Вот такие кувшинки...

Чуть расцветало. Пока еще прохладное июльское утро уже успело наполнится дурманящим запахом флокс и других ночных цветов. Это все проделки мягких свежих росинок. Блестящими бусинками, тысячами маленьких радужных алмазов сверкали они под ранними лучами просыпающегося солнца. Небо было настолько ясным и невинно чистым, что вдалеке, на горизонте, едва виднелась легкая,  немного седая дымка, не успевшая улетучиться с первым проблеском зари. Золотой рассвет, будто святою водой, ослепительно брызнул мне в лицо. И десятки красных, с черными «глазками», бабочек, что обычно по природе своей им несвойственно, то сбивались в тяжелые, как у пчел, рои, то бурными потоками, словно яркими пестрыми лентами, взивались в воздух предвестниками счастья.
Через какие-то пару часов стремительно стала наступать жара. Она, словно механизм, размеренно и точно набирала горячие обороты, но вот, и он вышел из строя. По небу помчался светло-рыжий, почти одуванчиково-желтый конь. Несмотря на то, что молодой жеребец усидчиво тянул свою немыслимую ношу по небу, никто не слышал его дыхания или ржания. Их можно было только почувствовать. Почувствовать, как горячие солнечные лучи сами с собой необычно сочетаются: обжигательно-ласкающими прикосновениями веселили они ребятишек и настораживали взрослых, которые сразу же спешили надеть детишкам своим панамки.
Но не всё пошло этим утром так гладко. Казалось, что еще нужно для счастья? Но оно оборвалось неожиданной и неприятной ссорой.
Встав рано утром, мы с друзьями и братом собрались ехать на озеро. Как раз всю неделю была жара, а сегодня – ее пик. Ну как в такой день не окунуться в теплое, и в то же время прохладное озеро?
Договорились встретиться в десять у калитки моего дома. Вот все уже были в сборе и все уже было готово к отъезду ( в любом путешествии наша компания предпочитала велосипед обычной ходьбе). Я, издалека увидев друзей, сразу заулыбалась.
 - Ты чего так долго? – спросил Гришка.
 - Да чего там, пять минут лишних только, - снисходительно ответила я.
Мы уже оседлали своих коней, как вдруг послышалось торопливое пыхтение нашей с братом бабушки.
 - Соня, Сонечка, ты забыла!
Мне стало неловко. Мои друзья, кажется, немного посмеялись или ухмыльнулись, от этого мне стало неловко вдвойне.
 - Ты забыла… - начала бабушка, но я ее резко оборвала.
 - Ничего я не забыла, не позорь меня перед друзьями!
Вовка с Гришкой  снова переглянулись, смешок проблеснул в их глазах.
 - Сонечка, Никита, возьмите по перочинному ножику и по бечевке. Когда купаться пойдете, привяжите их к ноге, не забудьте! – заторопилась она.
 - Но зачем? – спросила я.
 - Если не дай бог нога или рука в кувшинках запутается, перережете и все.
Настя, то была моя подруга, хихикнула и кивнула головой на бабушку.
Я тоже хихикнула. Но на самом деле гнев подступил ко мне и заслонил весь мой взор. Я отрезала:
 - Ба, хватит меня позорить! Я немаленькая и неглупая. Уж как-нибудь разберусь.
 - Ну, внученька, ну возьми, душеньке моей поспокойнее так будет, - кажется, со слезами на глазах, сказала бабушка.
 - Нет, - отрезала я.
 - Ну, хоть ты, внучок? – с надеждой спросила она, взглянув на Никиту.
 - Конечно!
Бабушка улыбнулась и подала ему перочинный ножик с бечевкой. Все во мне вспыхнуло: «Да ты, да ты… просто предатель! Ты всегда против меня! Зачем тебе это?»
  - Я поеду сам на озеро, без вас, если ты не извинишься. Бабушка говорит правду. Всякое может там случиться. Тем более что кувшинки повсюду растут.
 - Вот и езжай, дурак!
Он молча повернулся и поехал второй дорогой.
 - Соня, ну хоть поцелуй бабушку!
 - К чему эти телячьи нежности?
Через час мы были на озере. Неподалеку плавал брат.
 - Какая-то странная у тебя бабуля! – повела головой Настя.
 - Да, а еще пыхтит, как паровоз, - засмеялся Гришка.
 И я засмеялась. А кому хочется остаться в дураках? Странно было бы промолчать. Иначе бы подумали, что я такая «маленькая и глупая», как иногда говорит моя бабушка.
Вот наконец я зашла в воду. Сначала неуверенно: непривычно прохладная вода на перегретое тело влияла как-то странно – на улице жара, а ты стоишь, трясешься, как овца перед лесным волком. Но, наконец, «гусиная кожа» разгладилась и я почувствовала себя с озером единым целым. Все-таки, какая она удивительная, эта вода. Я быстро проплыла вперед, до следующей мели, и легла отдыхать на спину, медленно гребя руками. В этот самый момент я почувствовала себя в невесомости. Не то, чтобы космонавтом – им тяжело, они в скафандре. А ты легкий, сам, как невесомость. Я посмотрела в небо: откуда-то появились облачка. Но не грозовые или дождевые, а предвестники хорошей погоды. Маленькими ватно-сахарными комочками клубились они в лазурно-голубом небе. Теперь я чувствовала себя облачком. Или нет… кем-то другим, кого невозможно описать словами. Вроде я плыву в небе, над твердой землей, но не ощущаю себя. Как бы я есть, но кажется, так крохотна и незаметна, что давно уже слилась с небом воедино. Из-за деревьев, что стояли на берегу, торжествуя свежей пышной зеленью, проглядывало горячее летнее солнце. Запутавшимися косами ласкало оно мягкую озерную гладь. Я отвлеклась…
А когда пришла в себя снова, почувствовала странную непонятную силу, тянущую меня вниз. Я дернула ногой, думала, что показалось. Но это что-то крепко ухватилось за мою ногу. Еще рывок, еще движение. И где я? Что меня так безжалостно тянет и не отпускает? А это проклятые кувшинки, которыми я почти только что любовалась! Однако, чем больше я дергалась, тем больше запутывалась. В какой-то момент голова моя полностью погрузилась в мутновато-зеленую воду. Меня осенило: я тону.
И в этот момент эта красочная зелень, по-настоящему красивая природа показалась для меня чужой, предательски замаскированной под чистую и невинную. Так же, как и друзья. Где они? Почему мной не интересуются? Друзья ли они мне вообще? Но какая теперь разница, если через несколько секунд все кончится?  Кончится так нелепо и неожиданно. Я представила себе, как мое утопшее, безжизненное, в прямом смысле мертвецки-белое тело достают из воды. Или оно так и сгниет на озерном дне? Меня передернуло от таких мыслей. Но воздух был уже совсем на исходе. Вот бледно-желтые лучи под почти вертикальным углом смотрели на меня, будто смеясь: такая глупая смерть. И из-за чего? Из-за элементарного непослушания. Нет, даже не так. Просто из-за того, что я не хотела показаться дурой перед друзьями, которые мне больше не друзья.
И вдруг, на последних секундах кислорода в моих ослабевших легких, я успела увидеть моего брата Никиту. Одним движением руки обрезал он зловещую, чуть ли не роковую кувшинку. До поверхности сантиметров десять, но они для меня показались бесконечными. Наконец, я преодолела последнюю пелену озера и с яростью вдохнула кислород. Это было настоящее счастье – почувствовать, что ты живой!
 Мы вышли на берег.
 - Никита, Никита, сам понимаешь, слова спасибо тут мало, я тебе на всю жизнь должна!
Но Никита, помолчав, только спросил:
 - Почему бабушку не послушалась? Боялась опуститься в глазах «дружков»?
И тут я рассказала все, о чем думала, когда пронеслись самые страшные моменты моей жизни. Он внимательно слушал и изредка кивал головой. Незаметно мы сели на велосипеды. И тут я увидела своих «друзей».
 - Где вы были? Я чуть не утонула!
 - Ну не утонула же! – съехидничала Настя.
 - Потому что бабушку не хотела обидеть! – хихикнул Вовка. И я, не знаю как, будто на основе какого-то рефлекса, хорошенько дала ему пощечину. «Ну, будет драка!»  - подумала я. Но даже часть этих ожиданий не оправдалась. И тут я поняла: это компания трусов. Да разве они между собой друзья? Тоже нет. Друг бы заступился… Как все интересно получается. Те, кого я раньше считала друзьями, и сами себе не друзья. И вправду, я «маленькая и глупая».
 - Не сметь так говорить про бабушку! – крикнули мы с братом почти одновременно, напоследок пригрозив кулаками.
 - Я больше не с вами. Да и с кем? Вы итак сами не с собой, «мнимые» даже друг другу друзья, - холодно проговорила я.
Видимо, озадаченная такими словами, компания нахмурила брови и стала перешептываться. Не знаю, что они там так тихо, но в то же время оживленно обсуждали. Я только успела расслышать: «Что это значит?»; «Про что она говорила?» Неужели они не поняли тех фраз, которые были брошены подобно воде на обнаглевший, а потом и ослабевший огонь?
Еще через час мы с Никитой были уже дома. Родной садик, заветшалый, старый, но уютный домик, один из таких, какие есть на картинах Васнецова. И в окошке виднелась моя любимая бабушка. С платочком на голове, в сарафанчике, который, наверное, носили еще в прошлом веке, руки ее работали быстро и аккуратно, верно, что-то вязали или мастерили. В какой-то момент бабушка повернула голову и увидела меня. Она всплеснула руками и кинулась ко мне.
Неожиданно она стала обнимать меня и целовать:
 - Внученька, Сонечка, прости старую, прости, что так перед друзьями тебя выставила!
Я растерялась. Щеки, наверно, не покраснели, а вспыхнули от стыда. Казалось, что огонь сжигал меня изнутри. Но бабушка, наверное, подумала, что «я ее не прощаю» и расплакалась. Как больно, обидно, досадно сделалось на сердце. И это все моя вина, моя глупость! Это я довела человека до такого состояния.
 - Внученька, Сонечка, я тебе даже пирог испекла, не обижайся боле, уж сердце сжалось! Зови друзей, в конце концов, я их, знаешь, не люблю, но не обижусь. Главное ты, это, не серчай…
 - Бабушка, и правильно, что не любишь! Это ты меня извини! За то, что я такая глупая, упрямая! Ты полностью была права! А они мне больше не друзья. Извини, бабуля, извини! - я заплакала. Невыразимое чувство жалости и стыда захлестнули меня. Бояться тех, в трусливой компашке, что им станет неловко, а не бедной бабушке! Да как так можно было вообще? Человек я после этого?
И я рассказала бабушке абсолютно все, только смягчила немного, чтобы она не очень-то сильно переживала. Рядом, все так же задумчиво, сидел брат. И в то же время он внимательно слушал наш разговор. Будто для него это было обычное дело: спасти человека. И нет тебе никаких криков, никакого хвастовства…
Помните, в начале рассказа я написала: «Казалось, что еще нужно для счастья?» Внимательный читатель догадался, что ответ - это последние действия и события этой маленькой повести, ситуации, в которой наверняка побывал хоть раз в жизни почти каждый, хоть краешком…
… Бабушка меня простила. Мы еще долго стояли друг с другом в обнимку. И в какой-то миг я даже почувствовала ее горячую слезу… и мою полегчавшую.
Время шло к вечеру.
04.08.18