11. Можин лукавит

Ведущий дискуссии Леонид Жуховицкий задал Можину вопрос:

«Не считаете ли Вы, что такие песни — при достаточно разумном подходе — можно предварительно аргументировать и пояснить некоторые моменты, но не запрещать.

Потому что это только накаляет атмосферу, и мы видим подобное в ходе этого праздника песни.

Наполовину она накалена чисто идеологическими вопросами, – продолжает Жуховицкий. – Мы в чём-то не доверяем публике, зрителю, а в чём-то просто не можем аргументировать, потому что нет таких людей, которые трезво оценивали бы то или иное явление и выступили бы с большой трибуны.

Может, нужно перед выступлением Александра Аркадьевича людям сказать о своих сомнениях и попросить Александра Аркадьевича самому свою личную позицию поставить прямо, в заострённой форме.

Потому что просто избегать таких резких вопросов время уже сейчас не позволяет».

Можин ответил, что «сам факт проведения здесь праздника песни свидетельствует о том, что никакого запрета не было.

Мы обсуждали этот вопрос – «давать, не давать?».

Я прямо говорю: «Как это лучше организовать».

У нас были определённые опасения: прежде всего, чтобы не прозвучало какой-нибудь пошлятины, потому что среди самодеятельных песен она есть».

Здесь Можин дважды лукавит.

Во-первых, хотя не было запрета, но не было и разрешения, и его отсутствие расценивалось, как запрет.

Во-вторых, не пошлятины они боялись, а сатиры. Правды они боялись!

«Мы не требовали никаких текстов от людей, которые здесь выступали [1].

Мы доверились организаторам, но опасения, что понесут какую-нибудь пошлятину, естественно, были, и мы всегда будем об этом думать и беспокоиться и будем стремиться отбирать и выпускать на публику, тем более на тысячную аудиторию, людей, которые имеют и определённые способности, и по содержанию это должно быть на уровне».

В.П. Можин тут же вступает в противоречие с только что им самим сказанным: сначала он говорит, что не требовали текстов, но следом обещает отбирать песни, которые по содержанию «на уровне.

Можин сказал ещё не всё, что хотел:

«Теперь по идеологии. Это вопрос, который интересовал, интересует и будет интересовать и партийные органы.

Мы за это дело отвечаем. Но поскольку это затрагивает широкое общественное мнение, мы знали и знаем, как молодёжь к этому относится, то нас, естественно, волнуют вопросы идеологического содержания песен, которые поют.

Песни, которые мы здесь обсуждали, в том числе и песни Галича, — это не контрреволюция, не антисоветчина.

Если бы это было, мы бы этого просто не допустили, потому что это, кроме всего прочего, было бы противозаконно.

Можин и здесь лукавит. Все партийные и комсомольские функционеры считали песни Галича антисоветскими в тогдашнем понимании этого ими.

Они и были таковыми, и впоследствии их и называли во всякого рода справках и постановлениях антисоветскими.

Но признать это в момент проведения фестиваля Можин не мог. Тогда фестиваль надо было запрещать, а власти боялись, что запрещение фестиваля приведёт к волнениям и студентов НГУ, и части научной молодёжи.

«Но я хочу ещё раз подчеркнуть и просто посоветовать Александру Аркадьевичу, – продолжает Можин, – что позиция автора должна быть в ряде случаев более чётко выражена.

И ещё, мне кажется, есть некоторая излишняя злость, или, вернее, озлобленность».

Дошло до советов.

Можин «по-дружески» посоветовал Александру Галичу быть подобрее, увидев в его песнях «озлоблённость».

Правильно увидел, она и была в его песнях, потому что нас всех к тому времени «достали».

Достала пресса своим враньём, достали вожди своими речами о свободном советском человеке, о том, что мы живём всё лучше и лучше, что нам нужно жить по установленным им правилам, славить нашу партию и правительство, беречь, как зеницу ока, наше единство и социалистические достижения, – в общем, делать всё то, что нам не нравилось, или чего в настоящей жизни не было и в помине, или чего мы делать не желали.

Мне лично всё это давно опостылело.

Можин закончил.

«После его выступления Серёжа Чесноков, – пишет Леонид Жуховицкий, – говорит что-то о языке Александра Аркадьевича и в доказательство тезиса, умница, поёт три его песни.

А песни Галича он поёт по-своему, но замечательно!


Примечания:

1.  Как вам нравится эта ложь первого секретаря райкома КПСС? Именно партийные и комсомольские деятели требовали непременно «залитовать» все песни.

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2018/09/19/177