Настя. Глава 15. Шампанское

Годы шли, а они все так же изредка встречались и каждый день переписывались. Настя писала каждый, Петр отвечал лишь иногда. Но читал все ее письма. Он проживал ее жизнь вместе с ней.
Дети Петра росли, Настиному  Павлу исполнилось 13 лет. 
В нем появилась подростковая категоричность, самостоятельность. Он мог достаточно резко ответить матери. Особенно  было ярко видно это после общения с отцом.
Настя как могла, старалась сохранить их дружеские отношения, но Павел иногда пользовался ее мягкостью. Давить на него было бесполезно. Только пряником. Кнут не работал.
Однажды, когда Олег с Петром привез  Настю к дому, Павел увидел, как они прощаются.
Он стоял за углом и наблюдал, как Петр открывает ей дверцу автомобиля, как подает ей руку.
В тот вечер Настя долго ждала Павла. Трубку он не брал, она уже сходила с ума от беспокойства, когда он позвонил в домофон.
"Ты потерял ключи?" - спросила она, открывая ему дверь.
"А ты потеряла совесть?" - спросил он с апломбом.
"В смысле?" - оторопела она.
"Значит, папа все-таки был прав?"
"Павлуша, я не понимаю тебя!"
"Какой я тебе,  Павлуша! Не ребенок я уже! Открой глаза!"
"Паша, как ты со мной разговариваешь?" - рассердилась Настя.
"Как заслуживаешь, так и разговариваю!" - буркнул сын.
"Объясни мне, что случилось?" - потребовала она.
"Папа сказал, что вы расстались от того, что ты ему изменила! Я долго не верил! И вот! Увидел своими глазами!" - со злобой заключил он.
Настя задохнулась. "Ну, Геннадий! Ну и наглый же человек! Сам всю жизнь таскался, а обвинил во всем ее. Еще и рассказал эти сказки ребенку!"
Она негодовала. Но рассказать правду ей не пришло в голову. Ей хотелось, чтобы Гена был для сына самым лучшим отцом. Зачем ему понадобилось чернить ее, она искренне  не понимала.
Анастасия молчала, не в силах сказать что-либо, а глаза сына все больше наливались кровью.
"Паша, я не понимаю, о чем ты сейчас. Я НИКОГДА не изменяла твоему отцу. Даже после расставания, (я напомню тебе, что мы официально в разводе!), этого не было! С чего ты это взял?"
"Я видел это  своими глазами!"
"Паша, как ты мог видеть, как я изменяю твоему отцу, моему БЫВШЕМУ мужу,  если этого стопроцентно не было?"
"Тебя привез какой-то хлюст, а второй ручку подавал, чуть не стелясь перед тобой. Огромный такой мужик!"
"Не хлюст, а дядя Олег! И не огромный мужик, а Петр. Это наши друзья!"
"Про дядя Олега что-то припоминаю. Это тот, с которым ты с палатками ездишь?"  - прищурил глаза он.
Настя поразилась, что он до сих пор помнит. Тот разговор, она хорошо запомнила. Тогда, она долго ждала, что сын будет выяснять, что за друзья. А он молчал. Сказал только через несколько лет, когда Настя уже полностью успокоилась.
"Это те самые друзья, из нашей компании, с которыми мы выезжаем иногда на природу!" - ответила она.
Ее потряхивало. Врать она не привыкла, но сказать ему правду у нее не повернулся язык.
С тех пор Павел совсем отбился от рук. Он мог пропускать школу, мог не учить уроки, мог уехать ни с того, ни с сего, к отцу с ночевкой.
Ее беспроблемный Павел добавил ей своим подростковым возрастом седых волос.
Теперь Насте не было скучно. Она постоянно переживала, что отколет сын в это  раз.
Встретиться с Петром она вдруг отказалась. Боялась, что усугубит ситуацию с сыном. Она писала ему тревожные письма. Петр искренне желал помочь ей, но как и чем не представлял. Если б это был его собственный сын, он по-мужски поговорил бы с ним.
Родной отец Павла только еще более обострял ситуацию. Он настраивал Павла, чтоб тот  переезжал к нему. Настя панически боялась, что это может произойти.
Петр не знал, как успокаивать ее. Он стал тоже ежедневно писать ей, пытаясь хоть как-то поддержать возлюбленную. За целый год они встретились всего дважды.
Несмотря на все трудности, их любовь только крепла. Ей были не страшны ни разлука, ни время, ни расстояние. Анастасия была очень благодарна Петру за то, что он помогает ей. 
"Ты самый лучший на земле!" - писала она, заставляя Петра творить чудеса.
Главное из которых была его неугасимая любовь!
А еще он изредка писал стихи. И увозил ее в сказку.
Однажды, когда Павел уехал на весенние каникулы к бабушке, он увез Настю на море. Погода не располагала к купанию. Вода в это время была еще холодной, но она была счастлива! Море она видела первый раз!
Почти целую неделю они провели вдвоем! Но несмотря на то, что жили они в одном номере, они не позволяли себе близости.
Накануне отъезда, Петр привел ее в ресторан на самой набережной.
Горели огни, на столике стояли два бокала с шампанским, в которых отражалась все вселенная их чувств.
В порыве чувств, зная, что скоро у них самолет, Настя вдруг спросила: "На брудершафт? Мы же на "ты" перешли, а на брудершафт так и не выпили!"
"Настя! - Неожиданно серьезно и торжественно объявил  он. - Нам тогда нужно будет поцеловаться!"
"Я знала это!" - кивнула она.
Они встали. Их головы закружились, сердца застучали. Пара перекрестила руки с бокалами, и поднесла к губам. Они пили медленно, предвкушая то, что сейчас произойдет с ними. Как долго они ждали этого! Больше трех лет!
Петр закончил первым. Настя, заметив это, в два глотка допила остатки своего. Они замерли с бокалами в руках, не зная, кто первый должен потянуться к другому.
Петр  пристально глядя ей в глаза наклонил голову. Настя глаза закрыла и приподнялась на носочках. Ей безумно хотелось почувствовать его губы на своих губах.
Он все еще не веря, что это возможно приближался к ней все ближе. Ноги у них подкашивались, дышать они не могли. Когда воздух стал заканчиваться, Настя вздохнула, и ее губы случайно задели его подбородок, приблизившийся к ней почти вплотную.
Дрожь пробила Петра. Больше он не мог сдерживаться. Словно ураган, он накрыл ее своими губами.
Он целовал ее со всей страстью, которая накопилась в нем. Зная, что второго поцелуя может не случиться, ведь на  брудершафт пьют лишь однажды. Он целовал ее с жаром, и она отвечала ему. Потому что тоже знала, что второго раза может и не быть. Они сливались в этом долгом поцелуе, плотно прижимаясь, друг к другу. Казалось, что в этот момент сливаются не только их губы, но и души.
Все это длилось бесконечность. Когда они с неохотой оторвались друг от друга, Настя и Петр были уже другими людьми. Во время этого поцелуя, часть Настиной души осталась в Петре, и наоборот, часть его души теперь навеки поселилась в ней. Теперь они стали еще ближе друг к другу.
У них  не было близости, но они стали настолько близкими людьми, что было ясно, теперь им не расстаться никогда.
Души их так тесно переплелись, что они переплелись и жизнями. Настя беспокоилась о его сыновьях, переживала за его жену и мать. Петр очень близко принимал к сердцу, все что происходило в жизни Насти.
Она иногда удивлялась, что никто не знает о ней. Она знала о его родственниках все. И хоть она никогда не видела их, только на фото, ей казалось, что знает их очень давно.
Такого погружения в чужую жизнь, ставшую неожиданно и ее жизнью, Настя никогда прежде не видела. Она никогда не слышала о том, что так бывает. Анастасия чувствовала себя женой Петра, словно она и была Олесей. Это было так необычно. Что- то из области фантастики.
Петр тоже чувствовал нечто подобное. Он ощущал, что все, что происходит с Настей, касается его напрямую. Проблемы с сыном заставляли его часами продумывать разговор с ним. Болезнь его мамы настолько трогала его, что он спрашивал Настю, что принести теще в больницу. Он так и называл ее, тещей.
То, что другим было бы странным и непонятным, для них было естественным.
"Нас  обвенчало небо!" -  говорили они.


Продолжение  http://www.proza.ru/2018/09/19/837