщина вздрогнула и опустилась на кровать. Зеленоватый нимб волос качнулся, как качается под ветром пламя.
— Кто вы? — испуганно спросила женщина.
— Мне необходимо задать вам несколько вопросов.
— Но я ничего не знаю! — в голосе прозвучал протест.
— Меня зовут Еленой Васильевной, а как обращаться к вам?
— Как-как... — пробормотала больная и недовольно потребовала: — Включите свет!
— Тут что-то с лампочкой, — нашлась Елена. — Перегорела.
Какой-то человеческий контакт появился, и она не хотела рисковать: при свете женщина могла опять замолчать.
— Так какое ваше имя? — настойчиво продолжала спрашивать она
— Купава, — сдалась пациентка.
— Красиво! — искренне восхитилась Елена. — Родители так назвали, или в общине дают новые имена?
— Родители.
— Они тоже в общине?
Купава промолчала. Значит, они в городе, если живы. По редкому имени дочери их можно найти.
— А отчество? Какое у вас отчество?
Она взяла белеющий в темноте табурет, стоящий у стола, и передвинув его, села напротив Купавы. Но женщина молчала, она лишь гладила здоровой рукой откинутое одеяло. Елена завороженно смотрела на ее ногти. Они светились, словно по одеялу туда-сюда перебегали светляки.
— Хорошо жить в общине? Не скучно? — не прекращала расспросы подполковник.
— Нет, — без охоты бросила Купава.
— То есть не скучно? — уточнила обрадовавшаяся отклику Елена.
— Не скучно.
Подполковник почувствовала, что женщине не терпится лечь. Ей явно надоело чужое присутствие.
— Вы, наверное, много работаете? — спросила наугад Елена, просто, чтобы не прерывать беседу.
— А для чего еще живет человек? — неожиданно живо откликнулась Купава. — Даже природа работает. Птицы, звери, пчелы, муравьи. Цветочки и то.
— Как же работают цветы? — не удержалась от скептицизма подполковник.
— Они пчелок кормят, — назидательно произнесла Купава.
— Да, — согласилась Елена Васильевна. — В природе все разумно. И по графику. Птицы поют по графику, и пчелы летают утром. А как вы приходите в город? По определенным дням?
— Зачем вам? — насторожилась Купава.
Подогнув здоровую руку, она оперлась на нее.
«В самом деле, хочет лечь, устала», — подумала Елена.
— Купава Петровна...
— Дмитриевна, — машинально поправила женщина.
— Купава Дмитриевна, скажите, по каким дням приходят люди из общины, и я уйду. У вас же есть какой-то порядок? Раз в неделю или в две? Или как придется? Закончились продукты — пошли в город?
Женщина молчала. Елена вздохнула, поднялась с табурета и подошла к стене, чтобы включить люстру под потолком.
После темноты вспыхнувший свет показался болезненно ярким. Купава зажмурилась, завораживающий нимб вокруг головы исчез, волосы оказались лишенными определенного цвета: что-то серое, белесое. «Выцвели на солнце», — подумалось Елене, подметившей загар на продолговатом, кого-то напоминающем, лице. Ей вспомнилось выражение «сивая масть».
Она опять опустилась на табурет и строго спросила:
— За два последних месяца ваши люди сколько раз были в городе?
— Я не знаю, — беспомощно прошептала женщина, заморгав темными веками с невидными ресницами.
Елена положила ладонь на руку пациентки, и та испуганно замерла, точно пойманная птица.
— Купава Дмитриевна, — доверительно произнесла Елена негромким голосом. — Я вынуждена быть настойчивой в своих расспросах. Вспомните, посчитайте, прикиньте. Завтра я или кто-нибудь из моих товарищей придет к вам за ответом. И ради бога, простите мою надоедливость. У меня работа такая, как у пчелки, нелегкая.
Она встала и с шумом убрала табурет на место.
— Спокойной ночи! — сказала мягко-ласково и спросила: — Свет выключить?
Купава молча кивнула. Елена, щелкнув выключателем, тихо затворила за собой дверь.
— Уходите? — с дружеской улыбкой встрепенулась на своем крутящемся стуле медсестра.
— Да, пора, — кивнула подполковник, но остановилась. — Я не спросила вас: к пострадавшей кто-нибудь приходил? Ее навещали?
— Нет. Никто, — уверенно покачала девушка головой. — Если, конечно, не считать полицейских. Они навещают каждый день. Как влюбленные.
— Спасибо. Спокойной ночи! — улыбнулась Елена и отправилась к выходу.
У нее было отличное настроение. Она была довольна собой, своим здоровьем, потому что, несмотря на дорогу, после которой не прилегла, и уже наступивший вечер, она не чувствовала усталости.
Женщина вышла на крыльцо больницы. Боец, радостно вскочив, завилял хвостом.
— Ну. ты умница! — Она потрепала пса за здоровое ухо, думая о том, что он когда-то точно был домашним: как иначе объяснить его понятливость и терпение? — Сделаем тебе пластическую операцию? Уши у тебя станут одинаковыми. Ладно, красота в жизни не главное. Важнее чистота и здоровье. Пойдем домой сардельки есть. Вот уж не знаю, как тебя пустят в номер. Днем пустили. И сейчас договоримся? Пригрозим, что уйдем в другое место?
Елена отстегнула поводок от ошейника, и пес весело побежал впереди.
В кармане джинсов завибрировал телефон. Елена прижала к уху засветившуюся трубку, которая голосом следователя Ивана Несуетина поинтересовалась:
— Добрый вечер, Елена Васильевна! Сегодня обошлись без помощи?
— Вечер добрый, коллега! — отозвалась Елена. — Сегодняшний день еще продолжается. Нужен человек для охраны потерпевшей из общины. А назавтра наведите справки о некоей Купаве Дмитриевне. Ей приблизительно тридцать пять. Нужны данные о ее родных. Есть ли кто-нибудь из них в городе? Если есть, необходимо выяснить, как часто появляется она в Кострове. И была ли здесь в дни убийств. До связи!
Елена нажала кнопку телефона. Она не могла слышать, как Несуетин многозначительно произнес:
— Ну-ну! — и добавил: — Дура!
Помолчав, он походил по кабинету и передразнил:
— «Коллега»... снизошла, так сказать, до нас, до сирых... типа, я тебя тоже уважаю.
Он помнил ее, ученицу Ленку Астрову, которая училась с ним в одной школе, в классе на два года старше. Для нее он был и остался пустым местом. И вообще, следователь Несуетин терпеть не мог карьеристов.
Он резко остановился у стола и поднял телефонную трубку.
— Докладывай ! Как там наш объект?
— Объект была в морге в течение четырех часов, работала с документами. Врач из морга сказал, что она заинтересовалась погибшей зимой бомжихой. Затем объект отправилась в больницу, навестила ту, что из общины. Близко к объекту подойти сложно: с ней дикая собака. Очень чуткая. Приходится держаться подальше. Иногда объект с ней разговаривает, но ничего ценного не высказывает. Так удалось услышать что-то о кольце. Важное объект держит при себе.
— Ясно, — недовольно произнес Несуетин. — Следи дальше.

7
В управлении

Полицейский-охранник узнал Елену, его рот со щербинкой посередине радостно растянулся, полицейский вернул ей пропуск, так и не раскрыв красную книжечку.
— Здравствуйте! Вот почему вы пожалели вчерашнего пса! Свой есть? Собак любите? Я вот тоже...
— Это как раз тот Боец, с которым вы воевали вчера, — улыбнулась Елена.
— Не понял, — сказал охранник, став серьезным.
Он наклонил голову вправо, разглядывая собаку, потом влево и нерешительно произнес:
— Мне звонили, сказали вас пропустить с собакой. Но если это уличный пес... Меня могут наказать.
— Сказали пропустить, значит, надо выполнять, — холодно оборвала Елена.
Она и Боец прошли через вертушку и направились к зданию управления внутренних дел.
В кабинете женщина скинула с плеч куртку и повесила ее на спинку кресла. Правая рука машинально ощупала кобуру. Елена выглянула в окно и приоткрыла створку. Потянуло свежестью, застоявшийся кабинетный воздух пришел в движение и устремился наружу. В помещение проникли запахи увядающей листвы и влажной земли, вызывая грустное умиротворение.
Пес растянулся у порога, но тут же вскочил и зарычал в щель под дверью.
— Боец, фу! — скомандовала Елена и, накинув на плечи куртку, чтобы скрыть оружие, подошла к выходу.
Левая рука схватилась за ошейник, а другая распахнула дверь. На пороге стоял растерянный Несуетин.
— Хорошая охрана, — сказал он с недовольным видом. — Только хотел постучать, а он уж заголосил...
— Входите, — кивнула Елена. — У вас какие-то вопросы?
Сняв с вешалки поводок, захлестнула его петлей на хромированной ножке стола и только после этого защелкнула карабин на ошейнике.
— Лежать! — приказала она псу и повернулась к Несуетину, указывая на стул: — Устраивайтесь! Вы не в гостях.
Сама она села спиной к окну.
— Я хотел бы понять ход ваших мыслей, — проговорил Несуетин.
Брови подполковника удивленно взметнулись.
— Вы считаете, что женщине из общины грозит опасность? — продолжил следователь.
— С чего вы взяли? — недовольно спросила Елена: ей не нравилось обсуждать то, в чем она еще не была уверена.
— Тогда зачем нужна охрана? У нас все люди заняты, и без особых оснований...
— Охрана необходима, чтобы пострадавшая не сбежала, — резко ответила подполковник.
— А почему ей нельзя уйти? Она под арестом? — продолжал выспрашивать Несуетин.
Елена вздохнула.
— Надо выяснить, не было ли в городе людей из общины в дни гибели девушек, а это можно узнать только от общинников или их родных, живущих здесь. Нужно разобраться с графиком их появления.
— Даже если общинники были в эти дни в городе, что из этого? Вы считаете, что местные жители могут напугаться до смерти светящихся волос? — насмешливо предположил Несуетин. — Не смешите.
— А у вас какие гипотезы? — холодно вопросом на вопрос ответила уязвленная насмешкой Елена.
— У меня? — он растерялся. — Вообще-то, у меня их нет... гипотез. Но только не фосфоресцирующие волосы — причина гибели девушек. В Кострове каждый знает, что такое явление существует, и пугаться никто не будет. По крайней мере, настолько.
— А вы не находите, что в любом случае с общиной надо разобраться? — раздраженно заметила Елена и, сжав руку в кулак, постучала им в крышку стола, как стучат в дверь. — У вас под боком процветает секта, где наносится вред здоровью людей. Преступление налицо, а вы рассуждаете, что люди вправе идти туда, куда хотят. Или вы полагаете, что волосы несчастных светятся от переизбытка витаминов? Может быть, им вкалывают какую-нибудь гадость, а вы спокойны! Над нашими земляками экспериментируют! А если люди захотят наркотики, им тоже следует разрешить, исходя из вашей логики? Они же вправе поступать, как им хочется.
В голосе московского начальства Несуетин услышал ехидство и скривился, как при зубной боли.
— Не надо искажать мои слова, — буркнул он сердито, выпрямляя спину.
Проигнорировав его реплику, Елена поднялась и прошла по кабинету.
— Зимой погибла женщина на Заводской, признаки смерти те же, что и у Завьяловой. — задумчиво произнесла она. — Этот случай может подтвердить серийность преступлений? Три сходных происшествия уже нельзя объяснить случайностью.
— Какая серийность? — Глаза вытянувшегося в кресле Несуетина из-под набычившегося лба следили за Еленой. — Это была бомжиха. Ведь вы говорите о ней? Я хорошо помню этот случай. Ее нашли утром. Труп лежал на газоне, в снегу. Она была седая, страшная, глаза, словно из орбит вылезли, — губы следователя брезгливо дрогнули. — Одета в какую-то драную шубейку. Предположительно, погибла накануне поздним вечером.
— Как я понимаю, она жила в брошенном доме?
— Сто процентов, — кивнул Несуетин.
— А значит, в доме мог быть кто-то еще?
— Мог. Но никого не нашли. В доме валялась одноразовая посуда, пластиковые стаканчики, пустые бутылки. Тряпье. Одни словом, все предметы бомжацкого быта были налицо. Но люди отсутствовали.
— Причиной страха могло стать падение с крыши? — спросила Елена Васильевна. — Может быть, погибшая напугалась падая, то есть во время падения и из-за падения?
— Все могло быть. Среди бомжей разное бывает, в том числе, пьяные разборки. И от холода они помирают. Этот случай произошел зимой. Дома вдоль Заводской отключены от всех коммунальных благ. Она могла замерзать, и ей что-то привиделось. Нет, — энергично помотал головой, — смерть бомжихи — глухое дело. И вообще, если вы видите здесь серию, то этот эпизод никоим образом не вписывается. Две молоденькие девушки и грязная тетка — это разные оперы.
— Их связывает место гибели и испытанный перед смертью страх, — напомнила Елена. — Кто нашел тело?
— Кто-то из работников института трансформации света. Они ездят по Заводской. Это, можно сказать, их территория. Увидели женщину в снегу и вызвали скорую и полицию. И как только разглядели! Ее почти засыпало. Если бы не они, труп обнаружили бы только весной.
Елена вернулась в кресло и повернула к Несуетину свой ноутбук, где на экране открылся файл с изображением дорогого перстня с топазом.
— У меня имеется вопрос об этом кольце. Его нашли на пальце Завьяловой, так?
— Так, — кивнул Несуетин, он сузил глаза и смотрел, словно через щели, не выдавая настроения.
— Из материалов дела следует, что никто из родных Завьяловой это кольцо не опознал. Вы не пытались выяснить...
— Не просто пытались, а выяснили, — спокойно перебил Елену следователь. — Кольцо куплено в центральном торговом комплексе за два месяца до гибели девушки. Имеется копия чека.
— Почему этого факта нет в деле? — растерялась Елена.
— Не успели оформить должным образом.
— И кто, в таком случае, его приобрел?
— Кто приобрел? — Несуетин постучал ребром ладони о край стола и взглянул на Елену. — Покупку кольца с топазом оплатил своей картой Андрей Фонов.
— Кто? — женщина решила, что ослышалась.
— Андрей Фонов купил кольцо невесте. Что здесь странного? То, что Завьялова не надевала украшения до часа своей гибели? Возможно, она не носила подарка из суеверных представлений, что вполне объяснимо. Кстати, у меня есть видеозапись допроса матери Андрея. Я как раз ее приготовил для приобщения к делу.
— Что ж все так не вовремя? — с досадой спросила Елена. — Я просила предоставить все факты. Все! А вы мне сюрпризы преподносите.
— С чем мы опоздали? Не все документы приобщены? Так работа не завершена. Вы же сами сказали о необходимости доследования. — Следователь достал из кармана флешку и пододвинул ее средним пальцем через стол к Елене. — Еще какая-то информация нужна?
Елена покачала головой. У нее сложилось впечатление, что следователь подготовился к ее вопросам, будто знал наперед, о чем она спросит.



8
Встреча с одноклассницей Марьяной

На флешке был один только файл, и назывался он «Допрос гражданки Фоновой». Елена кликнула по документу и откинулась на спинку кресла.
Появившаяся на мониторе дама с опухшими глазами сначала показалась незнакомой. И только после того, как из-под щелкнувшей и упавшей на пол заколки рассыпались по плечам темные волнистые волосы, подполковник узнала одноклассницу Марьяну, красавицу, в десятом классе потерявшую голову из-за Вадима Берестина. Ее, Елену, тогда здорово зацепило, что Вадим вдруг пересел за парту к Марьяне. И Елена тогда сделала все возможное, чтобы вернуть своего давнего обожателя, хотя он ей после этого оказался не нужен. А на Марьяне неожиданно после окончания школы женился Петя Фонов.
Марьяна говорила угасшим голосом, ее полные губы подрагивали, глаза влажно блестели. Машинально она ломала тонкие пальцы, на одном из которых вспыхивал синевой крупный перстень.
На вопросы допрашиваемая отвечала гладко и отстранено.
Последним был вопрос о кольце. У Елены сложилось впечатление, что Несуетин вспомнил тогда о кольце, любуясь перстнем Марьяны. Да и спросил он, скорее всего, на всякий случай, вдруг она знает то, что не знают другие.
— Это кольцо купил Алене Андрюша, но не успел подарить.
— Не понял...
— Оно лежало у него в столе, я видела. А потом исчезло.
— Когда лежало?
— Все время после... после того, как он ушел от нас. Погиб, то есть.
— Вы уверены? — Брови следователя на видео полезли вверх. — Вы проверяли?
— Да, крупный модный топаз в бархатной коробочке.
— А исчезло когда?
— Девять дней исполнилось, тогда и пропало. Я открыла ящичек, а в нем ни коробочки, ни кольца.
— Почему вы в полицию не заявили?
— Зачем? — На лице Марьяны появилось выражение недоумения. — Это же такая мелочь по сравнению с тем... с тем, что произошло...
Елена смотрела, как женщина подписывает протокол, сморкается в измятый платочек и с шумом поднимается с сиденья. Запись закончилась. Стало ясно, почему она не приобщена к делу: видео ничего не проясняло.
Подполковник, раздумывая, не сразу встала из-за стола. На девятый день после гибели Андрея Фонова исчезло из дома приобретенное им для невесты кольцо. И в этот же день оно оказалось на пальце той, для которой было куплено. Что это: мистика или обман с целью запутать следствие? И в тот же день не стало самой Завьяловой.

Елена шла с букетом цветов по Кленовой улице, ведущей к городскому кладбищу, и она показалась ей сузившейся. Женщина почти не узнавала знакомую с детства дорогу. Кроны старых. кривых деревьев смыкались высоко над головой, образуя графически корявый, но живописный коридор, по которому перекатывались бурые листья. А память Елены сохранила улицу светлой и просторной.
Глаза женщины зацепились за яркую вывеску ресторана. На ней буквенной вязью растянулись слова: «Византийский шатер». Оригинальное название. Рука Елены нырнула в карман и достала яркую визитку, ощущая пальцами колющие углы. Да, это ресторан Петра Фонова: и адрес, и название совпадают. Зайти бы, посмотреть, поздороваться. Но в руках тянулись вверх пока еще не поникшие цветы, и шла Елена на кладбище.
Она издалека увидела идущую навстречу женщину в длинном черном пальто. Правой рукой дама прижимала к боку маленькую яркую сумочку, висящую на ремешке, перекинутом через плечо. Из собранных в узел темных волос выбилась длинная волнистая прядь, ветер то поднимал ее, и тогда она трепетала узким флагом, то бросал на глаза, и женщина смахивала волосы белеющей рукой. Когда Елена и дама сблизились, на среднем пальце эффектной незнакомки полыхнуло синевой кольцо.
— Марьяна? — неуверенно спросила остановившаяся Елена. — Фонова!
Та, устало подняв голову, равнодушно скользнула по встречной женщине взглядом и так же безразлично увела глаза в сторону в сторону, ускоряя шаг. Ей явно не хотелось останавливаться.
Елена, подтянув к себе за поводок рыкнувшего пса, перекрыла узкий тротуар.
— Марьян, неужто не узнаешь? Подумать только, я каждый день вижу давних знакомых! И Петю твоего встретила на вокзале. Сейчас к вам в ресторан хотела забежать. Какой все-таки Костров тесный город! — покачала удивленно головой она. — В гости не позовешь?
Взгляд Марьяны устремился куда-то за спину Елены. Та обернулась. Боком к ним, глядя на противоположную сторону улицы, стоял мужчина в куртке и натянутой на глаза вязаной шапке. Его рука в черной перчатке прижимала к уху телефон. И Елена вернулась глазами к однокласснице.
— Не поняла, — пробормотала подполковник. — За что ты на меня злишься? Что-то детское? Ну была ссора из-за Берестина, но мужем-то твоим стал Петя.
Марьяна неожиданно протянула руку к букету, Боец, зарычав, вскочил на задние лапы, и Марьяна испуганно откачнулась.
— Брось! — прошипела она, и в коротком слове Елена Васильевна услышала ненависть.
— Иди к черту! — сказала, как плюнула, Елена. — Психопатка!
— Ты хищница, — вдруг заговорила Марьяна. — Ты злобная, жадная, бесчувственная, как валенок, хищница. Ненавижу таких, как ты. Не должны такие жить на земле. У тебя сердце холодное! Вон, и в глазах — лед!
— Ну ты даешь! Ревнуешь, что ли?
— Ни капли, — она отбросила от лица непослушную прядь. — Просто ненавижу. Всеми фибрами.
— Значит, с холодными ногами есть право жить, а с холодным сердцем нет?
Чтобы обойти одноклассницу, Марьяна молча сошла с тротуара на дорогу и пошла по проезжей части, не оглядываясь.
Елене мучительно захотелось вернуться в номер, чтобы забрать дорожную сумку, и уехать в аэропорт. Всего-то три часа — и она окажется в Москве. Она обожала столицу, ее суетливость и деловитость, свою незаметность в огромном городе. В Москве у нее не было прошлого. Только кто же ей позволит уехать?

9
На кладбище

У Елены Васильевны появилась ноющая боль между лопатками. Женщина решила, что ее продуло. Она дошла до кладбища и не узнала его: появилась ограда из железных прутьев, за которой высилась церквушка с золоченым куполом, на нем сверкающим пятном растекся солнечный свет. Кладбище разрослось, скромные столбики со звездами и плиты с овальными портретами спрятались за гранитными и мраморными памятниками с выгравированными на них в полный рост изображениями усопших.
Елена не торопясь прошла по дорожке среди могильных участков, сминая кроссовками разросшуюся траву. Найдя нужную могилу, бросила петлю поводка на один из черных шаров, украшающих углы оградки. Оставив пса снаружи, открыла ажурную калиточку.
Она наклонилась над могилой, и букет темных роз аккуратно лег на могильную почву, несколько комочков бурой земли скатилось с холмика. Перед поблескивающим лаком деревянным крестом среди цветов стоял портрет юноши: свет в глазах, волосы ежиком, смешливо поднятые концы губ.
Вот он, Андрей Фонов, сын Пети и Марьяны. Красивый. По вырезанным на кресте датам получается двадцать лет. Несправедливо. Молодые люди должны жить долго и счастливо. Не стоит сердиться на Марьяну. От такого горя любой свихнется.
За оградой подал голос пес, зарычав. Елена оглянулась, какой-то мужчина остановился в проходе, с любопытством разглядывая ее. Псу явно не понравился интерес незнакомца к новой хозяйке.
— Боец, фу! — скомандовала Елена, и тот недовольно замолчал.
Женщина перекрестилась, поклонившись кресту и портрету. Шепнула почему-то «прости», испытывая неловкость под чужим взглядом. Машинально принялась вырывать вылезшую из земли траву. Ну вот, могила стала чище. Елена резко пошла прочь, скомандовав:
— Боец, за мной!
— Лена, ты? — окликнул ее показавшийся незнакомым голос.
Она остановилась и на этот раз прямо посмотрела на узнавшего ее человека.
— Вадя? Береста? — признала она в чужом лице мужчины черты приятеля детских лет. Елена удивилась тому, насколько Вадим стал по-мужски привлекательным А может быть, он и в школьные годы был красивым мальчиком, но она из-за привычки постоянно видеть его рядом этого не замечала.
— Утром встретила Петю, — радостно сообщила она, — а сейчас вот тебя. Что ты здесь делаешь?
— То же, что и ты, — пожал плечами от неуместности вопроса Вадим.
— Я о другом, — смешалась Елена. — Тут, наверное, кто-то из твоих лежит?
— Конечно. Вот и Андрюша — мой, — Вадим не улыбнулся . — Он работал у меня в лаборатории. Редкостно талантливый парень. Знаю, глупо звучит: «Я любил его, как сына», но так и было. Когда смотрел на Андрюшу, я жалел, что не женился.
Елена обрадовалась, что сможет расспросить Вадима о Фоновых, о Завьяловой, но одноклассник ее опередил:
— Твоя собака?
Действительно, Боец стал похож на домашнего ухоженного пса, и никто не признал бы в нем ту ободранную псину, которую она накануне подобрала около управления внутренних дел.
— Не совсем, — сказала Елена. — Вчера нашла на улице. Был грязный бродяжка, а сейчас очень ничего. — Заметив недоверчивый взгляд друга детства, улыбнулась. — Да, представь себе, накормила, сводила к ветеринару, потом к грумеру. Получила вот такого красавчика.
— Ну и зачем ты с ним возилась? Ты же здесь не надолго, как я понимаю. С собой в Москву заберешь?
— Нет. — Качнула головой Елена. — В Москве я целыми днями занята, а с ним надо гулять. Отдам кому-нибудь. Тебе собака нужна?
— Не очень. — Сузил глаза Вадим и вдруг решительно сказал: — Но я возьму.
— Вот и отлично! Видишь, как быстро решаются проблемы. Не стоит усложнять жизнь.
Вадим задумчиво-долго посмотрел на Елену. Они вышли с территории кладбища, пройдя мимо часовни с золотым куполом.
Елена украдкой поглядывала на Вадима. За те годы, что они сидели за одной партой, она его возненавидела, даже его имя раздражало. Кто бы мог подумать, что он станет таким привлекательным! Ей приятно было идти рядом с ним, высоким, статным, серьезным и... чужим.
— Расскажи мне историю Андрея, — тихо попросила она. — Петю я расспрашивать не решилась.
— Неужели? — усмехнулся Вадим. — Вообще-то деликатностью ты прежде не отличалась.
Елена почувствовала, что щекам стало жарко, и разозлилась, что краснеет, как школьница. Она вдруг подумала, что они с Вадимом словно поменялись ролями: прежде она вгоняла Бересту в краску, а тут он бесцеремонно зацепил ее словами так, что ее лицо вспыхнуло.
— Сейчас по дороге встретила Марьяну, так она мне такого наговорила! — сердито, чуть ли не жалуясь, произнесла Елена. — Вот и ты заявляешь совсем, заметь, не деликатно, что я бесчувственная, беспардонная... Так?
— Нет, не так, — спокойно возразил он. — Вообще-то мне надо идти в лабораторию. Но я отвечу на твою просьбу. Только коротко. Андрей был влюблен в Алену. Она грубо к нему отнеслась. Высмеяла. Любовь делает влюбленного смешным и слабым. И почему-то ненужным. Понимаешь, парадокс: когда любишь, ты не нужен, когда до тебя не дотянуться, тогда к тебе стремятся изо всех сил. Как тут не посмеяться? Беспомощность жертвы позволяет грубым людям унижать ее.
Елена слушала и не понимала: кто любит, кто не нужен, до кого дотягиваются, какая жертва?
— Андрей вскрыл себе вены, — закончил тираду Вадим.
— Ужас какой! — не удержалась Елена.
— Бывает, — вздохнул Вадим. — Для родных и друзей это даже не ужас, а настоящий кошмар, — он помолчал. — Все? Вопросов больше нет? Я пошел?
— Нет, постой! Меня еще кое-что интересует. Андрей уходил в общину и вернулся. Зачем? Может, его убили общинники? Они не прощают, когда от них уходят. Вообще, что это за люди, живущие среди болот?
— Обычные люди, — пожал плечами Вадим. — Не хуже других. Они создали на территории брошенной деревни коммуну. Каждой семье дружно отремонтировали дом или даже построили новый. Заботятся о старых людях, помогают семьям с детьми. Во главе общины стоит почти старик. Его очень уважают. — Вадим помолчал. — Все?
Елена поняла, что однокласснику не терпится уйти.
— Не все, — раздраженно остановила она его. — Эти люди светятся. Я видела это своими глазами. Это такой фокус? Как они это делают?
— Это не фокус, — спокойно возразил Вадим. — В природе существует достаточно известное явление — биолюминесценция, что означает свечение живых организмов. Для того, чтобы разобраться в этом феномене, туда, то есть в общину, уходил Андрей.
— Разобрался?
— Не полностью. Не успел. Ты слышала что-нибудь о люминофорах, люциферинах?
— Это связано со светом? — неуверенно спросила Елена.
— В общем-то, да... Не буду мучить тебя научными терминами. Объясню проще: еда жителей общины содержит много светящихся компонентов. Например, они употребляют в пищу грибы, испускающие свет. На наших болотах растет и водится много чего фосфоресцирующего. Такова особенность нашей почвы. Даже у животных, обитающих на наших землях, наблюдается свечение, правда, сверхслабое. Длительное потребление подобных продуктов приводит к накоплению специфических составляющих в организме. Как бы тебе объяснить... Известен такой факт: если изо дня в день человека кормить мышьяком, то яд накопится прежде всего в волосах этого человека. Именно по волосам определили, что Наполеон долгое время подвергался отравлению. У людей, живущих среди наших болот, начинают светиться волосы из-за накопившихся в них светящихся веществ. Это сложная тема. Приходи к нам в институт, посмотришь материалы исследования Андрея. Кстати, так называемая аура человека, о которой любят говорить экстрасенсы, может быть проявлением биолюминесценции.

10
На улице Заводской

Они прошли по дорожке между разрушающимися домами и остановились на потрескавшемся тротуаре у дороги. Елена с интересом огляделась. Она хорошо помнила эту улицу, которая называлась Заводской.
— Странное место, — проговорила она, словно рассуждая вслух. — Тупиковое.
— Да, — кивнул Вадим. — Заводская и раньше была не особо людной, а сейчас здесь совсем пусто, потому что рядом никто не живет. Лишь покойники лежат в могилах за мертвыми же, пустыми домами. — Глаза Вадима сузились, и взгляд стал острее.
С правой стороны улицы тянулась кажущаяся бесконечной пожелтевшая стена, с отваливающейся местами штукатуркой. Она когда-то отгораживала территорию завода. А по другую сторону улицы виднелась цепь двухэтажных домов с выбитыми стеклами, с порушенными кое-где крышами. Эти дома отделяли Заводскую от кладбища.
— Производство не прекратилось? — Кивнула Елена на стену.
— Что-то делают. Но часть цехов пустует, а некоторые отданы в аренду.
— А эти развалины сохраняются для колорита? — Женщина показала на длинный ряд жутко ободранных и разбитых домов.
Густые брови Вадима приподнялись, углы губ, чуть поднявшись, углубились, и на строгом лице обозначилась сдержанная улыбка.
— Местные власти не могут решить, что с ними делать. Были планы снести кладбище и отстроить новый микрорайон. Народ выступил против: возмутило предложение жить на костях. После долгих дискуссий людей из ветхих домов переселили, а на снос бараков денег в бюджете не хватило. Вот и сносит их ветер, и смывают дожди. Говорят, принято решение о расширении в эту сторону кладбища.
Вадим остановился около стоящего на проезжей части синего внедорожника с тонированными стеклами.
— Вынужден тебя покинуть. Звони, будет потребность.
Достал из внутреннего кармана визитку и небрежно протянул ее Елене.
— Так вроде эта улица закрыта для движения транспорта? — поинтересовалась Елена.
Не глядя, она сунула карточку в карман не застегнутой куртки-косухи.
— Закрыта для всех, кроме транспорта института. И завода, — уточнил Вадим.
— Значит, в конце улицы, можно сказать, в тупике, находятся ворота в институт трансформации света, где ты работаешь?
— Да. Есть еще вопросы? — Углы губ одноклассника едва уловимо поднялись. И Елена увидела в этом насмешку.
— А как попасть на завод?
— На завод туда, — он неопределенно махнул рукой не то на стену, не то в другой конец улицы. — Там запрещающий знак — «кирпич» как раз после въезда на территорию завода.
Взгляд Вадима опустился на рыжего пса и окрасился сочувствием:
— Пока, дружок! До встречи. После того, как Астрова Елена прекрасная тебя прогонит.
Боец слабо зарычал, а его расчесанный хвост нерешительно вильнул из стороны в сторону. Пес, словно не определился, как относиться к мужчине, с которым разговаривала женщина, за которой он признал право быть его хозяйкой.
Ошеломленная последними словами одноклассника Елена молча наблюдала, как он усаживается в кожаное кресло за отделанный замшей руль, и сверкающий глянцевыми боками автомобиль покатился в сторону тупика — к воротам института.
Проводив его взглядом, Елена задумчиво посмотрела на пса:
— Ну, что ты думаешь? Что институт трансформации света хорошо финансируется? То-то и оно! А сейчас прогуляемся по Заводской? Если судить по имеющейся информации, это самая опасная улица в городе: именно здесь скончались от ужаса несчастные женщины. Защитишь?
Елена хотела бодренько улыбнуться, но губы ей не подчинились. Правая рука, нырнув под куртку, ощупала оружие.
— Ты думаешь, это глупо — ходить там, где охотится маньяк? Но это место моего детства и юности. И меня выворачивает наизнанку при мысли, что оно стало домом для зверя, если только это чудовище не мифическое. Я хочу разобраться сама со своим городом.
А про себя Елена добавила: «Продолжим знакомство с Костровым, как с давним другом... а может, нынешним врагом?»
Она думала о троих, странно погибших на Заводской улице, соседствующей с кладбищем. Однако к могилам ходили многие, как и она, Елена, шедшая именно с кладбища. Почему же несчастье произошло лишь с тремя из многих и многих?
Подполковник посмотрела на карту, на которой кружочками с цифрами были обозначены места, где нашли погибших. Бомжиха — цифра один. По заключению криминалистов, женщина выпала из чердачного окна или с крыши заброшенного дома, расположенного на границе улицы и кладбищенской территории. Причина смерти — разрыв сердца. Лицо искажено от страха. Чего могла испугаться женщина, у которой стаж бродяжничества, предположительно, насчитывал не один год? Ее тело сожгли как неопознанное. Несуетин, выезжавший на труп, сказал, что от него пахло крысами.
Кружок на карте с цифрой два показывает место гибели Натальи Стоженковой. Это квадрат дороги рядом с заводской стеной. Елена после расставания с Вадимом специально прошла с Бойцом вдоль стены. Ясно, что люди там не ходят. Она не увидела ни одного свежего следа: ни чистого окурка, ни яркой бумажки, ни вмятины от обуви на слежавшейся пыли. Зачем Наталья Стоженкова отправилась на умершую улицу, где давно не светят фонари?
Елена мысленно открыла папку с делом о смерти Натальи Стоженковой. Девушке было двадцать четыре года. Перед глазами встали два снимка: фото улыбающейся Натальи на фоне моря и фотография с места гибели, точно кадр из фильма ужасов. Криминалисты не нашли на теле никаких следов насилия. Девушку обнаружили лежащей на асфальте лицом вниз. Нога оказалась подвернутой. Если убегала, то от кого? По заключению следователя, причиной смерти стал несчастный случай.
Мысли Елены вернулись к кладбищу. Возможно, именно оно — ключ ко всему.

11
Вопросы к следствию

Несуетин недовольно уставился на Елену, но приподнялся из-за стола. В его голосе она услышала нотки нарочитой предупредительности:
— Как условия для вашей работы здесь?
— Спасибо, замечательно, — кивнула она.
— А в гостинице комфортно?
— Вполне.
Елена опустилась в кресло, стоящее под другую от Несуетина сторону. И он тут же вернулся на свое сиденье.
— Я считаю, дело Стоженковой не расследовано, — заявила Елена.
— А что тут расследовать? Испуг — это ж чистая психология. Мало ли чего человек может испугаться? Женщины вон мышей пугаются, мелких таких тварюшек, которые даже укусить человека не в состоянии. Можно предположить, что кто-то шел по своим делам за Стоженковой, например, в институт, улица пустынная, стало темнеть. Девушка побежала, сердце не выдержало. Смерть от страха — это несчастный случай. И уж точно не повод открывать дело.
Елена вопросительно подняла брови.
— Но мы все-таки завели дело, потому что обязаны расследовать каждую смерть, в том числе несчастный случай, — торопливо доложил Несуетин. — Другая сторона проблемы в том, что свидетелей гибели Стоженковой не нашлось.
— Тут возникает любопытный вопрос, — подхватила Елена. — Что она делала в вечерний час на безлюдной улице? Что ее заставило туда прийти?
— Ответ может оказаться простым, — ответил сходу Несуетин. — Один из цехов завода арендуют под ночной клуб. Известно, что Стоженкова была там на вечеринке, а потом ушла. Только зачем-то пошла не в город, а по улице к институту... а может, она вышла на Заводскую со стороны института. Территория там единая, — Несуетин замолчал, уловив непонимание на лице Елены, и объяснил: — То есть она не разделена между институтом и заводом. На заводские площади лучше не ходить. Пустующие цеха, заросшие аллеи и клумбы. У института да, все чисто и цивилизовано, а там, где начинается территория завода, туши свет, — Несуетин вздохнул от собственных бестолковых объяснений. — Короче говоря, линия между порядком и хаосом является границей между заводской и институтской землями.
— Я поняла, что через ворота завода можно попасть в институт?
— В здание института и в его лаборатории попасть никак не получится. Там жесткая охрана. Работа научных сотрудников засекречена. Я подозреваю, что туда не только мышь не проскочит — таракан не пробежит. Приблизиться к институту, конечно, удастся. Можно, например, пробраться в беседку, стоящую у фонтана на ведомственной ученым территории, — следователь бросил на Елену изучающе-удивленный взгляд. — Только об этих передвижениях станет известно соответствующим органам. И того, кто захочет погулять по аллеям института, возьмут на карандаш...
— Странно, что такой важный институт находится у черта на куличках, — произнесла Елена с сомнением, решив, что лучше с производственными секретами разбираться на объекте, а значит, необходимо договориться об официальном посещении такого таинственного места.
— А что тут странного? — Пожал плечами Несуетин. — Завод с самого открытия работал преимущественно на военных. Существовала общепринятая практика — строить оборонные предприятия в забытых богом уголках, чтобы не светились, так сказать, не привлекали вражеское внимание. А при заводах создавались конструкторские бюро, научные лаборатории. После распада страны наша промышленность чуть не загнулась, но благодаря прежнему научному руководителю лаборатории и нынешнему — новый директор вообще вдохнул свежую жизнь в исследовательскую работу и на старой базе создал серьезный институт — производство восстанавливается.
— А какое производство?
— Не знаю, — замкнулся Несуетин.
— Раньше производили что-то типа лампочек, — не отступила от расспросов Елена, но Несуетин молчал. — Это вообще-то всем известная в городе информация, — заметила женщина и, так как следователь продолжал хранить молчание, добавила: — А сейчас, вероятно производят новые виды светильников, всякие там диоды.
— Ну вот, Елена Васильевна, про завод вы все знаете, — едва насмешливо проговорил следователь.
— А новый руководитель — это Вадим Берестин?
— Да, Вадим Иванович Берестин.
— Значит, это он вдохнул... как вы там красиво сказали?
— Он гений — так утверждают его сотрудники. Они за него душу положат, — спокойно ответил Несуетин.
И Елена с удивлением отметила, что в глазах следователя появилась уверенность, а из движений пропала едва заметная нервозность.

12
Свидетель по делу второй жертвы

Дом, в котором жила семья Стоженковых, был старой крепкой постройки. Елена позвонила в дверь, но никто не отозвался, зато щелкнул замок в двери соседей, и в открывшемся проеме появилось любопытствующее лицо женщины с встрепанными волосами.
— Хозяев нет, — проинформировала она. — Или вы ошиблись? Вы не к Стоженковым?
Боец зарычал, и Елена ухватила его за ошейник.
Дверь тут же почти захлопнулась, лишь осталась узкая щель, в которой закачалась звякнувшая металлическая цепочка.
— Здравствуйте! Не бойтесь, я его держу, — сказала Елена. — А где Стоженковы?
Спохватившись, она сунула руку во внутренний карман и протянула к щели развернутую красную книжечку.
— Вот мое удостоверение, — сказала она. — Я из Москвы. Ищу родных погибшей Натальи.
  — Здесь вы их не найдете, — белеющее лицо женщины приблизилось к щели, которая стала шире и светлее. — Уехали они. После того, как их Наташка погибла. Говорят, ей совесть самолично явилась, Наташка увидела ее и померла.
— А родители?..
Проем расширился. Глаза женщины в бледных морщинках смотрели на Елену печально.
— Родители уехали от позора.
«Сумасшедшая!» — толкнулась мысль в голове Елены, а женщина продолжала:
— У Наташки парень был... Ох, какой золотой человек! Костиком звали. В армию ушел. Что она ему такого написала, что он прямо с оружием в Костров прилетел? Сбежал, значит, из части. Тут его и нашли под дверью. Застрелился... Застрелился и покатился по ступенькам. Я выглянула на шум, а он лежит там, — женщина выбросила в проем руку, указывая выпрямившимся пальцем, — на площадке, весь в кровище. Ужас! До сих пор и здесь, и там, внизу, видна его кровь.
Боец слабо зарычал, а Елена повернула голову и увидела полустершиеся красные пятна, на которые сначала не обратила внимания.
— Это краска, — сказала она. — Кто-то пролил краску.
— Какая краска! — воскликнула соседка. — Это кровь! Я же знаю. Все своими глазами видела, как из него она вытекала, пузырилась, прямо, как кипяток!
— Тогда конечно, — согласилась Елена, решив не спорить с безумной.
— Жалко-то как его было! До сих пор... — продолжала говорить женщина. — Весь город жалел парня. А потом Наташка померла, и все решили, что от совести. Встретилась с совестью и не выдержала: глаза чуть на лоб не вылезли. Ведь могла Наташка потом все рассказать Костику. Потом, после его возвращения из армии. Она, Наташка, его убила.
— Почему убила? — Пожала плечами Елена. — Просто разлюбила. Наоборот, она молодец. Честно поступила, сказав правду.
— Так ведь надо знать, как сказать и когда, — возмущенно вскинулась женщина. — Ведь тут много значит, как сказать. Свое сердце жалеешь — и чужое пожалей, не хочешь себе боли — и другому не причиняй. Весь город это понял!
— И родители... — перевела Елена на интересующую ее тему.
— Родители после ее похорон уехали, даже квартиру не успели продать. Мне ключ оставили, чтоб показывала покупателям. Показать тебе?
— Да, хотелось бы увидеть, — неуверенно согласилась Елена.
Ей стало не по себе при мысли, что она окажется с сумасшедшей женщиной в оставленной хозяевами квартире. Елена намотала поводок на руку, чтобы Боец был поближе.
В квартире царствовал беспорядок, словно люди убегали от пожара. На столике валялась фотография юной улыбающейся блондинки. Такое же фото лежало в деле Натальи Стоженковой.
Когда Елена вышла через железную дверь, она остановилась у большого пятна на площадке. Оно имело выцветший оттенок красно-бурого цвета, царапины пересекали красочный слой в разных направлениях. Кто-то явно старался оттереть краску чем-то жестким, возможно, металлической щеткой. Елена достала из сумки упаковку влажных бумажных платочков и старательно потерла одним из них пятно. Боец, чуть повиливая хвостом, старался лизнуть руку Елены. Она перевернула ладонь: на белоснежной поверхности салфетки остался след грязи без всякого пигмента.
— Не оттирается? — ехидно прозвучал голос женщины, выглядывающей в приоткрытую дверь.
— Качественная краска, — подтвердила Елена.
Та хмыкнула и хлопнула дверью.
Елена медленно отправилась вниз, разглядывая красно-бурые разводы. Ниже по лестнице они были ярче. На следующей площадке красный цвет словно обрисовал когда-то лежащее в подъезде тело.
Это ж сколько крови должно было вытечь, если верить красным следам! Кто-то зло подшутил над Стоженковыми. Специально нарисовал страшные пятна, чтобы люди не забывали о случившемся и мучились виной. Наверняка, они стали потихоньку сходить с ума.
Елена вышла с Бойцом на улицу. Влажный воздух освежил лицо и окутал запахами прелых листьев.
13
Покушение на богача Осипова

За плечом у Елены бормотал телевизор, свежий воздух вливался в приоткрытое окно, он был вкусным, как холодный травяной настой. Несуетин сидел сбоку от стола, небрежно закинув ногу на ногу. Елена, украдкой поглядывая на него, крутила зажатую между пальцами ручку.
— Ну что, коллега? Какие еще документы вы не приобщили к делу? — спросила она следователя, сохраняя совершенно равнодушное лицо. — О каких фактах еще умолчали? Может быть, вы знаете, кто запугал родителей Стоженковой до такой степени, что они убежали из Кострова?
Елена чувствовала неприязнь Несуетина к себе, но ей не хотелось разбираться в причинах. Его антипатия могла распространяться, например, на женщин вообще. Или на тех людей, кто прибыл из столицы. У него могло быть патологическое неприятие начальства женского рода. Вникать в душу человека, с которым временно свела ее работа, у Елены не было никакого желания. Перед ней стояла задача — выяснить причины гибели трех человек, после ее выполнения она уедет и постарается забыть неприятного костровского следователя.
— Отъезд Стоженковых — для меня новость, — нехотя признался Несуетин, откидываясь на спинку кресла. — Но неудивительная. Их дочь виновата в гибели человека, они правильно сделали, что уехали.
— Их вынудили уехать, — уточнила Елена.
— Не факт, — возразил Несуетин. — Есть же еще человеческая совесть.
— Ага, это совесть мазала краской пол в подъезде? — саркастически спросила Елена. — О чем вы? Людям устроили травлю, вынудили бежать из родного дома, а вы рассуждаете о какой-то совести... А ведь в такой ситуации Стоженковы тоже могли покончить с собой, тогда бы это подпало под статью о доведении до самоубийства, и вам, — ручка в женской руке указателем повернулась в сторону следователя, — пришлось бы заниматься этим делом и выявить всех, причастных к травле. Есть закон, и не надо мешать его букву с отвлеченными понятиями.
— Это вы о совести? — хмуро спросил Несуетин. — Это она отвлеченное понятие?
— О ней, о ней, — махнула рукой Елена. — И давайте вернемся к существу дела, а именно: хотя бы к гибели Завьяловой. Невеста московского богача оказывается на темной, пустынной улице рядом с кладбищем... Странно? Очень. На ее пальце надето дорогое кольцо, которое никто из ее родных до этого не видел. У вас есть внятное объяснение таким фактам? Вы же над этим должны были думать?
— Если у нас одинаковые вопросы, — с легким раздражением сказал Несуетин, — то и ответы могут быть одинаковы. Я уже говорил, что один из заводских цехов сдается в аренду под ночной клуб. Завьялова, как и Стоженкова, могла отправиться туда, потому и кольцо надела. Да, в клубе ее не видели, она просто не успела прийти... Возможно, не успела.
  — Вы уверены, что девушка могла пойти в такое заведение одна?
— Возможно, она шла с кем-то в компании...
— Сплошные возможности и зыбкие предположения. Конкретно, с кем была в последний вечер Завьялова?
— Выяснить не удалось, — в голосе следователя звучала безнадежность.
— Кого опрашивали? — поинтересовалась подполковник.
— Подруг, знакомых... В деле же есть протоколы.
— Никто из опрошенных не заикнулся о клубе, — полуутвердительно произнесла Елена.
— Никто. — Качнул головой Несуетин.
— У погибшей имелась машина?
— Да, скромненькая. — Несуетин принялся жестко постукивать ребром ладони о край стола. — Явно, не подарок богатого жениха. Надо заметить, не баловал Осипов свою невесту. Может, не такие у них были расчудесные отношения?
Елена машинально собрала волосы в пучок и вновь отбросила их назад. Что ж следователь уводит ее мысли в сторону?
— Машина у Завьяловой была, но она отправилась на Заводскую пешком?
— Странно, конечно, — согласился Несуетин, — Машина оказалась оставлена на Кленовой в километре от кладбища.
Елена помолчала.
— А теперь попробуйте найти противоречия в моей версии, — осторожно, словно пробуя на вес свои слова, заговорила она и впилась глазами в следователя. — Алена Завьялова около пяти часов вечера припарковала свою машину почти напротив ресторана «Византийский шатер», на Кленовой улице, потому что у нее была договоренность о встрече с неизвестным... или неизвестной. От этого человека она получила кольцо, и они вместе отправились на кладбище, что неудивительно: шел девятый день со дня гибели Андрея Фонова, в ресторане в это время шли поминки. Посидев у могилы, наша пара направилась на Заводскую: вместе ведь не страшно. А вот, что там случилось, загадка.
— То есть некто привел ее на место гибели и сбежал, уцелев? Кто же этот неизвестный? — Усмехнулся Несуетин. — Завьялова должна была ему очень доверять, чтобы отправиться на пустынную улицу, где, кстати, незадолго до этого уже погибла девушка — Стоженкова.
— Я думаю, передала кольцо Завьяловой и сопровождала ее — Марьяна Фонова.
— Бред! — вырвалось у следователя. — Это невозможно! У Вас личные счеты!
— Почему невозможно? — серьезно спросила Елена. — Докажите, что это не так!
— Зачем Фоновой это надо?
— А кому надо?
— Но... — недоуменно развел руками Несуетин. — Уважаемая женщина, красавица, обеспеченная, муж — хозяин известного в городе ресторана. Да, у них погиб сын, но нелепо за это мстить девчонке. Он же сам это сделал. Сам. Его никто не убивал.
— А теперь послушайте меня, — зло произнесла Елена. — Девушка могла пойти в пустынное место только с человеком, вызывающим доверие и уважение. Фонова подходит под эту характеристику? Вы сами сказали, что да. Она могла выскользнуть из ресторана во время шумных поминок? Вы говорили, что были в ресторане в это время, вы все время видели Марьяну?
— Фоновой на поминках стало плохо, она потеряла сознание, ее унесли в соседний зал, — пояснил Несуетин.
— А теперь послушайте меня, — жестко сказала Елена Васильевна. — Я уверена, что это она заманила девушку на кладбище и сделала это с помощью кольца. Типа, нам чужого не надо, Андрюша тебе купил, поэтому я буду у могилы на девятый день, приходи и забери дорогой подарок себе на память. Обморок явился инсценировкой, чтобы обеспечить себе алиби. Конечно, мой рассказ — это только предположение. Может быть, Марьяна сразу назначила встречу на Заводской, а не на кладбище. Как бы то ни было, они встретились, и кольцо оказалось на пальце Завьяловой.
Увидев насмешливое недоверие в глазах Несуетина, Елена с легким раздражением сказала:
Но вы же не можете всерьез полагать, что кольцо, купленное Андреем Фоновым, само по себе перелетело из его квартиры и благополучно опустилось на палец Завьяловой на девятый день после гибели парня?
— Я думаю, оно было кем-то украдено... — предположил следователь.
— Именно ради Завьяловой. Специально залезли в дом, взяли кольцо, ничего другого не тронув, и передали девушке на девятый день после гибели жениха, — на щеках Елены появились ямочки. — Это же абсурд!
— Но зачем Фоновой признаваться, что кольцо лежало в ее доме? Она же сразу ставит себя под подозрение!
— Это ее ошибка, именно благодаря таким глупым поступкам иногда раскрываются сложные преступления. А может, Марьяна рассказала о кольце из-за собственной самоуверенности
— Может быть, украла кольцо сама Завьялова?.. — нерешительно высказался Несуетин, и Елена поняла, что такова его версия.
— Вы понимаете, что вы сказали? Она сделала это из-за сентиментальности? Или жадности? У девушки богатый мужчина, который ей может подарить куда более дорогие вещи.
— Но машина у нее была старенькая, — напомнил Несуетин.
Повисла пауза.
— И все-таки, — заговорила Елена, — не было никакой мистики: кольцо Завьялова получила от Фоновых. А вот кто смертельно напугал ее — это вопрос. Первая версия: девушка пришла на кладбище за кольцом, увидела человека из общины, который из-за светящихся в темноте волос показался ей призраком. Напугалась и умерла. Надо выяснить, кто из общинников был в тот день в городе и была ли договоренность между ним и Фоновой.
— Это бред — предполагать сговор Марьяны Ивановны с кем-то там с целью убийства, — возмутился следователь. — Где доказательства? И ни она, ни человек из общины никак не подходят на роль злодеев.
— Не подходят, но преступление совершили.
— Это не доказано, — отрезал Несуетин и, уставившись на Елену недоуменным взглядом, словно засомневавшись в ее адекватности, саркастически поинтересовался: — А что с гибелью Стоженковой? Как ее вписать в эту схему? И особенно бомжиху? Она в чем провинилась перед Марьяной Ивановной?
— А вот тут надо думать, — спокойно ответила Елена. — И взяться за доследование. Например, неплохо бы прояснить, кто оплатил панихиду бомжихи. Может быть, человек, причастный к убийству? Почему не выяснили, кому хотелось напугать Стоженковых после самоубийства солдата? Кто мазал красной краской пол в подъезде?
— Это обычное хулиганство!
— А если нет? И главное, почему Наталья Стоженкова оказалась в безлюдном месте поздно вечером.
Вдруг показалось, что у телевизора прибавили звук. За плечом у Елены диктор произнес:
— Поступило срочное сообщение: «Сегодня совершено покушение на миллиардера Осипова. Детали преступления не сообщаются. Пострадавший находится в коме».
Елена вздрогнула, а Несуетин с сочувствием посмотрел на нее.
— Вернетесь в столицу? Наверняка ваша командировка закончилась.
— С чего вы взяли? — Елена подняла хмурый взгляд на следователя.
Ей стало неприятно, что в Кострове, как оказалось, хорошо знали, кто инициатор расследования уже сданного в архив дела.

14
Елена отдает пса Берестину

Вадим Берестин стоял спиной к ветру, подняв воротник куртки, его подбородок закрывал обмотавший шею клетчатый шарф. Волосы колюче поднимались надо лбом, который легкими штрихами прочертили неровные морщины.
Он протянул руку, и Елена, погладив Бойца, вложила в ладонь Вадима поводок.
— Ты, правда, его не бросишь? — спросила она.
— Тебя действительно это волнует? — усмехнулся Берестин.
Он присел на корточки, протянул руку к Бойцу, чтобы потрепать его здоровое ухо. Но пес оскалился, и Вадим отдернул ладонь.
— Ты на нее рычи, — Вадим кивнул на Елену, выпрямляясь. — Это она тебя бросает. Она в этом профи.
— Вадик, ты что? — пушистые брови Елены удивленно изогнулись.
Она подумала: «Он не может простить моего отъезда. Он не может простить мне прошлое. Глупый! Смешно в сорок жить чувствами».
— Ты меня даже в гости не пригласил, — упрекнула она.
— Тебе интересно жилище холостяка? — Вадим острым взглядом посмотрел на Елену.
И она почувствовала, как к лицу приливает жар. «Это называется — набиваться», — мелькнула мысль».
— Мы же друзья, — оправдываясь, сказала она, но слова прозвучали фальшиво.
— Нет, у меня вовсе не убогий дом, — раззадоривая, улыбнулся Вадим. — Над ним поработали хороший архитектор и известный дизайнер. И порядок в комнатах идеальный, потому что есть, кому за ним следить... Я имею ввиду домработницу.
В улыбке и хитром взгляде Елена узнала мальчишку Бересту. Таким он был, когда ему удавалось убежать от тех, кто грозил милицией, но его лицо тут же стало серьезным.
— Я редко бываю дома. Фактически, мой дом — институт, — произнес он без сожаления и неожиданно предложил: — В институт и приходи.
— Не поняла, — растерялась Елена.
— На нашей территории есть гостевой домик, типа служебной гостиницы, но очень хорошей. В доме имеется даже печь для шашлыков. Приглашаю тебя в гости, позову Фоновых. Петя готовит отличное мясо, не случайно он владелец ресторана. Расскажешь о своей работе, если захочешь... Ты завтра улетаешь?
— Да, завтра. А... во сколько приходить?
— После шести. Институт работает до шести, то есть до восемнадцати ноль ноль я на работе.
Берестин направился к машине, крепко держа в руке поводок, но Боец, замер, как вкопанный, и жалобно заскулил, глядя на Елену.
— Слушай, зачем ты брала этого пса? — спросил Вадим через плечо. — Ведь если собака поверила в человека, она потом мучается от его предательства.
— Боец был голодный и грязный! — защищаясь, возмущенно напомнила Елена. — Я его спасла!
— Понял, — кивнул Вадим. — Тебе хочется от случая к случаю сделать что-то доброе. Так, для душевного комфорта, для самоуважения... Надо же себя уважать за что-то. Но лучше бы ты его убила.
— Иди к черту, Береста! — резко оборвала его Елена, чувствуя, как у нее от нахлынувшего гнева задергалось правое веко.
— Уйду позже, — согласился Вадим, — а сейчас помоги Бойца в машину посадить.
Елена перехватила поводок и повела пса к машине.
— Прыгай в машину, малыш.
Но пес жалобно скулил и тянул поводок прочь. Тогда Елена села во внедорожник и, дождавшись, когда Боец запрыгнет следом, закрыла за ним дверцу. Распахнув противоположную, она спрыгнула на грязный асфальт, решительно хлопнув и этой дверью.
Она перехватила странный взгляд Берестина, в нем была холодная, как предрассветное утро, грусть.
— Только не читай мне нравоучений! — зло предупредила она. — Меня в школе от тебя тошнило!
— Ты повторяешься, Астрова. Я это уже когда-то слышал, — Берестин сел за руль, и автомобиль тронулся. За задним стеклом жалко метался пес.

15
На территории института

Елена возвращалась через кладбище, думая о том, как она по-детски сорвалась. Теперь Берестин будет думать о ней как о психопатке. А причин для истерики у нее предостаточно: дурацкая командировка, неудачное расследование, злые слова Марьяны. Она, Елена, верила, что победит: ведь ее игра шла на знакомом поле — в родном городе. И вот она вынуждена сдаться. Дело остается нераскрытым, потому что вина подозреваемых не доказана.
Не стоит идти в гости к Берестину. Но если она не пойдет, он решит, что она слаба. Слабее его. А она никогда не была его слабее, если не учитывать физику и математику, но смешно принимать в расчет школьные предметы.
Нет, она пойдет, она сильная. И вообще, плевать ей на то, что они все про нее думают. Кстати, Марьяна достаточно сказала для прояснения этого вопроса.
Она не полетит завтра в Москву, она останется в Кострове и доведет дело до конца. Она сделает это, даже если придется работать, взяв отпуск. Елена чувствовала, что близка к решению. И Бойца она здесь не оставит, а заберет с собой в Москву.
Выйдя с кладбища, она давно шагала по сумрачным улицам, фонари еще не зажглись, и город тонул в сиреневой дымке. Захотелось зайти в магазин и выбрать себе сногсшибательное платье, но порыв, толкнувший было ее к дверям большого торгового центра, сразу испарился при мысли о времени, которое она потеряет. Ради чего? Доказать, что она хороша? А надо это?
И она отправилась на встречу с одноклассниками в тех же джинсах, в которых приехала, только сверху надела воздушную блузку. Елена набрала номер гаража городской администрации и вызвала машину. За время командировки она первый раз воспользовалась такой возможностью и то в почти личных целях: идти в темноте по Заводской у нее не хватало духа.
Водитель в кепке сухо поздоровался Еленой, и автомобиль полетел по вечернему городу, на улицах которого засветились призрачным светом фонари. Машина проскочила на Заводскую улицу и резко затормозила в тупике перед тяжелыми воротами, замыкающими территорию института. Они, поскрипывая, тяжело расползлись в противоположные стороны. Но въезд оказался перекрыт шлагбаумом со светящимися красными полосами, отчего темнота показалась еще гуще.
Сбоку заметался свет, и Елена поняла, что кто-то с фонарем подходит к машине. Через минуту ее ослепил яркий луч, направленный внутрь автомобиля.
— Выходите! — скомандовал глухой голос. — Машину не пропускаю. Запрещено.
— Но она из администрации! — попробовала защититься Елена, хотя водитель молчал.
— И что? — буркнул мрачный охранник. — Хоть из правительства Москвы. Не положено. Соберетесь назад — вызовите машину повторно.
— Ничего себе! — обратилась Елена к водителю. — Работники института всегда так себя ведут?
Но шофер продолжал хранить каменное молчание, будто не слышал.
Елена вылезла из автомобиля, и тот сдал назад, разворачиваясь, шорох шин и тихое гудение мотора стремительно унеслись в ночь.
Человек с фонарем сказал:
— Идите за мной, никуда не отклоняйтесь, а то заблудитесь и будете до утра искать выход. Глаза Елены привыкли к сумраку. Она сумела даже разглядеть охранника, крепкого мужчину с тяжелым взглядом из-под кустистых бровей.
Мужчина шел впереди, освещая посыпанную гравием дорожку. Елену удивляла тьма на территории института. Не было ни фонарей, ни прожекторов. Ее окружал отличный от города мир, странный и тревожный. Словно она попала в другой — чужой — век.
«А еще хвалят Берестина как отличного директора! — усмехнулась про себя Елена. — Он даже освещение на своей территории наладить не может! Все у них тут, в Кострове, делается благодаря личным связям, и хвалят по дружбе. А может Вадим умеет пыль пустить в глаза».
Мужчина неожиданно остановился, и Елена чуть не налетела на него. Свет фонаря в руке охранника пометался по темной стене дома, выхватив из темноты объемную дверь, замер. В освещенном пятне кровавым зрачком горела пуговка звонка.
Охранник нажал на кнопку и направил свет на Елену, внутри дома что-то стукнуло, и дверь, бесшумно открываясь, поплыла в свет и тепло нарядного дома. Елена оглянулась, охранника рядом уже не было, только свет от фонаря пятном скользил по дорожке прочь в темноту.

16
Поминки

Елена вошла в дом и оказалась в холле с рельефными каменными стенами, огнями и зеркалами. Дверь позади неслышно запечатала выход. В холл, перебивая друг друга, вплывали голоса, слышался звон бокалов, смех и шутки, в воздухе носились запахи шашлыков и специй.
В дверном проеме появился Берестин, его лицо было сосредоточенным и совсем не соответствовало тому веселью, что, казалось, царит в доме.
— Хорошо, что ты пришла, — слишком серьезно для вечеринки сказал он. — Проходи.
Елена вспомнила о платье, которое не купила, и пошла в кроссовках по мраморному полу. Она ожидала увидеть большую компанию, но в скромном по размерам зале за круглым столом сидели Петр и Марьяна Фоновы. Впечатление многолюдности создавал фильм, идущий на большом экране. Его размеры достигали на вскидку два метра на полтора. Люди на экране смеялись, молодой человек, показавшийся Елене знакомым, читал стихи.
«Домашнее видео, — определила Елена и в подтверждение догадки на экране мелькнуло лицо Берестина. — Так это же говорит Андрей Фонов!»
Елена вспомнила портрет на могильном холмике перед деревянным крестом.
— Добрый вечер, — обратилась она ко всем.
За всех ответил Вадим:
— Прошу за стол. Сегодня сороковой день, как погиб Андрюша. Ты пришла на поминки.
И только тут Елена обратила внимание на то, что присутствующие одеты в черное, и она с упреком взглянула на Вадима: мог бы и предупредить.
А он невозмутимо продолжал:
— Мы вспоминаем Андрея. Этот фильм был снят три месяца назад, в день его двадцатилетия.
Елена села за стол, и Вадим налил красное вино на дно пузатого бокала. Она украдкой посмотрела на Марьяну. Та, кусая губы, смотрела на экран. Еще одно лицо в фильме оказалось знакомым Елене. Среди гостей она увидела Купаву.
— А эта женщина тоже была на дне рождения? — не удержалась от вопроса Елена. — Она же из общины! Сектантка.
— Купава? — спросил Вадим.
— Ничего себе! — воскликнула Елена. — А в больнице уверяли, что не знают ее имени! Оказывается, даже тебе известно, как ее зовут.
— Да, мы с ней знакомы. Андрюша жил короткое время в общине, я тебе об этом рассказывал, — Вадим помолчал. — А это правда, что с твоей подачи завтра будет облава на общину?
— И откуда такая информация? — холодно поинтересовалась Елена, чувствуя, что еще немного, и она вспылит.
Проигнорировав вопрос, Вадим вернулся к разговору об Андрее Фонове.
— Для меня он был так же дорог, как был бы дорог родной сын. К сожалению, у меня нет детей. А... а ты собираешься замуж? — обратился он к Елене.
Вопрос повис в воздухе, присутствующие впились в нее глазами
«Елки-палки, какое вам дело?» — разозлилась Елена, но сдержалась.
— Конечно, выйдет. — зло бросила Марьяна. — И нарожает таких же бездушных убийц!
— Что ты говоришь? — возмутилась Елена. — Я понимаю, у тебя горе, но надо думать, перед тем, как заговорить.
— Нравственная тупость передается с генами, — неожиданно заявил Петр, — если таких индивидуумов уничтожать, или хотя бы лишить их возможности воспроизводства, мир станет человечнее.
Неожиданно вскочила Марьяна и закричала:
— Что вы с ней разговариваете как с нормальным человеком? Эта гадина не должна жить! Из-за нее почти не погиб Вадим! Петя, вспомни, как ты вытаскивал его из петли! И вот она появилась на месте своего преступления, как ни в чем не бывало! Мало этого: она будет уничтожать людей, живущих в общине, только потому, что они другие! Я сейчас пристрелю ее!
Она залезла дрожащими руками в расшитую стразами сумочку.
— А ведь это ты убила Завьялову! — спокойно сказала Елена.
— С чего ты взяла? — спросила враз успокоившаяся Марьяна и повесила сумочку на резную спинку бархатного стула. — Какая глупость!
— Ты договорилась с ней о встрече, предлогом стало кольцо. То, что ты знакома с Купавой, все ставит на свои места. Она напугала девушку, да? Вы убили Завьялову сообща. Путем сговора. И так же Стоженкову. И даже бомжиху. За что ее, я не поняла. Ради эксперимента?
Марьяна закопошилась, расстегивая сумочку.
— Может, хватит меня пугать? — воскликнула Елена, заподозрив, что та опять хочет вытащить их сумки оружие. — Устроили тут нелепое судилище!
Марьяна вновь отодвинула от себя сумку.
А Елена, выхватив из кобуры пистолет, направила его на Вадима.
— Выпусти меня! — ее голос был напряженным и таким же холодным, как сталь, зажатая в руке.
Он спокойно взглянул на Елену, и она в который раз не поняла его взгляда. Что-то в нем пряталось, что-то он знал, чего было ей неизвестно. И уж точно, он ничего не страшился. Она вспомнила, что рядом с ним тоже ничего и никого не боялась. Может быть, Вадим Берестин — ее мужчина, а она от него ушла? Потянулась за тщетой, за карьерой, за столичной мишурой.
— Иди, — сказал ей Валим. — Дверь открыта. Охранник тебя проводит до ворот.
Она спиной двинулась к холлу, перед тем, как скрыться, обвела глазами бывших друзей. В их глазах она увидела сочувствие. И еще ей показалось, что они молча с ней прощаются.
17
Нападение огненного фантома

Елена выскочила под редкие осенние звезды и через минуту увидела подскакивающий по дорожке луч от фонаря. Успокаиваясь, она достала телефон, чтобы вызвать такси, но связи не было. Беспомощно посмотрела она на охранника.
— Можно мне посидеть где-нибудь здесь до утра?
— Здесь нельзя, — сказал охранник. — За воротами пожалуйста.
Одна половина ворот отъехала, и Елена вышла на Заводскую, остановившись, прижалась спиной к воротам, это дало ей чувство безопасности: в случае появления чего-то странного и опасного, она могла постучать в ворота и получить помощь. Но вскоре женщина почувствовала, что ее пробирает ледяной холод. Надежда простоять у ворот до утра представилась Елене сумасшествием. К утру она превратится в ледяную скульптуру, и никто за это не ответит.
Женщина торопливо пошла вперед, звук шагов гулко отдавался на пустынной улице. Замерзшие пальцы вновь и вновь нажимали на кнопки телефона, но в ухо неслись безответные гудки. Хорошо бы открыть ноутбук, но негде было сесть! Стояла б хоть какая-нибудь древняя скамеечка. Вокруг была тьма, шелестели листья на качающихся под ветром деревьях. Елена побежала, ее бил озноб от осенней стылости и страха.
  «Это самая безопасная улица, — убеждала она себя. — Здесь не ходят люди, поэтому нет бандитов. А призраков со светящимися волосами я не боюсь, я их уже видела наяву. И вообще, все поддается объяснению, если хорошо подумать».
Откуда-то ветер принес собачий лай. И это заставило Елену оглянуться, и она содрогнулась. На нее несся чудовищный световой ком. Галлюцинация? Шаровая молния? Свет имел форму оскалившегося огромного пса. Его лапы не доставали до земли, но они точно двигались. Это был знак апокалипсиса. Да, не четыре всадника, а вот этот чудовищно полыхающий уродливо громадный пес с одним ухом.
Она выхватила оружие но не успела выстрелить в летящего на нее урода. Улица воронкой закружилась вокруг Елены, и ее сознание отключилось.
 
18
Бегство от бомжа

Она открыла глаза от того, что кто-то хлопал ее сухими, царапающими ладонями по щекам. А может быть ее привел в себя резкий запах немытого человеческого тела.
В глаза светил стоящий тусклый фонарь. Елена зажмурилась, а когда вновь приоткрыла веки, увидела склонившееся над ней грязное лицо в бурых коростах. Дурно пахнущий незнакомец положил слабеющий фонарь на землю, направив специально или нет луч света на себя. Его воспаленные, слезящиеся глаза с любопытством и сочувствием смотрели на Елену из черных глазниц.
Человек в грязной одежде протянул ей руку, но она не решилась дотронуться до нее.
— Ладно, поднимайся сама, — понимающе усмехнулся он и встал, подхватив с земли фонарь. — Повезло тебе, что осталась жива. Сердце крепкое. Наша Манька вон с крыши сразу свалилась, — он помолчал и виновато добавил: — Да и мы ей не помогли. Спужались. Драпали отсюда без оглядки, а вот сейчас вернулись: здесь хоть какая-никакая защита от дождя. А ведь скоро зима. Придется в общину податься, но там работать заставят.
Елена поднялась и оглядела себя, удивляясь тому, что сумка с ноутбуком уцелела и по-прежнему висит сбоку на ремне, идущем от левого плеча к правому боку. Джинсы на коленках порвались, рукав кожаной косухи поцарапан, кроссовки грязные.
Женщина вскинула глаза на вставшего в сторонке оборванца.
— Что ж вы сумку не забрали? — не удержалась от вопроса она.
— Это грех, — ответил мужчина. — Лучше без них, без грехов. А то потом нападет сияющий демон и унесет душу.
— Интересно, — пробормотала Елена. — Получается, на меня демон налетел? За какие грехи только...
— Тебе виднее, — проговорил мужчина и направил луч на Елену, пряча свой взгляд в темноте.
Она отряхнулась и распахнула портфель: нащупала кошелек, кредитные карты. лежащие в кармашке, расческу, косметичку. Достала из кошелька бумажку и поднесла к глазам, пытаясь разглядеть. Мужчина ближе поднес фонарь, и Елена, увидев, что у нее в руках пятитысячная купюра, протянула ее мужчине.
— Спасибо, — неловко выговорила она, подумав, что ее жест похож на подачку нищему, а не настоящую благодарность.
— Помельче можно? — не решился протянуть руку за деньгами мужчина.
— Можно.
Покопавшись в сумке, она под тусклым светом фонаря выгребла пятидесятки и сторублевки. Мужчина с радостью протянул ладонь, и она высыпала бумажки вместе с мелочью. Он спрятал дареное в невидимый в темноте карман.
— Ты здесь живешь? — уже без церемоний обратилась к нему Елена, кивнув на дома-развалюхи.
— Да, тут есть крыши и подвалы. Можно спрятаться и даже согреться.
— А что, говоришь, с Манькой случилось?
— Крыса тут летела, то есть бежала, огромная, как собака... И светилась ярче, чем рекламная вывеска в центре города. Как вот этот одноухий теленок.
— Не теленок, а пес, — машинально поправила Елена. — Боец.
— Кто боец? Я боец? — не понял оборванец и замотал нечесаной головой. — Не-а. Я за мир во всем мире. Пацифист. Пойдем, с нами посидишь до утра, согреешься малость. Водочки хлебнешь, и сразу ночь светлее станет. То есть теплее. Хотя и то, и другое — в одном стакане...
— Да, — рассеянно кивнула Елена, пропустив его слова мимо ушей. — Я пошла, у меня дела... Я еще вернусь. Ты здесь будешь?
И она, не дожидаясь ответа, побежала в сторону института, но через несколько метров остановилась и отправилась назад. Мужчина не успел отвести фонарь, провожая ее бег, и Елена торопливо возвращалась, освещаемая желтым лучом.
— И давно это у вас летает? — чуть запыхавшись, спросила она все еще стоящего на месте ее падения бродягу.
— Кто его знает! Время не считаем. Может, года четыре, а может, и два. — Он выключил фонарь, наставительно пробормотав: — Свет беречь надо, батарейки быстро садятся... Ты о чем?
— О пролетающих здесь шаровых молниях. Или световых потоках. Люце-финах, люце-форах... О чем-то таком, — голос Елены неуверенно снизился.
— Об огнях, — уточнил мужчина, вцепился крепкими пальцами в локоть Елены и потащил ее в сторону темного дома, который ночью совсем не выглядел развалюхой. — Сначала вдоль улицы пролетали искры, — шершаво говорил он, — шустрые и круглые, как шмели. Была одна смешная световая капля в форме кузнечика, прыгала, как заводная. Мы думали, нам кажется. С холода, чего не померещится? Но ведь нескольким людям одно и то же показаться не может, даже если этих людей всего двое? Вообще-то на этой улице находиться нельзя. Нас время от времени полиция отсюда выгоняет. Мы уже знаем, что менты могут прийти, и сыплем битое стекло там, где проходы, как скрип пошел, так сразу прячемся. У нас тут места есть... теплые.
От запаха, идущего от оборванца, к горлу Елены подступала тошнота.
— Ты про свет рассказывай, — вернула она его к теме.
— Настали ночи, когда по дороге мышки огненные побежали. Через некоторое время уже крысы прошмыгивали, лапы у них такие... длинные, глаза красные, носы двигаются, как принюхиваются, и усы шевелятся. Точно: нюхают! А что нюхают? Манька в первый раз тогда увидела крысищу, та летела, большая, как ребенок, и пищала. Манька со страху в чердачное окошко и вывалилась... А мы убежали, среди могил спрятались. Живые же, это мертвым не страшно. Мне в могиле было бы спокойнее, чем на улице рядом с этой пищащей тварью. А вот сегодняшний теленок первый раз пролетел, такого мы еще не видели. Они вообще-то от института бегут по Заводской, как по коридору, прямо так. Но, думаю, могут и завернуть куда-нибудь к людям.
Бродяга повел Елену в дом, и она, почувствовав кислый запах отходов, остановилась. Мужчина, не отпускающий ее локоть, потянул ее вверх по лестнице.
— Пойдем, — по-змеиному со свистом шептал он, — ты чистенькая. Чистенькая — это хорошо. Дух от тебя сладкий...
Лена крепко уцепилась пальцами за ободранные перила, они закачались и, с сухим треском заваливаясь набок, рухнули вниз. Следом шумно посыпались под ногами ступеньки. Мужчина, качнувшись, испуганно отпустил рукав Елены, и она, развернувшись, выскочила из подъезда. До ее слуха долетело мужское ругательство. В голове сидел страх, что она в темноте растянется на какой-нибудь кочке и переломает себе ноги и руки.
Женщина бежала, спотыкаясь и падая между могильных холмиков, налетала на невидимые в темноте оградки. Глаза зацепились за голубое свечение на чьей-то могиле. По телу побежали мурашки.
«Установили садовый фонарик или оставили свечу!» — мелькнула мысль, и она побежала на призрачный свет.
Перед крестом мерцал раскидистый куст травы с широкими стеблями. Свет падал на портрет. Елена узнала его: это была фотография Андрея Фонова. Опустившись на колени у могильного холма, она отщипнула кончик фосфоресцирующего растения и осторожно втянула его горьковато-сочный запах, удивляясь, что оно настоящее, живое, хоть и кажущееся из-за своего свечения синтетическим. Несколько раз вдохнула Елена растительный аромат, чувствуя тоску и томление. Память опять вернула к детству — в болотное разнотравье. Нежно провела подушечками пальцев по атласной поверхности листочка. Сунув стебелек в карман косухи, Елена легко вскочила на ноги и пошла прочь. Ей уже не было страшно. Рука привычно нащупала оружие. Женщина заспешила новыми для себя, широкими шагами.

19
Елена называет имя преступника

В гостинице, за матовой стойкой рецепции, выпрямилась при появлении Елены и заучено улыбнулась девушка-администратор с тонким пробором в зеркальных волосах.
— Где ваш четвероногий друг? — поинтересовалась она, хотя на ее усталом лице читалось явное равнодушие.
— Нашел других хозяев, — легко ответила Елена, ей, в отличие от девушки. совсем не хотелось спать.
— Вы завтра выезжаете из гостиницы? — решила уточнить полусонная красавица.
— Нет, я остаюсь еще на несколько дней, — твердо заявила Елена и отправилась под удивленным взглядом в номер.
Она, Елена, заслужила поздравление, потому что выжила, и прошедший день стал, без преувеличения, ее вторым днем рождения. А еще она знала имя убийцы, и в душе испуганной птицей пробудилось ощущение кратковременности жизни.

Губы начальника костровского управления внутренних дел растянулись в благодушной улыбке.
— Прощайте-прощайте! — покровительственно пророкотал он, не дожидаясь слов Елены. — Приезжайте к нам еще... Не по делам, а просто в родной город. Мы, как видите, вас не забыли, и ты, Леночка, нас не забывай. Передай большой привет полковнику Федорову.
Он поднялся из-за широкого стола и раскинул руки, имитируя отеческие чувства большого человека. Вопреки его ожиданию, Елена не устремилась в дружески-покровительствующие объятия, а, оставаясь на месте, заявила:
— Я еще не уезжаю.
На лице мужчины появилось недоумение, его правая рука полезла в карман за платком, а левая ладонь переместилась на широкий затылок, где толстые пальцы поелозили в седеющих волосах.
— Не понял. До меня дошла информация... — он споткнулся. — Разве вы не получили указание о прекращении командировки и возвращении в Москву? Дело закрыто окончательно.
— Как оно может быть закрыто, если убийца на свободе? — ядовито поинтересовалась Елена.
— Как интересно! — с иронией воскликнул мужчина, возвращаясь в свое кресло. — И кто у нас злодей?
— Директор института трансформации света, руководитель исследовательской лаборатории — всех титулов не знаю — Вадим Берестин.
Глаза мужчины чуть выкатились, и стало отчетливо заметно красноватое окружье белесых век.
— И как, по вашему мнению, почетный гражданин города Кострова, всемирно известный, между прочим, ученый совершал — или совершает, если он маньяк, — свои злодейства?
— Берестин превратил улицу в полигон для экспериментов, выпуская своих световых монстров... И администрации города это хорошо известно, ведь не случайно полиция периодически устраивает в том районе облавы. Уверена, не только для того, чтобы не было жертв, но и для того, чтобы не было ненужных разговоров.
Глаза начальника сузились.
— Вы устали, деточка. Я направлю к вам врачей. Что касается Берестина, то вас связывают личные отношения с ним, и вас никто не допустит до инициирования дела против его института.
— Зато я имею право быть свидетелем, — резко сказала Елена. — Необходим ордер на арест Вадима Берестина.
— У меня... и у вас руки коротки для получения такого ордера. Думаю, даже у генерала Федорова они не доросли. Смею предположить, что такое решение должно быть согласовано с президентом. Ты еще не поняла, что в этом деле ты закопаешь себя?
— Вы о чем?
— Если горожанам станет известно, что ты подтолкнула двадцать лет назад к попытке суицида Вадима Берестина — нашу гордость и славу, я тебе не позавидую. У нас отношение к этому — жесткое. Это в Москве можно прикрываться павлиньими перьями, а здесь, в родном городе, каждого знают голеньким без распущенного хвоста. Вам нужно уехать. Счастливой дороги, Елена Васильевна!
Она вышла из кабинета с ощущением непрекращающегося бреда. В Кострове все сошли с ума: ученые, полиция, чиновники и народ. Елена вспомнила соседку Стоженковых. Если сходят с ума все, значит, причина объективна. А объективны земля, вода и трава. В них причина безумия.
Елена вытащила из кармана полусухой стебель с кладбища и вдохнула аромат. «Земля безумной травы», — зазвенело в голове. Мурашки пробежали по телу и шевельнули волосы. Остается ждать собственного сумасшествия.
Вновь широко шагая, Елена зашла в отдел кадров, чтобы сделать отметку в командировочном удостоверении об отбытии.
По каналу зашифрованной связи в Москву пришло заявление о недельном отпуске от Елены Васильевны Астровой. Подполковник продублировала свое заявление в телефонном разговоре.

20
Вопросы к прошлому

Дом, в котором когда-то жила Елена, утонул в разросшихся деревьях: все его три этажа, как под крышу, ушли под раскидистые ветви тополей, стремительно теряющие под тяжелыми порывами ветра пожелтевшие листья.
На детской площадке стояли яркие лесенки и горки, тихо покачивались качели. А когда-то они скрипели и часто ломались, и краска на солнце тускнела и облупливалась. Когда Елена последний раз качалась на них? После окончания школы, в день отъезда из города. Она качалась на тех деревянных качелях, которые ушли в прошлое вместе с детством.
Елена покрутила головой, прогоняя воспоминания. Надо жить настоящим, думать о будущем, если то и дело оборачиваться назад, до цели не дойдешь.
Она решительно вошла в подъезд. Он оказался на удивление чистым и светлым, а память сохранила зеленую краску на стенах и корявые надписи «ВАДЯ + ЛЕНОЧКА». Елена была уверена, что это сам Береста выцарапывал в штукатурке их имена.
Ее палец утопил кнопку звонка у серой двери, и до слуха долетело птичье чириканье — смешная стилизация из прошлого. Послышался звук тяжелых шагов и замер по ту сторону от входа. Дверь нерешительно приоткрылась, из появившегося просвета на Елену уставились глаза в морщинках, увеличенные линзами очков.
— Что нужно? — недовольно спросил хрипловатый голос.
— Баба Даша, это я, Лена Астрова. Здравствуйте!
Женщина помолчала. Елена не сомневалась в том, что та ее узнала, и поняла, что она раздумывает, стоит ли младшую Астрову впускать в квартиру.
— Заходи уж, — наконец промолвила она и распахнула дверь. — Чего пришла?
— Я хочу узнать, спросить... А вообще-то я с тортом... — Елена протянула хозяйке прозрачную коробку с пухлым караваем взбитых сливок, обсыпанных орехами и цукатами.
Баба Даша взглянула на подарок, подняла глаза на Елену и чуть усмехнулась. Но теплее ее взгляд не стал.
«Мона Лиза Джоконда», — мелькнула ассоциация у Елены.
— Ладно, проходи, чаем напою, только я сладкого не ем, — произнесла женщина и отступила в сторону, пропуская Елену.
На полу лежали чистые половики, окна украшали кружевные занавески, вокруг было тихо и светло по-деревенски. На чугунном затейливом столике горбилась старая швейная машинка. Диссонансом показались гостье виднеющиеся в открытую дверь комнаты стеллажи, уставленные книгами.
— Ты в кухню проходи, — сказала хозяйка. — Сейчас чаек согрею, а ты расскажешь о столичной жизни.
Прозрачным голубым цветком вспыхнула газовая конфорка, которую накрыл сверху пузатый чайник. На столе появились граненные стаканы в темных подстаканниках с резными краями, белые блюдца, баночка с вареньем.
— Торт с собой заберешь. — Кивнула женщина на поставленное Еленой в центр стола пышное лакомство. — Где-нибудь съешь. У меня пропадет. Жалко добро.
— Я специально для вас купила, — пробормотала Елена.
— Ладно, — тетя Даша чуть смягчилась. — Кому-нибудь отдам. Может, Капа заглянет.
— Да, — встрепенулась Елена, вспомнив неприметную дочь хозяйки. — Как ваша Капитолина?
— В больнице. Под машину попала. Слава богу, обошлось. И не Капитолина она, а Купава, — поправила Елену женщина.
— Вот бы не подумала, что Купава, — смешалась Елена. — Я помню, ее все звали Капа и Капа, а дядя Митя называл совсем удивительно — Павой.
Вот почему черты женщины в больнице показались ей знакомыми! Елена и Купава в детстве не были подругами, потому что дочка тети Даши была года на три младше ее, Елены, но всегда Капа норовила влезть в игры более старших детей и даже несколько раз бегала с ними к болотцу, зеленеющему на территории больницы, чтобы увидеть светящуюся лягушку.
— Правильно, — сказала тетя Даша. — Пава, потому что Купава. Он, Митя, ей это имя дал. Капа за ним, как нитка за иголкой. И в общину следом отправилась. Заботится, чтоб не заболел. Мы ведь старые уже. Поздняя она у нас.
— Тетя Даша, — просительно произнесла Елена. — Мне хочется узнать, что случилось с Вадимом Берестиным двадцать лет назад. Я уехала тогда, меня долго не было, а тут узнаю... слышу всякие ужасы.
— С Вадей? Неужто не знаешь? — недоверчиво протянула она. — Так никто и не сказал? — Она удивленно покачала головой.
— Никто.
Тетя Даша помолчала и, отхлебнув из стакана чай, тяжело заговорила:
— На чердаке Вадюша вешался. Петька Фонов спас. Я уж не помню всего. Фоновы, ты знаешь, жили на третьем этаже, там слышно даже то, что на крыше происходит, а с чердака и шепот разберешь. А тут наверху возня началась, что-то стучит, падает. Ваня Фонов, Петькин отец, думал, что мальчишки балуются, не дай бог, пожар устроят. Хотел всех разогнать, но Петя его опередил, торопился, чтобы никто из ребятишек под горячую руку его отца не попал. Взлетел по лестнице на чердак, а там друг в петле дергается. Откачали Вадима и в областной центр отвезли. В дурдом. Год его там лечили. И Петьку туда было впору отправлять... Ужас такой, не приведи бог! Так ты сама все знаешь, поди! — Женщина посмотрела на Елену испытующе. — Говорили, что это твоя вина, что Вадик руки на себя наложил. Никто тебе не написал?
Ошеломленная Елена вспомнила, что пришло к ней в общежитие письмо от Марьяны, как раз перед экзаменом. Почему-то Лена подумала, что оно непременно испортит ей настроение, и отложила чтение на потом. А письмо потерялось. Да и не тянуло ее к новостям из прошлого. Когда родители говорили о Кострове, она не слышала, слова проходили мимо сознания. Елена вспомнила, что мать попыталась рассказать ей о Вадиме, но она отмахнулась.
А тетя Даша продолжала рассуждать:
— Моя Купава из-за Вадика с ума сходила, а он по тебе сох. Несправедливость-то какая! У тебя такое счастье в руках было: ведь он сейчас богатый, знаменитый красавец! И ведь так и не женился, — она, вздохнув, недоуменно покачала головой. — Однолюб.
В дверь позвонили, тетя Даша вздрогнула от неожиданности и, тяжело ступая, отправилась в прихожую.
— Батюшки! — донеслось до Елены. — С чего это ты объявился?
— Облава, — произнес мужской голос. — Спецоперация. Решили подчистую разделаться с общиной.
— И хорошо, — сказала тетя Даша. — Хватит на болотах жить. Скоро весь, как болотная гнилушка, светиться будешь!
— А кто сказал, что это плохо? — недовольно возразил мужчина. — Андрюша допускал, что мы являемся неизвестной расой... А это чья обувка? — в мужском голосе появилась подозрительность. — У нас кто-то есть?
Елена поняла, что дядя Митя заметил ее кроссовки, оставленные у порога.
— Младшая Астрова в гости зашла, — зашептала тетя Даша.
Но Елена отчетливо ее услышала.
— Что ей надо? Гнать ее отсюда, как паршивую собаку! — агрессивно отреагировал мужчина.
— Вот ты сам ей это и скажи, — вновь явственно прозвучали слова старой женщины.
И Елена съежилась, неожиданно почувствовав себя ребенком, как тогда, когда ее с Берестой выгоняли с больничного двора..
 
21
Избранная раса

В дверном проеме появился дядя Митя, крепкий, седой, с пронзительным взглядом нереально голубых глаз. Он напомнил Елене Пана с картины Врубеля.
— Домой потянуло? — с легким ехидством, без всяких окольных слов обратился он к Елене. — Мать-то как себя чувствует?
— Нормально, — ответила Елена и сходу придумала: — Привет вам передает... А вообще-то здравствуйте!
Но он пропустил мимо ушей ее приветствие.
— Как в столице живется?
— Замечательно, — без энтузиазма ответила Елена, пытаясь предугадать, чем может закончиться их встреча, если старый сосед так грубо высказался о ее приходе.
— Поди тоже считаешь Костров «ж..ой мира»?
Елена поперхнулась.
— С чего вы взяли?
— Модным стало унижать свою землю, родину свою. Дома напакостят, напакостят, разбегутся блохами по столицам и думают, какие они молодцы, завоеватели мира. А посмотреть, так этих «завоевателей» не сосчитать. Сколько в Москве жителей? Больше двадцати миллионов? Озабоченные успехом и сладкой жратвой муравьи снуют по улицам и этажам...
— Получается, надо дома сидеть, в Москву не соваться?
Елене показались неуместными и даже глупыми такие рассуждения. Завидует сосед!
— Почему? Езжай хоть в Москву, хоть в Париж, только свою родную землю, на булочках которой поднялся, воду которой пил, не унижай. А вообще, я считаю, если родился ты в пустыне, не беги поскорее в чужой сад, а вырасти свой оазис у себя на песке.
— Это за болотами вы сад выращиваете? — не удержалась от ехидства Елена. — Ведь это же вас называют отцом Дмитрием? Отец-основатель нового общества. Лучше ответьте, зачем морочите людям головы? И какими идеями? Справедливую жизнь строите в отдельно взятом в болоте?
Елене показалось, что она слышит даже то, как остывает чай — такая настала тишина. Кровь прилила к лицу дяди Мити, а тетя Даша, напротив, побледнела.
— Бери свой пирог, — угрожающе произнесла она, — и уходи! Живо, чтобы духу твоего не было!
— Пусть сидит! — остановил жену дядя Митя и повернулся к Елене: — Считаешь, нынешняя жизнь, когда каждый друг дружку жрет от жадности, лучше?
— Нет, не лучше, — искренне признала Елена. — Может, даже хуже.
— То-то и оно!
Тетя Даша вздохнула и с жалостью посмотрела на мужа:
— Ты бы, Митенька, отдохнул с дороги. Ни к чему эти разговоры о справедливости. Попей-ка чайку и полежи, поспи. Чай, не молодой по болотам бегать. И как от облавы ушли?
— Меня предупредили, — сообщил дядя Митя и тут же пояснил: — По рации. Мы и растеклись все в стороны, то есть убежали.
— Так ведь у вас семьи с детишками! С имуществом — заохала тетя Даша. — Кто ж такое злодейство придумал?
— Кто придумал, тот ответит. Перед всей общиной, — хмуро произнес мужчина. — Тайное станет явным, вот увидишь.
У Елены появилось желание спрятаться или незаметно уйти, раствориться, убежать. Отвечать перед безумными людьми — что может быть страшнее?
И вновь в прихожей лесной птицей запел звонок. Хозяева, насторожившись, затихли. Дверь щелкнула и женский голос произнес:
— Эй, дома кто-нибудь есть?
— Капа! — кинулась в прихожую тетя Даша. — Как ты?
Елена отметила, что голос Купавы звучал не устало, как в больнице; он был звонким и свежим, как прохладный ручей.
— Семья Соловьевых пропала! — тревожно воскликнула Купава, появляясь в дверях кухни, на ее правой руке все еще белел гипс. — Ой, у нас гости? — она всмотрелась в Елену, и лицо ее изменилось. — Папка, ты знаешь, что эта женщина из полиции? Она допрашивала меня в больнице: когда и как часто мы приходим из общины в город, — женщина доложила с интонацией ребенка, жалующегося учителю.
— Это наша бывшая соседка — маленькая Астрова, — сказала тетя Даша. — Ты ее помнишь?
Выражение лица Купавы стало неприкрыто злым.
— Помню, это она меня не помнит! У нас Соловьевы пропали, с ними трое детей, может, кто-нибудь еще, а мы тут людей из полиции чаем поим! — возмущенно проговорила она. — Отец, ты понимаешь, что если погибнет хоть один человек, обвинят в этом тебя и всю общину, а бестолковые «облавщики» останутся в стороне? Не дай бог, пропадут дети! — и она неожиданно обратилась к гостье: — Не из-за тебя ли облава? Мы мирно жили, нас никто не трогал. Ты появилась, и наш мир закончился.
Елена хотела возмутиться «тыканьем» в ее адрес, но подумала, что смешно говорить о церемониях человеку, который бегал с тобой в детстве босиком по траве.
— И слава богу! — бросила она, чувствуя, что в ней срабатывает защитная реакция, и выпрямилась. — Создали какой-то дикий, первобытный мир. Страшно подумать: дети живут на болоте, питаются черт знает чем, в школу не ходят! Если захотелось построить коммуну, надо добиваться строительства дороги, транспортного маршрута, а не ходить в город тайком с риском для жизни через топь!
Страх исчез, если понадобится, она, Елена, ответит перед всей общиной, пусть в ней насчитывается хоть десять тысяч человек, она будет стоять на своем!
— Кто ж нам дорогу построит? — насмешливо спросил дядя Митя. — Нас хотя бы не трогали!
— Пока не знаю, — ответила Елена, — надо думать. Как вы вообще живете? На что? Откуда берете деньги? Продажей пирожков много не заработать...
Елена поднялась из-за стола, под направленными на нее взглядами открыла упаковку с тортом и аккуратно разрезала пирог на ровные части.
— А нам много не надо, — парировала Купава, наблюдая за ее действиями. — Овощи мы выращиваем: картошку, огурцы, морковь... и прочее. С голоду не умираем.
— То есть вы живете, как во всех селах? Или у вас есть что-то особенное?
Она положила каждому на блюдце по кусочку.
— Мы сами особенные, — буркнула Купава.
— Помолчи уж! — одернула ее тетя Даша.
— А почему я должна молчать? — не поддалась женщина. — Андрюша предполагал, что мы из породы ангелов... — она помолчала, глядя на ошеломленное лицо Елены и продолжила, пожав плечами: — Нет, я без претензий! Может, мы и не потомки ангелов... Хотя почему нет?
— Это вы серьезно? — изумленно спросила Елена. — Это Андрей Фонов, о котором академик Вадим Берестин прожужжал уши как о блестяще одаренном юном таланте, это он допускал такую... нелепую возможность?..
— Да, — прервал ироничные слова дядя Митя. — Именно Андрей Фонов, молодой сотрудник института трансформации света, к глубокому прискорбию, погибший, выдвинул теорию о существовании еще одной расы людей — расы так называемых ангелов, то есть людей, для которых характерно свечение, этот свет некоторые называют аурой. Андрей считал эту расу самой древней. В конце концов, не с потолка же взяты в библии рассказы об ангелах с нимбами? В защиту Андрея-ученого хочу сказать, что он не связывал свечение со святостью, то есть, если человек светится — это не значит, что он святой. Просто, это его особенность, как цвет кожи. Но мы в своей общине стремимся быть чистыми душой, порядочными, великодушными. Чтобы соответствовать нашим нимбам.
Купава налила в чашку чая и, жадно отхлебнув, взялась за торт.
— Я такая голодная! Все, — прожевав, проговорила она и опустошила чашку крупными глотками. — Я побежала: надо поиски Соловьевых организовывать. А ты, папка, отдохни. Мамочка, надо ему врача вызвать. Посмотри, какой бледный.
Купава выхватила из кармана телефон и прижала его к уху:
— Коленька, привет, ну что там? Ушли спецназовцы? Никого не нашли? Сейчас надо Соловьевых искать. Я примерно представляю, где они могут быть. Машину уже отправил? — Купава бросилась к окну. — Вижу. Все, бегу!
— Я иду с тобой, — сказала Елена.
— Ага, брать с собой подлую шпионку! — вскинулась она, но тут же успокоилась. — Вот и славно. Для поисков каждый человек важен.

22
Ночь в брошенной деревне

Во дворе стоял уазик, покрытый камуфляжными пятнами. Купава распахнула дверцу, и Елена почти не удивилась, увидев на водительском сиденье Несуетина. Она что-то подобное даже ожидала. А следователь натянул на лоб спортивную шапочку, и на все вопросы Купавы отвечал мычанием. В конце концов, она махнула на него рукой и замолчала.
Машина петляла по бездорожью, водитель ориентировался по каким-то невидимым для Елены ориентирам. Наконец, у бетонного столба уазик остановился.
— Выходим! — скомандовала Купава.
В чистом небе сияла круглая луна, казалось, что это на невидимом подвесе висит диковинный клубок, распускающий вокруг сияющие нити. Широким шлейфом серебрился призрачный свет. Светящимся пухом он укрывал землю.
Елена, замерев в восхищении, выдохнула:
— Звезд — миллиард! Откуда они? А луна — чудо какое! — она помолчала и добавила: — Нереально, как на картинах Куинджи в Третьяковке. Это вот так волшебно светится болото?
— Нет. Так светятся земля и небо в обычную лунную ночь, — поправила ее Купава. — А на болото лучше смотреть без луны, потому что она все перебивает. Ее свет и покрывает все серебром. Ты, что живого лунного света не видела? Только на картинах?
— Не видела, — помотала головой Елена. — Или забыла. Вот не представляла, что вокруг Кострова такая красивая земля! А может, не замечала. Я имею в виду, раньше не замечала, до отъезда.
— Родная земля — самая красивая, — наставительно произнесла Купава. — Так мой отец говорит.
Она неожиданно остановилась.
— Вот, смотри, эта трава и без луны светится. По ней обычно идешь, как по сияющему облаку. Непередаваемо! Ладно, бегом! Некогда тут красотами любоваться!
Они вошли в деревню. Крыши, облитые лунным светом, безмолвно отливали серебром. Неожиданно раздался жуткий вопль, и Елена, вздрогнув, замерла.
— Кто это? — прошептала она вдруг ставшими непослушными губами. — Кого-то убивают?
— Не бойся, это выпь, — прошептала Купава.
Зловещий хохот рассыпался между домами. И Елена испугалась, что больше не сможет сделать ни шагу, так и останется стоять до утра от сковавшего ее ужаса среди этой красоты. И вообще она в ловушке, ей ни за что не выбраться из болот. Если бы рядом был Боец, он бы ее вывел.
— Пойдем, — нетерпеливо потянула ее Купава. — Говорю же, это выпь. Она сейчас может телком замычать. Маленькая, а за три километра ее слышно. Да, ты вообще родную природу не знаешь! Зато торговые центры в Москве, как семечки знакомы, да?
Следом за хохотом разнеслось жуткое уханье.
— А это филин. Он охотится ночью, — вздохнула Купава от того, что все приходится объяснять. — Пойдем-пойдем, а то помрешь здесь от страха, скажут, что нашлась очередная жертва маньяка.
— Ну маньяк-то в Кострове есть, — ответила Елена, собирая волю в бросок, чтобы идти дальше.
— Пойдем, потом расскажешь о маньяке: кто и что. А я не могу тебя за собой тянуть, у меня рука болит.
Они остановились у крайнего дома. Купава плечом толкнула калитку, и та тихо скрипнула.
— Иди за мной, — шепнула женщина, повернув не к избе, а к низкому строению, стоящему рядом.
Потянула здоровой рукой за невидимую Елене петлю, и перед ними открылся черный проем. Купава скользнула в кромешную тьму. Елена сделала испуганный шажок следом. Ее встретил вкусный запах сена. За спиной раздалось чудовищное всхлипывание вперемешку с хохотом.
— Это выпь, — из темноты донесся шепот Купавы.
Боже, и зачем она, Елена, подалась на эту авантюру — отправилась ночью в болотистые места! Она здесь пропадет, и никто не отыщет и следа после нее!
До слуха донесся шепот, откуда-то снизу, из-под земли вынырнул свет. Он осветил дрова, гору сена, прижатую к досчатой стене. В центре светового пятна виднелась яма, из нее поднялась темная голова.
— Слава богу, живы! — запричитала Купава. — Я боялась, что у меня сердце лопнет от тревоги.
— Мы решили спрятаться, — объяснила поднявшаяся из подземелья женщина. — Дом жалко бросать. Все ушли?
— Да, опасности нет. Как вы здесь? Голодные? — озабоченно спросила Купава.
Женщина, с любопытством взглянув на Елену, наклонилась над ямой и скомандовала:
— Поднимайтесь!
Один за другим появились дети, они были похожи друг на друга и молчаливы.
— Быстро в дом! — скомандовала их мать. — Есть и нормально спать!
Дети выскочили в открытую дверь сарая, в темноте их головы напомнили Елене уменьшенные копии бледной луны. Радостно взвизгнула собака. И Елене пришло в голову, что тишина в деревне — странная. В крестьянских дворах должны мычать коровы, кудахтать куры, лаять собаки, а в этой деревне — мертво. Взяли животных с собой или изначально особыми приемами приучают их молчать? Она вспомнила прайс из ветеринарной клиники, в услуги которой входила операция по подрезке голосовых связок. Но зачем? Скрываются...
Елена вздохнула и не пошла в дом. Сев на крыльце, она закинула голову назад, наблюдая за лунным небом. Звезды крупными гроздьями мигали над ней.
«Вон то созвездие из пяти звезд называется Кассиопеей, говорят, оно похоже на букву «м», а я считаю, что оно напоминает большую букву «Е», — шептал ей в ухо Вадим, они тогда учились в седьмом классе, от его дыхания Елене становилось щекотно. — Если созвездие чуть повернуть, будет точно твоя буква. Это твое созвездие, яркое и такое... такое незабывающееся. По легенде, Кассиопея была эфиопской царицей, прекрасной и своенравной... прям, как ты».
У Елены тогда от долгого разглядывания звезд начинала кружиться голова. И сейчас она почувствовала, как поплыло над ней рассыпающееся на холодные искры небо, и лунный свет пролился на колени, а руки, их обхватившие, налились серебром и отяжелели.

23
Разговор с Купавой

— Эй, Лена, что с тобой? — донесся, как издалека, испуганный шепот.
И Елена открыла глаза. В ночной тьме белело склонившееся над ней чье-то лицо, вокруг которого зеленоватой рамой вставали фосфором сияющие волосы. Высоко перемигивались звезды. Разносилось кваканье лягушек, ноздри щекотал запах земли и болота.
— Ну, слава богу, очнулась! — с облегчением вздохнул человек, и уже не только по волосам, но и по выпрямившемуся тонкому силуэту Елена узнала Купаву.
— Что со мной было? — испуганно спросила она.
— Думаю, ты устала. Ну и воздух другой, болото, газы всякие... — неуверенно перечисляла Купава. — Пойдем в избу, — и она протянула белеющую руку со светящимися ноготками.
— Нет, не пойду, — по-детски помотала Елена головой. — Я уж забыла, когда смотрела на небо. Бывает, я выглядываю в окно, чтобы знать, нужен ли зонт. А вот так, смотреть на звезды... Только в детстве. Мне Береста про созвездия рассказывал.
— Я помню, — кивнула Купава, устраиваясь рядом на деревянной ступеньке. — Вы сидели во дворе на качелях, те поскрипывали так ласково-ласково, а Береста говорил о Кассиопее. Он везде тебя видел. Я сидела на лавочке у вас за спиной и умирала от зависти к тебе. И не только я. Тебе все завидовали... Пойдем, холодно, простынешь еще. В избе печку затопили, чай скипел, а здесь воздух холодный, тяжелый.
— Вот-вот, — встрепенулась Елена. — Воздух! А у вас тут дети! Если я в обморок падаю, то им каково? Они учиться должны.
— А они учатся. В каждом доме есть учебники. В деревне живут учителя. Самое главное — это воспитание. У нас дети дурака не валяют, они делом заняты, не только уроками, они работают. И знают, что такое справедливость. Здесь никого не унижают. У нас общество справедливых!
— Общество эгоистов. Создали свою утопию, свое царство, и детей сюда же втащили. Радуйтесь, детки, справедливости! Всем плохо, не только вам... Как вы здесь зиму переживаете?
— Как во всех деревнях, — Купава замкнулась.
— Это из-за моей докладной устроили облаву, — тихо призналась Елена.
— Кто бы сомневался! — с иронией в голосе отреагировала Купава. — Коля еще за день облавы нас предупредил...
— Ну да, он слежку за мной организовал. С таким бы рвением преступников ловил! — Елена помолчала. — Я не понимаю, почему все встали на защиту общины? Антисанитария жуткая. Для нашего времени это нечеловеческие условия. Вы будто отпрыгнули на сто лет назад!
— Нас защищают, потому что всем нужна справедливость, — твердо сказала Купава. — Она важнее комфорта, тем более телевизора с тысячей глупых передач. Вот скажи, почему люди шли в ряды первых христиан, несмотря на угрозы и пытки?
— Кто их знает! — пробормотала Елена. — Люди — мастера придумывать заморочки.
— Из-за справедливости они объединялись в общины, вот! — зеленый нимб над головой Купавы качнулся.
— Но справедливости не дождались, пришлось революцию совершать, — иронично произнесла Елена. — Я вот, что думаю: на твоем личном здоровье жизнь в болоте не отразилась? Врачи догадались исследовать тебя? Анализы какие-нибудь сделали? Я, конечно, бесцеремонна, но ведь это касается многих живущих здесь. На болоте же отсутствует поликлиника.
— У нас народная медицина, она надежнее, — недовольная вопросами попыталась защититься Купава.
— Вот ты сама у своих целителей и лечись, если тебе нравится, а другим дай возможность выбирать! Я вот что думаю: необходимо начать осушение болот, чтобы оздоровить территорию. Есть известные способы, например, посадка тополей, эти деревья вытягивают из почвы много воды. К сожалению, это долгий процесс. Но есть другие приемы...
— Слушай, какое тебе дело до нашей земли? — озлилась Купава. — Ты уехала, и живи там! А мы остались, значит мы решаем!
— Странное заявление, — пробормотала Елена.
— Ты устроилась в столице, — продолжала говорить Купава агрессивно, — стремишься к верхам. Зачем? Карьера? Деньги? Тебе лучше знать твои цели. Допускаю, что ты думала о пользе Родине, о народе, — в голосе проскользнула легкая усмешка. — Лично я считаю, что надо работать дома, в своем городе, делать его лучше, чище. Тогда не ошибешься. Думать не только о себе, чтобы не прятать потом глаза. А сейчас мы отвечаем за родную землю! А не ты. Ты ее потеряла!
— Ну это слишком! — возмутилась Елена. — Я что, за границу уехала? Даже если бы и так...
— Тогда не удивляйся переменам: в наше отсутствие и при нашем равнодушии на родной земле могут вырасти монстры. Мы-то с этим справимся, но это будет не твоя победа!
У Елены от холода застучали зубы.
— Под утро всегда холоднее всего, — сказала Купава, заметив, что собеседница дрожит. — И темнее. Самый холод и самая тьма перед рассветом. Идем в избу, отогреешься на печке.

24
Изобретение Берестина

Елена вошла без стука в кабинет, в котором недолгое время ей пришлось работать. За столом, выдвинув ящик, сидел Несуетин. Искренне удивившись, он недовольно спросил:
— Что вы делаете в управлении? Вы же в отпуске? И вообще, уезжаете...
Их совместная поездка накануне совсем не изменила его отношение к Елене.
— Я не все свои бумаги забрала, — ответила Астрова. — И я жду на допрос Вадима Берестина.
— Да? — еще более удивился следователь. — Кто же вам позволил его вызвать на допрос? Впрочем, он все равно не придет.
«Не придет», — мысленно согласилась Елена.
Стук в дверь заставил присутствующих повернуть головы.
— Войдите, — настороженно произнесла подполковник.
Дверь медленно двинулась назад, и в проеме появился Вадим Берестин.
Несуетин ошеломленно вскочил из-за стола и тихо исчез из кабинета.
— Знаешь, я рад, что ты уцелела, — произнес Вадим, окидывая Елену взглядом. — Но мы могли встретиться в другом месте. К чему так официально?
— Спасибо, уже встречались в другом месте, — усмехнулась Елена. — Неизгладимое впечатление.
— Здесь не так страшно? — сузил похолодевшие глаза Вадим, его рот отвердел.
«А ведь он зверь, — подумала Елена. — Когда превратился? Преобразился... Озверел. Баскервиль. Что там говорила Купава о монстрах на родной земле? Она все знает о Вадиме, об убийствах. И возможно, не она одна».
— Не это главное, хотя повторять эксперимент не хочу, — произнесла она. — Просто здесь без помех услышат и запишут наш разговор.
— Не понял...
— Меня ведут, то есть за мной следят и прослушивают, — с натянутой улыбкой объяснила Елена. — Не знаю, зачем. Но в таких условиях полученная информация будет точной.
— Хочешь сказать, что мои слова...
— Да, твои слова услышат не только мои уши. Объясни мне, как ты создаешь своих чудовищ.
— Тебе лучше не знать, — усмехнулся Вадим. — Такие знания — риск для жизни.
— Мне не привыкать. У меня работа такая.
— Мое дело — предупредить, — сказал Берестин и кивнул на кресло, стоящее напротив Елены. — Я сяду?
— Да, устраивайся поудобнее, — она смотрела на него изучающе, пытаясь увидеть в нем знакомые черты и до конца открыть неизвестное.
Нет, этого Берестина она не знала. В его глазах была холодная сосредоточенность.
— А ведь в тебе нет особой красоты, — неожиданно заявил он. — По большому счету, ты воробей, если перевести прекрасное в птичью шкалу.
Елене пришла неожиданная мысль, что Вадим, в свою очередь, изучает ее, как пытаются диагностировать у себя болезнь.
— Из-за таких, как ты, не сходят с ума. Мне надо было тебя убить, — как-то очень обыденно сказал Берестин.
— Что? — переспросила пораженная Елена.
— Да, убийство стало бы решением проблемы, — словно раздумывая, продолжил он.
— Ты не боишься делать такие заявления, зная, что разговор прослушивается?
— Я ничего не боюсь, — качнул он головой, в его глазах плеснулась ненависть, как вода в потемневшем озере, и вот это было ей знакомо.
— Видишь ли, — лицо Вадима болезненно исказилось, — занозу надо удалять сразу, иначе может начаться гангрена, а там недолго до смерти. Я ведь пробовал обойтись без тебя, — признался он. — У меня было много женщин, очень красивых. Ты не представляешь, насколько прекрасны были некоторые из них! А я закрывал глаза и представлял тебя. Мне нужно было искать не слишком... яркую, — он задумчиво покивал. — Надо объявить кастинг! Сейчас так делают.
Елена ошеломленно слушала, понимая, что допрос пошел в нелепом направлении, и ничего, кроме того, что директор института трансформации света невменяем, она не докажет.
— Ты сумасшедший! — вырвалось у Елены.
— Естественно, только безумцы совершают великие открытия.
— И великие убийства? — парировала подполковник.
— Не исключено, — с знакомой ей смешинкой во взгляде согласился он.
— Ты пытался меня убить... — с трудом проговорила Елена, пытаясь увязать вместе жестокость и затаившийся в глазах смех.
— Да, но ты молодец, — одобрительно кивнул Вадим. — Это даже хорошо, что ты выстояла. Проходите военную подготовку?
— Проходим, — рассеянно подтвердила Елена, не отводя глаз от собеседника. — Почему хорошо? — она соединила пальцы в замок и уперлась в них подбородком.
— Потому что тебя всю жизнь будет терзать эта история, — улыбнулся ученый. — Тебя повесит твоя совесть. Или загрызет. Жестоко? Жестокость в мужчинах воспитывается женщинами. Если бы я не прошел через твое зло, я бы не знал, как это больно. И не сочувствовал так яростно другим. Все из-за тебя. А вот как ты будешь жить и знать, что из-за тебя погибли люди?
В кабинете воцарилось молчание. Елена решила, что видит жуткий сон. Она зажала зубами костяшку согнутого пальца, усиливая давление. Боль оказалась слишком сильной, чтобы сомневаться в реальности безумного разговора. Перед ней сидел мстительный преступник.
В ней дрожжами поднялось чувство вины. Но открывать душу перед теми, кто подслушивает и записывает допрос, представлялось не просто глупым, а невозможным. Но будет ли у нее еще возможность сказать ему те важные слова, которые второй день прокручивались в голове?
И так, как ныряют в опасную воду, она заговорила:
— Вадим, прости меня. Я не помню, что сказала тебе в тот вечер перед своим отъездом, но я бы все отдала, чтобы вернуть тот наш разговор. Напомни, я прошу, те обидные слова, за которые ты мне мстишь!
Он вздохнул.
— Ничего особенного для любого постороннего человека. Но не для влюбленного. Не будем об этом.
— То есть, как не будем? — возмутилась Елена. — Я должна знать, за что ты меня ненавидишь!
— То, что ты не помнишь своих слов, это твои проблемы.
«Я его опять обидела, — подумала женщина. — Мои слова едва не лишили его жизни, а я не помню. Надо обратиться к гипнотизеру, чтобы вспомнить».
И она осторожно произнесла:
— Будь уверен, я вспомню. Не сомневаюсь, что это было... — она поискала подходящее слово, — по меньшей мере, грубо. Прости меня. Но объясни мне, пожалуйста, что за чудовище нагнало меня на Заводской? Из-за такой иллюзии погибла женщина, живущая в развалинах?
— Это не иллюзия, это самая что ни на есть реальная реальность. Мне принадлежит важное, но скромное открытие, — ученый чуть улыбнулся, его глаза мечтательно засветились. — Правда, его считают великим. Суть изобретения состоит в превращении неживого предмета или живого тела в световой поток, и наоборот. Была собака — стала этакой шаровой молнией, световым монстром, был человек — стал гигантским светящимся призраком... станет, потому что на людях я еще не экспериментировал. Но ты представь: став световыми волнами, человек сможет перемещаться со скоростью света!
— Да, здорово, но что с той женщиной?
— Я здесь ни при чем, — пожал плечами Берестин. — Улица Заводская — наш полигон, ее специально освободили от жителей. Полиция должна следить за тем, чтобы не было свидетелей наших экспериментов. Полицейские не досмотрели, и у несчастной не выдержало сердце от страха. Мне, правда, жаль. Именно я обнаружил ее тело. Все заботы по похоронам мы взяли на себя... Конечно, это ничтожно мало, что мы могли сделать для нее, ведь взяли жизнь, пусть и нескладную, сломанную...
Елена с удивлением заметила влажный блеск в глазах друга детства, а он продолжал:
— Бомжи просачиваются в брошенные дома.
— Я встретила одного, — машинально вставила в поток слов Елена. — Еле спаслась.
Берестин ее не услышал. Он продолжал:
— Надо бы поставить заборы с проволокой, но это привлечет лишнее внимание, и так, говорят, среди бомжей нашли шпиона. Их интересует работа института.
— А что с погибшими на Заводской девушками? — спросила Елена, возвращая разговор к занимающей ее теме. — Тоже все произошло случайно?
Берестин, замолчав, подергал ртом и нехотя произнес:
— А вот их не жалко. И ты права, это не случайность.
— Ты признаешь, что их заманили на твой, как ты его называешь, полигон и совершенно намерено испугали? Так же, как меня?
— Да, это тоже можно считать полезным экспериментом, испытанием возможностей человеческой психики.
— Ты придумываешь обоснование для совершенных преступлений! — с презрением произнесла Елена. — Ты изобрел безнаказанный способ убивать!
— Нет, — помотал головой ученый. — Мне не нужны обоснования. В процессе научной работы могут быть случайные жертвы. И даже не случайные — все идет в топку науки. Все не зря. Мы начинали опыты с комаров. А сейчас мне нужен человек для проведения эксперимента — трансформации человека в световой поток. Я же тебе сказал, что еще не использовал людей в своих опытах? Может, попробуем на тебе? Принесешь пользу человечеству. Твое имя останется в истории: доброволец Елена Астрова согласилась опробовать на себе... Нет, — оборвал он себя, — мы решили, что тебе лучше жить, и чем дольше, тем лучше. Что ты говорила о бомже? Может быть, он и есть шпион?
Елена ошиблась: Берестин все слышал и ничего не забывал.
— Тебе дадут пожизненное, — твердо произнесла она.
— Нет, — улыбнулся мужчина. — Мне дадут то, что захочу: дворец, автомобиль, самолет, потому что я слишком ценен: ведь мною сделано великое открытие, потенциал которого еще до конца не исследован.
Дверь кабинета резко распахнулась, и Елена вздрогнула, но возмущение не успело сорваться с ее языка: на пороге появился начальник городского управления.
— Вадим Иванович собственной персоной! — воскликнул он со счастливой улыбкой, разведя широко руки. — Что же вы ко мне не зашли? Почему меня не предупредили? Пойдемте-пойдемте! У меня коньячок, лимончик, посидим, отдохнем, а то все в трудах, в трудах! А Елена Васильевна сегодня убывает. Этакая убывающая луна она у нас! — Он бросил выразительный взгляд в сторону Елены и хихикнул. — Я только что об этом с генералом Федоровым разговаривал, поздравил его с генеральским званием. Нам ее будет очень не хватать. Я говорю о подполковнике Елене Васильевне Астровой.
Вадим Берестин неторопливо поднялся и, сделав два шага, вдруг стал оседать на паркет. Начальник управления с неожиданной для его комплекции прыткостью подлетел к ученому и успел подхватить его у самого пола.
— Немедленно врача! — прохрипел он, подняв глаза на растерявшуюся Елену. — А потом... потом вон из Кострова!

25
Елена отказывается от карьеры

Елена вошла в кабинет генерала Федорова и сразу встретилась взглядом с его улыбающимися глазами. Он приветственно поднял руку и вышел из-за стола.
— Ленка, дорогая, — прижавшись губами к ее уху, прошептал он. — Ты не представляешь, как я соскучился! Даже не ожидал. Там к тебе приставали всякие одноклассники, давние поклонники, да? — Его ладони огладили ее спину, и правая нахально заскользила вниз, забираясь под одежду.
Елена, испуганно оглянувшись, с усилием отвела от себя сильные руки.
— Не надо, — пробормотала она. — Могут войти...
— А тебе-то что? — усмехнулся генерал. — Ты свободная женщина, это у меня жена.
— У меня репутация.
— Дурочка ты с репутацией, — ласково прошептал мужчина. — В сорок лет надо думать о влиятельном любовнике! Репутация тебе икру на хлеб не намажет. Ладно-ладно, шучу... Трусиха моя маленькая, — покачал головой Федоров и любовно ткнулся ей в волосы, вдыхая запах.
Елена чуть отпрянула назад.
— Ладно, вечером съездим куда-нибудь, отдохнем, — махнул он широкой ладонью и вернулся за массивный стол.
— Елена Васильевна, я рад вашему успеху! — громким голосом произнес генерал, как говорят, на публику; он словно и не шептал на ухо непристойности за минуту до этого. — Умница! Садитесь, — его рука в рельефных жилах показала на соседний стул.
Опустившись на сиденье, он подтолкнул к Елене лист бумаги обычного формата.
— Что это? — спросила она настороженно.
— Подписка о неразглашении государственной тайны. Включает в себя всю информацию из Кострова.
Елена аккуратно подписала бумаги, в которых не стояла фамилия Берестин, но речь шла о нем.
— Вы свободны, Елена Васильевна! — ожидание на лице начальника сменилось удивлением: она не спешила уходить. — Есть какие-то вопросы?
— Да. Что будет с директором института трансформации света?
— Его отправили в частный пансионат, рассчитанный на одного человека. Там созданы все условия для его научной работы. Имеется целый штат врачей. Большей информацией я не располагаю.
— Это я виновата в его безумии, — уведя глаза, призналась Елена.
— Каким образом? — в его голосе появилось напряжение.
— Сама не знаю, что-то сказала обидное, оскорбила, наверное... Давно, после окончания школы.
— Детский сад! — раздраженно бросил генерал и передразнил: — Виновата, но сама не знаю, что-то сказала... Ты из-за него от меня шарахаешься? А ведь я подал на развод. Из-за тебя. Чтобы с тобой быть.
— Ну ведь это не поздно исправить? — полуутвердительно произнесла Елена.
— Не волнуйтесь, — начальник вновь перешел на официальный тон. — Берестин будет под наблюдением.
— Могу я поехать к нему?
— Смешная ты! — раздраженно бросил Федоров. — Могла быть рядом со своим Ромео уже двадцать лет, но очнулась только сейчас. А вообще, можно, если академик Берестин проявит к вашему предложению интерес.

26
Карточный домик
 
Доктор вышел из кабинета, и она поднялась ему навстречу.
— Елена Васильевна, вы хотели знать, что вы сказали Вадиму Ивановичу двадцать лет назад. Так вот....
— Не надо, — мотнула головой Лена, чувствуя, что медленно краснеет от прихлынувшего стыда.
— То есть... Вы же просили.
— Не надо. Я примерно представляю, что могла сказать. Обычные слова, других же не изобрела, — она усмехнулась. — Я знаю свой лексикон. Привычные слова, типа, отстань, надоел, тошнит, пристал, как репей, придурок...
— В общем-то, рядом... — сочувственно кивнул врач.
— Какая нелепость! Из-за какой-то глупости, вредности, каприза...
— Так и бывает, — возразил врач. — Из-за неосторожно сказанных фраз ломаются судьбы, умирают люди, рушится человеческое счастье.
— Вот и я сказала что-то грубое, резкое и вскоре забыла, а он пытался уйти из жизни.
— Да, — вздохнул врач, — говорят, что нельзя вернуть слово и время. Но ведь наука не стоит на месте! — Мужчина лукаво улыбнулся. — Мы не можем вернуть слово, но мы можем помочь его забыть! Вы не помните, и Вадим Иванович забыл.
— Забыл? — не поверила своим ушам Елена. — Вадим забыл ту обиду и боль, которую доставили мои слова?
— Забыл. — Радостно кивнул врач. — Надеюсь, навсегда. Ну, ну, не переживайте так! — Мужчина заметил в глазах Елены слезы. — Это давно известный прием гипнотизера. В какой-то степени, мы вам возвращаем даже время. Придумайте для Вадима Ивановича свою историю: почему вас не было рядом эти годы. Или наоборот, сочините, что вы были вместе всегда... 

Елена, откинувшись в парусиновом шезлонге, смотрела в сторону Вадима. В легких шортах, в расстегнутой белой рубашке, с озорной улыбкой, он казался мальчишкой. Вадим бросал кеглю в волны, и Боец радостно мчался спасать имущество хозяина, выхватывая из воды яркий предмет.
— Ленка, беги сюда! — оглянулся мужчина на зрительницу. — Хватит печься на солнце! Потрогай море, оно теплое, как деревенская печка, как молочко, согретое для ребенка.
В кармане зажужжал телефон, она прижала трубку к уху.
— Петя? Сейчас все хорошо, Посещения разрешили, можете приезжать в гости. Суд? Суда не было. Не нашли состава преступления. Приезжайте с Марьяной, Вадим будет рад.
Небо синим шатром, накрывало землю и море.
В памяти всплыли жестокие слова, которые она бросила на выпускном вечере Вадиму. Елена все-таки вспомнила их. Во сне. Детская глупость! Кто бывает осторожным со словами в семнадцать лет? Этому не учат. Получается, нужны долгие годы, чтобы понять ценность или опасность сказанного. Слава богу, сейчас все мирно. Лишь бы у Вадима не случился приступ. Вдруг он все вспомнит?
И только что наполнявшее ее ощущение счастья рассыпалось, как карточный домик.