История одного глобуса

Из цикла "Мои учителя"

     Я недолюбливаю жёсткий реализм, поэтому и книгу, и фильм под общим названием «Географ глобус пропил» намеренно «пропустил». Впрочем, оно, это самое название, мне понравилось: всего три слова заключали в себе целую историю! Про «сапожника без сапог» все слышали, новая же вариация могла «приклеиться» к учителям или всезнайкам... Мой отец, например, в старших классах подумывал стать географом, а бабушка даже окончила пединститут, но, недолго проработав  завучем в одном абазинском селе Карачаево-Черкесии, буквально сбежала в Ставрополь от пылких учеников вечерней школы. Словом, они не стали географами, да и глобусов у них  не было... А у меня – был!
    
     Берясь за этот рассказ, я чувствую горечь – эхо давней обиды на педагогов, забывших, видимо, что «учение – свет» и отказавшихся посещать меня, ослепшего питомца родной школы... Это же обстоятельство подкрепляет благодарность к более щедрым их коллегам. Последние представляли собой либо учителей старой закалки, либо молодых энтузиастов, готовых поэкспериментировать и заодно немного подзаработать. К моменту знакомства с Людмилой Николаевной, учительницей географии, я из рук вон плохо разбирался в её предмете: путал Владивосток с Владикавказом, Новосибирск с Новороссийском, при упоминании Урала воображал перво-наперво грузовую машину или мотоцикл... Короче говоря, знания новоиспечённого шестиклассника ограничивались уровнем ребёнка восьми лет, которым я и был, когда потерял зрение. В полном владении братишки-несмышлёныша  доживали свой век мои тонкие книжки с изображениями планет Солнечной системы, разных диковинных животных, съедобных и несъедобных грибов и даже флагов большинства стран... На невозможность постижения точных и естественных наук вслепую и ссылались некоторые учителя: «Как я буду объяснять ему строение клетки!» - сокрушалась по доходившим до нас слухам  одна биологичка...
 
     У Людмилы Николаевны был добрый, хрипловато-звонкий голос и такой же смех. Она приятельствовала с приходившей ко мне учительницей математики и отличалась от той излишней открытостью нрава: допустим, каждому уроку географии предшествовала житейская беседа между нею и моей мамой. Слушая вполуха рассказы о пьющем муже, за которым, несмотря на развод, ей приходилось приглядывать, и о сыне-старшекласснике, я успокаивался – будто напротив сидела не учительница, а наша хорошая знакомая! Уроки проходили на слух; единственным пособием служила рельефная карта полушарий. Немного поднаторев, я уверенно показывал «сапожок» Италии, узкую и действительно глубокую «выемку» Байкала или рассыпанные «крупинки» архипелагов. Особым удовольствием было нащупать приблизительное место расположения Ставрополя! Я находил «ямки» Чёрного и Каспийского морей, коротенький «гребень» Кавказских гор и каждый раз несказанно радовался этому... Однако с пониманием факта, что плоские полушария можно объединить в цельный Земной шар, возникали определённые трудности.

     И вот тогда, перед самым началом летних каникул,  Людмила Николаевна принесла мне глобус! Сперва она положила на него мои руки; затем показала, как расположены относительно друг друга материки... Я был счастлив, потому что мог ощупать  не то что слона, но планету, по которой тот ходит! Когда мы сердечно простились до нового учебного года, глобус остался на столе и я мог вволю его вертеть! Без подсказок зрячего человека это оказалось небольшим удовольствием... Если глуповатые слепые из притчи дервишей вразнобой принимали хобот слона за змею, а одну из четырёх мощных ног – за ствол дерева, то мне глобус напоминал абсолютно лысую голову.

     Оба признанных географа нашей семьи вяло отнеслись к такому «приобретению». Несмотря на моё подростковое упрямство, папа и бабушка по очереди попробовали объяснить мне все тонкости... Я знал, что такое экватор, имел представление о форме и легком наклоне Земли и никак не хотел бережно ощупывать немного скособоченный и поделённый пополам с помощью пластмассовой «параллели» глобус. После описываемых событий я ещё не раз просил отца изучить со мной выпуклую политическую карту той или иной страны, попадавшей в новостные ленты и становившейся объектом внимания большинства людей, не исключая слепых. Бывало, он брал для сверки атлас или энциклопедический словарь, правда, не глобус.
 
     В конце 90-х мы не перебивались с хлеба на воду, но жили тем не менее скромно. Так, покупка любого предмета мебели – дивана ли, шкафа, - становилась большим событием! Обычно оно, это событие, как и незначительный ремонт, происходило летом и не укрывалось от глаз моих учителей. Но глобусом мы с Людмилой Николаевной больше не пользовались, к тому же изучали уже природные зоны, почвы и т.д. Место для него нашлось на том самом шкафу; я не мог любоваться глобусом и только гордился – возможно, один из всей семьи - тем, что он у нас есть. Иногда просил маму достать его, а подросшему брату предлагал поиграть: я тыкал пальцем в первое попавшееся место и Паша объявлял, куда мы «угодили». Кстати, именно Людмила Николаевна впоследствии преподавала ему географию!
 
     Тут, пожалуй, стоит упомянуть, что некоторые педагоги, вызывавшие у меня симпатию и уважение, получали нелицеприятные отзывы от родителей зрячих своих учеников. Например, англичанка – молодая приветливая женщина, первой после мамы прочитавшая мои «младенческие» стихи, – обзывала особо непонятливых «деток» лохами и болванами, а Людмила Николаевна кричала особо разговорчивым неизменное «закройся!». С братом подобного не случалось, что объяснялось его способностью быстро схватывать новый материал и, полагаю, нашим с ними знакомством. Всё та же англичанка жаловалась мне на мальчика, который сломал ногу и временно не мог посещать занятия. «Знаешь, он не в пример тебе постоянно капризничает, огрызается!» - рассказывала она. Будучи, таким образом, осведомлённым о сложных «обоюдоострых» отношениях двух сторон, я сочувствовал учителям.
 
     Не помню, чтобы Паша сам пользовался глобусом. Контурные карты были, «погодный» дневник тоже был, и всё. Он так и пылился на шкафу, когда мы жили в тесном, сыром домишке, когда перебрались в квартиру ушедшей из жизни бабушки Вали, когда много лет спустя решили ещё раз – и, думается, окончательно! – улучшить жилищные условия... Старая во всех смыслах квартира неуклонно пустела: мои близкие перевозили книги, посуду, мебель, а я, по мере сил помогая всё паковать, вынужденно бродил из угла в угол. Компанию мне составляли пожилой Карлсон, назвать которого мягкой игрушкой язык не поворачивается, и не менее сиротливый глобус. Первый сидел на выгоревших, набитых разным тряпьём чемоданах, второй, как мне представлялось, медленно вращался под потолком... Старые вещи незаметно отдалялись, вытеснялись подобно старым друзьям, а трудное решение о переезде становилось для них роковым.
 
     На этом бы история и закончилась, если бы не один житейский поворот! Общий двор, где вырос папа, куда приходили мои учителя, десятилетиями шёл и шёл под снос, и мы могли до срока хранить там всё ненужное и вместе с тем памятное. Однако исправно присылаемые счета никуда не девались, поэтому было решено отказаться хотя бы от дорогостоящего и незаменимого при газовом отоплении голубого топлива... После длительных проволочек вызванные специалисты прибыли внезапно – папы не оказалось на месте, и маме, как всегда, пришлось за него отдуваться! Газовики осмотрели ввод, заглянули и в квартиру... Один из них обратил внимание на глобус: «Ух ты! – обрадовался парень. – А он вам нужен?» Мама, наверное, пожала плечами или даже покачала головой. «Можно я возьму его? - сказал он вдруг. - С детьми буду рассматривать!»
 
     Мама боялась, что я расстроюсь, стану ругать её... Но у меня, наоборот, отлегло от сердца: уж лучше передарить чужой подарок, чем выбросить. И всё-таки, слыша название книги или фильма «Географ глобус пропил», каждый раз ощущаю себя его печальным последователем... Пусть не пропил, так профукал!