Глава 2

Вирсавия прибыла с рассветом. К тому времени снежная буря стихла, небо стало прозрачным. По Цветочной улице с трудом прорывался сквозь сугробы школьный автобус. Никого вокруг не смущало (весь город спал), что за рулем этого автобуса нет водителя. Пусто. Руль двигался сам собой; зато внутри находился лишь один пассажир – светловолосая девушка, на вид лет двадцати, закутанная в зеленый плащ. За ее спиной был прикреплен светло-зеленый щит в форме широкого лепестка.
  Автобус остановился и девушка вышла на улицу, вдохнув свежий воздух. Пахло вовсе не осенью, а настоящей канадской зимой. Это ощущение здешней свежести было словно в новинку, несмотря на то, что в прошлом она часто гостила здесь и не один раз встречала Рождество.
  Вирсавия не видела снега долгое время, и та буря, что была ночью будто специально преподнесла подарок к приезду.
  – Спасибо, Джонни, – бросила девушка не оглядываясь. Автобус в ответ просигналил и продолжил путь по занесенной снегом улице.
  Она молча разглядывала семейный дом, в котором не была девять лет. Дом Сандерс. Хоть и принадлежал он тете, это было единственное место, где вся семья собиралась в этом месте в прошлом. Казалось, далеком прошлом.
  – Тут всё как прежде, – пробормотала Вирсавия и ступила на порог дома. Повернув ручку, она удивилась: дверь была открыта. Толкнув ее ногой, девушка вошла внутрь и осмотрелась.
  Все было как прежде: сразу напротив входа был зал, объединенный с кухней. Правее зала наверх вела лестница, вдоль которой на стене висели семейные фотографии. Вирсавия подошла ближе, чтоб рассмотреть их, и ей показалось, будто со времен этих фото прошла целая жизнь. Далее она поднялась на второй этаж и заглянула в комнату Грейс. Здесь изменилось практически все: раньше детская кроватка Грейс стояла у окна, а теперь была кровать побольше и стояла против него. Видимо, это для того, чтобы просыпаться с первыми лучами солнца, подумала Вирсавия. Она тоже любила поспать. 
  Дабы не будить сестренку, девушка проведала заброшенную мансарду, на которой они с Грейс иногда проводили время. Хоть и Грейс тогда было всего четыре, она всюду ходила за старшей сестрой, с любопытством наблюдая за ее играми, да и сама принимала активное участие в них.
  Экскурс в прошлое оказался недолгим – Вирсавия услышала движение внизу и стала спускаться. Пегги вовсю хозяйничала в кухне, периодически протирая глаза.
  – Я думала, ты приедешь вечером, – сказала тетя, повернувшись к племяннице. На мгновение Вирсавии стало немного жаль ее. Сонная, уставшая улыбка Пегги была слегка натянутой, хоть и искренней. Казалось, она хотела как всегда улыбнуться во все лицо, но не могла, потому что даже простое движение губ, казалось, отнимало силы. Вирсавия застыла на лестнице и посмотрела на семейные фото. Ее сочувствие мигом куда-то улетучилось.
  – Дома открыта дверь. Вот и вся хваленая безопасность мисс Пегги-простите-Иларии Сандерс. Кстати, зачем ты взяла фамилию мамы?
  – Для прикрытия. Как добралась? Ричи домой доставила?
  – Джонни развес нас. А как та девчонка?
  Пегги вдруг поняла, что Эммы нет, и пошла на звук сопения, доносившийся откуда-то из-за дивана. Раинер лежал на полу, свернувшись калачиком и сладко спал. Тогда Пегги быстро подошла к нему и легонько толкнула носочком, отчего усталый Страж вяло зашевелился и пробормотал что-то невнятное.
  – Вставай, ночной герой. Ты нужен этому городу, – сказала она.
  – М-м-м... Сильно хщу спать. Дай немножко времени, – промямлил Раинер и отвернулся лицом к дивану.
  – Еще пять минуточек? Ты прям как Грейс, – строго сказала Пегги. – Что ж, боюсь, у тебя нет пяти минут. ГДЕ ЭММА? – рявкнула женщина. Эльф вздрогнул и повернулся.
  – Что... Как где, я же... Вот это да. Неужто я уснул, как человеческий младенец. 
  Раздался звонок. Пегги взяла трубку и услышала голос Эммы Фостер.

  Было уже светло, когда Грейс проснулась, сладко потянувшись в своей пижаме, – так приятно было вновь оказаться дома, у себя  в комнате под первыми лучами осеннего солнца. Скорее, даже зимнего, ибо осень выдалась немного суровее, чем в прошлом году. На мгновение Грейс показалось, что Мэллония, эльфы и приключения, случившиеся с ней на пути к Зеленому Дому – лишь очередной сон; немного странный, и в то же время обыкновенный, ведь она привыкла к необычным сновидениям. Этой ночью Грейс ничего не снилось, видимо, усталость взяла свое. Но на душе было непонятное беспокойство. Ну конечно же, Эмма!
  Девочка пулей соскочила с кровати и рванула вниз; перемахнув чуть ли не весь пролет ступенек за раз, она мигом оказалась в кухне и оглядела зал: подруги не было на месте. Затем подбежала к тете.
  – Где она? Где?
  – Что такое? Где кто? Эмма? Она вот только что звонила и сказала, что ни в чем никого не винит. Ей нужно побыть в кругу семьи, поэтому пока ее не будет в городе. Фу-ух, ну ты и напугала меня!
  – И все? А мне что-нибудь передала?
  – Нет. Судя по спокойному и тихому голосу ей стало лучше. Не переживай. Я и Раинер будем помогать, чем сможем. Сделаем все необходимое, если что потребуется. К слову, о последнем. Наш великий и могучий Страж проспал! Да, представь, просто взял и проспал! А Эмма ушла засветло.
  После очередного невнятного бормотания Раинер снова засопел, прям как "человеческий младенец". Уж слишком крепкий сон, подумала Пегги, пожав плечами.
  Грейс стало гораздо легче. Эмма здорова. Ее ничто не беспокоит. Осталось лишь отдохнуть и снова вернуться в школу.
  Пока тетя выясняла, где Эмма, она даже не успела заметить как исчезла Вирсавия.
"Наверное, изучает свои старые вещи".
  Пегги поднялась на чердак, прикрыв за собой жутко скрепящую дверь. Старшая племянница сидела на полу скрестив ноги возле большой коробки, перебирая разные вещи. Среди них были старые игрушки, пыльные журналы, набор для юной швеи и канцелярские принадлежности.
  – Как будто вчера их упаковывала, – скромно сказала тетя, пытаясь изобразить улыбку. При виде Вирсавии прежние чувства вернулись к ней внезапно, она вспоминала тот день, когда всё вокруг казалось невозможно удержать; за все девять лет она не раз поднималась сюда, смотрела игрушки племянницы, тетради с рисунками, но ни разу не испытывала таких теплых чувств. А сейчас, при виде племянницы, и прежняя грусть, и новая радость захлестнули ее. Хоть и радость была не такой, как хотелось бы, ведь Вирсавия изменилась до неузнаваемости. Пропала та жизнерадостность, пропали эмоции с лица, лишь временная злость или отвращение проступали на безучастном лице. Ехидный взгляд мог сверлить Пегги до тех пор, пока та сама не отворачивалась, признавая поражение в этом бессмысленном поединке молчания.
  – В тот день, когда ты убежала...
  – Не хочу об этом. Оставь меня, – резко возразила девушка. Говорила она тихо. – К чему вспоминать это всё.
  – Но ведь ты пришла сюда, чтобы вспомнить.
  – Чего надо, а?
  – Ты девять лет была одна, и даже не соскучилась? Я-то думала, за такое время вообще с ума можно сойти в одиночку.
  – Оставь. Меня. В покое.
  Вирсавия собрала руками в кучу все вещи, что вытащила на пол и одним броском вернула их на место в коробку. Пегги сообразила, что племянница сейчас же найдет себе новое место уединения, поэтому первая выскочила на лестницу и закрыла за собой дверь.
  И столкнулась с Грейс.
  Девочка по лицу тети поняла, что лучше пока оставить сестру наедине с собой.
 
  Через некоторое время на кухне уже вовсю шкворчала еда на сковородке, пахло вишневыми пирожками, мятным чаем и готовящимся в духовке печеньем. На фоне калейдоскопа из чудесных запахов, лицо главного повара всех кулинарных шедевров было отнюдь не чудесным. Грейс пока решила не трогать тему, из-за которой настроение тети сместилось не в лучшую сторону. Она молча села за круглый стол.
  – Хочешь забрать документы? – вдруг спросила Пегги, и Грейс с удивлением взглянула на нее.
  – Из школы? Я столько раз хотела, но у меня там друзья. А с чего ты вдруг спросила?
  Пегги перевернула пирожок и, не оборачиваясь, пожала плечами.
  – После случившегося Эмма вряд ли там останется. И я боюсь, как бы Фантомы снова не заслали туда под видом человека своего шпиона, – сказала она. 
  – Не хочу в другую школу. К тому же, Ричи ведь остается...
  – А может, я тебя буду учить? – Пегги повернулась и задумчиво посмотрела на нее. – Я бы смогла.
  Сначала Грейс не поняла, в чем дело, но ее вдруг осенило.
  – Я люблю тебя, – неожиданно заявила племянница. Пегги вскинула брови. – Ты просто боишься меня потерять, как Вирсавию когда-то, как родного брата и его супругу. Всё нормально, тетя. Я буду учиться как раньше и общаться с друзьями. Хотя общаться "как раньше" теперь вряд ли получится, но мы через многое прошли, и наша дружба, я уверена станет крепче. 
  Пока она говорила, не обращала внимание на сопение откуда-то со стороны, но когда сопение перешло в храп, то замолкла и повернула голову в сторону дивана.
  – Это РАИНЕР? – нахмурившись, Грейс улыбнулась и чуть не прыснула. – И когда это он научился так храпеть?
  – Похоже, мир людей на него плохо влияет, – пошутила Пегги. – Устал. Неимоверно вымотался. Столько сил было потрачено во время битвы. Я даже не могу представить, как он выдержал всё это, сражаясь в одиночку с Фантомами, а потом еще и...
  – С Сумеречной эльфийкой? Кстати, что с ним случилось, когда он ее увидел? Это же его девушка, да?
  – Слишком много вопросов, – хмуро ответила тетя. – Там всё неоднозначно, я не знаю всей истории.
  – Ладно, не хочешь – не говори.
  – Правда не хочу. Вот, держи. Твои любимые, – Пегги поставила на стол тарелку с пирожками и открыла духовку, из которой тут же вырвалась волна теплого, сладкого запаха печенья. Грейс стала молча наблюдать за процессом готовки, не задавая больше никаких вопросов. Вирсавия так и не спустилась на завтрак, и они вдвоем просидели за столом, слушая мерное посапывание обессиленного эльфа.   
  – А чего у вас с Вирсавией? – после паузы спросила Грейс. – Поведение у нее странное. Похоже, она сильно обиделась на тебя.
  – Я не знаю причины, всё хочу с ней поговорить, но мои попытки не особо успешные. Она изменилась до неузнаваемости. Думаю это из-за того, что я не пускала ее на поиски родителей сразу после их исчезновения, да и время было страшное. Еще не хватало потерять ее! И было-то ей всего четырнадцать на тот момент. К тому же, тебе всего четыре. Я и сама хотела взять след, но разве это разумно? А потом Вирса убежала... Мне не с кем было тебя оставить, пришлось связаться со стражами, они ее нашли, а затем по моей просьбе отправили к одной из лучших наставниц в Зеленом Доме, где Вирсавия и обучалась пару лет. Затем сбежала на Территорию Призраков.
  Она очень редко слала весточки, да и те были довольно сухими. В последнее время, узнав от меня про твое "пробуждение", она будто оживилась и в какой-то момент в письмах я узнала прежнюю Вирсавию. Но когда полетела за ней на Сильверне, то встретила нынешнюю, уже взрослую. Эх, как бы мне хотелось вернуть то время и удержать ее дома, учитывая те ошибки, что я допустила.
  Скоро соберемся здесь на разговор, так что иди переоденься.
  – Не хочу. Мне так удобнее.
  – Иди.
  – Нет.
  – Спорить со старшими не хорошо. Маленькая еще.
  – Главное то, что я думаю и говорю. Разве правда зависит от возраста? Переоденусь после. Не президента же встречаем.
  – Кто это тут у нас такой взрослый умничает, да еще в пижаме с медвежатами?
  – Интересно, а кто из взрослых купил мне эту пижаму? – подколола Грейс в ответ.
  – И все-таки есть в тебе что-то Вирсавиейское. Ух, как сказанула!
  – А по-моему, мы разные. Может, она была раньше как я.
  – Сейчас тоже похожи. Сестры, что сказать...
  Пока Пегги ушла будить Раинера и звать Вирсавию, на кухне вместо нее появился гордый заместитель.
  Девочка так и не смогла понять, откуда появился кот Сэмми. Тот самый, что разговаривал с тетей накануне Хэллуина и якобы сторожил дом от врагов.
  Взъерошенный питомец важно прошелся  по кухне и уселся возле стола, подмигнув Грейс, и молча стал приводить свою рыжую шерстку в порядок.
  – А ты из этого мира? – вдруг спросила эльфийка.
  – Чего, прости? – изумился кот и сквозь усы улыбнулся. Выглядело это как-то необычно. Еще бы! Кот улыбнулся, прежде  чем ответить на вопрос по-человечески.  – А, ну, судя по словам моих сородичей, я не из мира сего. Всегда где-то летаю в облаках, мечтаю о своем.
  – Да я не об этом. Ты с Земли или из Нового мира? Вопрос звучит странно, но ты понял. Наверное.
  Сэмми задумчиво посмотрел куда-то на стену.
  – Когда-то давно мои предки ушли вместе с эльфами в Новый мир и были одними из тех, кто создал Мэллонию, как государство. Мой пра-пра-пра-прадед входил в совет парламента, а потом пришли Высшие и взяли правление на себя, вернули монархию. Верлен просто для виду Король. Ну, ему больше Зеленый Дом принадлежит, нежели вся страна.
  – Кто такие Высшие? Один из Стражей, которого мы встретили в лесу, тоже говорил про них. Загадочные образы.
  – Ничего в них загадочного. Высшие эльфы. Жители Мэллонии мало что о них знают. Практически ничего. Они просто управляют страной и, кстати говоря, делают это весьма успешно. Все сложные политические процессы между эльфами, гномами, Незримыми людьми и остальными (если между ними вдруг возникнут распри или еще что хуже), внезапно исчезают, и тогда все стороны понимают, что тут без Высших явно не обошлось.
  – Правильно ли я поняла: твои предки в прошлом ушли за эльфами только потому, что не хотели с ними расставаться. Они так сильно подружились, или была иная причина?
  – Подружились, не то слово! Не разлей вода. И кстати, в то время много живности последовало за эльфами и прочими волшебными существами. У нас даже есть ёжики с синими иголками.
  – Я видела. Это так магия на них подействовала? В смысле, цвет изменила.
  – А ты сообразительная. Подействовала, и не только на ежей. У нас даже есть четыре черепахи с высоким коэффициентом интеллекта. Они стали такими, пройдя через Источник.
  – Как ниндзя, – рассмеялась Грейс и тут же стихла, поймав кошачий взгляд. Невозмутимая мордочка Сэмми даже не дернулась.
  – Какие ниндзя? О, нет, конечно нет. Они ученые, и будут ростом поменьше гномов.
  Разговор прервала Вирсавия. Она подошла к сестренке, прижимая к себе книгу.
  – Вот, держи. – Сестра протянула Грейс фолиант. – Путеводитель по Мэллонии. Твой дружок забыл вовремя отдать.
  – Спасибо! А он что-нибудь сказал?
  – Да не особо. Болтает много, а смысла несет мало. Говорит, устал очень. А еще хотел бы обсудить с тобой все случившееся в школе.
  – Кстати, насчет школы, – заметила Пегги. – Я могу пристроить тебя в старшие классы, пока мы будем здесь до следующего Хэллоуина думать, что делать дальше. Окно открыть больше некому, поэтому вся надежда на Источник. 
  Вирсавия цыкнула и закатила глаза.
  – Школа?! Я билась с разными существами, укрощала призраков, спасала магические предметы, а ты хочешь отправить меня в людскую школу, где учат примитивным знаниям, типо "Лондон – это столица Великобритании"? Нет уж, обойдусь.
  – "Укрощала" – так уже лет двести никто не говорит. В том-то и дело, что ты была одна, да еще на Территории Призраков.
  – И? Что хочу, то и говорю. Хожу куда хочу. Делаю что хочу.
  – Ты одичала.
  – Я чего сделала?
  – Вот поэтому тебе нужна школа. Не в плане учить два плюс два, а необходим социум. Начни с чтения книг современных авторов, у меня в комнате...
  – Я не собираюсь жить в мире людей всю жизнь и читать их книги. Земля сама по себе прекрасна, вот если бы люди на ней жили только самые лучшие, то я, может, и подумала бы. А так, да, ты права: мне нужен социум, только не людской, а НАШ социум.
  – Будешь жить здесь год как минимум. Нужно адаптироваться и точка. Разговор закрыт.
  – Однажды я уже ослушалась тебя, с какой стати мне выполнять твои приказы сейчас?
  На этот раз Пегги закатила глаза, подражая старшей племяннице.
  – Ну, валяй, – медленно выдохнула она. Грейс впервые слышала, как тетя переходит на молодежный сленг. Это ее позабавило и она в душе посмеялась, чтоб не обидеть натуральным смехом сестру.  – Только если вдруг забудешь какое-то слово перед тем, как расплатиться на кассе за продукты в супермаркете, я на тебя посмотрю и поржу. Как настоящая конина.
  Щеки Вирсавии вспыхнули. Фыркнув, она поднялась к себе. Грейс прыснула и стала хохотать, как та самая конина в ее представлении после сравнения тети, и вскоре к ней присоединилась и Пегги. После веселой паузы Грейс серьезно спросила.
  – Каким образом Вирсавия ослушалась? Сбежала на Территорию Призраков, и все?
  Пегги кивнула.
  – Думаю, да. Я  пыталась ее остановить, – так бы сделал любой родитель, хоть я таковой и не являюсь... Она еще должна сказать спасибо, что я успела вовремя направить к ней наставницу, с которой я дружила когда-то давно в Зеленом Доме.
  Между вами много общего. Вспомни себя в четыре годика! Как ты вырывалась у меня из рук, когда родители уходили в последний раз. Будь и ты постарше, рванула бы вслед за Вирсавией.
  Девочка грустно улыбнулась и поджала губы. Теперь она многое помнила, словно это было вчера.
  – Вижу, ты хочешь спросить, почему я живу тут, а не в Мэллонии. Придет время, и я расскажу тебе правду. Но пока не хочется вспоминать об этом.
  – Хорошо, – кивнула Грейс. – Если честно, то мне здесь даже нравится больше, чем в Новом Мире. Да, там много удивительных явлений и существ, но я привыкла к этому месту, к городу, улице, нашему скромному дому. Привыкла к людям. 
  – Извините, я не помешал?  – вдруг подал голос Раинер. Грейс и Пегги посмотрели на него так, будто в доме оказался незваный гость.  – Я тут по делу решил высказаться, а потом пойду обратно спать, если вы не против.
  В этот момент снова пришла Вирсавия и обратилась к Раинеру.
  – Сильверн сказал, чтобы ты забрал его из "Отеля Потерянных". Он не хочет чувствовать себя потерянным, а здесь от него будет больше пользы.
  – И какой же пользы, к примеру?
  – Защита дома. В общем, я передала, а ты разбирайся с ним сам.
  Не поворачиваясь лицом к тете, девушка заявила:
  – Ладно. Я пойду в школу. Но как только закончится этот... как его...
  – Семестр? – добавила Грейс, и сестра подмигнула ей.
  – Да. Как он закончится, найду себе работу. А пока буду жить наверху.
  Пегги хотела предложить ей спать в зале, но раз уж племянница сама сказала о том, где будет жить, то лучше ее не переубеждать. Поэтому просто кивнула и предложила всем сесть за стол.
  – В битве мы потеряли Оуина и Боуина, – немедля начал Раинер, ожидая критики в свой адрес.
  – А еще Вестера, – подытожила Грейс. 
  Пегги с явным неодобрением взглянула на Раинера:
  – Как же так? А, впрочем, не рассказывай. В любом случае, если он еще… короче, мы спасем его. И всех, кого похитили Фантомы. 
  – Притормози, спасительница. Как мы это сделаем?  Нужно тихо отсидеться какое-то время. У тебя уже есть план?
  – Отлично! Давай отсидимся, пока они все ТАМ, – Пегги не хотелось признавать правоту Раинера. Она понимала, что ее слова – пустое возмущение, но не возмутиться просто не могла. Годы жизни среди людей сделали ее более человечной, ведь в отличии от эльфов люди были более эмоциональны.
  – Предлагаю проверить сознание Грейс на знание о Клетке Безмолвия. Мне кажется, оно очень хорошо спрятано. Так что, готова?
  Девочка кивнула. Отринув все лишние мысли она приготовилась к тому, что предстоит: при мысленном контакте она увидит все прошлое Раинера, всю его жизнь, чувства, переживания, радости и горести. Вот последнего ей не очень то и хотелось, так как эльф достаточно переживал на этот счет, и вообще не хотел бы тревожить прошлое. Однако, придется это сделать.
  А еще Грейс подготовилась к обратной связи: Страж увидит полностью ее жизнь, и ей очень не хотелось, чтобы он узнал один момент.
  Пегги была безмолвным наблюдателем. Первые несколько минут она смотрела на стоящих друг против друга Грейс и Раинера. Их глаза были закрыты; время от времени лица то слегка озарялись радостью, то становились грустными, иногда даже злобными, затем снова возвращались в то непроницаемое, сосредоточенное состояние, которое было в начале.
  Грейс дошла до запретных воспоминаний про Леону, о которых говорил вчера эльф.
«Вот почему... ты потерял... голову во время битвы…» – мысленно сказала она.
«Грейс, прошу...» – отозвался Страж, и девочка продолжила смотреть другие его мысли. А в это время Раинер изучал жизнь Грейс: девочка играет с сестрой на чердаке семейного дома, следит за каждым движением Вирсавии, помогает той разукрашивать рисунки, украшать ими стены и просто веселится от души; вот она вся в слезах вырывается прямо с тетиных рук, пытаясь остановить родителей, затем неделю просто молчит, несмотря на слова поддержки Пегги. Так как на нее наложили чары и теперь четырехлетняя Грейс больше ничего не помнит ни о Новом Мире, ни о сестре Вирсавии, которая вдруг тоже исчезла почти сразу после мамы с папой, девочка все равно поднимается на мансарду, словно ожидая там кого-то.
  Грейс идет в школу. Она не особо общается со сверстниками, так как ей кажется, что она здесь явно лишняя. Временами она грезит о неком магическом мире, в котором есть люди с острыми ушами и летающие кони и переносит свои фантазии на бумагу. Учительница по рисованию хвалит ее за необычные, оригинальные рисунки, а учитель литературы за небольшие рассказы. Она успешна по всем предметам, только это не приносит ей радости. Она хочет и дальше расти и развиваться, но школа будто специально тормозит прогресс. Об успехах маленькой Грейс узнала вся школа; из-за отличных оценок появились недоброжелатели... Ведь что бы ты ни делал на виду у многих людей, обязательно найдутся индивиды, которым все будет "не так". 
  В третьем классе некая Рэйчел Доусон обидела Грейс до слез, забрав у той портфель. Ее друзья пинали его по всему классу, выпотрошили тетради, учебники, но за девочку заступился одноклассник Ричард Найман. Ему тоже хорошенько врезали, однако тот хорошенько наподдал одному из компании Доусон, и на некоторое время они отстали. Впоследствии Ричи и Грейс подружились. На одной из школьных олимпиад отличница встретила Эмму Фостер из соседнего класса. Эмма оказалась очень умной, начитанной и интересной. Их дружба стала настолько тесной, что Эмма перешла ради новой подруги в ее класс.
  Потом у тети был кризис на работе (она оставалась пару месяце без зарплаты и влезла в долги), и Грейс как могла поддерживала ее: готовила, подбирала музыку, советовала фильмы, и даже сочиняла стихи про невообразимую Зарю Нового Края. Пегги внимательно слушала стихи – было в них что-то и про Мэллонию; видимо, это подсознание напоминало девочке о ее доме. Тете хотелось рассказать ей обо всем, но это было очень опасно.
  Иногда они просто сидели на диване в полной тишине, уходя в свои мысли, размышляя о том, куда могли деться мать и отец. А иногда говорили без умолку обо всем на свете, шутили, играли, разгадывали загадки.

  В таких беззаботных, ярких и добрых воспоминаниях не было никакой зацепки, касающейся знания о Клетке Безмолвия, но нашлось кое-что другое... Раинер увидел, как Эмма-Фантом во время битвы перед Зеленым Домом сжала запястье подруги и поставила метку Хаоса, а уже потом, как Грейс не может попасть в лес, врезаясь в незримый барьер.
  Страж был потрясен. «О, нет, не может быть. Только не это! Я уже видел подобное...»
  Мысли эльфа передались девочке сразу же. В них было все: смятение, удивление, и даже нашлось место ненависти. Он был зол на Фантомов. Грейс испугалась ,как бы тетя не увидела его реакцию, но Раинер стоял спиной к ней, а Пегги в это время глядела в окно.
  Грейс сочувственно кивнула Стражу, ибо только что прочувствовала и его прошлое: радости, моменты грусти и главную трагедию жизни: потерю любимой девушки Леоны. 
  Пегги вдруг встала и пошла к себе в комнату с задумчивым видом. Грейс с облегчением выдохнула, потому что тетя явно отвлеклась на что-то другое. Девочка мысленно предупредила эльфа, чтобы он с помощью магии установил вокруг них пузырь, через который не будет слышно разговор. Тот кивнул и через пару секунд сказал: готово.
  – Не говори тете про Метку,  – резко начала она.
  – Грейс, разве ты не поняла? Эта штука… – Раинер присел за стол и стиснул в руках кружку, собираясь с мыслями. Он медленно поднял глаза. – Метка Хаоса превратит тебя в сумеречную.
  – Я знаю. Но до этого еще далеко. Смысл об этом беспокоиться сейчас, если никак нельзя повлиять на ситуацию?
  – Но...
  – Если ты скажешь об этом Пегги, она перевернет весь мир (и не только этот!), разрушив все мои планы. Она не будет меня даже слушать. Все дела рухнут, – спасение мамы с папой отодвинется на второй план, если не на третий.
  – Разве дела будут так важны, когда ты станешь...
  – Не думай об этом. Вот насчет этого не надо волноваться. По крайней мере сейчас.
  – Господи, Грейс. Тебе всего тринадцать, но ты такая мудрая и сильная... Не надо краснеть, это не комплимент, а правда. Но я не могу молчать! Не могу.
  – Пожалуйста, потерпи. Я знаю тетю. Поверь, она не остановится, пока не найдет выход. И это будет огромным препятствием на пути к цели. Ты должен молчать столько, сколько потребуется.
  – Я ее прекрасно знаю. Да, наверное, ты права. Так мы быстрее найдем твоих родителей, и все же надо что-то делать.
  – Бесполезно же что-то делать. Говорят, толку нет, но я буду узнавать. Ричи передал "Путеводитель". Может, там чего найду. А в Зеленом Доме есть какая-нибудь библиотека?
  – Конечно. Самая большая в Новом Мире. Даже библиотека Конгресса США не сравнится с ней размерами. Но там нет ответа на вопрос про сумеречных. Вернее, он есть, но не такой, как хотелось бы.
  Раинер вздохнул и закрыл лицо руками. Грейс почувствовала его напряженность через стол, но сама не ощущала никакой опасности. Видимо, просто не понимала, насколько все серьезно. Первая мысль, которая проскользнула в тот момент, когда она смотрела на закрытое лицо эльфа была: "Какой смысл беспокоиться, если я никак не могу повлиять на это? Ну, или, пока не могу. Буду искать ответы. К тому же, Раинер поможет. Со временем и моя несокрушимая тетя".
  – Ладно, я должен идти за Сильверном. Обратно мы прилетим вместе. Вызвать Джонни, что ли. Хотя, после "веселого" паровозика я не очень горю желанием с ним встречаться вновь. Но куда деваться, да?
  Грейс радостно кивнула. Теперь будет не так уж и скучно жить до тех пор, пока...
  Сестра вернулась, один из главных Стражей в гостях, и теперь вот летающий конь будет жить на заднем дворе дома. Девочке никогда не было скучно с Пегги – она представляла целый мир, в котором было много всего, однако теперь жизнь обещала быть много веселее и ярче.
  Когда Раинер ушел, тетя вошла домой, потирая руки. Настоящие осенние холода опустились на город и предвкушали суровую зиму. Пегги была в полувеселом состоянии: улыбалась и одновременно грустила. По крайней мере, грусть очень хорошо передавали ее глаза.
  – М-да, ну и вечерок! Холодина такая, прям жуть, – сказала она, подсаживаясь к племяннице. Что-то неестественное было в голосе тети.
  – Ага. А как Сильверн будет жить на улице? И как он прилетит? Ведь его наверняка заметят в городе и по дороге сюда.
  –  Создать невидимые чары не сложно. А жить очень просто: я сделала тент с нескольких сторон и поставила в углу небольшую печку. Топиться она будет не дровами, а кристалликом из чистой энергии. Слушай, у меня такой вопрос. Когда вы обменивались с Раинером мыслями, что ты видела? Там была девушка?
  Грейс молча взглянула на тетю, поджав губы. Она не могла ответить. Это было личное, и весьма дорогое воспоминание Раинера, а он для нее стал еще ближе, чем когда-либо. Друг уровня Ричи. Возможно, даже больше.
  – Прости, я не могу.
  Пегги соединила пальцы и вздохнула. Она понимала, что Грейс действительно не может показать ей то, что она хочет. Но неведомое стремление овладевало Пегги настолько, что она часто стискивала челюсть.
  – Знаю, – наконец сказала она. – В жизни бывает так, что ты обязан поступать правильно, но есть и некоторые, скажем так, нюансы.
  Что это за нюансы – она объяснять не стала. Грейс частично понимала, о чем речь, так как в воспоминании эльфа был один интересный момент, касающийся тети. 
  – Так ты покажешь мне? Я никогда в жизни не просила у тебя ничего так как сейчас.
  – Ты была в него влюблена, да?
  На секунду Пегги притупила взгляд, а потом оживилась и негромко выпалила:
  – Неправда. Так ты откроешь мысли?
  – Нет. Прости, тетя.
  Пегги заглянула племяннице прямо в глаза, прямо в душу.
  – Я не посторонний человек для него, мы знакомы не один год. Он знает меня, а я знаю его. Мы словно родственные души, и мне очень важно понять его проблему, о которой он, к сожалению, практически не говорил. У меня есть чувство, будто я могу помочь, только в данный момент нахожусь в тумане и не знаю, что делать. Помоги мне, Грейс. Это останется строго между нами.
  – А ты скажешь Вирсавии?
  – Еще чего. Только ей не хватало этой информации. Обойдется. К тому же, я сказала СТРОГО между нами. Что не ясно?
  Грейс размышляла не одну минуту. Тетя терпеливо ждала, больше не вымолвив ни слова. Она как никто другой понимала, насколько сложным девочке дается решение, ведь она обещала другу не нарушать обещание.
  Наконец Грейс нехотя уступила, и, сконцентрировавшись, открыла свой разум. Пегги погрузилась в прошлое Раинера, словно нырнув с головой в необъятный океан минувших лет.
 
  Темноволосая девушка сверкнула изумрудными глазами и вышла из-за дерева. Она пряталась. Долги часы ожидания утомили ее, в голове вертелось множество тревожных мыслей. Из кустов донесся треск и шорох. Кто-то медленно приближался.
  Когда она узнала лицо незнакомца и доверчиво улыбнулась, он шагнул ей навстречу и остановился.
  – Я устала скрываться, – вымолвила она. – Не хочу быть супругой Короля. – Девушка опустила глаза, в которых явственно читалась грусть.
  – Леона, ты приняла окончательное решение? – серьезным тоном спросил Раинер. Девушка следила за выражением лица эльфа с самого начала разговора, и если перед тем, как задать этот вопрос, оно выражало неприкрытое волнение, то сейчас она видела в нем едва сдерживаемую радость.
  – Да, – был ответ.
 Он коснулся ее сияющего лица и посмотрел на небо, словно искал в нем поддержки.
  – Сделаем все по плану. Осталось только кое с кем поговорить...

  Раинер стоял на деревянной площадке, сплетенной из тысячи тонких веток. Словно птичье гнездо, только размером с баскетбольную площадку, площадка располагалась высоко над землей среди густых сосен. Место Откровений – так эльфы Зеленого Дома звали это место.
  – Ты – ничтожество, – послышался откуда-то голос отца, и Раинер увидел в тени могучих ветвей два бледных лица. – Вместо того, чтобы заниматься делами внутри леса, защищать Зеленый Дом, ты рвешься наружу.
  С каждым словом отца, брошенным в него точно копье с раскаленным наконечником, Раинер испытывал невыносимое чувство разочарования и досады – каждый упрек причинял нестерпимую душевную боль. Кровь во всем теле закипала, как лава пробуждающегося вулкана.
  – У Алэйры и Ноа была причина отправлять свою четырехлетнюю дочь в безопасный мир. Но неужели ты станешь сбегать и оставлять нас без защиты?! У меня нет слов! Это позор!
  Раинер чуть не проговорился, но все же скрыл истинную причину своего ухода. Ему стало действительно стыдно, но не от слов отца, а от безумного плана. Он собирался украсть будущую жену короля Зеленого Дома. Однако, вспомнив, что это Леона предложила схему побега и что она думает по этому поводу, он сразу же отмел плохие мысли в сторону и его совесть успокоилась.
  Мать добавила к реплике отца замечание:
  – У тебя ничего не получится. Став одним из Стражей, еще ничего не значит. Внутри леса много проблем... – Немного помолчав, она посмотрела на супруга, и тот одобрительно кивнул. Раинер знал, что между родителями установлена прочная мысленная связь. – По некоторым сведениям, среди нас, эльфов, есть предатель.
  – Что? – Раинер шагнул к матери. Она смотрела как бы мимо сына, будто его не было рядом.
  – Предатель на протяжении нескольких месяцев проводил Фантомов сквозь незримый барьер в лес.
  – И ты хочешь уйти туда, – подхватил отец. – Где враг спокойно разгуливает и в любой момент может лишить всех нас жизни? Так ты платишь за нашу любовь к тебе за все годы? И ладно, если бы ты умел за себя постоять, справляться с трудностями в одиночку.
  Раинер с трудом верил в то, что слышит.
  – Да вы с ума сошли! – голос чуть не сорвался от крика. Лицо Раинера побагровело от ярости. – Я несколько лет работал над собой, стремился воплотить мечты в жизнь! И кто больше всех на свете ставил мне палки в колеса? Трудно поверить, но это вы! Мои родные, дарившие мне любовь и доброту с самого рождения! – Он резко замолчал, наблюдая за реакцией родителей. Они молчали. Он ждал хотя бы слова, но глухая тишина, которую породила бездонная пропасть между ним и родными сдавливала, поглощала его целиком. 
  Раинер отошел к двери, и, тщательно взвесив мысли, твердо решил:
  – Я ухожу. Ни в чем более с вашей стороны не нуждаюсь. – И стремглав покинул Место Откровений.
  Тем же вечером Раинер и Леона встретились у границы леса – невидимой защитной стены. Почти стемнело, лес медленно погружался во тьму.
  – Ты пришел, – сверкнула улыбкой девушка. В ее глазах впервые показался огонек надежды. – Ну, как поговорили?
  – Хотелось бы мне, чтобы все было по-другому. Чтобы мы не прятались. Ведь король не в праве решать, пойдешь ты с ним, или с кем-то еще.
  – Не с кем-то еще, а с тобой, – поправила Леона. Настало долгое молчание. – Что дальше? – наконец спросила девушка. – Я вот, думала перейти через Источник и поселиться рядом с Иларией. 
  – Читаешь мысли? – улыбнулся Раинер.
  – Нет, что ты, без твоего согласия я не стану этого делать… – игриво подмигнула Леона и обвила руками шею эльфа.
  – Отныне между нами не будет расстояния. И ненужных людей, отнимающих волю и стремление к свободе выбора и лучшей жизни. Жизни в любви и гармонии.
  – Мой мастер красивых речей, – засмеялась Леона, прикоснувшись носом к его лицу. Ее смех, казалось, пролил свет на поляну и деревья.
  – Идем, – Раинер взял спутницу за бархатную ручку и повлек ее сквозь невидимый барьер, отделяющий Зеленый Дом от Мэллонии.
 Впереди у горизонта раскинулась темная гладь озера Фэйри.
  – У меня есть для тебя кое-что, – сказал Раинер. – Подарок. Дойдем до озера, и тогда… Кстати, наши друзья должны быть там.
  Леона с интересом посмотрела на него, подняв брови и ринулась к озеру, обгоняя стража.
  На берегу никого не было. Небольшая лодка в форме лепестка мерно покачивалась на воде. Раинер осмотрелся.
  – Странно, – заметил он. – Алэйра и Ноа обещали прийти к этому времени. Наверное, прошли к лесу раньше нас...
  – Ого! Так они всё же вернулись? – воскликнула Леона. – А их дочь осталась в другом мире вместе с Иларией? Как зовут эту малышку, кажется, Грейселинн?
  – Да. Грейс очень милая. А Илария, как заботливая мама, приютила на время ее к себе. Буду по ней… – он запнулся. – По ним… скучать.
  Леона внимательно посмотрела на белое лицо стража, под светом луны напоминающее черты куклы.
  – Знаю, что Илария не ровно дышит по отношению к тебе, но сам ты уверен в правильности выбора? Уверен во мне? Спутница должна быть одна и равносильна самой жизни… – она прервалась; Раинер взял ее ладонь, сложил в кулачок, затем распустил тонкие пальцы, как цветок распускает лепестки. В руке девушки зажглось украшение – венок, сплетенный из фиолетовых водорослей. Леона отказывалась верить в невозможное, ведь столь редкие и поистине бесценные растения находились в сапфировом пруду, и водоросли мог добыть лишь истинно влюбленный. Кто не любит, попросту их не найдет. Венок обладал особым свойством – устанавливать прочную связь между родными душами. Соприкоснувшись, они мгновенно получат историю жизни друг друга.
  Леона наклонилась и поцеловала Раинера, затем взяла в руки венок.
  – Прикоснись… – прошептала она.
  Раинер взял ее ладони в свои, и их руки заискрились в фиолетовом сиянии. Леона увидела, как маленький Раинер бежит по тропинке сквозь чащу леса и, смеясь, метает зеленые шары в такого же маленького эльфа. Сначала его лица не было видно, но вот дети выбежали на живописную полянку, залитой летними лучами света и девушка сразу узнала Ноа.
  – Не догонишь! – хохотал Раинер, запнулся и шмякнулся в лужу. Ноа сбавил темп, откинув прядь серебристых волос назад и сделал вид, будто устал. Было ясно, что он поддался другу…

  Раинер видел Леону на берегу сапфирового пруда – ее любимое место отдыха, где она обычно писала стихи, которые никому не показывала. К ней подошел рыжеволосый эльф, не дававший покоя долгое время и вырвал из рук пергамент – неслыханная дерзость, ибо даже просить читать автора его труды по правилам было нельзя. Поклонник сделал это в шутку. Он не собирался читать, а хотел лишь подразнить Леону. Та наградила его пощечиной и сказала: «Можешь оставить их себе».

  Бой проходил в лесу, возле Тихого Ручья. Уже повзрослевший Раинер тренировался с пятью стражами и потерпел неудачу. Поднявшись, опираясь на еще не заслуженный посох он снова упал под ударом партнера. Когда сил совсем не осталось, он использовал последние остатки магии, но это вызвало лишь смех у настоящих стражей.
  – Борьба не честная… один на один я любого из вас поставлю на колени, – устало пробормотал эльф, окатив лицо водой из Тихого ручья.
 После этих слов ручей вдруг замер, словно кто-то отменил само время. Вода задребезжала, слилась в одну фигуру, и мгновение спустя приобрела черты эльфа – острые уши, тонкий нос и губы, но голова была лысая.
«Ты не получишь посох и звание «Страж», если не научишься думать во время битвы. – произнес тонкий, детский голосок, хотя водяное существо на первый взгляд казалось властным и величественным. – В отличии от остальных существ разных миров, мы используем особую тактику. Ты это знаешь, но позволяешь эмоциям застилать разум, как человек. Избавься от них, и тогда посох станет твоим…»

  Поэзия Леоны имела в лесу большой спрос, и многие эльфы были в восторге от ее стихов. Но девушка получила строгий выговор за пощечину – надоедливый поклонник оказался одним из стражей. Их словам верили без доказательств, и «побитый» сильно преувеличил сцену у пруда. Вскоре творческий путь девушки подошел к концу, толком так и не начавшись.
  Наблюдая за этим воспоминанием, Раинер скрипя зубами дал себе слово, что разберется с подлым стражем, и добьется его разжалования.

  Очередная ссора с родителями. Раинер в который раз пытается достучаться до близких, что способен превзойти их ожидания. Отец не хочет, чтобы он становился стражем и помещает сына за стену водопада. Несколько дней Раинер проводит в сырой пещере, терпеливо перенося голод и жажду. Только мысль о предстоящем бое придавала сил, заменяла обед и ужин, питала его тело, как полезный витамин. Его ждала финальная схватка и посвящение в ряды стражей.
   Утром на третьи сутки, отец молча выпустил его. Раинер победил, заслуженно взяв посох стража.

   Продолжая изучать яркие моменты жизни Леоны, эльф случайно увидел размытое, свежее воспоминание, как бы спрятанное в тени остальных. По его ощущению, сама Леона не знала об этом "облаке" иллюзии, витающим позади остальных. И он решил заглянуть в него.
  Ночь. Граница леса. Леона, точно зачарованная, подходит к незримой стене и протягивает руку. Ее ладони касается черная, костлявая рука…

  – О нет! – в ужасе вскричал Раинер и невольно отпрянул. Леона вздрогнула. Венок упал на землю. Обмен образов и воспоминаний прервался.
  Раинер снова приблизился к девушке.   
Он испытывал ужас, она – счастье, которое досталось большим трудом, за которое они боролись вместе. Он не знал, сколько времени ей осталось рядом с ним.
  – Они говорили насчет предателя… но ведь ты не виновата! Ты не знала, что они управляли тобой!
  Теперь Леона медленно отклонилась назад, изумленно глядя в слезливые глаза эльфа.
 Шепот. Таинственные голоса. На мгновение все потемнело, голова закружилась. Через пару мгновений что-то схватило девушку и утащило во тьму. Неведомая сила приковала эльфа к земле, и он едва шевелил ногами.
  – Прости меня! Прости! – где-то беспомощно кричала Леона.   
  – Ты не виновата!!! – Раинер дергался, пытаясь высвободиться, но его тело будто сковало невидимыми путами. Голос девушки все отдалялся, и вскоре совсем затих.
 Когда оцепенение прошло, эльф побежал. Он мчался, набирая скорость, как самолет перед взлетом. Спотыкаясь, раздирал коленки в кровь, но легко поднимался – панический страх заглушал боль в ногах. Так Раинер бежал несколько часов до рассвета, охватывая эльфийским взором все пространство впереди: ни единого следа Леоны. Тяжело вздыхая, он рухнул на колени и в истерике забарабанил кулаками о землю. Лег на спину и взглянул на чистое, фиолетово-синее небо, напоминавшее венок Леоны, который вместе с ней канул в неизвестность.   
  Слова отца эхом пронеслись в голове эльфа: «Ты – ничтожество».

  Пегги с трудом раскрыла глаза. Увиденное настолько потрясло ее, что не хотело отпускать. Она снова прокрутила в голове этот злосчастный отрывок; оказывается, в ночь, когда пропали родители Грейс, Фантомы забрали еще одну душу…
  Грейс вспомнила лицо сумеречной Леоны: алые глаза, серая, местами потрескавшаяся кожа. Лицо без эмоций, но в глазах горела ярость, которая, казалось, была единственным двигателем, поддерживающим теперь ее бессмысленную жизнь.
   

  Столь эмоциональная картина беспрестанно мучила Раинера все девять лет. И Грейс всем сердцем сочувствовала эльфу, ощущая невероятную с ним близость. Она разделяла то сокровенное, что было частью его души. Той частью, что он никому никогда не показывал.
  После увиденного по щекам Пегги покатились слезы. Грейс поняла, что тетя до сих пор его любит.