Где моя собака?

Прежде люди интересовали меня более, чем сейчас. Сейчас, при всей моей искренней к ним симпатии, я чувствую, что гляжу на них как бы с некоторой дистанции, отстранённо и посторонне. Очень мало кто из них мне близок, а уж   тех, кого люблю, можно пересчитать  по пальцам полутора рук. Но симпатичны – многие, да. И весьма.  Знакомые, ученики, соседи, просто прохожие. Вот мой сосед Денис, к примеру. Денису три года, он округл, косноязычен и непобедимо обаятелен. Когда смеётся, то никому невозможно не засмеяться вместе с ним, а когда плачет, то и у всех печаль.  Сегодня Денис выкликал на улицу своего друга алкоголика Сашу. Саша  – хороший человек. И я, и родители Дениса знаем его с детства, мы вместе росли в этом дворе. Он был нормальный пацан в детстве, потом был нормальным мужиком, а когда спился, то стал тихим и благостным старичком –  морщинистым, прозрачно-тощим, абсолютно беззубым. Он тих и благостен даже пьяный. Все дети во дворе любят Сашу.
 Мама Дениса спокойно доверяет ему присмотреть за сыном, когда ей нужно отойти куда-нибудь. И пацан с охотою всегда  остаётся с Сашей, хотя обычно он без мамы оставаться не любит. А с Сашей – пожалуйста. «Хаха – говорит Денис, – Хаха! Дай пять!» И машет растопыренной ладошкой.
Сегодня Денис звал Сашу, а тот не выходил.  С утра набухался и лёг спать. «Хаха, выходи!» – кричит под окном Денис. «Хаха!» «Он не выйдет – отвечает, кто-то, мне отсюда не видно, кто – он спит. С утра нажрался, скотина!»
«Хаааахааа, выходи, хкатина!» – не сдаётся Денис.   И все соседи смеются, даже я, увы.
Не такой уж я всё-таки бирюк, не так уж избегаю всяких людей. И поговорить с ними могу, и пошутить, а то и просто поглядеть на них и улыбнуться. Особенно, когда дети.
 Но всегда, всегда душа моя более, чем к людям, тянулась к лошадям, котам и собакам.
Лошадей своих у меня никогда не было и вряд ли уже будут, а коты и собаки были всегда. Я помню их всех, я был с ними счастлив. И мне совершенно невыносимо их терять, я задыхаюсь от горя, когда кто-то из них уходит.
Дымка моя пропала. Пятый день уже… Пятый день я хожу везде, всех спрашиваю, показываю фото. Это село, здесь все друг друга знают и все знают мою Дымку. Никто не видел, нет.  Четыре дня назад прихожу – калитка открыта, а собаки нет. И никто ничего… Надежды уже почти никакой.
Да, я переживу.  Я и страшнее вещи переживал. И есть ещё страшнее вещи,  о которых и говорить не хочу, чтоб не накликать.  У нас вот совсем недалеко тут война, там людей убивают, даже детей… Им бы  вот такого только горя, как у меня. Или тем, кто болен неизлечимо. Я-то вполне себе жив, здоров и весьма даже упитан.
И да – у меня есть ещё Спиридон, и Яшка. И стоит мне выйти из дому, меня встретит соседская кошка Варора вместе с сыном своим – безымянным ешё котёнком, тёмно-серым неописуемой красоты.  А на работе у меня – Лиза, рыжая радость моя.  И у Лизы есть двое щенков – две дивные косоглазые колбасы. К Васе, нашему завхозу, приехал из Испании внук. По-русски внук говорит хорошо, но с забавным испанским акцентом.  Вот Вася  не так давно пришёл на работу с внуком. Внук сразу к Лизе побежал, а мы с Васей пошли по территории рабочие вопросы решать.  Тут внук кричит: «Дэда! Дэдушька! У Лизы бэбэшьки!»  Мы подошли – гм… Действительно бебешки. Расчудесные такие. Теперь уж и глаза открыли. Вася внуку ежедневно шлёт в Испанию фотоотчёты.
Да, да, мне есть чему радоваться на свете. Самое главное – у меня есть люди, которых я люблю и которые любят меня. 
 Я умею радоваться жизни, умею быть счастливым, и это отнюдь не самообман.  В небо вот поглядеть, воздуху вдохнуть раннеосеннего – это ли не счастье? Или сын позвонит и скажет «Привет!» А я ему с ехидцей такой: «Даррова! Привет евреям и татарам от простых советских молдаван!»  И всё, мне хватает для счастья.
Иногда я пишу всякую забавную хрень и очень радуюсь, когда меня за неё хвалят. Вообще, у меня есть примета: когда я напишу что-то сколько-нибудь удачное, то мне и в жизни бывает удача.  Может быть поэтому я и пишу это сейчас. Вдруг будет удача, вдруг чудо случится, и Дымка  найдётся. У меня нет больше сил везде бегать и звать её, дёргаться на всякий собачий голос.
Господи, слышишь ли ты меня? Где моя собака? Господи, пожалуйста, верни мне мою собаку.