Хулиган

Хулиган.
Почему-то именно сейчас, спустя полвека назад, мне
вспомнилась та холодная сибирская зима, песик Фулюган и конь Ардэн.
В тот год, были самые сильные морозы, а у нас во дворе, ни одного поленца дров.
Матушка моя, кляня почему- то сибирские морозы, растапливала последние, совсем сырые, оледеневшие дрова.
Я решительно слез с печи, где спал последнее время из-за жутких холодов и стал собираться.
В хате горела коптилка, и поэтому окна, хоть за ними и лежал белый снег, казались тёмными.
-Куда ты сынок собрался? В школу ещё рано.
-Я сегодня в школу не пойду, по дрова поеду.
Пока я нашёл бригадира спросить разрешение взять коня, пока нашёл одноногого  конюха Микитку, пока он думал какого мне дать коня, и позволил наконец взять  хромого Ардэна, пока я запрягал, а потом ещё дожидался дружка своего Серёжку, который нехотя, но всё-таки согласился съездить со мной за дровами, утро чуть посветлело.
Мы шли с Серёжкой за санями и рассуждали, как это конь, который обычно убегает от ударов кнута, везёт за собою того, кто его стегает, бежит быстрее, и тот , кто его бьёт, тоже едет быстрей.
Мы проезжали как раз мимо тётки Дашуткиного двора, где привязанная под самыми окнами, гремела цепью и заходилась от лая   злая-презлая собака Найда.
За эту Найду, на Дашутку обижалась Сидориха:она считала самой большой несправедливостью, что её Хулиган так не похож на Дашуткину Найду.
Да и многие в деревне смеялись над этим несоответствием: у доброй, заботливой и ласковой Дашутки была такая злая сучка, а у злой Сидорихи- ласковый и послушный, как телёнок, пёс.
Хулиган, очень любил детей, и как всегда валялся с нами в пыли, играл в прятки, дурачился не хуже нас самих.
Даже его кличка-Хулиган, превратилась в спокойную и ласковую-Фулюган.
Сидориха, пытаясь разбудить в нём хоть какую злость, привязывала его на веревку, но Фулюган сидел спокойно, скучал один за изгородью и, только услышав, как бегут пацаны по улице, забывшись, что привязан, со всей силой дергался вперёд за ними, но, почувствовав крепкую веревку, успокаивался, и снова скучал себе и вновь оживлялся только тогда, когда рядом пробегал кто-нибудь из ребят.Отвязанный, вольный, с красивым ошейничком, он привычно здоровался с каждым уже знакомым запахом, не очень пугался и новых.Фулюган недолго изучал их, обнюхивал, и через какую-то минуту и они становились ему привычными своими друзьями.
Сидориха, все же надеясь вырастить его злым, подводила его к пугалу на огороде и приказывала:,,Кусай его, кусай!",но Фулюган ласково терся около ног и не кусал.Тогда она кричала другое:,,Бреши, бреши, лентяй!", но лентяй доверчиво как ребёнок смотрел ей в глаза, точно недоумевая, спрашивал:,,А зачем?" Убедившись, что Фулюган всё равно не лает, била его пинком в бок и решительно вела его на задний двор привязывать.
Сидориха, крепко привязывала песика около тщательно закрытых дверей, хоть и знала, что Фулюган, очень ненадёжная помощь её замку.
Дашутка, наоборот, никогда не замыкала дверей, они всегда были либо раскрыты настежь, либо заткнуты, какою-нибудь найденою щепкой.
Мы хоть и ехали медленно, но не заметили, как, и когда, увязался за нами Сидорихин Фулюган.
Из лесу, нагрузив полные сани одного березняка, мы возвращались к обеду.
Ардэн очень медленно хромал по наезженной дороге:кстати, бригадир всегда мне давал этого коня, спокойный, не испугается, можно будет спихнуть такого калеку на детские руки, потому-что другие, слабого его не брали.
Мы уже приближались ко рву, за ним уже и деревня, когда увидели, что через речку к нам приближается лесник.
Испуганные, мы с Сережкой стали подгонять нашего хромого коня.
Кое как Ардэн дотащил сани до половины рва, но потом, дрова все же пересилили коня, и воз, который не смог удержаться на этой высоте заскользил с горы вниз, увлекая за собой слабого коня.
Ардэн упирался, напрягался  изо всех сил передними копытами в скользкий лёд, припадал на больную ногу, вытягивал шею, стараясь удержать воз с дровами, но тот, несмотря на это, всё быстрее сползал вниз.
Тут наконец, упершись полозом в большой камень, что лежал в стороне от колеи, воз остановился, так и не  съехав полностью с пригорка.
Лесник нас почти уже догонял, мы с Сережкой сильней и громче стали нокать на Ардэна, но тот неподкованный, выбирая на льду менее скользкие места, ставил копыта чуть ли не ребром, перебирал дрожащие ноги, топтался, дергался то вправо, то влево, отрывал полоз от камня на каких-то пару сантиметров, но так ему его с места  и не удалось сдвинуть.Бедолага весь взмок, от его спины валил пар, он задыхался, тяжело поводя боками, а мы с Серёжкой всё нокали, кричали на него.
И вдруг, из-за саней выскочил Фулюган, кинулся к Ардэну, давай громко лаять на него, тот дернул всем своим огромным телом, и легко побежал по скользкому спуску.
Мы с Серёжкой были ошарашены тем, что появился гавкающий Фулюган и убегающий распряженный наш Ардэн.
Только тут, до меня  дошло, что в спешке, я  плохо затянул супонь.
Непомня себя, я бросил вожжи, и забежав коню наперёд, в отчаянии стукнул его по костистому храпу.
Ардэн испугался и резко подался назад зацепив копытами плохо увязанные дрова, что выпирали на передок и те с грохотом покатились  с саней.
От досады я ещё раз со всей силы ударил его по храпу, разъярённый я все бил его и бил.
Ардэн оскалился и фыркнув, вскинул голову вверх, я повиснув на уздечке, разъярённо и осатанело бил его по широко раздвинутым ноздрями.
В злости я не чувствовал как меня за ноги кто-то кусает.
Фулюган трепал меня за штаны, затем отпустив, снова кидался на меня, хватал за ноги, рычал, и.. гавкал.Бросит,  отбежит в сторону от меня, затем опять гавкает и хватает за ноги.
 Тут я будто проснулся, сорвался с уздечки, упал на снег и заплакал, плакал из-за того, что лесника испугался и побил ни в чём не виновного коня.
Такой злости и ярости, я от себя  не ожидал.
Уже потом, когда наш лесник пришёл к нам на помощь, и перепрягая успокоившегоя Ардэна, я взглянул ему в глаза.
В его глазах не было злости, только была большая обида и отчаяние от своей беспомощности, он не мог мстить за издевательство, но и не мог сделать то, что я от него так настойчиво требовал, у него не было сил сдвинуть ВОЗ с места.
Глядя в эти глаза, я понял, что Ардэн плакал.
После того случая, Фулюган стал жить на конюшне, когда Ардэн лежал спал, Фулюган залазил на его холку, чесал  лапками и зубами закубленные его гривку и хвост, а когда конюх выводил Ардэна на свежий воздух гулять, следом за  Ардэном по базу бежал, и по дружески так это на него гавкал.
Набегавшись, Фулюган брал в зубы поводок и самостоятельно заводил своего друга в конюшню.
И как только тётка Сидориха не старалась, забирала  Фулюгана домой, привязывала его на веревку, он гавкал до тех пор, пока злая Сидориха не отвяжет его и тогда он  убегал на конюшню к своему другу Ардэну.

Раиса Арсентьева.