Кладоискатель

 1
Это был один из дней последний моей недели перед отлётом домой из Адлера. Время , когда  зелёные ежи азалий   вдоль дорог и набережных, неожиданно выбрасывают мясистый стебель, увенчанный изящными , похожими на стократно увеличенные ландыши, колокольчики. Конец первой декады октября, когда пустеют пляжи, и кафе, а  на  отмелях  Мзымты место робинзонствующих парочек  занимают ловцы кефали, выхватывающие серебристых рыбин из первого наката прибрежной волны. Вечером ещё выделывает «Бессамо мучо» пытающийся продлить бархатный сезон стритарь-гитарист, но того наплыва людей уже нет –и монтки падают на чехол всё реже и реже. Зато у рыбаков начинается клёв. И они одну за одной выдёргивают рыбин из их родной стихии.
Наблюдая за одним таким рыбаком, я сидел за столиком ещё работающего кафе и, считая звездочки на этикетке, пригублял из бокала армянский коньяк.  Я пытался представить себе –кто это там фехтует удилищём? В стороне стоял  велосипед рыбака, подпёртый большой синей сумкой. На мужчине были резиновые ботфорты и делая мушкетёрский выпад своей трехметровой рапирой, он словно бы вёл дуэль, с  какими –то невидимыми гвардейцами кардинала. Он пришёл сюда явно не ради спортивного интереса, и пойманную рыбу не выпускал, а складывал в пластиковое ведро. Значит, он не обитатель отелей,нагромождённых вокруг диковинных построек олимпийского комплекса. И не хозяин частной гостиницы , зазывающей  состоятельных отдыхающих пальмами под окнами,  вензелями  на оградах и вьющимся по ним виноградными лозами. Живёт где-нибудь в лачуге на горе, вряд ли имеет стабильный заработок…И вот эти рыбины для него и его жены, все равно, что бриллиантовые подвески для мушкетёров и Королевы…У каждого Дартаньяна есть своя мадам Буаносье, ради которой он проколет шпагою её обидчика. Констанца  была хорошенькой женой галантерейщика, чей дом превратился в  постоялый двор для забияк. А сколько тут таких! Юг. Гостиничный бизнес. Желение красиво жить воплощаемое в сервис.
 Юные выходят замуж за состоятельных – и чем выше громоздятся отели-тем больше разрыв возраста между мужьями и женами, дамами сердца и бойфрендами. Вот и среди отдыхающих – старец с юной подружкой, годящейся ему в дочери и все больше солидные примадонны с юношами . Любви все возрасты покорны. И похожий на патриция времён упадка Римской импрперии мэн, разгуливающий в обнимку с юной гетерой, вывернув из кармана пятистенную, заказывает стритарю-гитаристу «молодую».
От ветвящихся ассоциациями  мыслей о рыбаке и его рыбалке, меня отвлёк человек , идущий по берегу с металлоискателем. Он ступал босыми ногами по колено в воде. Штаны его были закатаны. День выдался пасмурный, но не холодный.  Под вечер жара не спала, наоборот стало душно. Вода же после свежего ветерка казалась просто кипячёной. Экзотический персонаж напоминал газонокосильщика с триммером. Только разросшейся травой в этом случае были волны, они нахлестывали вкривь и вкось, сыпля брызгами даже на столик кафе, будто скакавший на взмыленном скакуне из Лондона в Париж мушкетёр обронил подвески Анны австрийской -и шмфкнувшись об мол, они разлетались.
   Зайдя со стороны Мзымты от отмели , на которой обосновался рыбак с его велосипедом, «газонокосильщик» прочесал уже два прямоугольника между волнорезами. Иногда он нагибался и что-то складывал в сумку. И снова шарил металлоискателем там, где пенясь конскими мордами, отступали гривастые волны.
  2.
Поравнявшись с кафе, где сидел я,  он остановился и двинулся в мою сторону.
-Огоньку не найдётся?-присел он на свободный плетеный стул кафе. оформленного  в  «тропическом стиле». Крыша из камыша, открытая веранда. Я вынул зажигалку и попробовал зажечь вынутую им из пачки сигарету.
- Промокла!- досадуя ,  швынул он рассыпающееся в руках табачное изделие.
Я вынул свою пачку сигарет. Огонёк затеплился и, с жадностью затянувшись, мужчина произнёс:
-Сегодня улов не очень.
-А что ищите?- полюбопытствовал я, продолжая смаковать согревающее.
-Что море вынесет. Бывает и кое- что ценное. А так –кто цепочку золотую обронил. Кто серьгу. Реже кольца. А случается -старинные монеты. Вот такие…
 Он положил на стол тускло мерцающий кругляшок. Это была греческая драхма- пятого –шестого века до нашей эры.  Денежная единица несущая на себе память времён посещения Колхиды аргонавтами.  В те времена греки украшали монеты, как и щиты изображениями кентавров, Диониса, Горгоны.
  С миниатюного медного щита Персея на меня глядела змееволосая Горгона.
- Ну что интересно?- лукаво прищурился кладоискатель.
- Мне, как историку, конечно интересно. К тому же я и нумизмат…
-Я знаю. Мне хозяин хостела, в котором ты поселился о тебе рассказал…Мол, поселился молодой учёный из Омска- Саша.И о том, что ты покупаешь монеты поведал. Если понравилась, покупай. Это не фальшифка…Меня звать Анастас. Меня тут все знают по кличке Грек. У меня и бизнес есть- часная гостиница, бакалейная лавка, как у Жоры…Мы все тут сувенирами, тряпками торгуем, не сами , понятно, жёны наши, меня больше интересует древность, мои корни…
 Я понял, что этот человек неспроста подошёл ко мне попросить закурить. Скорее всего он даже и на берег заявился , наведя справки –где я бываю…Хотя об этом знала только жена хозяина хостела, которая была в два с лишним раза моложе его. Он, семидесятилетний урожнец Тюмени, сколотивший ещё в советские времена первые свои капиталы на северах и строительных шабашках Зауралья, позже приумноживший их перепродажей всего и всея  – бодрячок , совершающий пробежки трусцой по набережной возле олимпийского комплекса. Она – очаровательная краснодарская казачка с золотым руном волос на голове, торгующая галантерей и сувенирами в лавке  на набережной. 
  Сюжет прихваченного мною в дорогу любимого с детства романа Дюма стал воплощаться в первые же дни, как только я прибыл  в субтропический Рай из своей сибирской Гаскони на коне без хвоста. То бишь на поезде. Древние, как гниющие на дне моря триремы мужья, берущие в жены полюбивших их капиталы  молоденьких афинянок, рискуют постоянно носить рога. И они их носят. Изображая на своих монетах Минотавров с бычьими  и Фавнов  с бараньими рогами , древние греки в чеканке зекрепили эту истину на века. И уже в третий вечер Минотавр отыскал свою Ариадну в её сувенирно-галантерейной лавке. И вывесив на стеклянной двери табличку «закрыто» мы очутились в объятиях Элефсинской мистерии, выдавленной в черную сочинскую ночь, как виноград в  чашу.
- Значит, вам рассказал обо мне  Георгий Степанович…
-Да. Жора. Его здесь все знают. И он кое –что рассказал о вас. И  частности, что вы, молодой человек, увлекаетесь нумизматикой…
- Да. Как кладоискатель кладоискателю скажу- и не только ею, - отхлебнул я коньяку, поглядывая на дефилирующих по набережной курортных див. С минуты на минуты должна была подойти она. Но , скорее всего, увидев из далека Грека, свернула куда-нибудь вбок и сидя за столиком кафе, издалека наблюдает за нами.
- Слышали о золоте Колчака? По моей версии оно лежит на дне Байкала. Провалилось под лёд во время транспортировки. И каждый год мы выезжает туда с аквалангами. Вот и тут я поплавал, кое -что нашел…
- Золото Колчака- журавль в небе. А это синица в руки…Покупай..
-У меня с собой нет таких денег, – отодвинул я нумизматическую редкость потомку аргонавтов. – Хотя монета интересная…
- Так речь ведь не о том, чтобы сразу платить…Бери –потом расплатишься...
3.
Он исчез, как будто его сдуло, как пену с волны. Мы сидели с Тиной за столиком и делали вид, что не заем друг друга. Она покинула свою лавку минут на двадцать.  Встречаться нам было всё сложнее и хотя хостел опустел-и там никого не было, во все окна наблюдали соседи- и Тина могла приходить только в дни , когда муж уезжал к сыну в Геленджик и оставался там  на двое –трое суток. Ветерок играл рыжими волосами Тины. Все оттенки золота и меди.Медиумическая медь. Колдовство.
-Муж что –то заподозрил, - сказала она.- будь острожен. Он  ревнив и мстителен. И у него на побережье много друзей, больше связи.
 Ещё немного посидев за столиком, она сорвалась с места-и зашагала по набережной, словно уносимая на крыльях разметавшихся от ветра волос. Я смотрел ей вслед – и воображение рисовало мне, как я делаю выпады шпагой, чтобы пароткнуть  этого толстого гвардейца кординала –ее мужа, который, стоило его ткнуть – превращался в святошу  Решелье. Но главная его сущность состояла в то, что он – галантерейщик Буонасье.
   4.
Последнее погружение. Дно хорошо освещённое высоким солнцем. На выдохе пузыри из акваланга немного снижают видимость, но в целом – обзор совсем неплох. Вот она бывшая площадь ушедшего под воду Гюэноса. На катере досюда –рукой подать. Этот абхазский Пантикапей  ровесник Керчи. Обследую камни, отворачиваю один за одним, спугивая крабов и рыбин. Кувшин! Трогаю его- из него выкатываются кругляшки. В нетерпении тру. Металлический блеск. Очистив грязь  и тину, вижу чеканный профиль. Это Тина!  Просыпаюсь –в кулаке монета, за которую я ещё не расплатился. Монета разрастается. Это щит. На нём отчеканена голова Горгоны. Волосы шевелеятся, ползут, подбираются к горлу…
  Вынурнув из пучин сновидений, прислушиваюсь. Подозрительная, пугающая тишина. Спускаюсь по лестнице вниз. Компактный, вделанный в стену сейф, куда я складывал все находки и положил монету Грека – зияет . Дверка вскрыта-внутри –пусто, как на сердце после похмелья.
5.
- Так говорите монета с изображением Горгоны?- заглянув в сейф переспрашивает молоденький лейтенант полиции.- опять Грек чудит. Он эту монету кому только не продавал. А лохи-клюют. Опытный рыбак.
-Он и сам монеты ищет металлодетектором.
-Да понты это. Розыгрыш. Этот металлоискатель бутафория –и он не работает у него. Монета взята на прокат из музея. Там у него жена-молодуха работает.А где Жора? Он хозяин хостела и отвечает за безопасность отдыхающих. Грека мы вряд ли вычислим. Он сейчас где –нибудь в Тарции. И там тоже нумизматов на курортах вычисляет. Чтобы взять в оборот. И все по одной схеме.
-Жора у сына в геленджике. –откликается Тина.
-А вы –кто будете. Дочь? Так я вроде его дочь знаю…
-Я –жена…
6.
Гвадейцы кардинала исчезли. Разбежались укорачивающимися в знойный поддень тенями по замысловатым улочкам сочи. Вернувшийся из Геледжика, сдавший меня Греку Жора, оказался даже не галантерейщиком Буаносье, а заурядным пенсионером, давно переписавшим всё имущество и безнес на сына. Фехтовать не с кем.
   Перрон. Чемодан. Паршивое настроение. В толпе провожающих появляется золотое руно волос Тины. Эти волосы! Они переливаются, они сверкают на солнце. Истинное сокровище, ради которого стоило гнать свой «Арго» на край света. Тина кидается на шею!
-Забери меня отсюда!
- Я напишу,  как только  приеду. А ты оформляй развод –и приезжай. Я буду ждать. Мама будет тебе рада…
-Возьми! –сует Тина в руки мне деньги на дорогу и о, чудо, альбом с собранными монетами. Кроме монеты-Горгоны.-Жора велел передать. Это он так отомстил тебе за  наш роман! Они тут все заодно. И разыгрывают целые спектакли.
  Поезд трогается. Я вижу ее в платьице.  Подол шевелит ветерком, подобно странице забытого мною на пляжном лежаке романа.   Я вижу Жору, Грека и молоденького лейтенанта у стены уплывающего вокзала. И понимаю, что главное сокровище –златовласую Тину –мне уже не вернуть.