Пока не совсем поздно

               
     Она всегда жила  со мною
Загадкой вечною, больною…
Хоть закричи, или зажмись:
Никем не читанная книга,
Его непрожитая жизнь

           Пока не совсем поздно

    Пока не совсем поздно сохраним для себя, для потомков, для мира крупицы жизни  ушедших от нас близких. Иначе они исчезнут совершенно, и ничто уже не вернет их.
    Но разве возможно такое вне фантастики? Да, сегодня благодаря инфотехнике это вполне осуществимо – то что помнишь о живом человеке сохранить в Интернете навсегда.

    Человек ушел из жизни. Иногда не остается никаких следов его останков. Если этот человек не артист или публичный деятель, то и вообще кажется ничего не остается.
    Но это не так: пока живы люди близко знавшие его в их памяти сохраняются отпечатки встреч и действий исчезнувшего человека. Частично их можно сегодня закрепить в виде текста и сохранить в Интернете. Возможно скоро техника сумеет выводить из памяти человека, как из памяти компьютера видеосюжеты, хранящиеся там. Скорее бы, ведь память наша не столь надежна.

    Жизнь моего старшего брата Леонида оказалась до слез недолгой. И оборвал ее не несчастный случай, а война и злая воля власти. Леонид родился в июне 1924 и исчез в бою под Брянском в десятых числах сентября 1943. Несмотря на краткость земного присутствия ему выпало столько драматических событий, что их могло бы с лихвой хватить и на обычную естественную долгую жизнь человека. Достаточно вспомнить арест 13-летнего школьника НКВД, полгода одиночки в его камерах, допросы и пытки. Через два года началась война, но ему кроме того, что обрушилось на всех,  она ещё немедленно принесла обиду и ужас ареста отца как врага народа. Брат убегает на фронт, чтобы доказать невиновность отца. Затем на него обрушилось 4-х месячное "обучение" в  военных лагерях. Тяжелей жестокого голода и холода оказалось жить среди людей, которым было умышленно сообщено начальством, что этот парень в отличие от других сын "врага народа". Затем передовая, ранение, госпиталь и снова с автоматом в бой.
     Мой брат писал стихи, и все что с ним происходило ложилось на чуткую душу поэта. Чтобы помочь семье, он сутками работал пожарным, но сумел окончить отлично десятилетку, овладеть английским, был победителем олимпиад по химии и физике, редактором разделов в молодежных изданиях. К этому времени война уже прошла через Сталинград, наши наступали и странно было не послать такого парня в училище на артиллериста, переводчика… Понятно, в войне погибли тысячи его сверстников. Но понятно и другое – как смертнику штрафного батальона власть прочертила этому юноше одну дорогу – на передовую. Жестокий бой при форсировании Десны и… "пропал без вести".

    Но что-то осталось ещё в мире? Да, моя память о живом брате. Я написал о нем. Эти записки легли в книги и Интернет. Его стихи, частично опубликованные им самим, а также разысканные мной среди малого архива, который в тайне от органов мне удалось вывезти из-за советского железного занавеса – также лежат теперь в Интернете.
     Но теперь я чувствую обязанность попытаться воскресить в памяти минуты и секунды, когда он был живым, и я был рядом.
     Попробую просмотреть уникальные кусочки "киноленты" в своей памяти, единственно в ней существующие истинные частицы жизни, которой далее не суждено было быть.
     Я обязан эти частицы уловить и закрепить здесь. Мне доверено, да только мне единственному в целом мире, хранить эти живые отпечатки жизни человека, которому не суждено было прожить назначенное природой. 
     Надо успеть передать компьютеру и Интернету частицы трагической жизни. Надо поспешить, ибо они теряют подробности, и остаются, скорее, как смутная боль, незаживавшей никогда раны, однако несомненно точно такие правдивые, как были в моменты возникновения.

    Все это так беспокойно и обжигающе во мне живет. Смотрю в себя, и становится так больно и обидно, словно это было вчера и я виноват, что не уцепился всеми зубами, чтобы задержать эту жизнь в жизни!
     Если подумать "спокойно", то понятно, что прошло слишком много лет. Сегодня Лёне было бы почти 94. До такого и в мирном варианте мало кто доживает. Но он то ведь потерял присутствие в этом мире почти 75 лет назад. Я пытаюсь думать со всех сторон: что душа его осталась и где-то витает или что всё это придумано для утешения и ничего такого нет, живое растворяется исчезает, а сохраниться может лишь отпечаток на бумаге или в моих мозговых клетках, сплетениях нейронов с их дендритами и аксонами, пока они сами также не растворились среди молекул и атомов вселенной.
    Больно сознавать, что этих "записей" во мне так мало. Все же 6-7 сознательных лет я  был рядом с братом. Но теперь понимаю, что мир этого юноши был необычайно насыщен знаниями, силой, душевным величием и управляем талантом. Мне следовало ухватить более.
    Очень обидно, но в памяти не сохранились отпечатки лица брата, лишь смутные нерезкие изображения, по которым не собрать дорогие черты. Конечно есть несколько фотографий на бумаге. Что делать, рассмотрю всё как есть.

     Я приступаю к делу… Пытаюсь протиснутся по коридорам памяти. Но Боже, как пусто на этих полках! Я опоздал? Ну, хоть что-то высвети, пожалуйста…
    
1. Иваново, год 1936, парк им. Степанова, настоящий почти дремучий лес на западной окраине города, корабельные сосны, травы и кусты, в стороне от дорожки таинственные поляны, а зимой и  забредающие сюда лоси.
    Я иду рядом с братом и его приятелями. Мне лет 5-6, и я очень горд, что шагаю в компании высоких юношей лет по 16. Не помню почему, какой-то был разговор о беге, и я заявил, что научился так быстро бегать, что догнать меня никто не сможет. Леня, смеется:
  –  Ну беги.
  –  Но ты сразу беги за мной, а то я убегу слишком далеко.
  –  Ну, давай беги!
    Я с неимоверной скоростью мчусь по парковой аллее. Не слышу за собой шагов и уже беспокоюсь, что убежал слишком далеко, но вдруг Леня оказывается рядом. Он улыбается, его друзья сзади смеются, а я сильно озадачен ситуацией.
    Почему этот эпизод так засел в памяти? Наверное, просто это были моменты счастья.

2.  Леня принес "Слово о полку игореве"
Одним из первых изданий, принесших палешанам признание в области книжной графики, было «Слово о полку Игореве» в оформлении И.И. Голикова, вышедшее в издательстве «Academia» в 1934 году тиражом 3 200 экземпляров. Факт, что заказ на создание цикла книжных миниатюр был поручен Голикову, является заслугой A.M. Горького, считавшего художника самым талантливым в Палехе. Художник не только создал иллюстрации, но и написал от руки весь текст.
   Перед отъездом в Израиль я послал эту книгу академику Лихачеву в Ленинград. Получил от  него благодарственное письмо и его книгу воспоминаний.
создал не только серию иллюстраций, но и написал от руки весь тек

3.  Леня играет в бильярд в пожарной команде на улице Негорелой (конец 1941 -  42).  Большое помещение на втором этаже. Пожарники – серьезные, мужественные, в основном пожилые люди, отдыхают. А по сирене, которая в любую секунду может прозвучать, они кинутся к отполированному столбу и, обхватив его провалятся прямо в красные машины, натянут робу и туда…
   А пока всё спокойно. Леня разворачивается спиной к огромному зеленому полю биллиарда, приспосабливает сзади кий – резкий удар и тяжелый шар со звоном влетает в лузу под одобрительный шум. Брата  и здесь уважают и даже любят эти грубоватые люди. Слышал слова: « Король биллиарда».

4. Мы копаем землю под картошку (весна 1942). Пожарной команде выделили участок – старую утрамбованную годами и телегами дорогу. Копать удается, лишь соскабливая слой за слоем будущую кормилицу-землю. Успели засадить может треть отведенной нам полосы. Помню, как радовались осенью. Урожай оказался отменным – настоящая белая  картошка крупная и много, еле переправили домой.

5. Поздно вечером стук в дверь, Леня входит в дом с мешком картошки  (1942,  глубокая осень). Радость стирает тревогу и усталость. Пожарники в порядке шефства весь день работали на  колхозном поле, им разрешили взять картошки сколько смогут унести.

6. В Шуе, армия, (1942, зима), за колючей проволокой  учебный лагерь новобранцев. Мы пришли с мамой пешком в её выходной,  30 км от Иванова.
 Первая встреча в доме хозяйки. Здесь будет лежать его мешок с продуктами, которые мама – донор получила за сданную кровь.
 Леня вошел, в шинельке, худой, другой. Непривычно нам, что он жадно вгрызается в хлеб. После не раз писал, что оставалось  в мешке 29 сухарей, а застал 25 и т.п.

7. Последняя встреча в помещении для посещений военного лагеря 1943январь. Большая комната заполнена пришедшими. Матери и родственники сидят на чем попало группами вокруг своего солдата. Подошел Леня, высокий худой, почти незнакомый. Мама сразу протянула ему хлеб с чем-то. Он начал есть …и вдруг упал на пол, схватившись за живот.  Я не мог себе представить, чтобы мой гордый  брат оказался на грязном полу у ног людей.
 Женщина, сидевшая рядом жалостливо так сказала: «Нельзя им сразу много есть».
  Оказалось, что мы расстались навсегда. Через полгода, после ранения Леня написал, что его может отпустят на три дня домой. Но  не случилось …

    Ещё раз хочется сказать: немедленно садитесь за клавиатуру и вспоминайте, пишите. Двадцать лет назад у меня случился перерыв в работе, и я решил попробовать написать о своей жизни. Я был поражен, как из крохотного фактика вдруг в памяти разворачивались картины уже казалось совсем забытого, звуки и запахи былого. Это доставляло неожиданное удовольствие и понимание писательского дела.
    Через несколько дней мне стукнет 87. И вот теперь вспоминаю, зову, жду… но тихо, туман, с трудом вытягиваю смутные движения. Неужели самое сокровенное потеряно?

ФОТО
Мама, Лёня и я. Это фото было послано папе в Гулаг, и вернулось вместе с ним, смертельно больным. Но Лёни к тому моменту уже не было в живых, Он погиб в бою под Брянском в сентябре 1943. Как могла мама вынести всё это.